Серебряные крылья

Охотники спесивы и нелюдимы – потому обитают в лесу и редко показываются на улицах Лакримара. Им хорошо дается магия, но особого рода – приручить зверя, исцелить травами или вызвать дожди. Несерьезность их бытия не подлежит сомнению – вместо того, чтобы посвятить свои дни заботе о горожанах и благе земли, они водят хороводы, танцуют под покровом ночи и жгут огромные костры, которые не опаляют ни единого дерева в Девственном лесу. Эти ребяческие фокусы привлекают к ним множество учеников, но Охотники редко берут больше одного или двух за год. Их численность мала, а наличие за спиной каждого сильного Охотника его Тени лишает иерархию какого-либо здравого смысла.

Маги считаются с Охотниками только по незлобивости и мудрости, присущей нашей Гильдии от начала начал. Потрясающий посохом старик и укрощающая коня женщина разделены молнией – так было и так будет, пока стоит славный город Лакримар.

«Наставления ученикам гильдии магов второго года обучения,

раздел «Гильдии Лакримара: критический обзор»,

глава 2, параграф 11.

- …представляешь, пешком до самой Ластовицы! На спор!

- А она, она что сказала?

- Цветы-то он принес?

- Ну да, еле улизнул от Руби, представляешь?! А Лали как увидела его – пришел перепачканный, даже не умылся, весь в тине – обмотала руку тряпкой, чтобы принять цветы, улыбнулась так… ну ты знаешь, когда она…

- Да знаем, знаем! Ты рассказывай, давай…!

- Ну так она улыбнулась….

Девочки гуртом вывалились из спальни, беспрестанно хихикая и подбадривая сплетницу Кармилу.

Над головой маячили потемневшие за многие столетия потолочные балки. Алиса повернулась на бок, морщась от боли – напольные часы показывали половину двенадцатого. Полчаса до церемонии! Девочка хотела встать, но тут же рухнула обратно. Руки и ноги отказывались повиноваться, спина ныла – из-за царапин на животе пришлось спать всю ночь бревном, не шевелясь. Хорошо хоть, шея еще поворачивалась.

На соседней кровати сладко посапывала хохотушка Пини – вот уж кто не расстанется с подушкой до последней минуты. Носится весь день, обо всех беспокоится, волнуется – а потом и барабанным боем не поднимешь. Ее, конечно, вряд ли заинтересует приезд представителей гильдий. Они ведь должны бы уже…

Прилив нежности к подруге сменился тревогой – Алиса вскочила, не обращая внимания на боль, натянула штаны и тунику и бросилась из комнаты, даже не застегнув сандалии. Только бы успеть к приезду, только бы успеть!

Она сбежала вниз на одном дыхании, даже не заглянув в мойню, где копошились сверстницы и малышня, прихорашиваясь перед праздником. В каменной нише у подножия пряталась уродливая фигура тролля: пробегая мимо, его полагалось щелкнуть по носу. Сразу за поворотом тянулась открытая галерея второго этажа - в хорошую погоду здесь бегали взапуски, а в плохую – совещались под покровом снега и дождя о самых сокровенных тайнах.

По галерее гулял холодный, пронизывающий ветер. И кому нужна растяпа, которая даже плащ не может захватить с собой? Алиса поежилась, но возвращаться поздно – с минуты на минуту могли появиться быстровозки. Кто знает, когда еще выпадет шанс увидеть приезд настоящего мага. Через пару часов она, может быть, на многие-многие месяцы лишится возможности заглянуть в Лакримар даже на минутку.

Утреннее солнце сияло что есть мочи, рассылая во все стороны солнечных зайчиков, но и ветер усилился, нагоняя в глаза слезы и морозя пятки. Внизу, вокруг монастыря пышно цвели клумбы, перелетали с дерева на дерево шустрые стрижи и синицы, по двору чинно прогуливались голуби, выискивая еду. Вдалеке то стихали, то взрывались вновь детские голоса – на ступенях показалась пара взъерошенных малышей, которых братья тут же увели обратно. Значит, сейчас приедут… вот уже скоро…

На горизонте среди холмов разрасталось пыльное облако. Дорога вилась от самого Лакримара по берегу звенящего Лурлина, чтобы у ворот монастыря круто свернуть налево, в соседнюю деревушку Кройби. Алиса прищурилась, силясь разглядеть быстровозки; замерзшие пальцы вцепились в перила, словно помогая взгляду обогнуть пылающую зелень холмов и многочисленные кусты боярышника. Вот сейчас…

На крыльцо вышли пятеро Братьев, один из которых торопливо распахнул ворота и тут же вернулся на свое место. Во двор влетели два быстровозка, каждый тащила тройка горделивых серых в яблоках лошадей. Алиса не сдержала восторженного вздоха – какая еще гильдия в городе могла позволить себе таких скакунов, если не маги? Мгновение, и она увидит одного из них.

На плечо внезапно опустилась большая, жесткая ладонь.

- Что ты делаешь здесь, дитя? Все уже собираются в Зале. И не забудь умыться.

Это невезение никогда не кончится! Алиса собралась возразить, но передумала и бросилась к мойне. Все равно бесполезно – с братьями никто не ругается и не перечит им: ни взрослые, ни малышня. Похоже, вступая в братство, мужчины теряют не только имя и происхождение; вместе с прошлым уходят память и чувства. Если бы он только знал, что такое сползать ночью с Купели и скрываться от Воинов… но куда им, молчальникам, до этой суеты? Что толку - все равно она уже все пропустила.

Вода на самом дне ушата отразила расстроенную угловатую физиономию, украшенную заостренными ушами и жидкими светлыми волосами. Вполне привычное зрелище; девочка плеснула в лицо холодной воды, наспех стянула волосы в хвост и оправила, как могла, одежду. Не хватало еще опоздать на Церемонию – худшего позора сложно придумать! И она вполне его заслужила – растяпа и копуша.

Алиса бегом понеслась на третий этаж, перепрыгивая через две ступеньки сразу.

Молитвенный Зал – высоченный потолок, стрельчатые окна, в самой глубине притаился алтарь, накрытый дорогим зеленым сукном – всегда выглядел слишком просторным, сколько бы народу ни собиралось. В канун Белой ночи, день Урожая или прощание с умершим Братом приходили хозяева монастыря, воспитанники и несколько дюжин зевак из Кройби, но для каждого новоприбывшего находилось достаточно места, и никто не теснился. Может быть, в Зале царила своя, особая магия, хотя братья не любили этого слова и, если верить слухам, волшебников тоже особо не жаловали.

Вместо штор окна украшали цветочные композиции – любимые в монастыре ромашки всех цветов и видов, настурции, маргаритки, изредка – хризантемы. Как всегда – ни одной розы, хотя в саду росло не меньше дюжины прекрасных кустов. Братья, как и их предпочтения, оставались всеобщей загадкой – но хозяйки из Кройби ежегодно лезли из шкуры вон, добиваясь чести поставлять в монастырь цветы. Алиса юркнула в приоткрытую дверь и заняла свое место рядом со сверстниками;восемь подростков, достигших пятнадцатилетия, покидали сегодня стены приюта, чтобы стать подмастерьями в гильдиях города Лакримара.

Они стояли у северной стены, вытянувшись в шеренгу и негромко переговаривались. На Алису никто не обратил внимания, когда она тихонько встала рядом с пухлым Волли; бедняга расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, но духота и страх оказались сильнее – кожа мальчика лоснилась от пота, на лбу блестели капельки испарины. Куда подевались его всегдашняя невозмутимость и безразличие?

Начищенные до блеска полы поскрипывали – воспитанники переминались с ноги на ногу в ожидании представителей гильдий. Первым стоял забияка Бретт – он то и дело ерошил короткие, торчащие во все стороны волосы, потом разминал пальцы, пощелкивая суставами, проверял, чтобы все ребята стояли ровно, и так по кругу. Если на ум приходила шутка, он немедленно шептал ее своему соседу Малису – но так, чтобы слышали остальные. Малис чуть улыбался, не поворачивая головы – привычное высокомерие не покинуло его и теперь, когда до Церемонии оставалось всего ничего.

Любимица малышни Рэнджи, стоя рядом с Малисом, будто и не замечала навязчивого шепота Бретта. Близорукость мешала ей в учебе, зато научила рассудительности и спокойствию. Рэнджи вела себя как молодая учительница: взирая с высоты своего роста на подруг, она говорила медленно, тщательно обдумывая слова. Детишки помладше не чаяли в ней души – она могла возиться с ними часами, не отвлекаясь на другие дела. Из нее вышла бы прекрасная хозяйка, если представить, что кто-то захочет жениться на круглой сироте.

- Не шурши платьем, мне не слышно..!

- Сама не шипи, дверь же открыта.

- А ты не смейся так громко, Пини!

Девочки прислушивались к сальностям Бретта и хихикали, склонившись друг к дружке. Лали и Пини хохотали, прикрыв ладонями пылающие щеки; пышноволосая красавица Лали улыбалась так мило, что за ямочки на ее щеках сражались все подростки и в монастыре, и в Кройби. Не проходило и дня, чтобы кто-нибудь не расквасил другому нос за взгляд или короткий разговор с рыжеволосой воспитанницей. Лали никого не выделяла особенно – но мальчишкам этого и не требовалось, они петушились, горя желанием показать свою удаль и стать.

Рассеянная Сильветта то и дело поправляла свой наряд под строгим взглядом двойняшки Кары. Сестры мало походили друг на друга – у брюнетки Кары день был расписан поминутно, а пухлая русоволосая Сильветта редко когда успевала вовремя заправить кровать или приготовить домашнее задание. Она легко теряла вещи и с трудом находила, выслушивая нотации старшей сестры с покорной улыбкой, за которую ее прощали и учителя, и воспитанники. Алиса всегда заступалась перед Карой за подругу, и строгая отличница, фыркая, возвращалась к своему тщательно распланированному дню. Но сейчас, когда некому было прийти на помощь, Кара то и дело отрывала сестру от шуточек Бретта ради нового выговора.

- Ты сегодня потеряла расческу, я полагаю? Ты хоть видела, какой колтун у тебя вот здесь, на спине? Нет? Ну так неудивительно, ты вообще ничего не видишь. Посмотри, даже Пини причесалась как следует, а ты...

Интересно, когда это Пини успела проснуться и проскочить в Зал вовремя? Именно она придумала прозвище «эльфочка», когда узнала о крыльях – но теперь от ее веселости не осталось и следа. Девочки дружили с самого раннего детства, как помнили друг друга, и сейчас Алиса безошибочно могла прочесть ее мысли; каждый подросток в Зале думал об одном и том же.

Кроме Волли, может быть. Его упрямство и меланхолия давно стали легендой; Братья, помучившись четыре года, разрешили ему не посещать рисование и музыку, к которым мальчик не выказывал ни малейшей склонности. Любимыми предметами Волли оставались счет и письмо, учителя хвалили его даже чаще, чем Малиса и Кару, вот уже много лет соперничавших за звание лучшего ученика.

Шорохи и голоса за дверью мгновенно уничтожили смех – выпускники вытянулись в струнку, не смея даже моргнуть. Алисе с ее места виделся лишь краешек двери, она привстала на цыпочки, чтобы расслышать хоть несколько слов.

-...сожалею, но у меня совершенно четкие указания, – мужчина, видимо, достаточно молодой, говорил ровным, уверенным голосом.

-Но... а как же традиции? – его собеседник, казалсясильно обескураженным.

-У него приказ – разве можно его нарушить, брат? – низкий женский голос звучал устало и раздраженно. – Давайте начинать, уже почти полдень.

-Да... начнем... – еще несколько голосов поддержали женщину.

-Конечно – конечно, прошу... – в зал вошел брат и слегка поклонился, рукой указывая на детей. – Вот они, прошу вас.

Негласные, но строгие правила давно уже распределили очередность, по которой представители гильдий входили в Зал. Меньше всего везло последним – на их долю оставался совсем ничтожный выбор, но братья, любившие порядок, из года в год следили, чтобы все шло «по обычаю». Значит, сейчас должен войти маг!

Алиса приподнялась на цыпочки, затаив дыхание.

Чеканя шаг, в раскрытые двери стремительно ворвалась высокая светловолосая женщина в полном вооружении и парадном плаще с гербом своей гильдии – мечом на красном поле. Она прошлась мимо воспитанников туда и обратно, после чего застыла, переводя взгляд с одного подростка на другого.

Алиса проглотила слезы и равнодушно уставилась на алтарь, потеряв всякий интерес к происходящему. В этом году маг не приехал! Иначе женщина-воин не посмела бы войти первой. По-прежнему невезение? Девочка тихо хмыкнула, забыв о вежливости. Нет уж, это называется иначе. Это – вполне заслуженное сиротой-полукровкой стечение обстоятельств. Иначе – судьба. Или рок. Или… Слезы рвались наружу, вопреки всем усилиям. Алиса сделала полшага назад и за спиной у Волли как следует протерла глаза рукавом. Распухший нос – всего лишь последнее звено в череде неудач. И пусть все его видят, ей все равно! Теперь уже точно все равно.

Алиса равнодушно следила глазами за Бреттом, который, повинуясь жесту женщины-воина, вышел вперед и последовал за ней к дверям. Ничего удивительного – воины всегда выбирали самых задиристых и сильных, драчуну Бретту среди них самое место.

В дверях здоровяк посторонился, пропуская в зал стройную белокурую охотницу.Алиса никогда не видела такой холодной красоты – забыв о недавнем разочаровании, она любовалась блестящими волосами, длинными ресницами и голубыми глазами женщины, словно сошедшей со страниц Книги Легенд. Наверное, так выглядели принцессы прошлого, когда, сбегая из дворца, отправлялись на поиски пропавшего возлюбленного: берет с павлиньим пером заломлен за изящное, эльфийское ухо, из-за плеча виднеется лук, высокие сапоги из мягкой кожи словно обволакивают точеные ноги, а рукава кожаной куртки закатаны до локтя, обнажая сильные загорелые кисти. К плащу приколота эмблема гильдии – стрела на зеленом фоне. Вот только взгляд такой чужой… Девочка поежилась, поймав его на себе и тут же отвернулась. Не стоило привлекать внимание – все равно среди охотников ей делать нечего. Их так редко видели за пределами Девственного леса, что в Лакримаре регулярно вспыхивали споры, можно ли считать этих выскочек полноправной гильдией. Сами себя охотники именовали братством, и слухов о них ходило по деревням еще больше, чем о волшебниках. Это какие же нелюдимы, должно быть, туда попадают..

- Многие предрекали, что этот год окажется удачен, - пропела охотница, переводя взгляд с одного подростка на другого. – Вижу, на этот раз прорицатели не ошиблись. Пойдем, юноша – наше Братство оказывает честь лишь самым достойным.

Она положила руку на плечо Малиса и улыбнулась, вытянув тонкие губы. Вся красота словно испарилась, уступив место хищной радости, от которой по коже побежали мурашки. Алиса в ужасе закрыла глаза, не решаясь выдохнуть. Может быть, Малис откажется? Но нет, юноша, даже не обернувшись на остальных, уже направлялся к выходу, повинуясь вцепившимся в него алебастровым пальцам.

- Малис, не надо! – щеки залил румянец, больше всего Алиса хотела провалиться сквозь землю, но упрямо продолжила. – Она…

Белокурая охотница, обернувшись, окатила девочку ледяным взглядом и вопросительно посмотрела на Малиса. Ее тонкая, холеная рука все так же крепко сжимала его плечо. Юноша пожал плечами и пошел к выходу. На пороге он едва избежал столкновения с сухопарым мужчиной неопределенного возраста в чересчур коротком плаще и забавной шапочке.

Следом вошел один из братьев, и, беспрестанно кланяясь, остановился поодаль.торговец – золотая монета на синем поле красовалась у него на самом видном месте – чуть поманил его пальцем и долго слушал, внимательно оглядывая воспитанников. Холеные руки теребили висевшую у пояса цепочку от карманных часов, губы подрагивали, словно мужчина все собирался перебить брата, но искал удобный момент. Наконец, он кивнул, подошел к Волли, и, похлопав толстяка по спине, растянул губы в подобии улыбки.

- Время – деньги, парень! Как следует это запомни. Пошли, до заката еще полно дел.

Мальчик, несмотря на волнение, осмелился попрощаться с товарищами – спеша за торговцем на коротких ногах, быстро обернулся и махнул рукой: глаза его довольно сияли. Хоть кто-то счастлив свершившимся выбором.

Оставшиеся в Зале воспитанницы сгрудились теснее, ища друг у друга поддержки. Пини сжала Алисину руку, но девочка не обернулась; это так похоже на подругу, подбадривать всех даже в такую минуту, но сегодня сочувствие не помогало. Пальцы осторожно разжались, оставив Алису в прежнем одиночестве; Пини, наверное, обиделась, но сегодня, впервые на все время, горечь оказалась сильнее угрызений совести. В конце концов, легче от извинений все равно не станет.

После торговца осторожным, почти крадущимся шагом вошел вершитель в строгой церемониальной одежде с нашитым на нее в нескольких местах гербом – черными весами на желтом фоне. Уважаемая в Ларкимаре гильдия занималась в основном мелкими дрязгами между соседями, в редких случаях – кражами и клеветой, однако ее представители допускались в Звездную Башню в любое время дня и ночи. Алиса повернулась, не мигая уставившись на вершителя. Может быть – ведь случаются иногда чудеса! – может быть, этот невысокий полноватый старик выберет ее! Она неплохо училась и быстро считает в уме. Если придется бегать вверх-вниз по лестнице – не беда, она справится. Ратуша высока, но все это пустяки, сущие пустяки. Пусть только….

Выслушав все, что шептал ему на ухо брат, вершитель остановился напротив Кары и долго смотрел на девочку из-под косматых бровей. Алиса с трудом сдерживала скопившиеся слезы; прятаться было не за кого, она опустила голову и украдкой провела рукой по глазам. Дурочка, другого слова не скажешь – подумать, что вершитель может обратить на нее внимание. Чудес не бывает, а для сирот уж точно.

Пока она, отвернувшись, моргала, вершитель успел уйти вместе с Карой, а его место занял представитель последней из высших гильдий – гильдии ночных бабочек. Девочки с изумлением смотрели на мужчину с сильно прилизанными темными волосами и бакенбардами, которые смотрелись странно в отсутствие усов и бороды. В прищуренных желтых глазах Алиса заметила отблеск едва тлевшего, странного пламени, и испугалась. Братья никогда не смотрели так. Но откуда взялись мужчины в гильдии ночных бабочек?

Лощеный господин выслушал брата с полнейшим равнодушием, только для соблюдения порядка. Потом улыбнулся и произнес, растягивая слова:

-Многие говорят, что этот год особенно удачен... – при этом он раскачивался с носка на пятку, что только усилило неприязнь Алисы. – Пойдем, красавица, тебе у нас понравится!

Алиса хотела подбежать и сбросить его мерзкую руку с плеча Лали, крикнуть, чтобы он не смел ее касаться... но не двинулась с места и промолчала, наблюдая с внезапной пустотой в душе, как у самого выхода «слизень» приобнял Лали за плечи, а бедняжка даже не вздрогнула. Пусть уже кто-нибудь заберет и ее! Безликие, пожалуйста! Она больше не будет вмешиваться, будет молчать столько, сколько прикажут! Но ведь младших Гильдий всего три. А их в Зале – четверо.

Белокурая бестия могла подстроить что угодно за закрытыми дверями. Если так – ей придется бродяжичать, выпрашивая милостыню, до скончания дней.

В залу вошла посланница пахарей, одетая в простое платье с брошью в виде эмблемы гильдии – колосом на коричневом поле; ее доброе, слегка одутловатое лицо не выражало ничего, кроме беспокойства за вовремя приготовленный обед, невыполотую земляную сливу и оставленных без надзора детей. Она подошла к Сильветте и стояла молча, дожидаясь реакции девочки. Алиса от души радовалась за подругу: после ухода сестры, хохотушка Сильветта не отрывала глаз от пола, хмуро теребя подол юбки. Теперь ей пришлось поднять голову – она слабо улыбнулась женщине, которая немедленно увела ее, так и не сказав ни слова. Брат, провожавший пару до дверей, едва заметно пожал плечами.

Пини и Рэнджи обменялись тревожными взглядами. Еще бы, две гильдии на трех девочек! Двум подмастерьям вряд ли обрадуются – их придется кормить и одевать еще долго, прежде чем они станут настоящими работниками. Это могут себе позволить купающиеся в золоте торговцы– но не чистолюбы и погонщики. Что станет с одной из них?

В дверях произошла заминка. Порядок очередности для последних гильдий не был четким, и теперь представители расшаркивались друг перед дружкой, демонстрируя всяческую готовность пропустить другого вперед. Если бы не страх, Алиса от души посмеялась над этим зрелищем. Закончилось тем, что мужчины вошли вместе; брат немедленно взял их под локоть, шепча что-то на ухо то одному, то другому.

И погонщик, и чистолюб оказались молодыми, взъерошенными мужчинами лет тридцати. Оба носили сильно поношенные плащи из грубой серой шерсти, выделкой которой так славилась Кройби. На рукаве погонщика едва виднелось полуистертое изображение быстровозка на бледно-голубом фоне, а эмблема Чистолюба болталась на медной цепочке, подвешенной к поясу – метла на сером с белыми разводами. Мужчины слушали брата внимательно, кивая головой и подмигивая друг другу. Пини, не сдержавшись, хихикнула и тут же зажала рот ладонью.

Пытаясь прочесть по губам брата, что он рассказывал представителям, Алиса так увлеклась, что едва не пропустила сам выбор. Погонщик с улыбкой протянул открытую ладонь Пини, которая смущенно вспыхнула и протянула в ответ свою, а чистолюб зачем-то обошел Рэнджи кругом, но, видимо, остался доволен и поманил девочку за собой. Когда за ними и поспешно вышедшим следом братом закрылась дверь, Алиса осталась в огромном Молитвенном зале совершенно одна.

Одна! Ее охватил почти животный страх, хотелось подбежать к двери и заколотить кулаками, кричать, что она согласна стать ночной бабочкой, пахарем, погонщиком... кем угодно, лишь бы не оставаться в этом склепе. Алисадрожала, как осиновый лист, хотя за окном царило лето, а в зале так и вовсе стояла страшная духота, напоенная тайными страхами ушедших подростков. Теперь все страхи сосредоточились в одной Алисе, она затравленно огляделась, надеясь, что лощеный господин сейчас вернется, с выражением притворного сочувствия приобнимет ее за плечи и выведет наружу, туда, где солнце и чистый воздух. Но время шло, а никто не входил. Больше терпеть Алиса не могла.

Стараясь не бежать, она двинулась в сторону выхода, но ноги против воли неслись все быстрее и быстрее, так что в мужчину, закутанного в расшитую звездами мантию, она врезалась на полной скорости. Послышался скорбный выдох шедшего следом брата, но волшебник, казалось, ничуть не рассердился. Он поставил на ноги потерявшую равновесие Алису и чуть приподнял ей подбородок, заглядывая прямо в глаза.

Он оказался так молод! Алиса, видевшая в своей жизни всего нескольких магов весьма почтенного возраста, захлопала ресницами; юноша-маг рассмеялся и повернулся к брату, все еще сокрушенно качавшему головой.

-Вот видите... я же вас предупреждал...

-Но я получил строгое предписание забрать последнего оставшегося ребенка, – на секунду голос мага обрел необычайную твердость, но тут же смягчился. – А уж раз мне достался такой очаровательный эльф....

Алиса почувствовала, как ее заостренные уши неудержимо краснеют, а молодой маг снова засмеялся.

-Ты ведь хочешь пойти со мной? Собери свои вещи и поторопись – главагильдии желает встретиться с тобой сегодня до заката.

В спальню ликующая Алиса неслась, едва касаясь пола, чувствуя, что еще немного и крылья поднимут ее прямо к небесам.