22.
После «Кронштадта» Марко и Магдалина шли порознь. Дама витала в мыслях, явно опечаленная вечером и уставшая. Из ресторана она забрала бутылку водки и докупила белого вина. Она шла впереди, изредка попивая. Марко шел вслед, строго наблюдая за ее спиной. Время близилось к одиннадцати ночи.
— Что? — Марко нагнал Магдалину.
— Все в порядке, — соврала Магдалина. Она хотела бы взорваться и рассказать все, что чувствовала, но продолжала молчать. Душа ее, терзаемая невзаимностью, болела. — Хочу домой.
— В Бухарест?
— Нет. Мне кажется, что я так и не найду свой дом. Чувство, будто хочется домой, но дома этого не существует. Этот мир меня не принимает.
— Вы малодушны.
— Вовсе нет. Марко, вы бы знали, как я хочу убежать от вас. Но не могу. Если уйду, то буду мучить свое сердце.
— Любите?
— Да.
— Я не могу. — Он поравнялся с Магдалиной. — Я живу для другого. — И обогнал.
— Наверное, я уеду. Много раз грозила, но сейчас уверена, что это правильный вариант. Убейте преследователя. Я уеду.
— Хорошо. — Марко остановился и обернулся к Магдалине, та предвкушающе подняла глаза. Ждала любви в его глазах, хотела коснуться. — Вот, берите, — он протянул стилет. — Идите без меня.
— Как это?
— Мне нужно работать.
— Марко, мы все еще на свидании. Вы не можете оставить меня одну.
— Могу. И делаю.
— Нет!
— Да. Вы идете сама. Закроетесь на все замки, стилет наготове держать будете. Я вернусь после полуночи.
— Марко, я не хочу оставаться ночью одна. Вдруг он наблюдает прямо сейчас?
— Мы в Брашове. Он остался в Яссах.
— Вы не можете быть уверены!
— Предполагаю.
— Вы готовы пожертвовать мной из-за догадок? Марко, вы должны беречь меня!
— Я не отец, я не муж. Мы знакомые.
— Да! Знакомые! — она схватила стилет и гордо пошагала вперед.
Марко повернул во двор, где быстро отыскал люк и залез внутрь. Внизу пахло мочой, фекалиями и стухшей водой. Коллекторы зеленели от плесени, под ногами текли струи воды. Марко двинулся вперед. Дорога предстояла долгая, он явно наврал, когда заверил, что успел бы прийти ночью. Сеть канализации стелилась по всему городу и чтобы найти «Молоточников» пришлось бы пройти весь Брашов и пропитаться смрадом помоев. Марко включил фонарь.
Плутая еще с полчаса, он набрел на люк в нижний ярус. Спустился и прислушался, заглушив свет фонаря ладонью. По круглым коридорам коллекторов текла мутно-зеленая вода. Сапоги намокли, пальцы в носках гадко хлюпали в вонючей воде. Марко поморщился и пошагал вперед. На разветвлении он пошел направо, прикинув, что находился где-то под улицей Йоханна Готта или Григораша Динику. Где-то близь Черной церкви.
Он готов был повернуть к первому люку и вернуться к Магдалине, но вовремя обнаружил широкую залу впереди. Коллектор венчало помещение квадратной формы, на потолке которого открывала вид на небо решетка на замке. Марко осмотрел залу, светя фонарем, и улыбчиво усмехнулся. На полу посередине багровели кровавые кляксы, где-то целые лужи. Марко присел над одной и навел фонарик. Сидя на корточках, он думал. В углу кучей складировались копья.
— Есть кто?
Где-то дальше впереди завыл женский голос. Марко посветил, увидел железную дверь на платформе над залой, огражденная и в два метра высотой, она требовала забираться по лестнице. В помещении, думал Марко, насосная. Он открыл засов и посветил в черную комнату. Купол фонаря выхватил из темноты потрошенное человеческое тело, лежащее посреди помещения, лужицы крови. Сбоку на Марко налетела девушка и ударила связкой ключей. Марко повалил ее на пол и прижал коленом.
— А-а-отпустите!
— Кто такая?
— Дана.. Я — Дана.
— Что тут творится?
— ..К-культ... какой-то.. Гебелейзис..— прошептала она и свалилась на колени. Марко присел на корточки рядом и выключил фонарь. — О нет, верните свет!
— Культ дакийского бога?
— Да.. Я тут уже.. Сколько я здесь?
— Можете рассказать, что случилось? Вы в уме?
— Д-да, только вытащите меня отсюда!
— Руку, — потребовал он. Дана послушно схватилась за ладонь и поднялась.
Марко успешно вывел девушку из канализации. Оказались они у Черной церкви. Дана поежилась: она осталась в одной блузе и юбке. Ни ботинок, ни пальто. Марко вынужденно снял с себя плащ и сунул грубо в руки Даны. Она быстро накинула плащ и сложила руки на груди. Одеяние ей было очень велико, оно почти волочилось полами по земле. Марко спрятал руки в карманах брюк и пошел чуть впереди.
— Что было? — спросил Марко.
— Мы с.. мужем шли домой. Снег пошел, и я.. Ну, знаете, неважно. А он был такой краивый, мой Драгош, такой.. счастливый! Уже подошли к дому, а там.. чернота. Они утащили нас вниз, туда, в ту комнату. Мой Драгош, боже, его убили, как скота. Вы ведь видели? Там лежал мой муж! Я не знаю, как буду жить дальше!..
— Вы видели их?
— Только со спины. А ведь матушка говорила, что Брашов нынче неспокойный. Если бы я не потащила с собой Драгоша, то он был бы жив! Господи, помоги мне!
— Это люди?
— Разумеется! Кто же еще? Разве люди могут такое сотворить? Я осталась без любви всей моей жизни.. Что мне делать теперь?
— Неспокойная, вам лучше помолчать. Где ваш дом?
— Strada Valentin Wagner, — ответила она. — Проведите меня скорее, прошу!
Уже в квартирке Даны и усопшего Драгоша Марко вымыл руки и сел на кресло. Дана села напротив, обернувшись пледом. Сказала, голос прохрипел:
— Я не видела, что они делали. Что-то страшное. Как вы вообще нашли меня?
— По городу молва ходит о вашей пропаже. Я искал виновника.
— Они.. Как так сказать?.. Молятся этому Гебелейзису. Вы знаете, кто это?
— Румыния стоит на месте Дакии. Античное государство, вы слышали?
— Да, гето-даки. — Дана сходила на кухню и приготовила кофе. Отдала чашку Марко. Тот глотнул и поставил ее на стол. — Продолжайте, пожалуйста, иначе я упаду прямо тут. Мне плохо.
— В Дакии были свои боги. До начала римского владычества, разумеется. Мало что сохранилось, но некоторые божества остались в истории. Религия даков была генотеистичской: во главе пантеона стоял один бог. Гебелейзис. Дакийская версия фракийского Залмоксиса. Над вторым историки ломают голову: считают, что он был человеком, а не божеством. Так или иначе, — Марко отпил кофе, — Залмоксис и Гебелейзис одно и то же.
— Я где-то слышала про Залмоксиса. Да, мне точно говорили об этом. Он ведь был рабом Пифагора?
— Или рабом, или учеником. Никто точно не скажет.
— И что дальше?
— Бендис, Дерзелас, Кандаон, Дабатопиенос, Герос, Котис, или Котитто,— дакийские боги, которых можно отождествить с греческими и римскими. Герос — римляне сравнивали его с Асклепием, Аполлоном. И так далее. Эти фанатики явно нарыли хороший том по истории Румынии. Вы видели копья?
— Да.. В углу. Ими..Ими убили Драгоша?
— Вероятно.
— Но ради чего? Разве здоровые люди буду делать.. такое?
— У людей в головах мусор и мощная машина, которую используют неправильно. — Марко встал с кресла и прошел к окну, он дернул занавески, поглядел на ночной Брашов. — Думаю, мужчин они предают Гебелейзису по правилам жертвоприношения Залмоксису. А вот женщин.. Они говорили о чем-то про вас?
— Они говорили про «котиттию».
Марко усмехнулся. Поглядел на косматую и изможденную Дану.
— Оргия, — обьяснил он.
— Они хотели меня?.. Какой ужас!
— Не так страшно, если сравнивать с убийством. Но подозреваю, что и вас бы убили тоже. Я еще не видел в газетах, что кто-то возвращался.
— По правилам Залмоксиса?
— Залмоксису приносили человеческие жертвоприношения. Брали человека — «посла» или «вестника», как хотите, — которого протыкали тремя копьями. Умер — донес послание, нет — злодей. Но тут нестыковки: Залмоксису приносили жертву каждые пять лет. Наставляли копья и бросали посла вверх, чтобы он упал ровно на копья. Если не умер, то брали следующего. Так даки и геты «общались» со своим главным богом.
— То есть.. мой Драгош умер ради их дурацкой веры? Как они могут верить в этих Гебелейзисов и Залмоксисов, когда кругом православие?!
— Дьяволопоклонникам и прочим сектам христианство тоже не мешает.
— Я.. Спасибо, что провели. Я не хочу оставаться одна..Вы можете переночевать со мной?
Марко молча покачал головой, взял свой плащ и вышел из дома. Чужое горе и сломанная душа его не интересовали, — только информация, а источник иссяк. Дана осталась сама с собой, но живая. Он направился в квартиру, в которой жил с Магдалиной.
Магдалина.
Марко осенило только тогда, когда он подходил к нужной улице. Сель Традат дернулся бежать, позабыв обо всех сектах и культах, что терзали его ум минутой ранее.
Открыв дверь, он ворвался в прихожую и закричал хриплым басом:
— Магдалина!
Его жажда убивать застила причины хранить Магдалину. Его твердолобость окончилась пропажей. Он был поражен этой болезью прямо в недра мозга.