В крови и пламени

Хосок перелистнул страницу книги, и опять в голову пришло известие из утренних новостей: пожар неизвестного происхождения уничтожил полностью целое многоуровневое здание. Судя по видео с камеры на соседнем доме, огонь распространялся с неимоверной скоростью: вот здание погружено во мрак, а через секунду пламя огромным столбом вырывается из всех окон и дверей на всех этажах! Пожарные инспекторы разводят руками: это не газ, не взрывчатка, не кислота, не преднамеренный поджог, не замыкание электричества. Что-то необъяснимое, повторившееся в шестой раз за последние два месяца.

И каждый раз, несмотря на огромные объекты, практически моментально поглощённые пламенем, не было ни одной человеческой жертвы: за несколько часов до пожара все люди покидали здание, хотя это были предприятия, работавшие круглосуточно. Никто не мог объяснить, почему именно он наплевал на трудовой режим. Люди помнили, что у них внезапно появлялись очень срочные дела: навестить родителей, выгулять собаку соседа, сходить в зоопарк.

Мужчина потёр правую бровь и отшвырнул книгу — ничего не лезет в голову, кроме этих треклятых пожаров! И Хо готов был поклясться, что он сам уже слышал о таком. Однако никаких похожих случаев он не находил ни в сети, ни в старых газетах. И всё же было в этом что-то знакомое. Как будто он уже переживал когда-то нечто подобное, вот только никак не мог вспомнить.

У него вообще были огромные проблемы с памятью. Иногда ему казалось, что он поминутно помнит все свои двадцать шесть лет жизни на этой земле! А потом оказывалось, что никак не может вспомнить человека, с которым, по его словам, довольно тесно общался лет семь-десять назад. Он прекрасно помнил, как в девятнадцать лет стал круглым сиротой, но при этом никак не мог вытащить из своей памяти образы родителей и сопоставить их с портретами и фотографиями, развешенными по всему дому.

Вошёл камердинер Ли, единственный китаец в его доме, одетый, как боевой сэнсэй, и хладнокровно сообщил:

— Господин Чон, Вы просили напомнить, когда настанет время собираться в клуб.

Хосок кивнул и встал. Он принял душ, уложил блестящие рыжие волосы в презентабельную причёску. Слегка подкрасился и перекрыл свои зелёные радужки тёмно-коричневыми линзами: он не любил, когда люди, уставившись ему в глаза, забывали его слушать. Намазал кремом руки, брызнул духами на запястье и голышом вышел в комнату. Прошёл в гардеробную, где Ли уже вывесил тёмно-зелёный костюм и золотисто-песочную рубашку с чёрным галстуком-платком. Это было чем-то вроде форменной одежды посетителей клуба, идеально подходящей под интерьер помещения. Тонкое белое хлопковое бельё приятно обняло все самые нежные части его тела.

Хосок ненавидел носки, но Ли настойчиво держал их на вытянутой руке прямо перед носом хозяина. И хотя они были ещё в упаковке, Чон брезгливо вытащил их и понюхал. К слову сказать, Хо ни разу не нюхал грязных носков и лишь по обывательскому мнению подозревал, что они пахнут сыром. Но эти пахли новым текстилем и немного отдушками. Присев на стул, мужчина напялил их почти до середины икры.

— Ли! А подвязок к ним в комплект ты не принёс?

— К носкам подвязки не положены, господин Чон, — спокойно говорит Ли. — По этикету, надевая галстук, вы должны надеть носки с высоким голенищем.

— Иди на хрен со своим этикетом и забери эти гольфы! — стаскивает Хосок носки и швыряет ими в слугу.

Китаец спокойно поднимает их, выворачивает и снова вывешивает перед носом Хосока. Камердинер понимает, что его хозяин бесится не на него лично, просто Ли — единственный, кто будет это терпеть. Немного спокойствия, и его господин, как миленький, берёт треклятые носки в тон тёмно-коричневым ботинкам и натягивает их так высоко, как позволяет ткань. Наверняка, с желанием порвать. Однако преданный слуга не зря заказывает носки именно в этой фирме — прочность тончайшему трикотажу добавляет шёлковая нить. Удовлетворённо кивнув, Ли помогает облачиться хозяину в костюм, который несказанно тому идёт, вот не прятал бы он ещё свои глаза! Помогает повязать галстук на особый манер, принятый только в том клубе, заколол золотой булавкой с небольшим изумрудом, вложил в кармашек платочек.

Обошёл хозяина, отряхивающими движениями поправляя костюм: ну, что за красавец! Взял духи, которые отличались ненавязчивой симфонией ароматов, брызнул на хозяина с расстояния, окутывая того лёгким облаком, и тут же помахал веером, чтобы сразу отмести дерзкие верхние нотки. Всё, дальше его хозяин продолжит свой путь самостоятельно!

Хо выбрал обманчиво-скромные часы, надел тонкое кольцо из белого золота на большой палец правой руки и массивную платиновую печатку с выпуклыми собственными инициалами по зеркально-гладкой поверхности на средний. Спустился в гараж, подошёл к любимке Lotus Eletre и уселся в уютный салон. На этом приятная часть вечера для него заканчивается.

Потому что через пятнадцать минут он входит в неприметное здание, в котором три этажа занимает их клуб с внутренним убранством, стоящим дороже самого здания раз в двадцать. Тут каждый четверг собираются главные снобы всего Сеула. И он, Чон Хосок, вынужден держать марку и присутствовать на данном собрании, где каждый старательно выпячивает свою значимость, как может! Но при этом все знают, что Чон Хосок, наследник погибшего несколько лет назад мультимиллиардера, как бы скромно ни выглядел, запросто может купить каждого из них по несколько раз!

Но в этом клубе принято вести себя так, будто все тут равны. Нельзя говорить про своё богатство или дела, об этом все знают и так. Вопросы о политике под запретом. Здоровье и религия тоже мимо. Можно делиться впечатлениями от путешествий, посещений общедоступных мероприятий и, конечно, женщины! Прекрасный пол обсуждался на данном собрании со всех ракурсов. Тут некого было стесняться, и воспитанные статусные мужчины, как прыщавые подростки, хвастались своими победами над моделями, актрисами, бизнес-леди. Некоторые мужчины обнаруживают, что одна и та же дамочка крутит сразу с несколькими влиятельными любовниками и весело хохочут, уже продумывая стратегию, по которой будут отбивать свою возлюбленную у соперников!

Вечер идёт своим чередом, Хосок мало говорит, потому что его личная жизнь на то и личная. Все в курсе, что у него роман с одной из партнёрш по бизнесу, но это длится уже три года, а пара продолжает делать вид, что им спешить некуда! При этом девушка отшивает всех остальных, словно уже имеет договорённость с господином Чоном о скором браке.

Молодой человек откровенно скучает, выпив уже три порции коньяка. Он присаживается в одно из кресел и вдруг слышит тягостное:

— Женщины... Кто их придумал? И если Бог — о чём он думал?

Около молодого миллиардера сидит мужчина чуть постарше с аристократическими чертами лица, с длинными чёрными волосами, собранными в небрежный низкий хвост. С незабываемыми синими глазами. Повернувшись к Чону, он салютует тому бокалом с шампанским и немного отпивает, снова хмурясь. Хосок считает нужным представиться:

— Чон Хосок, к Вашим услугам, господин...

— Ким Сокджин. Да, если Вы напряжёте память, то поймёте, что мы уже знакомы. Поэтому я не стал представляться. Ну, ничего страшного, человек вашего положения не обязан запоминать всяких там Кимов, которые почти всегда — выскочки.

Хосок хмурится. Кажется, этот мужчина считает его снобом. Хотя, конечно, так и есть. Но именно с ним ему очень хочется обсудить брошенную фразу:

— Вы считаете, что женщины — ошибка природы?

Сокджин снова отпивает шампанское.

— Ошибка? Скорее, головоломка, выдуманная специально для мужчин. Я уже знаю, что Вам несказанно повезло с возлюбленной. Но могу сказать, что даже в этом собрании это, скорее, исключение из правил. А я вот к этому счастливому исключению не отношусь, — вздыхает Ким.

Хосок не привык лезть людям в душу, поэтому просто улыбается и говорит:

— Прежде, чем найти свою единственную, я перекопал кучи тех, на кого жаль потратить даже один вечер.

Синие глаза внимательно оглядели юношу. Голос звучал устало:

— Найти единственную — не проблема. Сложно — потерять её и продолжать жить, словно ничего не произошло.

— О, простите, — виновато говорит Хосок, подозревая в этой истории смерть возлюбленной.

Но Ким вдруг весело хохочет и говорит:

— Ну что Вы, как маленький, честное слово! Мы что, в глубокой древности? Какие — единственные? Любовь — это химия: гормоны и феромоны. В наше время в такое верить! Я просто вспомнил одну сказку, которую мне рассказывали в детстве. Немного печальная история. И под действием шампанского расчувствовался.

— Сказки из детства? Очень интересно, — даже придвигается поближе Хосок. — Расскажите, если Вам не сложно.

— Вообще нет, — кивает Ким. — Только бокал сменю, а то этот слишком быстро пустеет. Так вот, давно это было, расскажу, что помню.

В древнем мире мужчины и женщины имели одинаковую ценность. По-разному, но ценился каждый человек. Минсун была необычайно красивой, ловкой, сильной, смелой и умной для своих пятнадцати лет. Многие мужчины сходили от неё с ума, но сама девушка была постоянно занята тем, чтобы стать ещё лучше!

Пришло время, и сотни достойнейших юношей того времени пошли к её родителям просить руки девушки. Однако отец Минсун сразу сказал, что выбирать будет не он, не старейшины, а сама девушка — ведь это ей жить с мужчиной, который станет её супругом. Многие ушли сразу. Некоторые попытались очаровать девушку, но вскоре сдались. Однако был среди них один, который и не думал отступать! В свои двадцать с небольшим лет он знал одно: упорство всегда помогает преодолеть любые трудности! И парень несколько месяцев подряд завоёвывал неприступную красавицу!

Но вот наступила пора свадеб, и девушка объявила, что давно выбрала себе супруга — юношу из соседнего селения! Самое ужасное, что претендент на руку девушки прекрасно знал её избранника, ведь это был его вечный соперник! Однако слово девушки — закон. Несчастный влюблённый покинул селение в полном разочаровании.

Я говорил, что он был рыцарем-драконоборцем? Это — воин, который охотится за драконами. Говорят, в ту пору этих тварей было не счесть! Хотя, до этого их было куда больше... Так вот, рыцарь прознал, что в горах появились драконы. Не один, а сразу несколько! Уже много лет никто не слышал ни про одного убийцу драконов. Поэтому рыцарь сразу направился в горы, чтобы убить жестоких тварей. В общем, какое-то время он потратил на дорогу, вроде, у него там тоже случились какие-то приключения, в которых были замешаны девушки и просто прекрасные дамы. Суть не в этом. Примерно год спустя он добрался до логова драконов. Сказать по правде, эти твари, обезумев от безнаказанности, даже не скрывались: носились и по небу, и по земле, абсолютно без стеснения заигрывая друг с другом!

Рыцарь почти месяц наблюдал за ними, всякий раз поражаясь нежности, которую драконы испытывали друг к другу. Но однажды на закате молодой воин увидел нечто такое, от чего его душа перевернулась и застыла. Спустившись с неба, драконы вдруг превратились в двух людей! О таком драконоборец ни разу не слышал! Словно этого было мало, эти твари превратились не просто в людей, а в ту самую возлюбленную и проклятого соперника! Стоит ли говорить, что рыцарь в ярости поднял лук и выстрелил в мужчину, желая уничтожить монстра, который превратил и его любимую девушку в чудовище? Да, представьте себе, такой нерыцарский поступок — стрелять в спину! Однако когда стрела уже почти достигла своей цели, девушка вдруг обернулась и бросилась на спину мужу, принимая на себя подлый удар. Она умерла. Через три дня, потому что стрелы рыцарь смазывал ядом, от которого до сих пор нет противоядия, — покачал головой Ким и замолчал.

Хосок с нетерпением толкнул его:

— А что с мужчиной? Рыцарь его тоже убил?

Сокджин словно вынырнул из колодца, таким пустым был его взгляд.

— Убил? Нет, не смог. Рыцарь не знал одной маленькой детали, которая, между прочим, была очень важной: тот, кто убивает дракона, испытывает вместе с ним страшные муки. А после смерти дракона его убийца становится нежитью, которой необходимо питаться чужой кровью, чтобы поддерживать своё существование.

— Вампиром, что ли? — поразился Хосок. Такой версии этого мифа он не знал! Хотя, если подумать, кажется, для него это вовсе не новость...

Меж тем Ким Сокджин улыбнулся и сказал:

— Называйте, как хотите — это же всего лишь сказка на ночь для непослушного мальчишки!

Хосок ухмыльнулся, вспомнив, с каким волнением была рассказана эта сказка. Он ещё раз внимательно оглядел мужчину. Было в нём что-то знакомое. Однако вспомнить, где именно и когда они уже встречались, у него так и не получилось. Хо ещё раз убедился, что его память играет с ним злые шутки, потому что пока Ким рассказывал ему эту историю, в голове Чона рисовались картины: высоченные горы, у подножия прикрытые густыми лесами, а ближе к вершинам — снегами и льдами. А где-то посередине можно разглядеть узкие проходы внутрь гор. Именно там прячутся от людей ужасные драконы, которыми взрослые пугают непослушных малышей. Он словно видит, как две огромные тени носятся по бескрайним небесным просторам, то сплетаясь между собой, как в фантастическом танце, то снова разлетаясь в разные стороны: один красный, как пламя, другой зелёный, как лес у подножия гор!

Когда Хосок пришёл в себя, то рядом с ним сидел немолодой мужчина и со смехом рассказывал, как однажды завёл себе молоденькую любовницу, а потом оказалось, что это — дочка одного из его подчинённых!

— Так неловко было: он заходит, а она скачет на мне. И тут он говорит: «Дочь, как закончишь, зайди в мой кабинет». Я говорю: «Не стесняйся, говори тут, мы ж все свои!» — хохочет мужчина, наклоняясь к Хосоку и прижимая потные ладони к его рукаву.

Чон огляделся, но не увидел красивой головы с низким хвостиком. Прошёлся между гостями, прислушался: одно и то же! Радовало одно — ещё полчаса, и он может спокойно уйти и забыть обо всём, что здесь услышал! До следующего собрания...

***

Одну или две? Чимин не помнил, какую дозировку назначил ему доктор в этот раз. Подошёл к холодильнику, на котором маркером было прописано, какие лекарства, когда и в какой дозировке ему пить? Ага, две. Похоже, дела стали хуже. Парень выпил две горошины, которые назначил доктор. А потом достал коробку и выкатил из неё ещё две солидные торпеды: а это он назначил себе сам, понимая, что та терапия, которую он проходит уже третий год, не справляется. Запил прямо из-под крана, слегка подавился. По подбородку потекли слюни — вытер салфеткой и бросил её прямо на пол. Подумал, поднял, аккуратно положил в мусорную корзину. Посмотрел на часы. Ровно два часа дня. Скоро будет звонить мама — единственный человек, который ещё желал с ним общаться. Да и то, скорее, проверять...

— Алло, дорогой, переключись на видеосвязь! — требует она сразу.

Чимин приглаживает тёмно-каштановые волосы рукой, раздвигает губы в улыбке, включает камеру.

— Привет, мам. Ты как?

— Нормально. А ты? Покажи мне свою комнату!

Парень крутится вокруг себя, показывая, что постель застелена, посуда вымыта, одежда сложена или развешена.

— Вот, мама, я поддерживаю порядок.

— Молодец. Теперь холодильник.

В небольшом бытовом приборе стоят в ряд бутылки с молоком, несколько контейнеров с готовой едой.

— Я доел яйца, сегодня схожу куплю.

— Хорошо. Выглядишь... посвежее. Гуляешь?

— Да, каждое утро и вечер. Ладно, мам, спасибо, что позвонила. Ко мне скоро клиент придёт. До завтра.

— До завтра.

Чимин подошёл к холодильнику и переставил местами контейнеры с прокисшей едой, сдвинул пустые белые бутылки из-под молока, поставил на верхнюю полку контейнер для яиц. Всё, к следующей проверке готов. Наверное, из-за этих таблеток всё, что мог впихнуть в себя Чимин — это неимоверно острые ттокпокки с лотка уличного продавца. И то всего раз в сутки, с утра, пока не выпил таблетки.

Однако он не врал, к нему действительно должен был прийти клиент. Парень ещё раз осмотрел свою неприглядную квартиру-студию, приспособленную под парикмахерскую. Сегодня для него особенный день, потому что Чимин ждал ЕГО. Как будто нет девушек, записывающихся к подпольному, поэтому дешёвому, но при этом очень умелому мастеру. Словно не приходят к нему парни, желающие проявить себя в этом мире более ярко с помощью причёсок. К Чимину ходит стричься даже один военный пенсионер, который седеет так неравномерно, а Пак выравнивает эти недостатки и превращает в достоинства.

Но тот, кто придёт сегодня, не похож на остальных. У него светлые волосы, при этом очень сильные и жёсткие. У него голубые, словно лёд, глаза. Манера общаться своеобразная: то Чимин чувствует, как мужчина тянется к нему душой, то окатывает таким льдом, что Пак всерьёз думает отказать ему в стрижке, бритье и корректировке бровей. Но каждый визит этого Мина оставляет в душе Чимина какие-то крупицы радости, которыми он живёт, как таблетками, что изгоняют из его души демонов.

Наконец звонят в дверь, и парень идёт открывать. Он уже нацепил фартук и приветливо улыбается. На пороге стоит Мин Юнги. Он тоже улыбается немного робко, и Чимин радуется: значит, сегодня у них будет приятный разговор, а после ухода этого светлого человека, в его душе останется целая россыпь сияшек радости! Юнги привычно садится в кресло и смотрит на мастера через зеркало. Тот, как всегда, с удовольствием запускает пальцы в любимую шевелюру, но при этом снова считает нужным спросить:

— Может, выровняем хотя бы виски? Изменим хоть что-то.

— Не будем отступать от правил, — улыбается Мин, обнажая дёсны. — Всем нравится моя прическа уже четыре года. Не будем менять то, что работает.

Чимин кивает и берёт ножницы. Он ловко орудует, отсекая лишнее. Машинкой, естественно, быстрее, но парень мечтает продлить время, когда он может вот так беспрепятственно касаться своего кумира, вдыхать его аромат, смотреть и замечать любое изменение в его облике. А ещё он всякий раз с содроганием смотрит на руки Юнги. Парню на вид уже ближе к тридцати годам, наверняка родственники уже заставляют его остепениться, найти девушку и связаться с ней обещанием жениться. Как Чимин переживёт такое, он представлял слабо, а вот подобный вариант развития событий вполне допускал.

Подровняв причёску сзади и впереди, Пак приступил к оформлению висков. Юнги, наконец, заговорил:

— Я дописал свою картину, хочешь посмотреть? — Пак кивает, и Юнги протягивает ему свой телефон. — Это «Город грехов», — говорит он тускло.

Пак не видит города. Линии: тонкие и широкие, длинные и короткие, прямые и изогнутые сталкивались и пересекались в совершенном беспорядке. Но он всё же кивнул, чтобы не расстраивать творца. Юнги улыбнулся и сказал:

— Телефон ничего не передал. Это нужно смотреть напрямую с приличного расстояния. Сейчас попробую показать.

Пока Чимин выравнивает виски, парень что-то творит с цветом картинки, и Чимин вдруг действительно видит, как линии образуют некий узор, словно карта города, только где-то линии прорисованы густо и крикливо, а в некоторых местах серо и тускло. И совсем редко — ярко и сочно.

— Это — злачные места? — указывает он на клубы бордовых, лиловых, кровавых оттенков. Мин кивает. — А тут, я так понимаю, больницы или что-то типа того?

Мастер даже улыбается:

— Да, это — последствия вот этого.

Чимин с удовольствием отрывается от своей работы, словно невзначай берёт телефон художника вместе с его рукой и слегка наклоняется ему через плечо. Их щёки почти касаются друг друга, пальцы Пака горят в местах соприкосновения с кожей парня. Наконец он понимает, что это странно, ведь он почти улёгся на клиента. Да и дыхание сбилось, нужно отодвинуться и продолжить работу.

Пак приступил к оформлению бровей, и в горле у него вообще пересохло, потому что ноги парней переплелись, и, может, ему это просто показалось, но Юнги стал дышать тяжелее. Усилием воли мастер удерживал себя от того, чтобы посмотреть вниз. Он знал, что из-за накидки всё равно не увидит, возбуждён Мин или нет. Вдруг клиент сам передвинулся в кресле и упёрся на одно мгновение в его ногу своим пахом.

Глаза в глаза, взрыв! И Чимин отшатнулся! Он готов был поклясться самому себе, что снова увидел дракона! Настоящего, с рогами, крыльями и огромной зубастой пастью! Мин Юнги растерянно смотрел на него своими светло-голубыми глазами, не понимая, что случилось с мастером? Чимин отошёл к кухонному столу, взял бутылку с водой и принялся жадно пить, считая глотки. На двадцатом почувствовал, что сердцебиение начинает выравниваться. Обернулся, виновато улыбнулся:

— Извините, что-то в глазах потемнело. Наверное, магнитные бури, — оправдывается.

Юнги кивает и ждёт, пока парень придёт в себя. Подходит к нему Чимин совершенно спокойный, быстро корректирует брови, демонстрирует свою работу клиенту и получает деньги — только наличные. Провожает до двери, обещая записать его на послезавтра, в четыре часа, на бритьё. Как только закрывает дверь, прислоняется к ней спиной и сползает на пол. Господи, что с ним происходит? Он уже не соображает ничего от этих таблеток, а толку — ноль! Дрожащими пальцами набирает номер своего психотерапевта.

— Чимин? У тебя всё в порядке?

— Доктор Ван, у меня рецидив. Только что я снова видел дракона. У меня был... друг в гостях. Я немного переволновался, и он вдруг показался мне драконом! Я знаю, что это невозможно, мы знакомы не первый день.

— Чимин, ты давно принимал лекарства?

Парень решает больше не врать:

— Доктор, я пью всё, что Вы мне прописали буквально по минутам. В аптеке мне посоветовали ещё один препарат, я и его принимаю. Может, это из-за него?

Юноша называет лекарство, и доктор недовольно говорит:

— Господин Пак, Ваши родственники платят мне приличные деньги для того, чтобы я вытащила Вас из проблемы! И, принимая неизвестные препараты, Вы мне вообще не помогаете! В моей практике ни разу не назначали эти таблетки при проблемах, похожих на Вашу. Давайте договоримся, что с этого момента Вы выполняете мои рекомендации неукоснительно, или можете искать другого терапевта!

Пак кивает. Он почти успокоился: ясно, что это какой-то передоз или побочка от совместного приёма лекарств. Он вспомнил, как удивился Юнги и сильно покраснел. Теперь этот невероятный человек будет считать его психом! А ещё он сейчас подумал, что то прикосновение к его ноге, которое он принял за пульсирующий член, так же могло ему просто показаться!

Чимин поднялся с пола, подошёл к раковине, умылся. Посмотрел на себя в зеркало: глаза ввалились, нос стал узким, скулы выпирали так, что об них можно было обрезаться! Губы побледнели, отчего подбородок стал уже и резче. Да уж, красавец! Набрал в ладони ледяную воду, опустил в неё лицо и замер.

Но до чего же ярким и запоминающимся был образ дракона! Голубовато-бирюзовый с золотыми рогами и белыми крыльями, весь покрытый острыми шипами, и только на животе крупные и острые золотисто-лазоревые щитки. Мощный длинный хвост несколько раз обвился вокруг него, заключая в опасное кольцо. Лапы имели когтистые пальцы, которые увесисто придавили подлокотники кресла.

Чтобы убедить себя окончательно в том, что такого нет и быть не может, Чимин подошёл к креслу и внимательно посмотрел на подлокотники. Сказать по правде, неясно, что он там надеялся увидеть: Пак это кресло притащил, можно сказать, с помойки. В тот день в ближайшей парикмахерской хозяин менял мебель, и этот стул грозились отнести к мусорным контейнерам. Чимин вызвался помочь, но со счастливым лицом отволок его к себе домой. Кресло уже тогда было потёртым и пошарпанным, а за эти два с половиной года стало выглядеть ещё хуже!

Однако воображение Чимина рисовало ему, что вот эта царапина им прежде не была замечена! И этой дырки, вроде бы, не было... Юноша отскочил от кресла, прикрыл лицо руками и застонал: он так устал думать о том, что всего этого не может быть! Достал коробку с лекарствами, высыпал содержимое на ладонь, считать не стал. Он и так знал, что их больше двадцати. Уже открыл рот, как в кармане завибрировал телефон, сильно испугав парня. Таблетки рассыпались по не слишком чистому полу, который он не успел прибрать после ухода клиента. Плюнув на них, Чимин принимает вызов.

— Алло, Чимин? — звучит любимый бархатисто-мурчащий голос. — Мне кажется, я у тебя ручку обронил. Ничего ценного, просто память об учителе. Не посмотришь около кресла? Если она выпала не у тебя, то будет очень жаль...

Пак старательно пролез везде: под креслом, под тумбочкой, даже под стол заглянул и под коврик у входа — ничего.

— Мне жаль, но, видимо, Вы обронили ручку где-то ещё.

— Вот, досада... Но я уже вернулся к твоему дому... Чимин, давай сходим в кафе? Мне показалось, ты выглядишь уставшим. Отмени встречи, я оплачу это время. Давай погуляем, посидим где-нибудь?

Парню показалось, что его сейчас разорвёт от счастья! Он кивал, не соображая, что собеседник продолжает ждать ответа. Наконец сказал:

— Я быстро!

Он и правда быстро собрался. Вернее, просто сбросил прямо на пол фартук и рванул к двери. Торопливо сбежал по лестнице, распахнул дверь в подъезд и чуть не врезался в Мина Юнги, который взволнованно смотрел на него.

— Я соврал, Чимин. Я не терял никакой ручки. Просто вдруг очень захотелось увидеть тебя и спросить: что с тобой? Почему с каждым разом ты выглядишь всё хуже? Ты болен?

Чимин уже хотел было развернуться и сбежать, но сильные пальцы Мина вцепились в его запястье и не позволили юноше вернуться в свою скорлупу. Юнги потащил его к своей машине, открыл дверцу, затолкал Пака внутрь, пристегнул. Быстро обошёл машину, сел за руль посмотрел на пассажира.

— Я отвезу тебя в своё любимое место. Там тебе понравится, обещаю.

Они ехали почти час. Молчали, думая каждый о своём. Наконец показалось озеро, и Юнги припарковал машину рядом с небольшим пляжем. Вглубь водоёма уходил деревянный пирс, и Чимин понял, что хочет туда. Он отстегнулся и выпрыгнул из машины, пробежался по рыхлому песку, взбежал на доски и рванул к середине озера. Добежав до края пирса, остановился и закричал, выпуская из себя все страхи!

— А-а-а! А-а-а! — орал он, пока голос не стал рваться и вибрировать.

Кто-то сзади обнял его, прижав к груди и шепнул:

— Всё хорошо, ничего не бойся, потому что я всегда буду рядом.

Парень развернулся прямо в руках Мина, ткнулся лицом в его плечо и разрыдался:

— Я... я псих, Юнги...

— Нет, ты просто видишь то, что скрыто от других. Не переживай, мальчик. Это не страшно.

— Ты тоже видишь? — впервые обратился парень неформально к этому человеку.

Мин нахмурился, покачал головой.

— Если я не вижу того, что видишь ты, это вовсе не значит, что этого нет.

Пак вздохнул и уложил голову на плечо любимому. Как ни странно, его слова успокоили. Может, Мин тоже псих? Так даже лучше, потому что двое больных всегда поймут друг друга. Они около часа пробыли на пирсе. После объятий Чимин не почувствовал никакого смущения. Они просто прошлись туда-сюда, глядя на воду. Потом вернулись в машину, и Юнги отвёз их в кафе, где заказал кофе и пирожных. Пак с удовольствием съел приторные комки теста. Домой вернулся в приподнятом настроении — никто не сказал этого вслух, но до чего же всё это было похоже на свидание!

***

Комиссар с громким хлопком шваркнул на стол Тэхёна папку и велел:

— Разберись, как можно быстрее! Это что за фокусы?

Папка капитану Киму была знакома, ведь это он сам старательно складывал в неё все сведения о делах, которые заводились по заявлениям родственников, а затем закрывались, потому что пропавший возвращался. Пропавшими, как правило, были девушки восемнадцати-двадцати двух лет, красивые, серьёзные, неглупые. И тем более было странно, что вернувшись, жертвы выглядели измученно, но при этом радостно говорили, что с ними всё в порядке. А вот назвать место, где они пропадали несколько дней, никак не могли.

Пропадали они и возвращались сразу по несколько человек, хотя между собой чаще всего даже знакомы не были, жили в разных районах и исчезали не из одного места. Тэхён подошёл к карте города, внимательно посмотрел на неё, ероша свои пепельные волосы, взял горсть кнопок с флажками и принялся втыкать их в топографическое полотно. Ему не нужно было поднимать дела, он помнил каждое, поэтому вскоре на карте образовался довольно хаотичный рисунок.

Тэ сделал фото, открыл программу, наложил снимок на карту. Программа быстро вычислила «красные» и «глухие» зоны. Флажки не подчинялись никаким правилам, выставляясь хаотично и бессистемно. Тэ снова посмотрел на карту на стене, взял катушку с красными нитями и принялся объединять флажки по хронологии. Проявляющийся рисунок так же ничего не дал.

Тэхён сел в кресло, развернулся к карте и уставился на неё, грызя ноготь большого пальца левой руки. Глаза следили за нитями, выстраивая маршруты девушек и их похитителей. Куда могли прятать жертв? Подвалы? Чердаки? Заброшенные здания? Девушки не выглядели так, словно их содержали в неволе: чистые, ухоженные, вот только обессилевшие, и все, как одна, просто истекали эндорфином, окситоцином и прочими сопровождающими шикарный секс гормонами! А такое можно устроить только в приличном месте с возможностями после всего этого принять душ, поваляться в мягкой кроватке, заказать еду... Еду... Девушки были истощены!

Капитан Ким вскочил с места и подлетел к карте.

— Попались, голубчики! — хрустнул он пальцами. Схватив ключи от машины, он бросил дежурному на ходу: — Скажи комиссару, я поехал на место преступлений по делам отсюда, — махнул он перед носом коллеги папкой.

Уже обгоняя другие машины в потоке, он рассуждал: естественно, ни одно разумное существо не будет охотиться там, где живёт! Питаться — да! Трахаться — возможно. Но не ловить жертвы около дома! Тэхён топил так, словно прямо сейчас там, куда он спешил, происходило преступление. Но нет, пока не было ни одного заявления. Однако ещё и не утро, когда родители обычно обнаруживают отсутствие своих беспутных дочек!

Ехать пришлось долго, и Тэхён врубил магнитолу, как всегда, сразу на всю, а потом убавил до более комфортного звучания. Его новое открытие, Дик Квор, рок-певец, сплошная загадка, очень умело выражал своим голосом все эмоции, которые буквально обуревали капитана. В связи с его работой, парень частенько находился на грани срыва. А если вспомнить, что и по природе он — просто огонь, то и вовсе нечему удивляться! Прямо сейчас он нарушал правила, пользуясь своими служебными обязанностями, и пусть ему хоть кто-то посмеет сказать, что он неправ!

Подлетев к месту, куда привело его горячее сердце, Тэхён остановился. Твою в рот! И почему вот этого нет на карте? Конечно, это был пригород, но он и подумать не мог, что обычные люди могут жить в подобных поместьях. Начать с того, что это был старинный дворец в традиционном стиле, что уже подразумевало огромные затраты на реставрацию.

Справа от поместья возвышалась гора, уходившая вершиной под облака, и её на карте тоже не было! А слева участок соприкасался с густым хвойным лесом, который, кажется, был так же частью поместья. Кроме того, здание находилось посреди искусственного водоёма, через который вел узкий мост, предназначенный, вероятно, для проезда всего одной машины. Перед мостом стояла охрана, преградившая представителю закона дорогу и потребовавшая либо приглашение, либо подтверждение, что ему назначено, либо ордер на обыск, иначе у них нет распоряжения — пропускать в дом посторонних людей.

— Кто владеет этим поместьем? — попытался полицейский выведать хоть что-то.

Однако ему строго сказали, что подобную информацию они озвучивать не собираются, если у господина полицейского нет на это специального распоряжения! Покрутившись ещё немного вокруг, капитан Ким решил отступиться. Он развернул машину и поехал в сторону города. Однако стоило ему потерять охранников из виду, как он свернул на обочину, остановил машину и вышел из неё. Чёрт бы их подрал! Вот же они, рукой подать и за глотку схватить! Но эти твари наняли людей, чтобы охранять их днём, а ночью... Ну, если только уже жить надоело, тогда — добро пожаловать!

Размышляя над непростой ситуацией, Тэхён сошёл с дороги и пошёл прямиком к лесу, который примыкает к поместью. На дорогу ушло почти два часа, и на забор он наткнулся, когда уже начали сгущаться сумерки. Боялся ли он? Ким Тэхён, капитан полиции? Да! Он не знал, сколько тварей живут под прикрытием обычных людей. И именно за людей он и боялся. Внимательно оглядевшись и поняв, что забор высотой в три метра не позволит рассмотреть, что творится внутри, Ким полез на самое высокое дерево. Физическая форма позволяла, и парень быстро оказался выше края забора. Заглянул внутрь.

Что сказать, вблизи поместье было ещё более внушительным, чем издалека. Несколько старинных строений соединялись между собой крытыми дорожками, проходящими сквозь сады или небольшие запруды. Множество деревьев ограничивали обзор, но создавали такую необходимую для тварей тень. Что ж, Тэхён увидел всё, что хотел. А что не увидел, ему покажет камера с устройством ночного видения! Мужчина зафиксировал малютку на крепкой ветке, проверил в телефоне угол обзора, удовлетворённо кивнув, он слез с дерева и пошёл к машине. До времени, когда тут будет опасно находиться, оставалось совсем немного. И, плюнув на предосторожности, Тэхён бросился к своей машине. Через полторы минуты он уже сидел внутри и, глядя в зеркало, укладывал волосы. Потом снова врубил разрывающую слух и душу музыку Дика и понёсся в город, примечая по пути знакомую машину. Ну что ж, ему снова влетит, что поделать? Не может он спокойно думать о том, как потерял почти всех своих близких... До сих пор...

***

Юнги нахмурился — снова Тэхёна сорвало! Нужно будет на днях заехать к нему и вправить мозги, иначе это может закончиться плачевно, и тогда Мин потеряет всякую надежду на потомство! Однако сегодня он не желает перебивать дурными воспоминаниями приятный день, а потом и вечер, который они провели с Чимином. Юнги уже сообразил, что Пак влюбился в него. Хотя, возможно, так работает их связь — они тянутся друг к другу, и это будет продолжаться до тех пор, пока один из них жив. Хотя, к примеру, Тэхён как-то избегает подобной связи. И Юнги решил узнать у Кима, что он для этого делает?

Дома Мина никто не ждёт. Его квартира — территория организованного хаоса, в котором прекрасно ориентируется только он. Мужчина проходит в мастерскую и рассматривает картины разной степени готовности. За долгие годы жизни он научился рисовать практически во всех стилях, поэтому у него нет недостатка в заказчиках. А, соответственно, нет проблем с деньгами. А вот с золотом до сих пор беда. Они с Тэхёном никак не могут собрать достаточного количества. Мин постоянно ходит по ювелирным магазинам, но там нет того качества, которое необходимо им. Даже высокая цена — не гарантия.

Мужчина подошёл к полотну, прикрытому плотной тканью. Сдёрнул, посмотрел и недовольно покачал головой: забыл. Он никак не мог вспомнить родные черты, и ему было очень стыдно! Можно было позвать Тэхёна, Мин уверен, тот сумел бы намекнуть ему, что именно Юнги рисует не так. Но ему было стыдно, потому что он видел, как мальчик спустя столько времени продолжает жить той болью, а он забыл...

Звонок в дверь прервал его размышления, заставил быстро накрыть портрет. Выходя из мастерской, он старательно прикрыл дверь, которая тут же слилась со стеной. Прошёл к выходу, посмотрел в глазок. Вздохнул, потому что, хоть и думал о нём, но встретить так быстро не желал. Открыл дверь, пропустил полицейского, заперся. Прошёл вслед за ним в гостиную, уселся в кресло напротив. Тэхён выглядел возбуждённым.

— Я нашёл! — уверяет он старшего.

— Не ошибись снова, — морщится Юнги. — Ты мне говорил это три дня назад, а теперь уверяешь, что опять нашёл?

Тэхён вскакивает и начинает носиться по комнате со скоростью, от которой кружится голова даже у Мина. При этом он продолжает проталкивать свою идею:

— В их районе ни одного нападения! Я был неправ, когда считал, что они будут, как местные пустоголовые охотники, убивать около своих нор. Это — аристократы, Мин! И они живут около горы, которой нет на карте. А ещё, её наверняка не видят люди! Понимаешь, про что я?

— Золото! — кивает Юнги. Такой расклад ему начинает нравиться. Однако когда Тэхён называет адрес, взгляд Юнги заметно тускнеет: — Это не они, Тэ. Я лично знаком с хозяином того поместья. Ким Намджун, нувориш, абсолютно случайно разбогател, играя в казино. Двадцать восемь лет, вполне стандартно прожигает жизнь и лёгкие деньги. И в той горе нет ничего таинственного, он просто её выкупил и велел властям причислить к ландшафту своего поместья, как и озеро. Ты снова не там копаешь.

— Ты встречался с ним утром или вечером? — не унимается Тэхён.

— Днём, Тэ. Четыре раза. Дважды у него, дважды у меня. Нам — хороший человек, хотя и немного глуповатый.

Упав в кресло, Ким продолжает размышлять, буквально вгрызаясь в большой палец левой руки:

— На территории поместья много беседок, все переходы между домами оснащены крышами.

— Поместье старое, просто сохранили изначальную задумку архитектора. Тэхён, ты — полицейский. Тебе ли не знать, что нельзя обвинять без доказательств. И ещё, я должен с тобой поговорить серьёзно, — начинает Юнги говорить строже, и Тэхён сразу опускает голову. — Ты должен понимать, что твои выкрутасы запросто приведут тебя к гибели. Два существа на этой земле напрямую зависят от тебя! Помнишь?

Тэхён кивает:

— Только это заставляет меня продолжать жить...

— Хорошо, что ты помнишь про них. А теперь скажи мне, как ты удаляешь от себя своего защитника?

— Чищу ему память и строю для него новую реальность, — смущённо говорит Тэхён. — Скоро опять жду, что он вспомнит меня.

— Почему не позволяешь ему заниматься своим делом? — удивляется Мин.

— Да потому что мне это не нужно! Пусть он живёт собственной жизнью, а не моей! — вскакивая, кричит Тэхён.

Но Мин строго смотрит на него, и тот снова садится. Старший задумчиво трёт ладонью подбородок, заявляя:

— Не будет он жить своей жизнью, ведь она зависит от твоей. Прекращай эту самодеятельность, а то он загремит в психушку, и ты с ним вместе. Ты куда? — поражается Мин, заметив, что Тэ резко сорвался к выходу.

— У меня концерт! — объясняет он, натягивая ботинки. — Может, получится увидеть Дика.

— Беги, фанат, — усмехается Юнги, понимая без слов, что Тэ будет не просто охранять этого Квора, но и наслаждаться его пением. Все уши ему прожужжал!

***

Чонгук замирает, потому что в первый раз он списал на то, что ему могло просто показаться. Но второй раз? Что там может моргать, в лесу?

Гримёр, который мгновение назад отвернулся, чтобы выбрать тон, с удивлением смотрит на клиента: только что практически идеально подкрашенный и с причёской «волосок к волоску», юноша сидит взъерошенный, взлохмаченный, с размазанной по лицу косметикой! Шторы на окне подозрительно вздулись, и парень повернулся убедиться, что ни одна фрамуга не открыта! Эти ночные подработки до добра не доведут! Когда мастер заново накладывает на лицо клиента макияж, тот вдруг встаёт, приобнимает парня, и визажист обмирает, потому что давно мечтает о подобном знаке внимания со стороны этого красивого юноши. Но тот что-то шепчет ему на ухо, и гримёр плюхается в кресло: он пьян, ему весело! Он совершенно не помнит имени этого молодого человека, но счастлив, что судьба снова свела их вместе!

Чонгук забирает своего визажиста и покидает поместье. На концерт он приезжает всегда уже загримированный, потому что его настоящая внешность — тайна абсолютно для всех! Дик Квор вбегает в клуб через служебный вход, обнимает каждого участника своей группы, весело рассказывает, как его гримировал пьяный мастер, потом хватает руки гримёрши, норовя поцеловать их, пока девушка поправляет макияж. И, наконец, надевает сценический костюм, что придаёт его образу завершённости. Они выступают в клубе, на стенах которого снаружи висят огромные мониторы, по которым будет транслироваться его концерт для тех, кто не смог приобрести дорогущих билетов. Поэтому на улице не протолкнуться. И полиция строго следит за тем, чтобы никто не нарушал порядка.

Чонгук мог поклясться, что снова видел того парня. Этот Ким опять слишком приблизился к нему, недопустимо. И что делать самому Чону? Снова бежать и прятаться? Как объяснить упрямцу, что он не имеет к смерти его семьи никакого отношения? Случайности, которые развели их по разные стороны баррикад! А тот, кто действительно виноват, продолжает твердить, что у него не было иного выбора...

***

Намджун хмурится и спрашивает:

— И куда ты опять намылился?

Сокджин снова кривит губки, как непослушное дитя:

— Нам, почему ты не спрашиваешь Гука, куда его носит?

— Потому что я это знаю! — возмущается старший. — А вот где шляешься ты?

— Ты тоже можешь догадываться, где я шляюсь, не делай вид, что не понимаешь. Мне это нужно гораздо чаще, чем тебе.

Намджун морщит лоб:

— С каких пор тебе перестало хватать того, что добывает Чонгук? Сокджин, скажи, что ты опять задумал?

Младший устало садится в кресло и объясняет:

— Я снова видел его, Нам. Ты же понимаешь, что дело времени, и он опять сгонит нас с насиженного места! Сколько раз я предлагал тебе просто уничтожить его, и проблема исчезнет сама собой.

Намджун с недовольством оглядывает подопечного и говорит:

— Эти пожары — его рук дело? Он тебя вычисляет?

— Не меня, моих последователей, — недовольно говорит Джин, снова вскакивая. — Вычислил уже половину.

— Может, потому что они жрут, как не в себя? — свирепеет Намджун.

— Нет, Джун, я учу их быть осторожными. Просто он снова напал на наш след.