Глава 5
Занятия уже давно закончились, но я знала, что кабинет алхимии ещё открыт. Он был меньше и гораздо уютнее логова профессора Блай. Я приоткрыла массивную дверь и оглядела ровные ряды столов с одинаковыми жаровнями и чёрными котелками, расставленными в идеальном порядке. Тяжёлые кованые люстры наполняли пустой зал приглушённым жёлтым светом. За высокими стрельчатыми окнами уже было совсем темно. Убедившись, что никого нет, я проскользнула в кабинет и направилась к двери в подсобку, где хранились ингредиенты для зелий и отваров.
– Вам чем-то помочь, мисс Блэквуд? Насколько я помню, сегодня занятий у нас с вами не предвидится, – низкий, приятный голос профессора Ноденса разнёсся по залу, и я обернулась, стараясь выглядеть как можно более непринуждённо.
Профессор Ноденс – молодой, привлекательный преподаватель, в которого, разумеется, была влюблена половина студенток. Высокий, статный, он очаровывал одним лишь взглядом золотисто-карих глаз. Длинные угольно-чёрные волосы он обычно убирал в пучок или низкий хвост, чтобы не лезли в лицо во время работы. В отличие от других преподавателей, которые предпочитали строгие костюмы, платья или даже мантии, профессор Ноденс носил лёгкие песочные штаны и белую рубашку, которую никогда не застёгивал до конца, рукава, чтобы не запачкать манжеты, он подворачивал – это всем тоже очень нравилось.
Сначала в аудиторию зашёл фамильяр – белый поджарый пёс породы грейхаунд по имени Гвин. Он окинул меня любопытствующим взглядом и оглянулся на дверь. Профессор Ноденс вошёл следом, улыбнулся мне и направился к своему столу, в руках он нёс тарелку со стопкой булочек, щедро посыпанных сахарной пудрой.
– Умыкнул в кафетерии. Между прочим, последние на сегодня. – Он подмигнул мне и поставил тарелку на преподавательский стол. Только теперь я заметила, что на одной из жаровен закипал чайник.
Он прислонился бедром к столу и скрестил руки на груди. Гвин обошёл меня кругом, принюхался и щёлкнул зубами. Я на всякий случай поправила нагрудный карман. Гвин зевнул, потерял ко мне интерес и устроился на любимой лежанке в углу.
– Так что привело вас в мой кабинет, мисс Блэквуд? – спросил профессор Ноденс, и я заметила, что он смотрит на повязку на моей ладони. Я спрятала руки за спину и невинно улыбнулась, надеясь, что выгляжу в некоторой степени очаровательно.
– Мне нужны насекомые. Какие-нибудь жуки, личинки или бабочки.
Профессор Ноденс приподнял брови в лёгком удивлении.
– И для чего же, позвольте спросить.
Я покосилась на Гвина, понимая, что он уже учуял Кая, и скрывать что-то бессмысленно. К тому же необязательно же говорить всю правду. Я достала из кармана нетопыря. Тот, пока мы ходили, пригрелся и заснул, а теперь недовольно попискивал.
– Я завела зверушку.
Профессор Ноденс неодобрительно покачал головой.
– Милая мисс Блэквуд, вам же должно быть известно, что заводить фамильяра до выпуска из академии против правил, ведьмы...
– Это просто нетопырь. – Я не дала ему договорить. – Залетел в окно, наверное, из леса, их же тут полно в округе. Наверное.
На губах профессора Ноденса появилась снисходительная улыбка – он не поверил ни единому моему слову. Ну не могла же я ему сказать, что держу на ладони чёртова вампира!
– Мисс Блэквуд, если вы думаете, что я не вижу Пути Потока между вами и этим крошечным созданием, то я оскорблён до глубины души. – Он рассмеялся и отправился снимать чайник с жаровни. – Чаю?
Я машинально кивнула, хотя даже толком не расслышала вопрос. Отрешённо наблюдала за тем, как профессор достаёт из шкафчика две чашки и бросает в них заварку. Пути Потока – движение и переплетения магии во Вселенной – могли видеть единицы ведьм и ведьмаков, как правило обладавшие даром предвидения, благословлённые Потоком, они рождались раз в сотни лет, если не реже. Профессор Ноденс никогда не упоминал о своей способности видеть Поток, значит, это неправда. Неправда же? Не может меня и этого проклятого нетопыря ничего связывать! В голове сам собой возник ночной лес, холод, пробирающий до костей, и странное чувство, которое электрическим разрядом прошило тело, едва наши с Каем руки соприкоснулись. Нет. Нет-нет-нет!
– Мисс Блэквуд, присаживайтесь.
Я села, продолжая пялиться на нетопыря в руке. Это невозможно, фамильяр – это животное. Самое обычное, просто напитанное магией животное. Нет, нетопырь, конечно, тоже животное, но не Кай же! Он не...
Голова шла кругом, и мне казалось, что я начинаю задыхаться.
– Профессор, – выдавила я, поднимая взгляд. – А человек может стать фамильяром?
– Насколько мне известно, нет, – ответил профессор Ноденс, сел напротив и подвинул ко мне тарелку с булочками.
Мне тоже это было известно. Всем это было известно.
– А... если это не совсем человек? Ну если это нечто... среднее. – Слова подбирались с трудом, продираясь через вату в голове.
Профессор Ноденс откусил кусок булочки, сыпя сахарную пудру на стол, и свёл брови, обдумывая мои слова.
– Фамильяры – явление довольно новое...
– Новое? Ему больше пятисот лет. Как по мне, довольно древняя штука. – Я ворчала, всегда так делала, когда не могла совладать с чувствами, но профессора Ноденса это не задело, он лишь улыбнулся.
– Как посмотреть, милая мисс Блэквуд. Как по мне, всё зависит от того, кто ведёт счёт.
Нетопырь прополз по моему рукаву и спрятался обратно в карман – на свету ему было неуютно. Профессор Ноденс проводил его взглядом.
– А отвечая на ваш вопрос... До того, как у ведьм появились так называемые фамильяры, существовала гораздо более древняя форма связи. Триада... – профессор замолчал, явно подбирая слова, – скажем так, многое изменила в нашем восприятии Потока и его возможностей. Гхм... Так или иначе, сейчас компаньонами могут выступать только животные. И, насколько мне известно, за другие формы связи положена смертная казнь.
Меня затошнило, в животе стянулся неприятный узел. Одна новость звучала хуже другой. Надеясь не выдать паники, которая медленно сковывала льдом позвоночник, я спросила как можно более непринуждённо:
– Другие формы связи?
Профессор Ноденс кивнул и глотнул чаю. Я обхватила предложенную кружку, надеясь отогреть закоченевшие пальцы о горячий фарфор и хоть немного взять себя в руки.
– Прежде волшебных компаньонов ведьм называли кевреннами. Ими могли быть как животные, так и разумные магические существа. Существовали морские ведьмы, кевреннами которых становились русалки. Лесные ведьмы, которым служили разного рода оборотни, тогда это ещё никак не регламентировалось и не требовало сложных ритуалов. Кевренны, в отличие от фамильяров, не были слугами, но были друзьями и помощниками. Это было во времена, когда волшебство свободно струилось по миру, леса, моря и горы были полны первородной магии, тогда Поток сам сплетал нити и приводил одну магию к другой. Полагаю, подобное возможно и сегодня, только вот в мире почти не осталось ни русалок, ни оборотней. Одни ушли в самые глубокие воды, скрываясь от людей, других истребили до последнего.
«Третьи служат в Надзоре», – хотела сказать я, но сдержалась. Профессор Ноденс умел расположить к себе, но я не доверяла ему настолько, чтобы болтать по душам. Вздохнув, я взяла чашку и сделала большой глоток ароматного чёрного чая с бергамотом. Молока бы добавить. Я молча опустошала кружку, набираясь смелости, чтобы задать следующий вопрос.
– Если фамильяра ведьме приводит сам Поток, почему за... «неправильного» фамильяра полагается смертная казнь? Разве Триада имеет право... разве так можно поступать?
Профессор Ноденс доел булочку и взял со стола салфетку. Он изящно смахнул с губ сахарную пудру и только потом ответил:
– Закон есть закон, мисс Блэквуд, и не нам ставить его под сомнение. Но... вы ведь не хуже меня знаете, что фамильяр делает ведьму сильнее. – Он прищурился. – А теперь представьте, какую силу может обрести ведьма, которой Поток подарил существо, сотканное из его нитей?
Силу, способную угрожать власти самой Триады, – поняла я. Получается, в их интересах было сделать так, чтобы у ведьмы в фамильярах не водилось никого сильнее кошечек и собачек.
– Погодите! – Меня вдруг осенило. – Но ведь у мисс Гримм в фамильярах горгулья Стоунклада, как ей это позволили?
– Это верно, но горгульи не обладают разумом и в силу своих особенностей не могут покидать территорию замка. По сути, они – лишь камень, в который вдохнули жизнь Потока. Насколько мне известно, это стало ключевыми моментами в решении суда.
– Был суд?
– Века четыре назад, кажется? Семья Гримм владеет этим замком довольно долго, и всё это время их спутниками становились местные горгульи. Наша замечательная мисс Гримм не стала исключением. Но если бы вместо горгульи кевренном мисс Гримм стал, скажем, оборотень, то их обоих бы ждала немедленная и неизбежная казнь.
– Вот как...
Я задумчиво коснулась нагрудного кармана. Нетопырь внутри лениво шевельнулся. Если кто-то узнает о нашей связи – нам обоим конец. Это тебе не штраф за отсутствие разрешения и не выговор за нарушение правил академии. Я сцепила пальцы и положила руки на колени, чтобы скрыть дрожь и заставить пятки перестать нервно стучать по полу. Что же делать?
– Полагаю, мисс Блэквуд, вы попросите меня не рассказывать мисс Гримм о вашем маленьком секрете?
– А? – Я чуть в обморок не упала от его слов, но вовремя сообразила, что профессор Ноденс знает только о существовании нетопыря. – Да. Да, пожалуйста, профессор. Пусть это останется между нами.
– Вы же понимаете, что никто не посмеет отобрать у вас фамильяра? Это было бы слишком жестоко. Но пока что всё, что вам грозит, – штраф, пусть и внушительный, за отсутствие разрешения.
Ох, профессор, если бы вы знали, о чём говорите! Но, даже будь мой фамильяр самым обычным, я бы не рискнула утверждать, что Надзор его не тронет, потому что это «было бы слишком жестоко». Кошку Руту – фамильяра моей матери – пытали несколько дней, чтобы мама сломалась. Говорят, душевная боль, которую испытывает ведьма от мук её фамильяра, ни с чем не сравнима. Это в тысячу раз хуже, чем испытывать боль самому. Мама так и не заговорила. Даже когда Рута умерла.
– Я была бы вам очень признательна, если бы вы сохранили мою тайну, профессор. Мне в этом году не хотелось бы схлопотать очередной выговор. Я у мисс Гримм и так не на самом хорошем счету.
– Сколько драмы, мисс Блэквуд, – ухмыльнулся профессор Ноденс, качая головой. – Мне бы ваши годы! Но не беспокойтесь, – он подмигнул и приложил палец к губам, – со мной ваши тайны в безопасности. – Профессор Ноденс кивнул на дверь подсобки. – Живые насекомые хранятся на третьем ряду справа. Надеюсь, в уплату за мою доброту вы хорошо подготовитесь к ближайшей лабораторной работе. И к другим лабораторным тоже.
Я возвращалась в комнату, прижимая к груди баночку с мелкими, копошащимися личинками. Много брать не стала, чтобы они не передохли, – профессор Ноденс разрешил заглядывать к нему «за добавкой». Звук моих быстрых шагов эхом отражался от сводов открытой галереи, с одной стороны которой открывался прекрасный вид на лес, а с другой – на горы, за которым пряталось море. Но мне сейчас было не до пейзажей. Соображала я всё ещё туго – мозг отказывался принимать ситуацию, и я отказывалась. «Поток, ведущий ведьм путями хитроумных совпадений и судьбоносных случайностей» – эти строки, открывающие любой гримуар любой ведьмы, я сейчас ненавидела больше всего. Серьёзно! Из всего чёртова леса! Если бы я не услышала крик, если бы услышала, но не пошла на него, если бы не протянула руку... Я вообще не должна была проводить этот дурацкий ритуал до выпуска!
– Чтоб глаза мои тебя не видели! – от злости вырвалось у меня. Нетопырь выпорхнул из кармана, взвился к потолку и вылетел из галереи, тут же пропав из виду. – Эй! Какого чёрта! Эй!
Я подбежала к перилам, вглядываясь в ночное небо в тщетной попытке разглядеть мелкую летучую мышь.
– Ну и вали! Ну и... – Я осеклась. По ногам медленно взбиралось оцепенение вместе с неповоротливым осознанием того, что только что произошло. И того, что произошло утром. Если Кай мой фамильяр... – Вот дерьмо.
Фамильяры – слуги ведьм, и их воля полностью подчинена воле хозяина. По крайне мере, так писали в книгах. Кай превратился в нетопыря, потому что я так сказала. И улетел, потому что я сказала, что не хочу его видеть.
– Дерьмо. – Я перегнулась через перила. – Эй, вернись! Вернись немедленно! Это приказ! Кай!
– Ты чего орёшь? – В галерее появился Генри, а за ним вывернули и другие парни из команды по крикету. Генри остановился рядом со мной и выглянул наружу. – Шиза окончательно одолела?
Я не обратила на него внимания, пихнула плечом и помчалась в свою комнату. Генри что-то крикнул мне вслед, но я думала о другом. Кай не отозвался. Значит, либо я дура и вся эта хрень с приказами не работает, либо он улетел уже достаточно далеко, чтобы не услышать. И в том и в другом случае дело дрянь, потому что... Я остановилась у двери. А почему, собственно? Потому что он свалил? Потому что без меня он не вернёт себе человеческий облик? Какое мне дело? Разве теперь у меня не одной проблемой меньше?
– Или больше, – пробормотала я. Если он следователь Надзора и если он пропадёт, то на его поиски наверняка примчится целый отряд ублюдков с пистолетами. Куда ни посмотри, всё только хуже.
Я ворвалась в комнату и встретила взгляд Мэй, которая читала книгу, сидя на кровати. Я махнула ей и Джиа, которая даже не подняла глаз от блокнота, в котором что-то увлечённо писала. Не дожидаясь вопросов, я вытряхнула из рюкзака книги и тетради и вместо них запихнула одежду Кая, которую утром сунула под кровать вместе с флорариумом. Следом в рюкзак полетела банка с личинками.
– Слушай, Кэт, а ты не видела мой флорари... – начала было Мэй.
– Потом! – бросила я и выскочила из комнаты.
Я понятия не имела, куда полетел Кай. В лес, в тёмные закоулки замка или вообще прочь с острова. На крыльце я замерла между двух горгулий. Поднимался ветер, и листва на деревьях беспокойно шумела, чёрные тучи опускались всё ниже, закрывая звёзды и угрожая скорым дождём. Пути Потока должны направлять ведьму к её фамильяру, а фамильяра к ней, но я не знала, как это работает и работает ли вообще. Для меня это были просто слова из книжки. В нерешительности я спустилась по ступеням на дорожку из хрустящей гальки. Повертелась то в одну сторону, то в другую, пытаясь уловить хоть какое-нибудь необычное чувство, щекотку интуиции, хоть что-нибудь. Ничего не почувствовав, я зашагала к лесу.
Я уже почти добралась до конца двора, когда услышала шелест гальки за спиной и обернулась.
– Генри, свали, – огрызнулась я.
– Собралась в лес после заката? Жить надоело? – Он поравнялся со мной и замедлил шаг.
– Мне надо говорить, что это не твоё дело, или сам догадаешься? – Я ускорилась.
– Кэт, мисс Гримм будет...
– Генри, твой чокнутый папаша три дня меня допрашивал и чуть не отправил на костёр, думаешь, я боюсь мисс Гримм?
К моему облегчению, Генри заткнулся, но не отстал, явно намереваясь отправиться в лес вместе со мной. Надо было его прогнать, но я не могла заставить себя расцепить зубы. Присутствие Генри успокаивало, в прошлый раз в лесу я нашла чёртова вампира. От мысли, что я снова окажусь в чаще одна, по спине пробегали липкие мурашки.
– Я завела фамильяра, – отрывисто сказала я. – Он пропал, надо его найти. Это нетопырь.
– Фамильяра? Нетопырь? Кэт, о чём ты думала! Ты же...
– Генри, умоляю, заткнись. Либо помогай, либо свали. От твоих причитаний фамильяр не рассосётся. – Я вздохнула и добавила себе под нос: – К сожалению.
Генри шумно выдохнул, но продолжать тираду не стал. Его недовольство продолжало витать в воздухе, но дышать стало легче, и желание врезать ему упало почти до нуля. Генри взял меня за руку, призывая остановиться.
– Чего ещё? – огрызнулась я.
– Нетопырь бы не полетел так далеко от тебя, ты же теперь его хозяйка, и его жизнь зависит от твоей, – сказал Генри спокойно, и его тон подействовал успокаивающе и на меня. – Он вылетел из галереи? Ты же его звала? Скорее всего, он нашёл убежище где-то поблизости. Под крышей, в какой-нибудь тёмной щели. Надо искать там. – Он кивнул в сторону замка. – Ваши Пути уже слились в один?
– Нет. Не знаю. – Я потёрла лоб, тайно радуясь, что Генри всё ещё держит меня за руку. Его ладонь согревала и поддерживала, паника, которая то возвращалась, то отступала, не могла захватить меня целиком, будто опасалась его сильных пальцев на моём запястье. И на мгновение я захотела снова очутиться в его объятиях. – Я его коснулась, он... выполнил парочку моих приказов, прежде чем... прежде чем я случайно приказала ему исчезнуть с моих глаз.
На лице Генри отразилось непонимание, потом укор, губы разомкнулись, и я вырвала руку из его пальцев.
– Выдашь хоть каплю осуждения, Клиффорд, и, клянусь Потоком, я врежу тебе.
– Но о чём ты думала!..
Я развернулась на пятках и почти бегом ринулась обратно к замку, мгновенно вспоминая, почему мы расстались. Когда Надзор выпустил меня из своих когтей, когда я, разбитая, замученная и истерзанная, приползла к Генри, он сказал, что мне стоило быть осмотрительнее. Так чего я ждала теперь?
Генри догнал меня.
– Ладно, не злись, все совершают ошибки.
– Можешь извиниться за свою.
– Мою? Я про тебя.
– Кто бы сомневался, Клиффорд.
Я остановилась на лужайке и задрала голову, всматриваясь в галерею на третьем этаже, в попытке понять, куда Кай мог спрятаться. Если он не полетел в лес, но не услышал мой приказ вернуться... Я заметила горгулью на козырьке третьего этажа. Её крылья создавали тень и вполне бы могли бы стать убежищем для нетопыря.
– Кай? – Я подошла к горгулье, вглядываясь в тени, но ничего не видела. – Кай, вылезай. Я призываю тебя!
Ничего. Заглянула и под сам козырёк – пусто. Окна вокруг закрыты, внутрь он бы не попал. Я посмотрела ещё ниже – на решётку, располагающуюся вровень с землёй. Мог ли Кай забраться туда? Я наклонилась к решётке и снова позвала. И снова ничего не произошло.
– Попробуй отыскать его Путь. – Над плечом возник Генри.
– Я не способна видеть их!
– Я знаю, но тебе и не нужны все. Ты должна отыскать своего фамильяра, только его Путь.
– И как это сделать?
– Кэт, ты совсем не готовилась к призыву фамильяра?
– Разумеется, готовилась, но одно дело слова в книжке, а другое – практика! – Ну вот, я снова оправдываюсь. Каждый раз всё заканчивалось тем, что я оправдывалась. Даже в ту ночь.
– Вот поэтому фамильяров и нельзя призывать до выпуска, – вздохнул Генри. – Мы ещё многого не умеем, а их жизни зависят от нас. Очень опрометчивое решение...
– Силентиум! – зашипела я и провела ногтем по губам Генри. Наконец-то он заткнулся. Открывал рот, но оттуда не вырывалось ни звука. Я показала Генри средний палец и пошла в замок. Накладывать заклинания на других студентов вне практических занятий запрещалось, но не думаю, что Генри меня сдаст. Хоть этого за ним не водилось.
Догонять он меня не стал.
Я зашла в холл и сразу повернула налево, к лестнице, которая вела к нижним аудиториям, а оттуда – в подземелья. Я надеялась, что неясное, свербящее чувство где-то в затылке подталкивало меня в нужную сторону. Навстречу мне выбежала стайка первокурсников, весело щебеча о том, как здорово прошёл практикум по созданию иллюзий. На первом курсе я тоже любила эти занятия, беззаботные дни, когда я создавала светящихся кроликов, которые скакали по звёздному небу, мечтала о первом поцелуе с Генри и ещё не знала о том, что случится с моей семьёй.
Коридоры стали уже, а потолки ниже, камень растерял солнечное тепло, запахло сыростью. Я прошла мимо закрытых дверей аудиторий, остановилась у решётки, в которую заглядывала с улицы, внимательно оглядела узкий коридор и направилась к следующей лестнице. Я спускалась не спеша, пытаясь сообразить, мог ли Кай забраться так далеко. Периодически я звала его, надеясь, что нетопырь сам свалится мне на голову, но у него, похоже, были другие дела.
В подземелье не горели ни лампы, ни свечи, поэтому пришлось разжечь на ладони маленький белый огонёк, чтобы видеть хоть что-то, но при этом не напугать Кая и не растратить все силы за ближайшие пятнадцать минут. Я остановилась, стараясь дышать ровно. Темнота, сырость, давящая на уши тишина напоминали о времени, проведённом в темницах Надзора. Единственный свет, который я видела в те дни, – фонарь, подсвечивающий мерзкую рожу Клиффорда-старшего, когда тот приходил на допрос. К чёрту, надо поворачивать назад.
За спиной послышались размеренные шаги и чьё-то тяжёлое дыхание. Я отшатнулась, вскидывая над головой руку со светом и заставляя его разгореться сильнее, но никого не увидела.
– Генри? – пискнула я, но не услышала ответа. И не могла, заклинание немоты наверняка ещё не спало. Шаги стали ближе, дыхание громче. – Генри, ты меня пугаешь.
Я вглядывалась в темноту и пятилась, стараясь не думать ни о темницах Надзора, ни о вампире в зачарованном лесу, ни об утреннем нападении. Слишком много всего, слишком. Ещё одно нападение просто статистически невозможно.
– Не бойся, – прозвучал тихий мужской голос, и волосы на моём затылке зашевелились. Это совершенно точно не был голос Генри.
Сердце застучало бешеной дробью, руки и ноги онемели, но адреналин хлынул в кровь, и я побежала.
Эхо разлеталось по подземелью, кровь шумела в ушах, и я не могла понять, гонятся за мной или нет, но мне казалось, что чьи-то руки вот-вот сомкнутся на моей шее, и я мчалась быстрее.
– Не убегай.
Я налетела плечом на что-то большое и твёрдое и чуть не упала, но устояла, врезалась другим боком в стену и побежала дальше. Шарик потух – от страха я не могла больше концентрироваться на заклинании и оказалась в полной темноте.
– Не прячься. – Голос приближался, и я не верила ни единому его слову.
Я уткнулась в стену, дёрнулась в разные стороны, не понимая, куда бежать, и окончательно теряя ориентацию в пространстве. Ноги подгибались, я осела на пол и забилась в какой-то угол, вжалась в него спиной. Воздух со свистом вырывался из горла, и я зажала рот ладонями, чтобы не выдать себя.
– Где ты? – позвал голос, и я услышала в нём издевательские нотки. – Я не желаю тебе зла, малышка.
Шаги раздались где-то совсем рядом и остановились. Я задержала дыхание, надеясь, что никто, кроме меня, не слышит бешеного стука сердца в груди.
Щиколотки коснулись чьи-то холодные пальцы, я задохнулась от ужаса. Горло сдавило, воздух отказывался проталкиваться глубже, а крик – выходить наружу.
– Нашёл, – сказал голос. – Не стоило убегать от меня в лесу. Ты же знала, что я всё равно найду тебя. Я слежу за каждым твоим шагом.
Пальцы сжали мою ногу.
– Пожалуйста, – прошептала я, трясясь осиновым листом. Меня парализовало. Я снова почувствовала себя в темнице, прикованной к холодному железному креслу. Не способная ни сопротивляться, ни дать отпор. – Пожалуйста. Что вам нужно?
Рука на моей ноге дрогнула, словно в замешательстве.
– Ты... не она... – то ли спрашивал, то ли утверждал голос.
– Пожалуйста... Меня зовут Кэтрин Блэквуд. – Я ухватилась за его слова. – Я... я не знаю, что вам нужно. Но я клянусь, я не...
Ледяные пальцы коснулись моей влажной от слёз щёки, и слова застряли в горле.
– Ты Кэтрин... Должно ли это меня остановить?
Рука сомкнулась на моём горле, я попыталась закричать, но сильные пальцы задавили крик в зародыше. Я наконец осознала, что если не предприму сейчас хоть что-то, то, скорее всего, умру.
– Кай... – захрипела я, но едва расслышала саму себя. Со свистом втянула ртом воздух и сжалась, выдыхая новый хрип. – Кай... Кто-нибудь... Кай!
Что-то упало и разбилось. Рука исчезла с моего горла, и я закашлялась, перевернувшись на бок. Зашуршала одежда – мой преследователь встал.
– Кто здесь? – Он сделал несколько шагов прочь от меня. А потом закричал.
Я вжалась в угол плотнее, закрывая голову руками. Воздух пронзило слово, а за ним – вспышка молнии, на мгновение осветившая подземелье и выхватившая из темноты две фигуры, прежде чем ослепить меня. Вспорола потолок, и с него посыпались камни. Что-то загремело, и прозвучало новое заклинание, крик боли, удары, новая молния, ещё одна и ещё! И торопливый бег, затихающий вдалеке.
– Кэтрин? – Низкий голос выговорил моё имя с сильным шотландским акцентом. По телу прокатилась горячая волна облегчения.
– Кай! – Я рванулась в темноту, навстречу голосу, но он не отозвался.
По подземелью прокатилось тихое эхо стона, и раздался звук упавшего тела.
– Кай! – Я вскочила на ноги, дрожащими руками призывая свет. Шарик то вспыхивал, то гас, никак не желая слушаться. Наконец совладав с собой, я осветила подземелье. Кая я не увидела – только вспоротый одной из молний пол. Пришлось пройти с десяток шагов, прежде чем зыбкий свет отыскал его тело.
Кай, обнажённый, лежал на боку, лицом вниз. Другой бок его был разорван и обуглен, от раны по спине расходилась чёрная цепь изломов, оставленных молнией. Я бросилась к нему.
– Боги, Кай! – Я попыталась коснуться раны, но тут же отдёрнула руку, не зная, что делать. – Я позову на помощь.
– Я... не дождусь. – Он выплюнул кровь и закашлялся. – Иди к мисс Гримм, пусть она сообщит Надзору... – Он застонал, не в силах договорить, и я, не выдержав, коснулась его плеча. По телу Кая прошла дрожь.
– Я тебя не брошу! Скажи, как тебе помочь.
– Никак, ghealach. Уходи, пока он не вернулся.
– Ты же вампир? Дать тебе моей крови? – Я старалась не смотреть на жуткую рану и выдавила с нервным смешком: – В кино это всегда работает!
– Нет... Мне нельзя... пить человеческую...
Он не договорил, уронил голову на пол, потеряв сознание. А я схватила его за плечи и перевернула на спину. Ничего лучше фильмов у меня не было. А ещё у меня не осталось времени. Я скинула с плеч рюкзак, достала оттуда банку с личинками и разбила об пол. Схватила осколок и, зажмурившись, резанула себя по запястью. Шарик света мигнул и едва не погас, но мне удалось сохранить самообладание. Я быстро приложила кровоточащую рану ко рту Кая.
Сперва ничего не происходило. Его губы, мягкие и сухие, безжизненно касались кожи, и я надавила сильнее, чтобы больше крови попало в горло. Ожидание, утопленное в моём страхе, заняло вечность, а может быть, и ещё чуточку дольше. А потом Кай ожил. Прильнул губами к моей руке, коснулся языком раны, жадно глотая кровь. «Похоже, трюки из фильмов всё же работают», – подумала я, со смесью страха и восторга наблюдая за тем, как оживает Кай, как медленно затягивается рана на его боку.
Но потом что-то изменилось. Кай зарычал, схватил меня за руку, рванулся вперёд и повалил меня на пол так быстро, что я не успела даже вскрикнуть. Его клыки вонзились мне в шею, жадно и глубоко. Острая боль, оглушительная и стремительная, подобно молнии, прошла сквозь тело, но тут же отступила, уступая место другой боли – тягучей и почти приятной. По венам пробежала волна жара, сердце застучало быстрее, услужливо подгоняя кровь к горячим губам Кая, который, тяжело дыша и прижимаясь ко мне всё плотнее, утолял многолетнюю жажду, голод, отголоски которого передавались и мне. Наши Пути пересеклись однажды и теперь стремительно сливались в один. Как и положено. Как и велел Поток. Но по одному Пути не всегда суждено идти двоим. Моя жизнь перетекала в Кая, я слабела, таяла под его губами, исчезала. К рукам и ногам подбирался холод, в мозгу шевельнулась слабая мысль: надо оттолкнуть Кая – или умру, но я не смогла пошевелиться. Страха не было, только лёгкое, необъяснимое возбуждение, которое не давало сердцу остановиться раньше времени, заставляло его продолжать качать и качать кровь, пока Кай не выпьет последнюю каплю.
Шарик света замигал и погас, погрузив подземелье в полную темноту. Остались лишь стук моего сердца и дыхание Кая.
А потом и они исчезли.