Глава 4
Властный голос профессора Блай не могла остановить даже толстая дубовая дверь. Опаздывать на её лекции по истории магии и ведьмовства мог только самоубийца – это знали все, поэтому я в нерешительности топталась на пороге, заглядывая в узкую щель приоткрытой двери. Признаюсь, мало что пугало меня больше, чем профессор Блай, для которой слова «гуманность» и «права человека» были не более чем бессмысленный набор букв.
– Ох, да ради всего святого, мисс Блэквуд! Долго вы ещё собираетесь там стоять? – воскликнула профессор Блай, обращая к двери бледное, вытянутое лицо. Если кто и был в этом замке похож на вампира – так это она. Седые волосы всегда забраны в такой тугой пучок, что тонкие брови поднимались высоко вверх, придавая колкому взгляду маленьких серых глаз ложное удивление. Строгое фиолетово-чёрное платье носилось не снимаясь, кажется, ещё со времён королевы Виктории. Никто не знал, сколько профессору Блай лет, но все дружно сходились на том, что уж точно не меньше ста пятидесяти. Ведьмы, разумеется, столько не жили, но я бы не удивилась, узнав, что профессор Блай прячет в складках застёгнутого на все пуговицы платья философский камень. – Мисс Блэквуд, шевелитесь, если не хотите схлопотать двойное наказание.
Подавив вздох отчаяния, я прошмыгнула в аудиторию и попыталась зайти с козырей:
– Прошу прощения за опоздание, профессор. Ректор Гримм...
– Мне нет дела до обстоятельств, с которыми вы не сумели сладить, чтобы прийти на мою лекцию вовремя, мисс Блэквуд. – Профессор Блай сложила тонкие, словно лапки паука, руки на груди. – Подойдите к доске.
На негнущихся ногах я поплелась к кафедре. Удивительно, за последний год – и особенно за два последних дня – я пережила столько потрясений, но продолжала как огня бояться субтильную женщину в потрёпанном платье.
Остановившись у огромной грифельной доски, я окинула взглядом аудиторию. За длинными рядами дубовых столов сидели притихшие студенты в ожидании крови и зрелищ. На улице было солнечно, но свет отказывался проникать сквозь огромные стрельчатые окна, не справлялись и длинные витые свечи, расставленные по периметру, – в логове профессора Блай всегда царил гнетущий полумрак.
– Итак, мисс Блэквуд. – Каблуки отбивали неспешный ритм по паркету. – Раз уж вы решили, что мой предмет не так уж для вас важен, могу предположить, что вы всё знаете про эпоху Гелах? Поделитесь знаниями с аудиторией.
Я в растерянности покосилась на доску. На ней была записана тема лекции: «Эпоха Гелах. Формирование ковенов и возвышение Великой Триады. 1520 – 1540 гг.». Память ворочалась с трудом, откапывая среди шелухи обрывочные знания и пытаясь соединить их в хоть сколько-нибудь приличный ответ. Я попыталась вытянуть максимум из того, что вижу, в попытке оттянуть неизбежный позор.
– В эпоху Гелах началось формирование первых ковенов. В начале шестнадцатого века ведьмы начали постепенно собираться в кланы и ковены...
– Неверно. Ковены начали формироваться уже в конце пятнадцатого века, – сухо перебила профессор Блай. – Собственно, это и стало, скажем так, отправной точкой для будущей смены эпох. Ответите нам – почему, мисс Блэквуд?
Я переступила с ноги на ногу под уничижительным взглядом профессора Блай. Этот взгляд заставлял меня сомневаться в правильности следующего ответа, хотя я и знала, что права, – эту часть истории мама рассказывала мне не раз.
– Ковен – это сила и защита. Раньше ведьмы и ведьмаки жили поодиночке, были разбросаны по стране и не имели связи друг с другом, поэтому были слабыми и уязвимыми. Объединение в ковены сделало их могущественнее, но при этом и заметнее. Ковены никем не контролировались и практиковали самые разные, в том числе крайне опасные, виды магии. Это неизбежно затрагивало жизни обычных людей и в итоге вызвало ответную реакцию в виде новой волны охоты на ведьм. При этом ковены были ещё слишком малочисленны, чтобы выстоять против Церкви.
Профессор Блай кивнула, подтверждая мои слова.
– Это всё, чем вы способны нас порадовать, мисс Блэквуд?
Я почти слышала, как скрипят шестерёнки в голове.
– Чтобы защитить магию Потока и предотвратить открытое столкновение с Церковью, три самых могущественных ковена – Этвуд, Барнетт и Мёрфи, которые сегодня мы знаем как ковены Великой Триады, – подчинили себе остальные ковены...
– Объединили, – поправила меня профессор Блай.
– Что?
– Не подчинили ковены, мисс Блэквуд, а объединили. Каким образом?
Я недовольно поджала губы.
– Создали Службу Справедливого Надзора и Покровительства магии.
– Что это за служба? Мне из вас каждое слово клещами вытягивать?
Я вздохнула и отчеканила заученное:
– Надзор следит за тем, чтобы ведьмы, ведьмаки и сверхъестественные существа не вредили людям и оставались в тени, так мы все будем в безопасности и сила Потока не иссякнет.
– Ну хоть что-то вы знаете, – хмыкнула профессор Блай. – Кто первым примкнул к Великой Триаде и возглавил Надзор?
Я выдала что-то невнятное, даже отдалённо не напоминающее слова. Отыскала взглядом Джиа, та сочувственно покачала головой, а вот сидевшая рядом с ней Мэй таращилась на меня и усердно что-то шептала, явно подсказывая ответ, но, увы, по губам я читать не умела.
– Ковен Клиффорд? – ляпнула я наугад (как я недавно выяснила, этот ковен имел к Надзору самое прямое отношение).
Профессор Блай посмотрела на меня с таким презрением, что мне захотелось испепелить себя, лишь бы больше не чувствовать на себе этот взгляд.
– Неверно. Ковен Вайтфорест. Если бы вы больше внимания уделяли моим лекциям, мисс Блэквуд, – тон её стал ледяным, почти угрожающим, – то знали бы, что ковен Клиффорд сложился только к концу восемнадцатого века. Вернёмся к Великой Триаде. Как вы думаете, по какой причине Правящие ковены выбрали Путь так называемого ухода в Тень?
– Как я думаю? – Страх достиг своего предела и, как это всегда бывало в такие моменты, уступил место спасительному раздражению, которое грозило перерасти в гнев.
– Ну, я же у вас спрашиваю! – Профессор Блай всплеснула руками.
Я вскинула подбородок.
– Чтобы удержать власть.
Тонкие брови профессора взметнулись ещё выше.
– Прошу прощения?
– Изолировать ковены от мира – отличный способ удержать над ними власть. По такому же принципу устроены секты, вы знали? Подчинение, устрашение...
– Достаточно, мисс Блэквуд! – Профессор ударила ладонью по столу. – Прекратите нести подобную ересь! Если вы считаете, что покровительство ректора Гримм не имеет границ, вы ошибаетесь.
– Разве вы...
– Ваша история печальна, мисс Блэквуд. – Профессор Блай смотрела на меня с нескрываемой неприязнью. – Возможно, будь у членов вашего ковена – и у вашей матери в частности – чуть больше знаний, вы бы понимали, кому бросаете вызов, и не стали бы шутить с Надзором. И как результат, мисс Блэквуд, ваш ковен остался бы цел. Невежество привело глупцов на костёр – запомните это, мисс Блэквуд, запомните и извлеките из этого урок.
Пороть студентов мисс Гримм запрещала, поэтому профессор Блай измывалась над нами по-другому. Я, сцепив зубы, ждала, пока порка завершится, и старалась не замечать сочувствующие взгляды однокурсников. Слова отскакивали от меня, не задевая. По крайней мере, я на это надеялась. Наконец, насытившись, профессор Блайн махнула рукой.
– На следующей лекции, мисс Блэквуд, я буду ждать от вас эссе по сегодняшней теме. Не менее семи страниц. От руки. Присаживайтесь.
Я поплелась на свободное место. Мэй и Джиа сидели в середине третьего ряда – пробираться к ним, поднимая других студентов, и лишний раз раздражать профессора Блай я не решилась, поэтому пошла дальше – на предпоследнем ряду маячила пара свободных мест с краю. Я направилась туда и уже собиралась сесть, когда встретилась взглядом с Анной. В суматохе и переживаниях я даже успела забыть, что вчера встретила её в лесу, и сейчас воспоминания оплеухой прилетели мне по затылку. Анна сидела со скучающим видом, подперев щёку кулаком, и наблюдала за мной. Волны светлых волос лежали на столе – обычно она носила высокий хвост, и я невольно отметила, что распущенные волосы определённо шли её круглому лицу и даже глубокие тени под большими голубыми глазами не портили впечатления. Анна улыбнулась мне уголком губ и похлопала по свободному месту рядом с собой.
– Долго вы будете нас задерживать, мисс Блэквуд? Или вы забыли, как пользоваться стульями? – Голос профессора Блай подтолкнул в спину, и я села рядом с Анной.
– Чего смотришь так, как будто призрака увидела? – прошептала она вполне дружелюбно.
– Хочешь сказать, что не призрак? – Я попыталась звучать ей в тон.
Вместо ответа Анна взяла меня за руку. Я вздрогнула. Её ладонь оказалась тёплой и мягкой, и я невольно вспомнила, какими обжигающе холодными были её руки вчера ночью. Огромные голубые глаза весело блестели, и даже накрашенные яркой красной помадой губы не могли отвлечь меня от этих завораживающе красивых глаз. Она смотрела на меня так, будто точно знала всё, что у меня на уме, и даже больше. Сердце застучало быстрее, ладони вспотели, дыхание участилось, а внизу живота скрутился болезненный тугой узел. Я поняла, что дрожу.
– Как верно заметила мисс Блэквуд... – Голос профессора Блай ворвался в меня, я вздрогнула и отдёрнула руку. Анна беззвучно засмеялась, прикрыв рот ладонью. Никогда Анна Барнетт не была так мила со мной. Тем временем профессор Блай продолжала лекцию: – ...Надзор берёт своё начало в первой половине шестнадцатого века. До этого ведьмы и ведьмаки жили сами по себе, в основном селились поодиночке и передавали знания из поколения в поколение. Но в начале четырнадцатого века ведьмы начинают объединяться в ковены, обретать в этом объединении могущество, которого у них не было прежде...
– Это было смело, – прошептала Анна, кивнув на профессора Блай.
– Ты о чём? – покосилась на неё я.
– Про жаждущие власти Правящие ковены и всё такое. – Анна игриво прищурилась. – За такое Надзор может и отшлёпать.
– Собираешься настучать на меня, Барнетт? – Я сделала акцент на её фамилии и высокомерно вскинула брови. Если выскочка из Правящего ковена думает, что я боюсь, пусть выкусит. На самом деле у меня поджилки тряслись при мысли о новой встрече с Надзором, но ей об этом знать необязательно.
Анна снова тихо рассмеялась и кокетливо приложила палец к губам.
– Обещаю, я тебя не сдам, Блэквуд.
Я с деланым равнодушием хмыкнула и отвернулась, давая ей понять, что болтать дальше не настроена. А мысленно снова задалась вопросом: что это было? В последний раз мы столько слов сказали друг другу... да никогда, собственно. Прошлые наши разговоры сочились ядом и неизбежно заканчивались рукоприкладством. Что же изменилось теперь?
Монотонный голос профессора Блай успокаивал, я прикрыла глаза, замедляя дыхание, всё ещё не решаясь посмотреть на Анну. Что это, чёрт возьми, было? Уши горели, на руке всё ещё оставался невидимый след от прикосновения, и мне казалось, что Анна всё ещё глазеет на меня. Когда же я набралась смелости, чтобы бросить в её сторону быстрый взгляд, увидела только точёный профиль – Анна со скучающим видом наблюдала за профессором Блай. Может, поговорить с Анной после пары? И что ей сказать? Да и зачем? Почему мне вообще пришла в голову эта мысль? Я выдохнула, потёрла лоб и попыталась сосредоточиться на лекции, но не могла уловить и половины из того, что говорила профессор Блай, возвращаясь мыслями то к Анне, то к нетопырю под моей кроватью. У меня под кроватью вампир из Надзора. Звучит как очень плохая шутка. Всё равно что демон из церкви.
Как только лекция подошла к концу, Анна первой вылетела из аудитории, будто куда-то очень сильно торопилась. Впрочем, остальные студенты от неё не очень-то отставали – никто не любил задерживаться в логове профессора Блай. Именно поэтому Джиа и Мэй в недоумении застыли на пороге, когда я осталась сидеть на месте. Кивком я попросила их не ждать, они озадаченно переглянулись, но всё же вышли, а я, убедившись, что других студентов в аудитории не осталось, направилась к профессору, которая сосредоточенно перекладывала бумаги на своём столе.
– Прошу прощения, профессор Блай? – Мой голос против воли стал на несколько тонов выше.
Она подняла на меня удивлённый, но всё такой же высокомерно-уничижительный взгляд.
– Если вы пришли извиниться за своё поведение, мисс Блэквуд, то не утруждайтесь.
Извиниться? Это кто ещё из нас должен извиняться за своё поведение? Я натянуто улыбнулась.
– Я хотела спросить, что вам известно о вампирах, профессор. Их никто не видел уже...
– Я похожа на справочное бюро, мисс Блэквуд? Сходите в библиотеку и ради исключения поработайте своей головой.
Меня затрясло от раздражения, и я смяла рюкзак, который прижимала к груди, будто щит. Чудом сумела удержать улыбку на лице.
– Вампиров никто не видел уже сотню лет, – повторила я почти спокойно. – Истории о них обросли мифами и небылицами ещё раньше, возможно, вы могли бы посоветовать литературу, которой можно доверять в этом вопросе?
Профессор Блай цыкнула.
– Лучше бы вы столько внимания уделили своему эссе, – проворчала она, но всё же написала в блокноте пару слов, которые я не могла прочитать вверх ногами, вырвала лист и протянула мне. – Всего доброго, мисс Блэквуд.
– Большое спасибо, профессор.
Я схватила листок и пулей вылетела из аудитории.
Мэй и Джиа ждали меня в коридоре. Джиа сидела на подоконнике и казалась тенью на фоне огромных стрельчатых окон. Мэй стояла рядом и первой бросилась ко мне.
– Что случилось? Мы слышали, что утром...
Ну, разумеется, уже вся академия в курсе.
– Не сейчас, Мэй. Я обязательно расскажу всё вечером, но сейчас. – Я потрясла листочком. – Сейчас мне надо кое-что разузнать в библиотеке.
– Сейчас у нас лекция по астрономии, – напомнила Мэй.
– Я собираюсь её пропустить.
– На следующей неделе будет тест.
– Отлично, сяду к тебе поближе. – Я шутливо похлопала Мэй по плечу, махнула Джиа и побежала дальше по коридору под недовольными взглядами подруг.
Библиотека занимала почти целое крыло замка – три этажа стройных рядов книг, запах дерева, чернил и полная тишина. Я прошла по тёмному мраморному полу к огромной картотеке и принялась искать нужную букву алфавита. В замке электроника не работала – слишком высокий магический фон, который превращал любой компьютер в бесполезный кусок железа.
Я ещё раз сверилась с бумажкой от профессора Блай: «Джонатан Вайтфорест. О не знающих жизни и смерти». Выдвинула ящик под буквой «В» и пробежалась пальцами по карточкам. В библиотеке оказалось с десяток книг Вайтфореста, судя по их названиям, он в основном изучал магических животных: «О драконах, вивернах, василисках и змеях иных», «О вещих и проклятых птицах», «О единорогах и где их искать»... Я пробегалась глазами по карточкам. Странно, вампиры тоже считаются животными? Выглядел Кай вполне по-человечески, ну, до того, как обратился в нетопыря. Хотя, может, в этом и ответ? «О не знающих жизни и смерти» – я остановилась. На карточке стоял красный штамп – книга в специальной секции. Выносить такие книги из библиотеки, копировать текст или делать по нему конспекты было запрещено. Обычно такие ограничения касались так называемых пограничных знаний – уже небезопасные заклинания, но ещё не тёмная магия, запрещённая Надзором. Такие книги в библиотеке тоже были – древние фолианты, прикованные зачарованными цепями к полкам, – в закрытой секции, куда студенты не допускались ни под каким предлогом. Мы могли только глазеть на эти книжки через кованую позолоченную решётку.
Я поднялась на второй этаж по узкой винтовой лестнице и углубилась в книжный лабиринт. Я редко забредала дальше учебного зала с рядами одинаковых дубовых столов и жёлтыми лампами, под тёплым светом которых любили подремать студенты, – обычно все нужные книги из глубин библиотеки приносила Мэй. Она знала тут каждый закуток. Как-то мы даже провели в библиотеке целый день, согласившись помочь Мэй с её исследованиями «дикой магии». Помощники из нас с Джиа вышли сомнительные, и как-то так вышло, что спустя час мы уже читали «Грозовой перевал», который нашли в секции художественной литературы, пока Мэй старательно штудировала научные статьи и монографии. В итоге закончилось всё тем, что мы стали читать вслух и по ролям. Мэй сперва сопротивлялась и ворчала, но потом прониклась настолько, что переживала за персонажей больше нашего. Мы читали до тех пор, пока не сели голоса, и тогда уже Мэй продолжила за нас. Под утро мы все втроём обливались слезами, проклиная Хитклиффа, Хиндли и саму Бронте за то, что она сотворила с персонажами. С тех пор мы порой собирались в библиотеке, а чаще – в нашей комнате, чтобы почитать друг другу вслух. Обычно выбирали любовные или приключенческие романы, переживали за судьбы героев и по-детски хихикали над горячими сценами. Я любила эти вечера, они были уютными, полными смеха и согретыми горячим чаем. В какой момент мы позабыли о нашей маленькой традиции?
Я отвлеклась от воспоминаний, пытаясь отыскать дорогу. В отличие от Мэй я ориентировалась среди стеллажей так себе, поэтому мне понадобилось минут пятнадцать, чтобы найти указанную на карточке секцию. Но на этом препятствия не закончились: если верить карточке, книга хранилась на верхней полке. Я огляделась в поисках лестницы – та нашлась у противоположного края стеллажа. А ещё она намертво застряла на рельсе, к которому крепилась, и, сколько бы я её ни дёргала и ни тянула, отказывалась сдвигаться с места. Воевала я с ней несколько минут, но безуспешно. К пятой минуте я вышла из себя окончательно, в гневе пнула лестницу и тут же выругалась, поджав ушибленную ногу. Зато лестница сдалась и послушно заскользила к нужной секции. Я шумно выдохнула – сразу бы так. Добравшись до заветной полки, я пробежалась взглядом по разноцветным корешкам, потом – ещё раз и остановилась в замешательстве. Нахмурилась и снова сверилась с карточкой, внимательно осмотрела полку, полки ниже, перерыла весь стеллаж, но книги нигде не нашла. Я вернулась в читальный зал – если книгу кто-то взял, то вынести из библиотеки бы не смог. В зале не оказалось студентов, на столе книгу тоже никто не забыл. Поскрежетав зубами, я направилась к маленькой – размером с кошку – каменной горгулье, которая сидела на столике возле картотеки.
– Где мне найти книгу «О не знающих жизни и смерти»? – спросила я.
Горгулья медленно открыла глаза и так же медленно, будто ещё не до конца проснулась, прошептала:
– Второй этаж. Специальная секция. Стеллаж «Вэ»-пять. Верхняя полка.
– Только что смотрела, там нет. Может, её переставили?
– Это невозможно. Книга... «О не знающих жизни и смерти»... находится на... втором этаже. Специальная секция...
– Там её нет! Её кто-то взял?
– Книгу «О... не знающих жизни и смерти»... никто не брал. Она находится на... втором эта...
– Её кто-то взял. И, судя по всему, вынес из библиотеки.
– Это невозможно. Книги... из специальной секции... защищены... чарами... и не могут быть... вынесены за пределы... библиотеки.
– И всё же её нет, – раздражённо пробормотала я, глядя на карточку. – Какого хрена.
– Прошу воздержаться... от... подобных выражений. Вы находитесь... в библиотеке.
Вместо ответа я закатила глаза и направилась обратно на второй этаж. Заново осмотрела стеллажи, читальный зал и даже заглянула в соседние секции. Но, разумеется, ничего нигде не нашла. Интересное совпадение. В академии появился вампир, а из библиотеки чудесным образом пропала именно книга про вампиров. Чудненько.
Я вернулась к горгулье.
– Какие у нас есть книги про вампиров?
– В секции... художественной литературы вы найдёте... следующие книги: «Дракула», «Сумерки»...
– Меня интересует научная литература.
– В специальной секции... вы найдёте... монографию Джонатана Вайтфореста «О не знающих жизни и смерти».
– Всё?
– Остальные... книги по схожим... темам находятся в закрытой секции. У вас... к ней нет... доступа.
– Охрененно.
– Прошу воздержаться... от... подобных выражений. Вы находитесь... в библиотеке.
Скорчив горгулье рожу, я вернула карточку в картотеку и быстрым шагом покинула библиотеку. Всё это казалось мне очень и очень странным. И совершенно точно не сулило ничего хорошего.
***
Напрасно я надеялась, что мисс Гримм забудет про наше с Анной наказание. Ни дела академии, ни визит следователя Надзора не помешали ей встретить нас после пар и отвести на задний двор, где выстроились в три ряда все живые горгульи Стоунклада. Мисс Гримм выдала нам перчатки, чистящие средства, мочалки и щётки и с довольным видом удалилась, велев закончить работу до заката, а на следующий день после занятий продолжить, и так – пока все горгульи не станут чистенькими.
Я тёрла каменную спину горгульи щёткой, счищая грязь и мох, и радовалась, что день выдался солнечный и на удивление тёплый, иначе от ледяной воды меня не спасли бы даже перчатки. Анна работала неподалёку, и я нет-нет да поглядывала на неё. Солнце подсвечивало светлые волосы и лицо, создавая вокруг Анны тонкий, зыбкий золотой ореол. Заметив, что я на неё пялюсь, Анна приветливо улыбнулась:
– Отличная погода сегодня, не находишь?
Я непонимающе нахмурилась и пробубнила:
– Смол-ток, серьёзно? Кто ты и что сделала с Анной Барнетт?
Лицо Анны вытянулось – кажется, мои слова её смутили – она неловко засмеялась и покраснела. Несколько минут молча поливала горгулью из шланга, по земле бежала пена вперемешку с пылью. Я вернулась к своей статуе, пытаясь оттереть птичье дерьмо с клыкастой морды.
– Знаю, я вела себя как сука, – наконец Анна прервала молчание, и я бросила на неё быстрый взгляд, но Анна на меня не смотрела, уставившись себе под ноги. – Особенно по отношению к тебе. Это было... глупо. Но... – Она осеклась.
– Но?
– Но я тронута, что ты помогла мне, – тихо сказала она, подняв на меня смущённый взгляд. – Буквально на себе вытащила меня из леса. Если бы тебя не оказалось тогда поблизости или если бы ты решила не идти на мой крик, я бы, наверное, замёрзла насмерть или попалась бы в лапы какого-нибудь чудовища, не знаю. Это... обо мне... – На её глазах навернулись слёзы. – Обо мне никто никогда не беспокоился. Прости. – Анна быстро вытерла щёки и отвернулась. – Это глупо, я знаю, просто... Извини, что вела себя с тобой как сука, ладно?
– Э-э, – протянула я, не понимая, что происходит, украдкой оглядываясь по сторонам, будто ожидая, что из-за угла выпрыгнут придурки с камерами и криками «розыгрыш!» или что-то в этом роде. Но Анна казалась удивительно искренней, поэтому я ляпнула: – Ну, ладно.
Некоторое время мы молчали, занимаясь работой. Пористый камень отмывался плохо, и не все горгульи застыли в удобных для купания позах, приходилось изворачиваться, чтобы достать грязь из-под крыльев и выковырять мох из зубов и трещин. Солнце медленно спускалось к горизонту, тени становились длиннее, а спину ломило от усталости, но мы продвигались довольно бодро.
– Ты, правда, искала в лесу храм Сгинувших Богинь? – спросила я, когда мы вдвоём принялись за одну горгулью.
Анна пожала плечами. Она сидела на шее горгульи, свесив ноги, и снимала щёткой налёт с рогов.
– Он стоял тут давным-давно. Ещё до того, как замок превратили в академию, до Триады, а может, быть даже ещё раньше. Даже представить сложно, сколько всего интересного там можно найти. Сколько знаний.
– Незаконных, – напомнила я. – Если об этом прознает Триада, даже фамилия Барнетт тебя не спасёт. Даже просто факт того, что ты была там, может стоить тебе жизни.
– Это ужасно, не находишь? – Анна облокотилась на макушку горгульи и посмотрела на меня сверху вниз. – Богини-матери когда-то сделали нас ведьмами, отворили Поток, а мы даже не помним их имён. Мужчины в очередной раз отобрали силу у женщин и запретили даже говорить о тех, кто эту силу нам изначально подарил. И теперь вся власть у них.
Я считала это ужасным. Триада – это не столько три Правящих ковена, сколько три их лидера, символически носившие имена древних богов: Тевтат Мёрфи, Таранис Барнетт и Эзус Этвуд. Должность главы ковена и имя передавались по наследству от отца – старшему сыну. Так что, как бы Анна ни хотела, получить власть у неё бы не вышло. Возможно, именно это и толкнуло её отправиться на поиски другого пути – кто знает. В детстве я не раз слышала от мамы и сестёр по ковену истории о Сгинувших Богинях и их могуществе, а ещё – наказы, что истории эти не должны покидать стен нашего особняка. И ковен по традиции наследовала от матери дочь, и никак иначе. По сути, сейчас я была главой ковена Блэквуд и единственной ведьмой в нём. Потому что так захотела Триада. Потому что так захотел отец Анны. Но, конечно же, ни о чём из этого я Анне не сказала: угодить вслед за мамой на костёр не входило в мои планы.
– Что случилось с тобой в лесу? – спросила я, так и не ответив на вопрос Анны.
– Я сошла с тропы и заблудилась. – Она не стала возвращать меня к опасной теме. – Бродила до заката, думала, что выйду к замку, но, кажется, только наматывала круги. А потом... плохо помню, наверное, увидела что-то в темноте и испугалась. Я помню, что куда-то бежала... или от кого-то... кажется, я упала. Наверное, ударилась головой и отключилась. Потому что дальше помню только, как ты меня нашла.
Я внимательно смотрела на неё. Рассказ казался странным, но говорила Анна вполне уверенно.
– Испугалась кого-то? – Я зацепилась за фразу, которая привлекла моё внимание.
– Наверное, не знаю. Что-то же заставило меня побежать.
– А ты... – Я замялась, размышляя, как задать вопрос аккуратно. Мысль пришла в голову сама собой и показалась мне вполне логичной. – ...не встречала в лесу парня? Рыжего такого, в чёрном худи.
Анна молчала, и мне пришлось выглянуть из-под морды горгульи, чтобы увидеть её лицо. Наши взгляды встретились, и Анна тут же пожала плечами.
– Не припомню. Почему ты спрашиваешь?
«Потому что он вампир и вполне мог напасть на тебя в лесу». Я посмотрела на шею Анны – туда же вампиры обычно кусают своих жертв? – та выглядела нетронутой. Ночью в лесу я, кажется, тоже никаких ран на теле Анны не заметила. С другой стороны, он же следователь, вряд ли стал бы... хотя, по правде сказать, я понятия не имела, на что на самом деле способны следователи Надзора. Может, закуска в виде молоденькой студентки для них – любимое лакомство. Но даже если Кай на неё и не напал, то вполне мог напугать. Анна была уставшая, в лесу темно и страшно...
– Ты кого-то встретила?
Я вздрогнула:
– А?
– Ты спросила про парня. Ты его видела? Погоди! – Она ткнула в меня пальцем и рассмеялась. – Рыжий! Это парень, с которым тебя видели в душевой? Вы были вдвоём в лесу в ту ночь? Так ты на свиданку бегала!
Я тут же пожалела, что вообще затеяла этот разговор, и демонстративно закатила глаза. Только вот в груди стало неприятно жарко, будто меня застукали за чем-то преступным, хотя, если подумать, я не сделала ничего плохого. Как часто бывало в моменты моей уязвимости, я начала злиться. Анна истолковала моё молчание по-своему.
– Не переживай, я никому не расскажу. – Она подмигнула. – А где он сейчас? Твой парень?
Я не ответила, счистила с морды горгульи пятно и бросила щётку в ведро.
– На сегодня с меня хватит.
– Вот и славненько, с меня тоже! – Анна спрыгнула на землю, сияя улыбкой, и стянула перчатки. – Может, тогда поужинаем вместе? Или кофе выпьем. Я угощаю!
Она развернулась к замку и попыталась взять меня за руку, чтобы потянуть за собой, но я отступила на шаг, вдруг вспомнив странное чувство, охватившее меня на лекции профессора Блай, и по спине пробежали холодные мурашки, а желудок сжался.
– Думаю, не стоит. – Во рту пересохло, я прочистила горло и добавила: – Я не голодна.
Анну мой отказ не расстроил, она открыто улыбнулась, заложила руки за спину и склонила голову набок.
– Тогда в другой раз?
«Никогда», – хотело ответить моё нутро, но разум желал знать ответы, хотя я даже не понимала, какие вопросы задавать, поэтому я сказала:
– В другой раз. Обязательно.
Мы в молчании дошли до академии и зашли в главный холл, полупустой, с тускло горящими лампами, которые пытались бороться со стремительно наступающей темнотой. Махнув мне на прощание, Анна почему-то отправилась в учебное крыло, а я, кивнув ей в ответ, побрела в свою комнату. «Какой-то сюр, – вертелось в голове, пока я открывала дверь. – Она как будто... нет, глупости какие-то», – продолжали хаотично жужжать мысли, когда я запирала дверь.
Соседок в комнате не было, – наверное, ушли ужинать. Когда они узнают, как мило со мной разговаривала Анна, умрут от удивления или опять решат, что я спятила. Впрочем, теперь у меня было живое доказательство того, что вампир мне не привиделся. Я усмехнулась себе под нос и заглянула под кровать.
Нетопырь сидел, прижавшись к стеклу, и не двигался – даже не открыл глаза, когда я достала запотевшую банку из-под кровати. Миниатюрный сад, который Мэй растила несколько лет, был перерыт и уничтожен – Кай явно пытался выбраться. Я поставила банку на пол, предварительно задёрнув шторы: солнце ещё не успело сесть окончательно, и я решила не рисковать. Постучала по стеклу – нетопырь не отреагировал. Я постучала снова – ничего. Сердце испуганно запрыгало – может, ему не хватает воздуха?
– Эй! – Я взяла банку в руки и осторожно потрясла. На рыжую шёрстку посыпались камешки, но нетопырь не открывал глаз. Руки задрожали, меня окатило волной паники. Я быстро поставила банку обратно на пол и открыла крышку, запуская внутрь воздух. Я что, правда, его убила?! Не зная, что делать, я запустила руку в банку и аккуратно, насколько позволяла дрожь, вытянула нетопыря наружу.
Он умещался на моей ладони, маленький и тёплый. Крылья безвольно висели, но кожей я чувствовала, как он быстро дышит. Шёрстка влажная. Наверное, в банке ему было очень душно. Я пальцем погладила нетопыря по спинке, он вздохнул, издав короткий, очень тихий писк. Полежав с полминуты, нетопырь наконец открыл глаза. От сердца отлегло, и я с облегчением выдохнула. Положила зверька на пол, ожидая, что тот превратится обратно в человека. Но спустя пять минут ничего не произошло – нетопырь продолжал лежать.
– Ты как? – Я чувствовала себя глупо, разговаривая с летучей мышью. – Почему не превращаешься обратно?
Нетопырь продолжал на меня смотреть, как будто чего-то ждал.
– Может, тебе поесть принести? Или чего? – Я попыталась разгадать этот взгляд. – Извиниться за то, что сунула тебя в банку? Прости? – Я пожала плечами, нетопырь продолжал пялиться. – Крови дать своей? Можем без этого обойтись? Я не хочу становиться вампиром, если это так работает. Я понятия не имею, как это работает! Ты будешь превращаться или нет? Может, ты не можешь?
Нетопырь продолжал оставаться нетопырём и закономерно молчать. Я тоже молчала, растерявшись окончательно.
– Мне надо отдохнуть. Я так скоро с ума сойду, – пробормотала я. – Дурдом какой-то.
Нетопырь вздохнул, будто поддерживая мои слова, и пополз ко мне. Останавливать его я не стала, только спрятала руки за спину, боясь, что он захочет впиться в мои беззащитные, не тронутые клыками вампира, запястья. Но моя кровь его, кажется, интересовала мало. Нетопырь, цепляясь коготками за ткань, вскарабкался вверх по юбке, прополз по свитеру и забрался в нагрудный карман.
– Ты хочешь ходить со мной. Это я поняла. И, видимо, обратиться в человека ты всё же почему-то не можешь. Может, отнести тебя к ректору? Вдруг она подскажет...
Нетопырь забился, с писком пытаясь сбежать из кармана, я осторожно преградила ему путь ладонью.
– Я поняла-поняла. Никакого ректора, я тоже лишний раз стараюсь её не видеть. Успокойся, незачем так драматизировать. Пойдём тогда для начала выясним, что едят нетопыри.
На это нетопырь возражать не стал.