Разгорающийся огонёк
Шли дни. Дни складывались в недели. Инкре до сих пор жил бок о бок с Фалации, который выделил ему самую лучшую комнату с самой лучшей мебелью и самым лучшим видом. Он хотел отдать художнику свою, но того настолько сильно смутило только то, что ему просто выделят комнату, что начал, сильно заикаясь и махая руками, отказываться на все лады. В итоге вампиру пришлось уступить.
Что до Инкре, он был счастлив. Он не просто жил в огромном замке, в тепле и уюте, он жил рядом с... Тем... Кто... Инкре всё чаще задавался подобным вопросом - а кем ему является Фалации? Другом его не назовёшь, сожителем тоже. Но чем больше художник проводил времени с графом, тем больше убеждался, что он - гораздо большее, чем спаситель, друг, сожитель и так далее.
Фалации же ни на шаг не отходил от своего ангела. В разумных пределах. Он чуть ли не на руках носил его с лестницы, на лестницу, с этажа на этаж. И чем дольше он находился рядом с сияющим душой художником, тем больше и сам начинал понимать, что он чувствует к своему соседу. Соседу в прямом смысле, потому что комната Инкре находилась через одну от комнаты графа.
Однажды, дождливым осенним вечером, Инкре нечем было заняться, и он решил вспомнить былое. Попросил у графа холст, краски, палитру и кисти и начал творить. Ох, как давно он не держал в руках древко кисточки! Карандаши и бумага наскучили ему уже очень давно. Ему хотелось цвета.
Сам не понимая, что делает, Инкре начал выводить красивые изгибы чёрного плаща, смешивал коричневый и жёлтый, при том работая голубым... Пришёл он в себя только тогда, когда вспомнил взгляд Фалации. Этот хищный, строгий и в тоже время ласковый взгляд янтарных глаз...
Инкре даже не заметил, как его душа(отход от канона) начала биться чаще. Свободная от кисточки рука сама по себе потянулась к воротнику рубашки, оттягивая его от белоснежных, незащищённых шейных позвонков. Взгляд затуманился, а разум уже одной ногой был где-то далеко. Инкре смотрел на свежую картину, на которой даже краска ещё не высохла, а по его костям блуждало странное чувство, которое скапливалось на тазовом поясе.
Но тут как гром прозвучал тихий стук в дверь. Художник опомнился, отдёрнул от себя руку и быстро развернул картину остовом к двери, "спрятав" её от посторонних глаз. А голос его стал дрожать и заикаться ещё сильнее.
- Д-да, в-в-войдит-те!!...
В комнату вошёл граф. Закрыв дверь, он посмотрел на Инкре, который как ошпаренный смотрел на него круглыми глазницами.
- Ангел мой, у тебя всё в порядке?
- А, ч-что? Д-да! Да, у меня всё хорошо!
Художник выдавил из себя фальшивую улыбку. Это вампиру не понравилось, но настаивать на правде он не стал - слишком уж он дорожил их отношениями.
- Хорошо, как скажешь. А как дела с картиной? - решив сменить насущную тему, поинтересовался Фалации.
Художник пискнул от слова "картиной". Граф не должен увидеть её! Потом, он увидит её потом, сейчас слишком рано!!!
- Я... Я... Я-я её ещё не закончил! А в-вдохновение у-уходит! Мне нужно д-д-дописать её! - как заведённый, чуть ли не кричал Инкре. Его душа колотилась о стенки грудной клетки как сумасшедшая.
- Инкре, с тобой точно всё хорошо? - всё никак не унимался вампир. Странное поведение художника очень его насторожило. Неужели всему причиной была эта несчастная картина?
- Да, да, со мной всё прекрасно, выйди из комнаты, прошу тебя! - уже на изрядно взъерошенных нервах выкрикивал Инкре, буквально выталкивая владельца замка из комнаты. Как только граф оказался за порогом, Инкре с силой захлопнул дверь и прислонился к ней спиной, сполз по ней на пол и сел. Ему было ужасно стыдно за своё поведение, но оно того стоило. Тайна картины была спасена.
Инкре твёрдо решил, что покажет её Фалации чуть позже. Может, через месяц. Да, через месяц. А пока рано.
Художник поднялся и развернул мольберт к себе. Сняв с него картину, Инкре с любовью оглядел её и поставил в угол комнаты сушиться, а сам пошёл извиняться перед графом скрепя сердце.
На картине, как на троне, в кресле восседал чёрнокостный монстр-скелет с полуобнажённой грудью и, держа в руке бокал красного вина, смотрел теперь уже в пустоту своими хищными янтарными глазами.