14 глава
Рассвет следующего дня не принес облегчения. Каждое ее утро начиналось с тяжелого предчувствия, но сегодня оно было особенно острым. Она знала, что вчерашнее решение, принятое в порыве боли и страха, будет иметь последствия. Том Реддл не был тем, кто забывает или прощает неявку на встречу, особенно когда он сам обозначил ее как «важную».Она была готова к его гневу, к его холодному осуждению, но не к тому, чтобы снова погружаться в боль вчерашних воспоминаний. Она была еще та стерва, когда дело касалось собственной защиты и выживания, и сейчас ей нужно было проявить все свои актерские способности.
Аделина спустилась в Большой Зал на завтрак, стараясь выглядеть как можно более обыденно. Ее однокурсница что-то весело щебетала о предстоящем матче по квиддичу, против гриффиндора, но девушка ее почти не слушала. Ее глаза шарили по столу , ища его .
Он сидел на своем обычном месте, окруженный своими приспешниками, как всегда, безупречный и отстраненный. На первый взгляд, ничего не изменилось. Но она почувствовала его взгляд, тяжелый и пронизывающий, едва вошла в зал. Он не смотрел прямо, но его периферийное зрение, казалось, было настроено именно на нее.
Она старалась не встречаться с ним взглядом, накладывая себе тост и стараясь поглотить его с видимым аппетитом. Внутри нее бушевала заинтригованнось, как же он поведет себя здесь.
Как только она потянулась за кувшином с тыквенным соком, возле ее плеча раздался низкий, до отвращения спокойный голос:
«Доброе утро, Аделина».
Это был он. Она медленно повернула голову, стараясь изобразить легкое удивление, смешанное с невинной вежливостью. Его глаза, темные и глубокие, были прикованы ко мне, и я увидела в них не просто гнев, а нечто гораздо хуже – ледяное разочарование и скрытую угрозу. Его челюсть была слегка сжата, что было единственным внешним проявлением его внутреннего состояния.
«Доброе утро, Том», – ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, без единой фальшивой нотки. – «Что-то случилось?»
«Случилось?» – в его голосе прозвучало нечто, что заставило даже однокурсницу, сидевшую рядом, притихнуть. Это не было криком, но этот тихий тон был гораздо страшнее. – «Я полагал, мы должны были встретиться вчера вечером в библиотеке. В шесть вечера. Ты помнишь?»
Она моргнула, стараясь выглядеть озадаченной. «Вчера вечером? В библиотеке? О, Том, я..я совершенно об этом забыла! Мне так жаль! У меня был ужасный вечер, я чувствовала себя так плохо после этих ночных кошмаров… Ты знаешь, они последнее время меня очень сильно мучают. Я просто легла в кровать и проспала до самого утра. Я даже не заметила, как время пролетело».
Ее взгляд был полон фальшивого сожаления и невинной искренности. Она даже слегка прикусила губу, чтобы придать лицу еще больше страдальческого выражения. «Так себе ложь, Аделина, но сойдет, учитывая его характер», – прошептал внутренний голос.
Его глаза сузились, и он наклонился чуть ближе, его шепот стал еще тише, почти не слышимым для других.
«Ты забыла? Или предпочла не прийти? Считаешь, то, о чем мы должны были говорить, не заслуживает твоего внимания?»
В его голосе зазвучала сталь, и она чувствовала, как давление в воздухе вокруг нас нарастает. Он не купился на это так легко, как она надеялась. Конечно, он же Реддл.
«Том, ты же знаешь, что это не так!» – она почувствовала, как румянец выступил на моих щеках, но это был контролируемый румянец, скорее от прилива адреналина, чем от стыда.
– «Если бы я знала, что это так важно, я бы не пропустила это ни за что! Просто… я была настолько подавлена. я… я была так измотана, что просто не соображала. Я даже не помню, как легла спать. Прости, пожалуйста, Том. Я понимаю, что это очень безответственно с моей стороны».
Она опустила взгляд, словно мне было стыдно за свою "забывчивость".
Он выпрямился, его взгляд, казалось, прожигал ее насквозь. Он явно был в ярости, но его гнев был таким же контролируемым, как и его движения. Скрытый, но ощутимый. «Ты можешь лгать мне, Аделина», – его голос был едва слышен, но каждое слово прозвучало как удар хлыста. – «Но ты не можешь лгать себе. И ты не сможешь лгать мне снова». Он сделал паузу, его глаза изучали ее лицо, словно пытаясь найти хоть малейшую трещину в ее тщательно выстроенной маске.
«То, что ты взяла из руки мертвеца, касалось не только тебя. Оно касалось и меня. И теперь, из-за твоего… забвения, мы потеряли время».- шептал тот ей , так чтобы слышала только она.
«Я… я не понимаю, о чем ты говоришь», – она подняла на него невинные глаза. – «Какое письмо? Какое забвение? Я правда не помню ничего такого, Том. Может, ты меня с кем-то перепутал?»
Внутренне я аплодировала себе. Отличный ход, Аделина. Полное отрицание.
Его губы скривились в едва заметной, пренебрежительной усмешке. «
Ох, невинность. Замечательно. Я не перепутал. И ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Записка, которую ты так ловко вытащила из руки убитого человека в коридоре, пока Дамблдор был отвлечен. Та самая, где упоминается твое имя и некие "братья Джексоны"».
Он выделил каждое слово, наблюдая за моей реакцией. Внутри что-то ёкнуло, но она не позволила ни одному мускулу на лице дрогнуть.
«О, Том, это… это похоже на какой-то нелепый сон», – она приложила руку к груди, как будто была глубоко потрясена его обвинениями. – «Мне кажется, ты слишком много читаешь детективных романов. Я ничего подобного не делала. И тем более не видела никакого убитого. Я же сказала, я просто спала».
Его глаза вспыхнули, и она почувствовала, как его самообладание начинает давать сбой.
«Неужели?» – он не повысил голоса, но каждое слово было пропитано таким презрением, что я почувствовала его на физическом уровне. – «Тогда, быть может, я должен рассказать об этом профессору Дамблдору. Он наверняка будет очень заинтересован в твоих ночных прогулках, особенно в свете… недавних событий. А также в твоей удивительной способности забывать такие незначительные детали, как обнаружение трупа и извлечение из него ценных улик».
Это был прямой удар, и она знала это. Он не шутил. Угроза была реальной. Он мог нанести ей очень серьезный ущерб. Но она не собиралась сдаваться. Она была Аделиной Добревой, и всегда выбирала путь наименьшего сопротивления для себя.
«Том, ты же не можешь! Это же… это же ужасно! Меня исключат!» –
Она перешла на тон умоляющей жертвы, в моих глазах, возможно, даже блеснули слезы. – «Я не знаю, что произошло. Возможно, я была в таком шоке, что подавила это воспоминание? Это ведь возможно, правда? В конце концов, я была очень уставшей и шокированной. Ты же видел меня тогда».
Он пристально смотрел на меня, и она чувствовала, как он взвешивает каждое ее слово, каждый нюанс ее выражения. Он был умён, чертовски умён, и она знала, что он видел сквозь ее игру, но у него не было абсолютных доказательств, чтобы полностью вывести меня на чистую воду. Моя маска была почти идеальна.
Наконец, он медленно выдохнул, и она увидела, как в его глазах вспыхнул опасный огонек, признак того, что он временно уступил, но не простил. «Хорошо, Аделина», – сказал он, его голос был холодным как лед.
– «Если ты настаиваешь на своей амнезии, пусть будет так. Но это не отменяет того факта, что информация, которую ты "забыла", крайне важна. И тебе придется вспомнить, так или иначе».
Он достал из кармана сложенную записку – ту самую, которую она ему отдала. Он бросил ее на стол перед ней. «Сегодня вечером. В восемь. В той же библиотеке. Не опаздывай. И на этот раз не смей "забывать". Потому что, если ты это сделаешь, я лично прослежу, чтобы профессор Дамблдор был в курсе каждой детали твоего "забвения"».
С этими словами он резко отвернулся и направился к выходу из Большого Зала, оставив ее сидеть за столом, с запиской, лежащей перед ней как немое обвинение.
Ога подняла взгляд, провожая его взглядом. Он был зол, очень зол, но его гнев был скрыт под маской ледяного спокойствия, что делало его еще более угрожающим. «Вот козел», – подумала она, но внешне выглядела лишь слегка испуганной и пристыженной.
Сокурсница, которая все это время сидела рядом, наконец осторожно подала голос: «Что… что это было? О чем он говорил?»
Она взяла записку, быстро свернула ее и спрятала в карман мантии, стараясь выглядеть расстроенной. «Ничего особенного. Просто Реддл… он всегда такой строгий. Наверное, я что-то напортачила с домашним заданием по Защите от Темных Искусств, а он как староста решил меня отчитать. Он любит драматизировать»
Аделина слабо улыбнулась ей.
Внутри себя она уже строила планы. Он был зол, и это было хорошо. Гнев затуманивал его остроту, хотя и не сильно. А она была на шаг впереди. Теперь Аделина знала, что он не просто хочет поговорить о записке, он нуждается в ее помощи или в ее информации. А это давало ей рычаг. Аделина всегда знала, как использовать чужие слабости. И теперь, когда она не могла избежать этой встречи, она должна была убедиться, что она пройдет на моих условиях.
И что бы там ни произошло, она не позволит себе снова стать жертвой. Никогда.