Невыносимая жажда

Июнь, 1871 год.

С букетом цветов я выглядел как юноша, пытающийся привлечь внимание понравившейся ему дамы. Мне этого и хотелось: слиться с обычными людьми и проявлять знаки внимания девушке, которая напоминает о прошлом. Спустя несколько лет секса с разными проститутками я захотел зациклиться на одной, Бинди, за которой начал следить и узнавать нюансы её жизни. Бедняга не живёт самостоятельной жизнью, а полностью подчинена Клеменсу Фюрсту, подобно тому, если бы он был её хозяином. Его подчинённые живут в небольших коморках и приносят ему деньги за сексуальное удовлетворение мужчин. Никакой личной жизни и секретов, в противном случае девушки подвергались избиению и насилию. Клеменс оказался противным типом: частенько устраивал в своём пивном баре пьяные скандалы и принижал посетителей, имел устоявшееся мнение, что женщины прав не имеют. Я контактировал с ним только ради встречи с Бинди, и часто она являлась ко мне с синяками по телу.

Выждав момент, когда Бинди дали возможность единственный раз в месяц прогуляться по магазинам, чтобы приобрести новой вызывающей одежды для клиентов, я выследил её и подарил букет разноцветных, пахнущих увядающей жизнью цветов.

— Боже, Джейсон! Мне нельзя заводить личных отношений с мужчинами! — в ужасе пролепетала смутившаяся девушка, возвращая букет обратно в мои руки.

— Я бы хотел встретиться с тобой не только как с проституткой, а как с обычной свободной девушкой.

Мы остановились у переулка, людей почти не было, а пасмурная прохладная погода сопроваждалась лёгким ветерком.

— Мне это не нужно, — Бинди отрицательно покачала головой, избегая прямого зрительного контакта. — Уходи.

— Этот букет красив, — вернув цветы девушке, я подошёл к ней вплотную, смотря на неё сверху вниз, — и вкусно пахнет. Как и ты. Уходи от Клеменса и будь со мной.

Играя в романтику, я и сам покраснел от своих слов. Во мне не было чувства влюблённости, которые я испытывал с Анджелой и Эллой, я ощущал притупление внутри своего сердца.

— Я тебя не знаю толком. Зачем тебе шлюха? Чтобы над тобой смеялись все, а меня всю жизнь стыдили? — букет цветов полетел в сторону и разлетелся по дороге. Карие глаза наполнились обидой и слезами. — Клеменс узнает — убьёт меня! Ты высмеиваешь меня? Что ты хочешь, Джейсон? Да, ты красив, высок и строен, видимо, ты богат и обеспечен, но не надо портить мне жизнь, ладно? Не лезь в неё и больше никогда не приходи ко мне! Влюбиться в проститутку — самое постыдное, что ты можешь сделать!

Девушка, расплакавшись, почти убежала от меня. Я смотрел ей вслед, а потом на выброшенный букет, будто мусор, распластанный по дороге. Да, я ей не нужен, и она мне тоже.

На следующий день я снова заказал Бинди у Клеменса. Мы встретились в знакомом нам отеле, где, в основном, и трахали этих шлюх, и иногда останавливались проезжие иногородцы. Я попросил Фюрста не говорить про меня, потому что полагал, что Бинди не желала меня видеть после того дня, поэтому девушка не знала, кого предстоит обслуживать. Открыв деревянную дверь в номер отеля, я увидел девушку в новом наряде, который каждый мужчина стремился бы снять: женственное и соблазнительное платье чёрного цвета, открывающее сухие сутулые плечики, с декоративным подолом, облегающим в районе талии силуэтом, шёлковый шарфик, окутывающий изящную шею, и кружевная пелерина.

Тяжелым вздохом девушка показала, как ей не хотелось со мной встречаться.

— Здравствуй, — сказала она.

Я взял Бинди за руку и притянул к себе; когда девушка переступила порог комнаты, я закрыл номер отеля на ключ. Теперь она была в моей власти: её аромат и взгляд подсказывали мне, что я ей определённо симпатичен, а упрямство её — всего лишь защита.

Во время поцелуев страсть накалялась между нами обоими: впервые за всё время Бинди возбудилась.

Около трёх месяцев мы играли в отношения между клиентом и ночной бабочкой. Я уже было почувствовал некую привязанность к девчушке. К нашим встречам Бинди стала относиться лояльнее, казалось, будто бы она даже с желанием идет на них, потому мне было просто пригласить её в более уединенное, наполненное интимно-душевной обстановкой место — это было за городом, там, где можно было забыть о каменных сооружениях, городского шума, постоянном присутствии кого-либо рядом, ощущения наблюдения чужих глаз. Это было в лесу, около реки, мы сидели на берегу, слушали звук переливающейся воды, я наслаждался сексуальными утехами, а у неё хорошо получалось проявлять удовольствие — быть может, ей и правда было приятно, когда я с особой грубостью и властностью входил в её потерявшее тесность и эластичность отверстие. Более того, Бинди с заметным желанием доставила мне оральные ласки, её миниатюрный рот с опытным умением обхватывал мой половой орган и смог выдавить из меня семя, излившееся внутрь девушки. Всё это, произошедшее у берега реки, принесло мне какое-то моральное, человеческое насыщение, отчего во мне вдруг раскрылась какая-то искренность, доброта и детская наивность, что дало толчок к моим исповедям.

— Я хочу тебе кое-то рассказать, — начал я, надевая брюки и рубаху, — можешь пообещать, что не сбежишь, когда узнаешь один мой секрет?

— Обещаю, — девушка не подозревала о том, что сейчас узнает, и никакого напряжения в её голосе не было, скорее полное равнодушие.

— Я вампир.

Я сказал прямо и посмотрел на неё, ожидая реакции. Очевидно, Бинди посмотрела на меня как на дурака.

— А я ведьма, — с сарказмом усмехнулась она, надевая на себя одежду, которую я с неё недавно снимал.

— А я не шучу.

— Что мне теперь сделать? Испугаться тебя? О, нет, не убивай меня, страшный вампир, не выпивай мою кровь! — передразнивала девушка, посчитав мои слова полной чушью. Всегда в её характере была недоверчивость и дерзость, я уже привык.

— Хочешь докажу тебе?

— Ну давай, покажи мне свои острые зубки, Дракула.

Бинди восприняла это за игру, вероятно, подумав, что я снова захотел с ней соития. Однако я и сам разыгрался: повалил её на прохладную высокую траву, навис всем телом над ней, заглянул в её глаза, понимая, что теперь я её больше не выпущу. И зубы я ей свои показал — точнее, острые клыки, специально продемонстрировал свой оскал, чтобы девушка точно увидела, и лишь после этого она сначала удивленно выпучила глаза, а потом с волнением — я ощутил, как сбилось её дыхание — заговорила:

— Это... правда?

— Правда.

— И ты... правда пьёшь кровь, как настоящий вампир?

— Да, правда.

— Ты убиваешь людей?

— Убиваю, Бинди. И пью у них кровь, — я не сразу ответил на её вопрос, перед этим продолжительно вглядываясь в её глаза и изучая исходящие эмоции. — Я никому не раскрывал этот секрет. Уже не могу держать в себе. Очень хочется иногда поговорить по душам, по-человечески, понимаешь? Чтобы я не скрывал свою сущность хотя бы перед одним человеком, чтобы хоть кто-нибудь видел меня таким, какой я есть, и мог выслушать то, что происходит у меня внутри, на душе. Иногда я хочу, как обыкновенный человек, и любви, и женской нежности.

Я романтично провелся рукой по щеке Бинди, пытаясь выразить нежность и доверие. Неведомое чувство подстрекнуло меня прислониться губами к девушке, слиться с ней в поцелуе, а затем я опускался губами ниже, по щеке к шее, языком пробовал солоноватый пот со вкусом страха, ощутив желание укусить её, но я мог проконтролировать это — поскольку был не сильно голоден, — а лишь слегка покусывал клыками шейку, не прокалывая. Это была тонкая, такая деликатная игра, из-за которой в моих штанах вновь закипела кровь и появилась выпирающая твердость.

— И многих ты... многих ты убил? — с тревогой в напряженном голосе спрашивала Бинди, игнорируя мои бережные ласки губами. Но я полностью погрузился в искушение, не отрывая себя от её шейки — как хотелось её прокусить, испробовать кровь! Так погрузился, что не замечал лишние движения.

— О, милая... если бы ты знала, сколько людей погибло от моих зубов, ты бы...

Острая боль, пронзающая мой живот, не дала мне договорить. Я тут же отпрянул от девушки и с шоком опустил взгляд, обнаруживая, как из моего тела торчит рукоятка ножа, а на Бинди капает моя вишнёво-синяя кровь. Бинди с ненавистью пнула меня в живот ногой, и пока я согнулся от режущей боли, она не стала медлить: поднялась и побежала со всех ног вглубь леса.

— Зря ты это, Бинди!.. Не убежишь, я найду тебя! — кое-как выдавливал из себя я и, перебарывая жгучую резь в животе, вставал на ноги и направлялся следом за девушкой.

Бинди скрывалась за деревьями, я бежал за ней. Возрастающая ярость и желание отыскать её почти перебивали физические ощущения от ножа в правой стороне моего живота, но, тем не менее, в один момент я остановился, чтобы вытащить его из себя. Кровь обильно вытекала из меня, но я чувствовал, что не погибну от кровопотери. К счастью, Бинди далеко не убежала. В одной стороне были слышны шорохи листьев и веток и шумное дыхание. Мой отличный слух, зрение и острое обоняние не подводили: я нашёл её, она пыталась убежать, но я сиганул за ней и успешно схватил, завалив на землю.

— Это про тебя слухи ходили! Про тебя! Маньяк высасывает из девушек кровь! Это ты! Отпусти, ублюдок, меня! Тебя казнят! Я всем про тебя расскажу, всем, урод! — отчаянно вопила Бинди.

— Никому ты не расскажешь, моя хорошая.

Несколько раз она ударила меня по лицу, и я заблокировал её запястья; однако Бинди была настырной — тогда она вдарила коленом мне прямо между ног, и я не смог продолжить её фиксировать. Снова встав на ноги, она пыталась побежать, но я вовремя схватил её за подол платья, потянув на себя, поймал за ноги, и девчушка опять упала.

— Отвали от меня! Я не дамся! Не дамся тебе! Отпусти! Помогите! Люди, помогите! Кто-нибудь! Убивают! — изо всех сил кричала Бинди.

Я уже с чрезмерной жестокостью ударил девушку по лицу, прижав её сверху собой и не давая уйти.

— Помолчи, Бинди. Вот зачем ты так? — зафиксировав руки девушки, которыми она постоянно пыталась отбиваться, я без милосердия сжимал её и не давал волю сбежать. — Теперь мне придется и тебя убить...

— Только попробуй, слышишь? Тебя найдут, урод... тебе не жить!

— А могла бы спокойно отреагировать, и мы спокойно жили бы с тобой дальше, Бинди. Я не отпущу тебя, успокойся. Не отпущу, слышишь?

— Джейсон.. ты убийца...

Одна моя рука собрала стекающую с ножевого ранения кровь и обмазала лицо Бинди ею. Моя кровь — такая тёмная, густая, липкая, словно грязь прилипла к её скулам, губам, подбородку, кучерявым каштановым волосам. Вампирская сущность восхищалась этой картиной.

— Как же вы, женщины, неспособны контролировать свои эмоции, и сами же губите себя этим.

— Ты кретин? — Бинди с отвращением плевалась, морщась и не желая смотреть на меня. — Мне же больно... отпусти, пожалуйста, меня!

— А мне, по-твоему, не было больно, когда ты внезапно пырнула в меня ножом? Не прочь убить меня, да?! Ты же пообещала, что не сбежишь от меня, а, выходит, соврала... так кто из нас убийца, что убивает тайком: ты или я?

— С чего ты решил, что я обязана хранить твои тайны?! Ты мне никто! Ты мне противен! Отпусти меня! Тебя всё равно найдут, даже если ты убьешь меня... сукин сын!

Я утомился слушать её оскорбительные речи, поэтому, наклонив голову, укусил девушку в худую шею, и её сладко-горьковатая кровь брызнула мне в рот. Она заорала — моя ладонь плотно прижала её рот, чтобы было меньше шума. Даже так Бинди пыталась вырываться из моих смертельных объятий. Я не вылакивал всё до конца, заглянул в чахнущие и наполненные слезами, большие девчачьи глаза.

— Ты деспот...

— Я был с тобой добр, милая... — пережав вытекающую из артерии кровь на шее, я не давал ей быстро погибнуть. Кровожадное существо внутри меня было крайне возбуждено и испытывало блаженство при виде мук беспомощной девушки. — Просто нужно отвечать за последствия своих необдуманных решений.

Бинди ослабла и плакала от невыносимой боли из сочащейся раны, больше не сопротивлялась. Тогда я отпустил её, наклонился ниже, к тощим женским ногам, задрав подол длинного платья, согнул в коленях и сделал пару укусов прямо во внутренней стороне бедра. Добраться до кровеносных сосудов было сложно, но мне хотелось вкусить женские ножки. Я весь измарался в алой крови, а процесс доставлял мне безудержную усладу. Однако мне не хотелось сексуально изгаляться над умирающей Бинди — когда жизненные силы её покинули насовсем, я выбросил труп в реку.

Никакого уважения и понимания со стороны читателей я не ожидаю, да и оправдать себя не могу. То, что мной руководило — это лишь животное, вампирское, непонятное обычному человеку. То, что я говорил Бинди — была чистая правда. Я желал искренности и честности с девушкой, к которой испытывал симпатию, и надеялся, что она смогла бы принять меня таким, какой я есть. Это было лживое ощущение после приятного секса — я получил предательский нож в себя, которым она хотела меня убить.  Бинди могла меня сдать, ей это не составило бы труда. Моё желание жить дальше, а не быть казнённым, вынудило покончить с ней.

Отныне я еще более избирательно относился к людям. Понял, что мне нужно бежать из Германии, поскольку власть серьезно взялась за поиски маньяка-кровопийцы.