Пролог
Стройная женская фигура чеканной походкой на невысоких каблуках торопливо удалялась в глубь длинного коридора непонятного подвального помещения. Всё было размыто, неоновая зелёная лампа мигала, создавая ещё больший эффект напряжения. Стук каблуков эхом отдавался от бетонных стен.
Фигура отворила тяжёлую дверь, всё вокруг наполнилось холодом.
—Это они?—Раздался взволнованный, с нотками надежды на отрицательный ответ, голос.
Перед ней стоял высокий худощавый мужчина, весь окутанный в странные белые тряпки, запачканные тёмными багровыми пятнами.
—Подойди.
Освещение внутри было другим, ещё более пугающим, оно придавало лицу этого человека мёртвую белизну и огромные тени около глаз.
Светловолосая женщина подошла к кушетке, около которой и стоял тот человек.
Беспрестанный гул ламп добавлял ужасов окружающей обстановке. Под голубоватой накидкой около него лежало что-то большое, что-то помимо многочисленных острых и режущих инструментов, которые обычно и покоятся в холодных лотках рядом с такими же мрачными и холодными на вид врачами.
—Посмотри: укус на её запястье...—из-под простыни он достал бледную тонкую руку,—На другой руке—точно такой же. Думаю, ты уже знаешь, кому именно принадлежат такие тонкие ровные следы. Видишь синяки на её руках? Это следы, оставшиеся от сопротивления. Они есть на шее, ногах...
—Эта тварь изнасиловала её.—отрезала она, отчаянно впиваясь глазами в мёртвое лицо девушки, лежащей на кушетке. Женщина явно жалела о том, что произошло с убитой: кулаки блондинки сжались, как и тонкие губы, она чувствовала настоящую, накатывающую как рыдание взахлёб, ненависть в адрес того, кто сотворил это с ней,—Я убью этого ублюдка. Всех этих ублюдков.
—Кэр...—начал, было, патологоанатом.
—Билл, ты не понимаешь. Я знала её. Знала её мать. Я чувствую всю ту боль, которую они испытывали в тот момент. Элисон была милой доброй девочкой... Она жила, мечтая о счастливом будущем. Но его у неё забрали. И сделало это самое недостойное отродье, ты наверняка это понимаешь. Почему мир так несправедлив, Билл?..
—Я понимаю. На её месте могла оказаться и твоя дочь, и моя.
Оба смотрели на смертельно-белое лицо, обрамлённое чёрными волосами. Крови внутри неё почти не было, из-за чего живая несколько часов назад девушка выглядела как искусственный манекен из магазина. По закрытым векам, как пролитое вино разбежались фиолетовые, тёмно-бордовые и синеватые линии. Они были очень приглушëнного цвета, возможно скоро совсем потускнеют, и труп будет просто светло-серым как памятник.
Каролина приспустила ткань ниже, обнажив верхнюю часть туловища: по всему телу также в хаотичном порядке были разбросаны тусклые синяки, царапины и что-то похожее на засосы.
—Я не детектив, но полагаю, что мать и дочь были в пути, когда он появился прямо на дороге. Они это любят: выскочить под колёса, выманить из машины и убить. Только Карэн, по-видимому, не справилась с управлением, дочка сильно не пострадала, больше ей досталось от этого монстра. А вот мать...—Мужчина перевёл взгляд на кушетку напротив, где также лежало накрытое тело. Прошло около секунды напряжённого молчания: оба переводили нахмуренные взгляды с одного трупа на другой,—Когда они сбили его, тело снесло прямо в стекло. Пробить его с первого раза не удалось. Карэн ударилась головой об руль.—он показал свежую рану на лбу второй жертвы.—Несколько минут была в отключке. Машину вывернуло по диагонали вдоль шоссе, девочка, видимо, здорово перепугалась. Представляю, на сколько её страх усилился, когда она увидела, что минуту назад сбитый ими человек встал, покрутил сломаными конечностями и уверенно пошёл к их автомобилю.
—Она заперла двери...—подхватила Каролина.
—Но он пробил лобовое стекло.—доктор указал сначала на раны, покрывающие лицо женщины справа, а затем на порезы девочки,—Выволок её наружу, сорвал одежду...
Глаза Каролины начали наполняться скупыми, но причиняющими дикую боль слезами. Она старалась не плакать, зная о том, какая у неё работа, но это был сугубо индивидуальный случай. Самое страшное для неё было смотреть в лицо мёртвой Элисон, так похожей на её дочь: те же тёмные волосы, утончённые черты, этот аккуратный подбородок, очерченные губы...
—Если мы не постараемся, Билл, на месте Элисон будет ещё не одна девушка.
Она в упор смотрела во впалые глаза собеседника.
—Обещаю тебе, Кэр, мы сделаем всё возможное, что будет в пределах и за пределами наших сил.
Ещё на мгновение они задержали уверенные, уважающие друг друга взгляды, будто бы стараясь настроиться на будущую борьбу, уверить: "Мы справимся!".
—Карэн видела, что происходило с её дочерью, но с теми силами, что были у неё на тот момент, она смогла лишь вывалиться из машины. Полагаю, он лишь на мгновение отвлёкся от Элисон, вырубил мать и продолжил измываться над ребёнком.
Когда он наелся и ничего от неё не оставил, то переключился на вторую.
—Прожёрливая, ненасытная тварь.—Сквозь зубы процедила блондинка, сжимая ручку тёмной массивной сумки, с которой она вошла в операционную.
—Что-то ещë известно с места убийства?
—Меня подключили не сразу. Я мирно работала над статейками дома, но суть дела и возможные последствия Пол рассказал мне доходчиво и ясно. На месте уже работают шериф, все помощники, детектив, криминалисты и судмедэксперт Мелисса. Меня отправили прямиком к тебе за результатами вскрытия.
—Что будет после осмотра места преступления?
—Жителям будет сообщено о преднамеренном сотворении автокатастрофы и убийстве с изнасилованием. Обязательно введён комендантский час.
—В котором часу собрание?
—Как только уладим вопрос с убийством, предупредим горожан, а главное—подростков.—после этих слов женщина сделала глубокий вдох,—Поспи, Билл, впереди ещё много работы.
Она развернулась, забрав со стола с инструментами несколько листов формата A4, затем удалилась из операционной, оставляя мужчину одного, наедине со своими мыслями и с двумя безжизненными телами.
После холодной больницы наступил мрак, постепенно сменяющийся на тёплый ночной воздух города, синее звёздное небо, длинное шоссе, попросту называемое среди местных "старым", тут и там уставленное полицейскими автомобилями и то сине-красное мигающее освещение от них. Подъехал красный Форд. Дверь переднего сидения автомобиля резко распахнулась, и оттуда вышла та самая светловолосая женщина, волнистые пряди слегка колыхались на ветру, она всё той же торопливой, но уверенной походкой направилась к месту происшествия.Чёрный деловой костюм не очень соответствовал окружающему хаосу, но всё-же она журналист и, дабы не вызывать лишних подозрений, ей следовало выглядеть именно так.
На месте работал шериф, все суетились, никто не был без дела. Каролина подошла ближе, оглядывая место происшествия. Всё как говорил Билл: снесёный к абочине автомобиль, следы крови, осколки лобового стекла. Та самая Мелисса-судмедэксперт, ходила по окрестностям в резиновых перчатках, собирая все, даже самые маленькие частички, которые помогли бы восстановить цельную картину происшествия.
Шериф был занят важным телефонным разговором, детектив Кларк делал похожую работу, что и судмедэксперт: детально изучал местность, делал снимки и раздавал указания помощникам. Всё действие для Кэр по-прежнему происходило будто в замедленной съёмке, звуки раздавались словно откуда-то из глубины.
Не смотря на все старания по расследованию дела об оварии Карэн Андерсон и её дочери Элисон, одно уже было стопроцентно ясно: они вернулись в город, они могут быть здесь даже в эту самую секунду.
Заметив подъехавшую минуту назад Каролину, полицейские приостновились. Все взгляды устремились на неё, держащую в руках заветные листы с результатами вскрытия, а самое главное с анализами укусов и ран на телах жертв.
В ответ она устремила свои опустевшие глаза, будто не верила в происходящее, не хотела верить. Заметив побледневшую жену, Пол оставил телефонный разговор, подбежал к ней.
—Кэр, на тебе лица нет, в чём дело?
В ответ она лишь приподняла листы на уровень своего лица.
—Они здесь.—спустя несколько секунд напряжённой тишины, ответила она.
Все застыли на местах, переваривая тяжёлый груз полученной информации. Последняя надежда на отрицательный результат погасла у каждого, они с ужасом начали представлять, что может ожидать их дальше.
******
—Маам...
Я вышла на лестничный пролёт, слабо освящённый едва пробирающимся внутрь светом уличных фонарей и лунным отблеском. Подойдя ближе к часам, разглядела время: 4:30 утра. Чёрт, неужели я могла уснуть во втором часу ночи и выспаться к четырём?
Тихо ступая, я пошагала вниз по лестнице, затем пересекла кухню прямиком босыми ногами по холодному полу. Я не была из любителей поесть, тем более ранним утром, но мой внутренний компас велел бродить по дому в поисках неизвестно чего. Ну и, за одно, завёл на кухню. В темноте я смогла различить прикреплëнную к холодильнику записку:
"Ро, нас срочно вызвали на работу, собирайся в школу и завтракай без нас, вряд ли мы вернёмся к утру.
Мама и папа."
Это заявление слегка испугало меня. Зная кем работают мои родители, я привыкла, что их срочные вызовы не означают что-то хорошее. Мой отец был шерифом Эйвенли, а мама являлась его правой рукой, хоть и её профессия журналиста не относилась так прямо к полиции. Она помогала им со всеми, более-менее интересными и сложными делами, собирая всевозможный материал, создавая некую доверительную связь между городом и местным правопорядком.
Один единственный вопрос терзал меня: что же такого страшного могло произойти, чтобы их вызвали посреди ночи? Что-то подталкивало меня позвонить им, но и сдерживало другое чувство... Чего-то забытого. Как ни странно, я не могла позвонить им из-за этого.
Я села за стол, сжав виски руками, пытаясь вспомнить ту самую деталь, покинувшую меня, забытую так странно и туманно. Неужели мне что-то снилось? Эта мысль напрягла, сколько я уже не вижу снов или, по крайней мере, не запоминаю их? Голову сковала боль, словно что-то оказывало на меня сильное давление изнутри.
Вот и отлично, Ро. Пусть будет тебе уроком о том, что нельзя спать по три-четыре часа.
Странная дрожь сковала тело, головная боль, как минимум, усилилась в три раза, странная волна адреналина прокатилась по всему телу: в одно мгновение я почувствовала прилив огромной силы, потом дикая боль неизвестно где: вроде бы в висках, но отдавалась повсюду, настолько мучительно. Я схватилась за край стола, пытаясь удержаться на месте, но зажмурив глаза, я увидела какие-то странные, очень быстро и хаотично размывающиеся, образы, словно мутные фильмы. После потеряла ориентиры в пространстве. Сконцентрировавшись на своей боли, мне и не удалось заметить, что я каким-то образом оказалась на полу. Когда меня резко отпустило, я распахнула глаза, жадно хватая воздух.
После последовала третья волна ощущений, ещё более непонятная и пугающая. По телу снова пробежал холод, мурашки. Не знаю, как это объяснить, но внутри меня будто бы прошло электричество, было то холодно, то жарко, и самое странное—приятно от свободы. Свободы и лëгкости после отступившей боли. Словно бабочки забились внутри. Я испустила непонятный стон, извернувшись всем телом, и пытаясь встать.
Но затем меня настигла четвёртая, последняя волна—тошнота. Резко вскочила с места, еле успев добежать до ванной, где меня буквально вывернуло наизнанку. Когда вся эта палитра из безумных ощущений отступила, я откинулась на стену ванной комнаты и снова попыталась восстановить дыхание, дабы привести себя в чувства и осознать: что же только что произошло?
По всем параметрам меня можно было бы записать в наркоманки, возможно это было похоже на ломку, или что-то в этом роде. Но я и сигарету в руках ни разу не держала.
Пол холодный, что было благоприятно для меня тогда. Я чувствовала непонятную лёгкость, которую часто ощущала после сильных приступов рвоты, или после того, как меня отпускали дикие мигрени, мучившие с начала времён. Мгновение назад все болезни разом настигли и резко отступили. Не знаю, почему я тогда, как все нормальные люди, не позвонила в скорую или же родителям, вместо этого просто смотрела в одну точку, всё думая и думая о чём-то.
Я точно видела сон, и эта чёртова деталь пугала. Как бы сказать... Я не совсем нормальная, что даже мягко сказано. С детства, не помню точно с какого возраста, меня стали мучить ночные кошмары: резкие пробуждения в холодном поту, бешено колотящееся сердце, странные травяные чаи и прочие таблетки, которые давала мне мама. Они помогали с побочными эффектами: головокружения, тошнота, те самые боли в голове. Помнится, меня даже показывали психотерапевту и не одному. Многие доктора говорили, что я умна не по годам, к чему относилась я крайне скептически. Тем более, со временем, найдя, наконец, друзей, стала более социальной, и особо не превосходила кого-то в интеллекте. Всë потому что времени сидеть за книгами оставалось меньше и меньше.
Из-за моих проблем со сном, да и здоровьем в целом, многие дети остерегались меня, что я прекрасно понимаю. Кому взбредёт в голову играть со странной бледной девчёнкой. Шесть лет своей жизни была совершенно одинока: только я и мои ночные монстры. Но в один день всё изменилось.
Как-то осенним днём я блуждала по тихим улицам нашего городка, была моя любимая осень с золотыми листьями, ярким приятным солнцем, и с благоприятной для меня температурой—тепло, но можно носить любимые ботинки и нелепую вязаную бабушкой шапку. Я помню, как тогда любовалась небом. Всегда любила и буду любить разглядывание пейзажей вокруг. Я собирала листья и нечаянно добрела до странной скамейки в конце Дорис-Стрит, где и заметила нечто любопытное. Рыжий котёнок. Для меня это было абсолютным чудом, дома мы не держали животных, поэтому видеть котят воочию было редкостью. В то мгновение во мне было столько любви... Ведь он был таким славным, хоть ещё и слепым. Это крошечное существо покорило моё сердце, я представляла, как он будет жить у нас дома, как я буду ухаживать за ним, любить. Всегда.
Идея забрать его себе настолько сильно загорелась внутри, что я осторожно взяла малыша на руки и, дабы поскорее прийти домой, решила срезать путь через парк. Хотя он на столько был стар и запущен, что его можно было бы и смело называть лесом. Я минула много деревьев, скамеек, играющих детей, примерно моего возраста, мельком взглянув на них, я заметила как удивлённо те уставились на меня и Рыжика, даже на мгновение прервав игру. Да, я дала ему очень оригинальное имя.
Продолжая шагать, не заметила как из-за поворота, куда я должна была направиться, выбежала свора собак, по всем признакам бездомных и голодных. То, что я практически была одна в парке, да и тем более с котёнком, не довело бы до добра.
Дрожащими ногами я начала отступать назад, видя взгляды псов. Постепенно они скалились, рычали, уже обнаружив Рыжика. Хоть я и пыталась спрятать его за своим пальто... Одна из собак подалась вперёд, а за ней и все остальные, я вскрикнула и зажмурила глаза. Слышался их лай, крепко прижимала котёнка к себе.
Когда я уже, было, подумала, что конец близок, всё вокруг резко затихло.
—Эй, сильно испугалась?
Кто-то осторожно потрогал меня за плечо. Открыла глаза и увидела прямо перед собой лицо незнакомца. У него были прекрасные зелёные глаза, я до сих пор помню их. Они были настолько необычны, за всю жизнь я так и никого не встретила с таким цветом. Ещё я помнила его тёмные волосы, красивое лицо, очень-очень размыто. Но я помнила. Хоть и поверхностно, будто на интуитивном уровне. Я впилилась в него взглядом, возможно тогда и впервые влюбилась. Наивно, спонтанно, но одно могу сказать точно: каждый раз я искала в толпе людей кого-то, хотя бы с похожими чертами, надеясь, что увижу его. Свою любовь я также представляла именно в его образе.
—Нет.—ответила я,—Было страшно лишь за него.
Я показала ему котёнка, в ответ он улыбнулся, а после смотрел на меня долгим взглядом, так, будто знал меня. Я попыталась взглянуть на него точно так же, но почему-то от этого мне становилось не по себе. Я не знала, куда вдруг делись огромные собаки за одну долю секунды, и откуда взялся этот парень с неземной красотой (по крайней мере, маленькой мне так явно казалось). Он пугал, казался таким сильным, властным и самоуверенным. Тут он опустился на колени рядом со мной, сурово сказав:
—Ты не видела меня, маленькая принцесса.
На мгновение после его слов я застыла в ступоре, будто весь мир исчез и резко вернулся на место. Словно кто-то нажал на выключатель.
И он исчез тоже. Вместе с котëнком. Чувство неимоверно давящей недосказанности между нами преследовало меня с того самого момента. Со мной лишь миллионы вопросов: кто он? Как так быстро очутился рядом? Почему так пронзительно смотрел на меня? Почему было так страшно? Даже страшнее, чем с собаками. И самое странное: куда делся рыжик? Зачем тот молодой человек его забрал? Если вообще делал это.
Я стояла на месте, в глазах собрались слёзы одиночества и гнетущего чувства потери. Позади ко мне уже бежали те дети с палками, надеясь помочь мне спастись. Резко затормозив, они поняли, что никакой опасности уже и нет. Я обернулась и увидела двух темноволосых девочек, одна из них была щекастой и кучерявой, другая же, напротив,—бледная, худая, с прямыми длиными волосами. Она бы была чем-то похожа на меня, если бы не тёмно-синие глаза, контрастно выделявшиеся на белом лице. Посередине стоял мальчик. Все они были такие красивые, слегка потрёпанные после долгих игр и скитания по улице. То были мои первые и единственные друзья, друзья на всю жизнь.