Сумерки-Моя запретная любовь.

Каталея накинула тёплое пальто и затянула шнурки сапожек прежде чем вышла из дома, распахнув над головой зонт. Вампиру это вовсе не требовалось, но нельзя было привлекать внимание людей. В Чикаго лил дождь и холодный ветер пробирал до самых костей. Горожане стремились укрыться в своих домах, но неизменно оглядывались на невероятно красивую девушку. Даже непогода не была способна скрыть от них точёных черт, грациозных движений и мягкого взгляда необычных янтарно-золотых глаз. Каталея была местной красавицей, чьего расположения искали молодые люди и завистливо вздыхали удачливым соперникам, если она удостаивала кого-то из них вниманием. Редко, но всё же подобное случалось.

Гарри МакКуин — второсортный писака в газетёнке, гордо именовавший себя поэтом, оттолкнулся от стены и мелкими перебежками последовал за девушкой. Мужчина был неизлечимо (по его собственному мнению) влюблён в юную мисс Каллен и преследовал её буквально повсюду. Она была его музой, для которой он писал нелепые стишки. Однако в газете они хорошо продавались и снискали для него славу в кругу дам. Он декламировал их на званых вечерах и в кабаках, легкомысленные дамы томно вздыхали, считая, что мужчина посвящал их исключительно им. И радостно прыгали в его кровать, спонсировали безумные выходки и попросту были готовы передраться между собой за внимание юного поэта. При всё при этом Гарри считал, что духовно своей прекрасной мисс Каллен он не изменял и любовь его непорочна. Сама Каталея едва ли помнила о существовании такого человека. Её прекрасная головка была занята размышлениями о бренности бытия и странных чувствах, что она последнее время испытывала при виде отца.

Они так ни разу и не поговорили о том случае, маленькой тайне, что разделили во время шторма в тесной каюте. Карлайл старался вести себя как обычно, но всё же девушка замечала, как его руки иногда дольше положенного задерживались на её теле или поцелуи были слишком интимными. Он предпочитал шептать ей на ушко, хотя со слухом вампира это вовсе не требовалось. Мужчину буквально трясло, когда слишком ретивые юноши пытались зазывать Каталею на свидания. Если раньше она списывала это на отцовский инстинкт, то теперь видела в этом определённую подоплёку. Это пугало и восхищало её своей новизной и неизведанностью. Но в тоже время она была ужасно расстроена всем происходящим. Казалось с каждым днём они всё больше отдалялись друг от друга. Если раньше девушка без страха и сомнения делилась всеми мыслями с отцом, то теперь больше отмалчивалась и переводила разговор на нейтральные темы. Карлайл скрипел зубами, но подчинялся воле дочери.

Вспорхнув по скользкой лестнице, застеленной опавшей листвой, Каталея вошла в госпиталь. Цокот каблучков заполнил пустой коридор. В стёкла барабанил дождь, за хлипкими дверями палат надсадно кашляли больные. Они хрипели, постанывали, койки скрипели под их истощёнными телами. К заболевшим гриппом не приходили родственники и друзья, боясь заразиться. Даже врачи входили в палаты без энтузиазма, и спешили как можно скорее покинуть их. Не только из-за жалости, больше от страха тоже заболеть. Единственным, кто без устали обходил больных, был Карлайл. Он старался уделить хотя бы немного времени каждому, неизменно мерил температуру, заставлял санитарок менять постельное бельё и компрессы. Многие отговаривали его. Как можно такому светиле науки, врачу от бога прозябать в полных больных людей больницах. И не боялся ведь заразиться! Да ещё и дочь свою таскал прицепом! Для светского бомонда это была бы огромная потеря, если бы семья Калленов заболела и скоропостижно умерла. Вдовушки мечтали о мистере Каллене и были даже рады его дочери, на которую мужчина не мог надышаться. Подумаешь, её с первых дней появления в городе осаждают красавцы-аристократы, вот-вот свадебку сыграют. И всё. Безутешному отцу понадобится немного женской ласки. А они и рады стараться.

Каталея вздохнула, расправила плечи. Больница угнетала её, но девушка снова и снова возвращалась в неё чувствуя, что необходима. И даже не больным, что замирали, глядя на неё, а отцу, который стремился помочь всем, но был бессилен. Его выматывали каждодневные бессмысленные препирательства медиков, пытающихся разработать вакцину, решить, как лучше лечить заболевших. Карлайл, как и Каталея, понимал всю бессмысленность этих споров. Пока все кричали и доказывали свою правоту, люди гибли. Девушка понимала насколько тяжело было её создателю наблюдать за этим. Имея лекарство, всего один укус, трудно было вести себя как человек, способный лишь облегчить уход своим присутствием. Но Карлайл слишком хорошо понимал, что не каждый сумеет пережить и не сойти с ума, получив бессмертную жизнь. Он сам держался лишь из-за дочери.

Она вплыла в палату, где он осматривал женщину, подобно лучу солнца. Прекрасная, с нежной улыбкой на губах. Карлайл замер на мгновение, не смея отвести взгляд. Мурашки побежали по его коже и ком застрял в горле. Так было всякий раз, как он видел её. Мужчина чувствовал себя дураком, млея перед Каталеей.

— Папа, — шепнула девушка, разбивая хрупкий мирок вдребезги. Отец. Вампир моргнул, силясь развеять наваждение. С трудом, но ему удалось взять себя в руки и перевести взгляд на пациентку. Однако ту куда больше занимала Каталея. Она слабо улыбнулась, восхищённо рассматривая девушку.

— Хотела бы я быть хоть в половину такой красивой, как вы, мисс Каллен, — просипела женщина. Вампирша тихонько засмеялась и присела подле Элизабет, взяв ту за руку.

— Давно не виделись, миссис Мейсон. Как вы себя чувствуете сегодня?

Женщина хрипло вздохнула, хотела было что-то ответить, но зашлась в кашле. Каталея не посмела скривить лицо и показать печаль во взгляде, не посмела отвернуться. Хотя чувствовала тяжёлый смрад болезни, что сжигала женщину изнутри. Карлайл поднёс стакан к губам пациентки, а сам качнул головой в сторону двери, безмолвно прося оставить их. Девушка поднялась и спешно вышла прочь, тихонько прикрыв за собой дверь.

— Мисс Каллен? — послышался приятный голос. Она обернулась, встретившись взглядом с Эдвардом. Парень был высок и хорошо сложен. В своей небогатой одежде, чуть больше по размеру чем нужно, он выглядел нелепо. Эдакий скромный, умный парень. Каталее нравился этот юноша. Он был добрым и обходительным.

— Мистер Мейсон, рада вас видеть, — улыбнулась девушка. Парень спешно стащил мокрую шляпу и скованно улыбнулся.

— Вы только от мамы? Как она? — неподдельное беспокойство звучало в его голосе. Каталея печально вздохнула.

— Мне жаль, Эдвард. Всё становится только хуже, — она протянула руку и коснулась крепко стиснутого кулака, мысленно отметив жар его кожи. Чуть заметно нахмурилась, но отдёрнула руку.

— К ней можно? — Каталея отошла, позволяя парню пройти. Стоило Эдварду перешагнуть, как он согнулся от кашля. Вампирша испуганно бросилась к нему, как и Карлайл вскочил с места.

— Эдвард! Боже, и ты?! — тонкие руки девушки обхватили его за плечи.

— Всё в порядке, — попытался отмахнуться парень, но его повело в сторону. — Я не болен.

— Ну-ка иди сюда, сынок, — хмуро произнёс Карлайл. — Позволь тебя осмотреть.

— Я не болен, — упрямо твердил Эдвард, пока Каталея буквально тащила его к стулу. Он бы подивился силе, что притаилась в хрупком девичьем теле, если бы ему не было так хреново. Озноб колотил тело. Девушка бросила тревожный взгляд на отца, и сникла. Выражение его лица говорило само за себя. Эдвард заразился. Может быть от матери, которую навещал, а может быть от кого-то ещё, кто прятался и пытался избежать больницы.

— Что с ним? — шептала Элизабет. — Что с моим сыном?

Каталея сжала кулаки, силясь не закричать от ужаса и несправедливости. Если бы вампиры были способны плакать, девушка разрыдалась бы.

— Эдвард, — тихо заговорил Карлайл. — Мне жаль. Тебе лучше остаться в больнице.

Парень сник, будто из него вырвали стержень благодаря которому он держался. Каталея осторожно сжала его плечо. Он хотел бы отстраниться, возразить что заразит её, но сил не осталось. Парень осторожно привалился к ней, прижавшись лицом к животу. Эдвард знал, что его не ждёт ничего хорошего. Только смерть. Каталея обняла его за дрожащие плечи, будто пытаясь укрыть. Она потерянно смотрела на Карлайла и тот был готов молить её не пытать его этим взглядом. И без того душу рвало на части. Он буквально слышал, как она мысленно умоляла его.

«Пожалуйста, папочка. Пожалуйста»

Мужчина качнул головой, заставляя Каталею нахмуриться.

— Я позову санитарку. Нужно решить где тебя разместить, — и позорно сбежал от пристального, молящего взгляда Каталеи. Отказывать ей было невыносимо, особенно когда самому нестерпимо хотелось спасти стольких хороших людей.

Девушка растеряно взглянула на Элизабет, что тихонечко расплакалась. Она настолько ослабла, что не могла поднять рук, чтобы накрыть лицо. Слёзы текли по её бледной коже, сухие губы дрожали. Каталея выдохнула. Если отец не решится обратить Элизабет, к которой девушка прикипела за последние дни, то за Эдварда она точно будет бороться. Он стал ей другом, хоть и пытался держать расстояние и сильно смущался.

— Всё будет хорошо, — твёрдо произнесла она. — Мы со всем справимся.