Глава 3.
Запретный плод... как он манит, пленяет.
Запретная любовь покоя не даёт.
Несёт она меня сквозь тьму и расстоянья,
При мысли о тебе душа моя поёт...
Ещё ни разу за всю её непродолжительную жизнь Каталее не было так страшно. Даже там, на костре, не было так жутко. Она боялась боли, но и только. А здесь была неизвестность. После шума ветра в ушах и гомона людских голосов, тишина канализации нервировала. Девушка зябко укуталась в предложенный ей плащ, настороженно наблюдая за незнакомцем, что старался держаться в стороне, кутаясь во мрак. Испуганный разум выдавал всё более чудовищные подробности внешности неизвестного, дорисовывая детали. В какой-то момент девушка затряслась, как лист на ветру, ощущая, как кладка уходит из-под ног. Но смазанная чёрная тень метнулась к ней так быстро, что Каталея едва успела уловить движение. А потом пришло ощущение. Сначала холодный, пахнущий зловониями канализационный воздух ударил в лицо, тронув спутанные волосы на висках, а потом сильные, словно каменные, руки легко обхватили её трепещущее тело. Девушка застыла испуганной пташкой в капкане чужих объятий. Непривычных, холодных, будто статуя обнимала, а не живой человек. Но может быть и правы были те люди, что называли её ведьмой. И рядом с ней стоял сам Чёрт. Просто его привыкли считать порождением огня и пепла, а он холодный, как надгробная плита.
— Тише, — тихий, успокаивающий голос завораживал. Каталея подавилась воздухом, таращась в темноту. Она не ожидала что тот некто, что спас её от сожжения, умеет говорить, к тому же обладал настолько привлекательным голосом. Однако, чего ещё она ожидала? Если за ней поднялся сам Дьявол, как в писаниях деда, он и должен был обладать всеми качествами, чтобы смущать и завлекать людские души. Девушка мысленно начала молиться, крепко смежая веки. Будто почувствовав это, мужчина ласково погладил её по рукам. Она ощутила лёгкий поцелуй в затылок. И столько трепета в нём было, будто этот человек страшился испугать её, причинить боль. Не смотря на то, что инстинкт буквально вопил, что стоит держаться от этого странного создания как можно дальше, он не причинял ей боли. Был ласков, как никто в её жизни. От переизбытка ощущений и переживаний на глаза Каталеи навернулись слёзы. Она судорожно всхлипнула, невольно вцепившись в холодные, бледные руки.
— Не плачь, девочка, — прозвучал завораживающий голос. — Твои слёзы рвут мою душу.
Каталея поджала губы, сжимаясь, будто это могло помочь не разрыдаться окончательно. Но не помогло. Карлайл, ощущая, как дочь задрожала, тихонько скуля от страха, легко подхватил её на руки, прижимая к груди. Она была такой тёплой и маленькой, невероятной. Мёртвое сердце вампира дрогнуло. Он укачивал её в своих объятиях, как ребёнка, прижавшись щекой к макушке. Это напомнило ему тот единственный день, когда она только родилась, и он также держал её на руках. Поразительно как из той крошки она выросла в молодую девушку. Чувства, одолевавшие вампира на протяжении ни одного года рядом с ней казались ещё более неправильными. Медицина давно доказала, что любовь между близкими родственниками приводит к кошмарным последствиям в виде уродливого потомства. Но в конце концов он вампир, у него вовсе не может быть детей. Только Каталея.
— Отпусти боль, моя девочка. Больше я не позволю причинить её тебе. Я всегда буду защищать тебя.
— Кто вы? — тихо спросила девушка, неосознанно цепляясь за поношенный чёрный сюртук мужчины. — Почему спасли?
Каталея запрокинула голову, щуря глаза. Но света было слишком мало, чтобы различить черты лица мужчины. Она видела слабые очертания, плывущие во мраке. Мужчина медленно выдохнул и сделав несколько шагов оказался под золотисто-оранжевым светом факела, застав Каталею задохнуться от потрясения. То, что мужчина был невероятно красив, разум отметил сразу же, но не это сразило. Давно, как только девушка начала задаваться вопросом «кто мой папа», старик-пастор показал ей измятую карточку с чёрно-белым портретом молодого мужчины. Он был утончённым, как аристократ, со светлыми волосами и точёными чертами лица. Но пленяла даже не внешность, а поразительное умиротворение и всепрощение во взгляде. Казалось вокруг него был ореол света. Маленькая Каталея с замиранием сердца и искренним любопытством слушала старого пастора, впитывая те крупицы информации, что мог ей дать дед. Мать не любила говорить о муже, отмахивалась всякий раз, как девочка заикалась о нём.
Но тем не менее упёртая, маленькая девочка приставала ко всем, кто раньше знал её папу. Собирала его образ по крупицам, всё больше и больше расстраиваясь что его нет рядом. Ей не хватало его объятий, молчаливой поддержки и взгляда, которым он бы следил за ней. Тоска по несбыточному с каждым годом съедала всё больше.
И вот она смотрела ему в лицо. Трудно было описать ту бурю чувств, что она испытывала. Её ожившая мечта была так близко, держала в своих ледяных объятиях. Но разве так могло быть?
— Папа? — тихо прошептала Каталея, но её голос прозвучал также громко, как выстрел. — Это ты?
Ком встал в горле Карлайла. Он смотрел в родные светло-голубые глаза и не мог произнести ни слова. Став вампиром, он думал, что уже не вернётся к семье, будет оберегать на расстоянии, увидит внуков, правнуков, а после будет просто приглядывать за родом. Но жизнь вновь всё переиначила. Мужчина сумел лишь кивнуть в ответ на слова дочери.
— Где ты был? — срывающимся, дрожащим голосом произнесла Каталея. — Где ты был, когда был так нужен мне? Почему ты меня бросил?!
— Я не мог иначе, — с мукой во взгляде отозвался вампир, прижимаясь губами к горячему лбу. — Я бы всё отдал, чтобы быть рядом, когда ты сделала первые шаги, сказала первое слово. Но я не мог. Я боялся причинить тебе боль. Жажда была сильнее меня.
— О чём ты говоришь? — девушке с трудом верилось, что этот молодой мужчина её отец. — Ты не постарел ни на мгновение. Я видела портреты у дедушки. Ты выглядишь точно также, как тогда. Разве такое возможно?
— Именно поэтому я не мог прийти раньше, — Карлайл опустился на ворох покрывал, что служили ему импровизированной постелью. — В день твоего рождения я решился на последнюю вылазку в канализацию. Я хотел найти настоящих монстров, чтобы спасти невинных людей от отца. И я нашёл их. Однако заплатил за знания слишком большую цену, став одним из них.
Каталее казалось, что она перестала дышать. Как её любимый отец мог быть монстром? Он не был похожим на чудовище, смотрел так проникновенно, ласково, что плакать хотелось. А его прикосновения? Осторожные, хоть и холодные, трепетные, будто боялся причинить ей боль. От него будто веяло спокойствием и добротой. Что-то такое неуловимое, как ощущение возвышенности, когда входишь в храм, исписанный фресками, пропахший благовониями.
— Монстр? Но ты не похож на монстра, — с детской непосредственностью, непониманием выдохнула девушка. Улыбка тронула чётко очерченные губы. Мужчина смотрел на неё чуть снисходительно, как на ребёнка, но всё же не мог скрыть нежности, что испытывал к дочери.
— Не все монстры выглядят чудовищно. Иные чтобы выжить используют красоту, — Каталея слушала затаив дыхание, глядя на мужчину широко распахнутыми глазами. Заметив, что девушка слегка поёжилась, Карлайл стащил с плеч плащ и укутал в него. — Вампиры не похожи на чертей и бесов из библии и книг. Они наделены прекрасной внешностью, особыми ароматами, чтобы привлечь своих жертв. Это их способ выживания. Беспощадные, хитрые и ловкие хищники.
— И ты один из них, — потрясённо выдохнула Лея, едва шевелящимися губами. Карлайл кивнул, внутренне каменея. Он ожидал криков, истерик, панического ужаса и неприятия. Готовился выдержать отрицание и ненависть самого родного человека. Мысленно прощался, обещая спрятать её в другой деревушке или же перевезти в Лондон, где обеспечит необходимым и уйдёт, оставив её доживать свой короткий век. Понимал, что как бы не было трудно и больно, но больше не вернётся и не станет пугать. В конечном итоге он бы не появился в её жизни, если бы глупые люди не решили сжечь её на костре. Жаль, что пришлось испортить светлый, прекрасный образ в маленькой головке.
Однако Каталея словно расслабилась в его объятиях. Она прикрыла глаза и на губах появилась улыбка. Та самая, которая всегда заставляла мёртвое сердце трепетать. Не последовало криков и обвинений. Девушка потянулась к нему и, крепко обняв за шею, уткнулась носом в широкую, бездвижную грудь.
— Мне всё равно, — глухо прошептала девушка. — Всё равно кто ты. Ты мой папа. Это перевешивает всё остальное.
Обнимая свою девочку в ответ, вампир заметил, что его руки мелко дрожат. Такая простая человеческая реакция. Не смотря на то, что в качестве вампира Карлайл прожил всего семнадцать лет, многое он начал забывать. То, что раньше было привычно, теперь оказалось ненужно. Однако часть мужчины требовала оставить эти крохи в жизни — кровать, на которой он лежал с закрытыми глазами, но так и не смог уснуть; дыхание, лишь для того чтобы ощутить запахи, особенно аромат Каталеи; тёплая одежда, хотя холода он не ощущал, но знал, что не стоит выделяться, да и так привычно надеть плащ, когда над старой доброй Англией сгущаются тучи и завывают ветра.
— Я могу причинить тебе боль, — прошептал Карлайл. — Жажда крови иногда мучает меня. Не так сильно, как других, но всё же, — девушка отчётливо услышала тоску и неприятие в голосе отца. Она ободряюще сжала его руку.
— Мы научимся. Вместе.
— Научимся, — эхом повторил мужчина, а после покачал головой. — Нет, девочка. Я должен отвезти тебя в Лондон и дать нормальную жизнь, какую всегда хотел для тебя.
— Ты правда думаешь, что теперь я уйду? — нахмурилась девушка, запрокинув голову, чтобы заглянуть в невероятно красивое лицо вампира. — Я только обрела тебя и не собираюсь уходить. Я остаюсь.
— Каталея, — вздохнул мужчина, но улыбка тронула его губы. Глубоко внутри он был счастлив, ждал как подарка именно этих слов. Не хотел отпускать. Какая-то часть его уже была готова к бессмертной жизни в компании этой юной девушки.