11
Катакомбы, скрытые под городом, были полны сырости и древности. Красноватая влага сочилась по стенам, оставляя на камне ржавые подтёки, словно сама земля истекала кровью. Селин следовала за Адрианом, и её шаги глухо раздавались в узком коридоре. Каждый вдох обжигал лёгкие — воздух здесь был густым, пропитанным запахом меди, тлена и чего-то неуловимо сладкого, как разлагающиеся цветы.
— Не смотри им в глаза, — предупредил Адриан, не оборачиваясь. Его голос звучал непривычно жёстко.
Она кивнула, хотя знала, что он не увидит этого.
Пещера расширилась, открывая зал с высоким потолком, где трое древних восседали на тронах, выточенных из костей. Их кожа напоминала пергамент, натянутый на черепа, а глаза светились в темноте, как тлеющие угли. Четвёртый трон — массивный, чёрный, с выгравированными рунами — стоял пустым.
Адриан не сел. Он остался рядом с Селин, его пальцы слегка коснулись её запястья — молчаливая поддержка.
— Дитя человеческое, — прошипел старейший. Его голос скрипел, будто ржавые петли. — Ты хочешь вкусить вечность?
Прежде чем она успела ответить, второй старейшина бросил к её ногам серебряный кинжал. Лезвие звякнуло о камень.
— Наполни чашу, — сказал он.
Селин подняла кинжал. Металл был ледяным, будто вытащенным из могилы.
— Три дара ты должна принести, — скрипучий голос первого старейшины эхом разнёсся по залу.
Адриан сделал шаг вперёд, но древний вампир остановил его жестом.
— Она должна сама.
Селин поднесла лезвие к запястью. Боль была острой, чистой. Кровь хлынула тёмно-алой струйкой, капая в чашу из чёрного обсидиана. Каждая капля шипела, будто раскалённое железо, опущенное в воду.
Третий старейшина поднялся с трона. Его пальцы, длинные и костлявые, коснулись её висков.
Мир взорвался вспышками воспоминаний:
— Детский дом. Первая драка. Кровь на губах.
— Лиса, смеющаяся, протягивающая ей сигарету: «Ну что, мы теперь взрослые?»
— Дамиан, целующий её впервые — холодные губы, горячее дыхание.
— Адриан, корчащий рожу после её глупой шутки: «Боги, ты невыносима».
— Отрекись от одного, — потребовали у неё.
Селин замерла. Сердце бешено колотилось.
"Как выбрать?"
Она посмотрела на Адриана. Его лицо было каменным, но в глазах читалось понимание. "Он знает. Он сам прошёл через это."
— Я отрекаюсь от Лисы, — прошептала она.
Где-то в мире её подруга, наверное, вздрогнула, не понимая, почему вдруг почувствовала ледяной холод.
Старейшина кивнул.
Второй старейшина подошёл к ней.
Он выглядел моложе других — его черты были почти совершенны, как у Дамиана, но в глазах светилась та же древняя тьма.
— Готова ли ты? — его голос был низким, бархатным.
Она кивнула.
— Это очень больно?
— Очень.
Он не дал ей передумать.
Его клыки вонзились в сонную артерию с такой силой, что она вскрикнула. Боль была ослепительной — будто кто-то вливал в её жилы расплавленный свинец. Она дёрнулась, но его руки сжали её, как тиски.
Когда он наконец отпустил её, мир поплыл перед глазами. Вампир прокусил свою кисть и поднёс к её губам.
— Пей.
Кровь была горькой. Ужасно горькой. Как полынь, смешанная с ржавчиной и пеплом. Она давилась, но глотала, слёзы текли по её лицу, смешиваясь с кровью.
Рука старейшины мягко легла на её голову.
Адриан сидел на троне отца, его пальцы впились в подлокотники. Он улыбался, но в глазах читалась ярость.
Селин стояла, шатаясь. Её лицо было измазано кровью, одежда прилипла к телу.
— Теперь ты наша, — произнёс старейшина.
Двое вампиров взяли её под руки. Мир плыл.
— Адриан... — её голос звучал хрипло.
Он вскочил, но старейшина указал ему на трон.
— Сядь.
Её увели.
Темнота накрыла её, как волна.
Последнее, что она почувствовала — чьи-то руки, подхватывающие её падающее тело.
И тогда — тишина.
Дверь с грохотом захлопнулась, стальной засов щёлкнул, как зубы хищника, отрезая путь к отступлению. Селин бросилась к двери, ударила по ней ладонями, но холодный металл не поддался.
— Откройте! — её голос сорвался на крик, но в ответ — лишь тишина.
Комната была крошечной, с каменными стенами, покрытыми тёмными подтёками. В углу стояла узкая кровать с истлевшим матрасом, а рядом — отверстие в полу, откуда поднимался смрад. Запах гнили, крови и чего-то кислого ударил в ноздри.
Селин пошатнулась. Её тело пронзила дрожь — сначала лёгкая, потом всё сильнее. Холод, словно лёд, заползал под кожу, выжигая тепло изнутри. Она схватилась за плечи, пытаясь согреться, но пальцы уже немели.
— Господи... — прошептала она, но даже его имя не могло согреть.
Потом начались судороги.
Тем временем в зале царила тишина, нарушаемая лишь мягким шорохом одежд, когда старейшины переглядывались.
Старший из них — Велисарх, чьё имя когда-то наводило ужас на целые города, — медленно поднял голову. Его глаза, словно два куска янтаря, застывшего в смоле, уставились на Адриана.
— Ты давно избегаешь своего места среди нас, Адриан, — голос Велисарха звучал как шелест сухих листьев под сапогом. — Когда же ты наконец примкнёшь к Совету?
Адриан стоял, сжав кулаки. В ушах ещё звенели крики Селин.
— Не сейчас, — прошипел он.
Велисарх наклонился вперёд, его длинные пальцы сплелись.
— Она умрёт, если ты откажешься. И твой брат проклянёт тебя. Навсегда.
Адриан ощутил, как ярость поднимается по спине, как раскалённая игла. Но он знал — эти твари не блефуют.
— Хорошо, — он резко выдохнул. — Я согласен. Но только если она выживет. И я сам буду её наставником.
Велисарх медленно улыбнулся, обнажив почерневшие дёсны и острые клыки.
— Как пожелаешь.
Он поднял бокал с кровью Селин, сделал глоток, затем кивнул в сторону двери.
— Иди к ней. Она зовёт тебя.
Адриан не стал ждать разрешения. Он рванул дверь зала так, что петли взвыли, и бросился по коридору. Крики Селин вели его — они становились всё тише, хриплее, словно кто-то душил её.
Когда он распахнул дверь её камеры, картина перед ним заставила его сердце — мёртвое уже столько лет — сжаться.
Селин лежала на полу, скрюченная в судорогах. Изо рта текла пена, смешанная с кровью. Её кожа покрылась синюшными пятнами, а ногти впились в камень, оставляя кровавые борозды.
— Чёрт возьми! — Адриан рухнул рядом, подхватил её на руки.
Она была холодной, как труп.
— Держись, птенчик, — прошептал он, прижимая её к груди.
Её глаза закатились, зрачки расширились до бездны.
И тогда он почувствовал — слабый, едва уловимый пульс.
Адриан обнажил запястье, провёл клыком по вене.
— Пей, — приказал он, поднося кровь к её губам.
Прошло три дня.
Адриан ни на шаг не отходил от Селин. Он тайно снабжал её своей кровью — древней и наполненной силой, которая была гораздо мощнее той, что дали ей старейшины. Благодаря этому она стала сильнее, чем должна была стать после обращения.
Когда в комнату вошёл один из вампиров и сообщил, что пора кормиться, Селин уже стояла на ногах. Голова кружилась, но мысли были ясными. Она вышла за ним, босая, в простом сером платье, которое кто-то положил для неё на стул.
Там лежали люди.
Пятеро. На головах — белые мешки, скрывающие лица. Одежда — одинаковые белые балахоны.
— Выпей, — сказал вампир. — Любого. Или всех. Даже если умрут.
Селин кивнула.
Она не стала выбирать.
Первый — мужчина. Его шея была тёплой, пульс чётким под кожей. Она впилась клыками, и кровь хлынула ей в рот. Горячая. Солёная. Живая.
Мужчина дёрнулся, но не закричал.
Она отпустила его. Понравилось.
Второй. Третий. Их кровь была разной — у одного гуще, у другого слаще. Но когда она добралась до девушки, это было иначе.
Кровь женщины текла мягче, тоньше, с лёгкой горчинкой, как дорогое вино. Селин пила, не отрываясь, и вдруг вспомнила Дамиана — как он с наслаждением опустошал ту девушку в клубе.
Теперь она понимала.
Девушка слабо дёргалась, потом затихла.
Селин оторвалась только тогда, когда поняла — сердце под её губами больше не бьётся.
Насыщение разлилось по телу, согревая изнутри.
— Больше не хочу, — сказала она и вышла.
её остановили.
— Приведи себя в порядок. Старейшины хотят поговорить.
Вода смыла кровь, и Селин заметила — пирсинг в пупке исчез. Как и след от него. «Всё заживает», — как говорил Адриан.
Волосы стали темнее — вернулся натуральный каштановый оттенок.
Она надела чистое платье — чёрное, простое — и вышла.
Четверо. Все на месте.
Адриан стоял в стороне, его лицо было каменным.
— Перевоплощение прошло хорошо, — сказал первый старейшина. — Через пару дней сможешь выйти.
Селин кивнула.
— Ты выполнила все условия, — добавил второй.
Она улыбнулась.
— Твоя подруга тоже выполнила свою часть сделки, — произнёс Велисарх.
Селин замерла.
— О чём вы?
Велисарх улыбнулся.
— Ты сама отреклась от неё. А та, которую ты испила до конца... — Он сделал паузу. — Была твоя подруга.
Средний старейшина усмехнулся.
Мир вокруг Селин поплыл.
Она открыла рот, но звук не шёл. Горло сжалось, как будто кто-то душил её изнутри.
"Лиса"
"Это была Лиса."
Она присела на пол, судорожно глотая воздух.
Адриан резко подошёл, подхватил её на руки.
— Всё, — рявкнул он старейшинам. — Довольно.
Он унёс её прочь, но её взгляд ещё успел зацепиться за Велисарха.
Тот поднял бокал — с алой жидкостью внутри.
— За новую жизнь, — произнёс он и отпил.
Стены комнаты наполнялись её криками. Селин билась в руках Адриана, словно раненая птица, её ногти оставляли кровавые следы на его коже.
— Я убила её! Я не почувствовала, что это она! — её голос срывался на визг, когда она рвалась к двери.
Адриан поймал её и прижал к себе, позволяя ей бить, царапать и кусать его.
— Я хочу к Дамиану! Сейчас же! — она вцепилась в его волосы, сжимая так, что кожа на его виске порвалась под её ногтями.
— Ещё немного, — его голос был спокоен, но в глазах бушевала буря. — Ты не можешь выйти к нему в таком состоянии.
Кровь стекала по его лицу, но он даже не моргнул.
— Ты думаешь, он захочет увидеть тебя такой? — прошипел он. — Он не простит их. И тогда они убьют тебя по-настоящему.
Она зарычала, впиваясь зубами в его плечо. Клыки, ещё не до конца сформировавшиеся, разорвали кожу.
Адриан стиснул зубы, но не оттолкнул её.
— Всё, что ты чувствуешь — это нормально, — он схватил её за подбородок, заставив посмотреть в свои глаза. — Мне пришлось убить лучшего друга. Я пил его кровь, пока он умолял меня остановиться.
Его голос дрогнул.
— Я до сих пор не простил себя. Но ты справишься!
Селин застыла, её дыхание было тяжёлым, прерывистым.
— Как? — прошептала она.
— Просто продолжай жить, — он отпустил её, вытер кровь с лица. — И когда-нибудь боль станет тише.
Она рухнула на пол, сжавшись в комок.
— Они сделали это специально.
— Конечно, — Адриан сел рядом, прислонившись к стене. — Ты должна потерять что-то родное.
Он протянул руку, показав следы её ногтей.
Селин закрыла глаза.
— Что теперь?
— Теперь ты учишься жить с этим. А потом... — он встал, потянулся.
Он подошёл к двери, остановился.
Селин ему не ответила.
Прошло ещё два дня.
Селин стояла перед старейшинами, её поза была идеально прямой, а взгляд — ледяным.
— Ты свободна, — произнес Велисарх, его пальцы медленно постукивали по подлокотнику трона. — Адриан будет твоим наставником. Но помни: если люди узнают, кто ты есть, никто из нас не придёт тебе на помощь.
— О, я прекрасно поняла, — её голос звучал сладко, словно отравленный мёд. Она взяла Адриана под руку, её пальцы впились в его локоть. — Спасибо за ваше «великодушие».
И затем, с преувеличенной театральностью, она сделала глубокий, почти издевательский реверанс.
Старший старейшина рассмеялся — низко, словно скрип старого дерева.
Адриан резко дернул её за руку.
— Идём, — прошипел он, почти силой вытаскивая её из зала.
Как только дверь за ними закрылась, он развернулся к ней, его глаза горели.
— Ты вообще понимаешь, что это было? Это не шутки, Селин! Ты только что публично унизила Совет!
Она лишь холодно улыбнулась.
— А что они сделают? Убьют меня? Ой, подожди...
Адриан стиснул зубы, схватил её за плечи и буквально затащил в машину.
Тишину разорвал резкий звук включившегося телефона Адриана.
И затем — хаос.
Десятки, *сотни* уведомлений обрушились на экран:
«Где она?»
«Ответь, черт тебя дери!»
«Я чувствую, что она жива. ГДЕ ОНА?»
«Адриан, если ты не...»
Телефон завис, затем с отчаянным писком перезагрузился.
Селин молча смотрела в окно, её пальцы медленно сжимались в кулаки.
— Куда едем? — спросил Адриан, заводя двигатель.
— К Дамиану.
Как будто по волшебству, в этот момент телефон снова ожил — и тут же зазвонил.
«ДАМИАН» — мигало на экране.
Адриан вздохнул, сбросил вызов и быстро набрал сообщение:
«Едем к тебе.»
— Ну что, птенчик, — он бросил на неё взгляд. — Готова к встрече?
Селин не ответила.
Она смотрела на город за окном, на огни, на людей — таких далёких теперь.
Адриан вышел из лифта, оставив Селин у подъезда. Она стояла, скрестив руки, ощущая присутствие Дамиана — холодное, мощное, неотъемлемое от нее.
Лифт поднялся, и дверь открылась. Дамиан стоял в прихожей, его черные глаза горели яростью. Но когда он увидел Адриана одного, губы его сжались в тонкую линию.
— Где она?
Адриан, обычно такой легкомысленный, сейчас был серьезен.
— Относительно хорошо, — он прошел мимо брата, оставив в воздухе запах дождя и напряжения. — Но она убила свою подругу.
Дамиан замер.
— Они сделали это специально?
— Конечно.
Адриан повернулся, его голубые глаза стали холодными.
— Я давал ей свою кровь. Она сильнее, чем должна быть. Будь осторожен.
Дамиан кивнул.
И тут Адриан снова улыбнулся, как будто не было ничего серьезного.
— Ну что, братец, сейчас приведу твою прекрасную птичку. Только не растерзайте друг друга с порога.
Он вышел, оставив Дамиана одного.
Селин стояла у двери. Она чувствовала его.
Каждую клеточку, каждый вздох.
Она нажала на ручку.
Дамиан стоял в двух шагах.
Они замерли.
Она — в дверном проеме, он — в тени прихожей.
Их взгляды встретились. Мгновение.
Потом он рванулся к ней.
Сильные руки обхватили ее, подняли, прижали к груди так крепко, что кости затрещали. Его губы нашли ее шею, лоб, щеки — он вдыхал ее, как утопающий глоток воздуха.
— Ты жива, — его голос был хриплым, почти звериным.
Она впилась пальцами в его волосы, притягивая его лицо к своему.
Он хотел, что-то сказать, но она не дала.
Ее губы накрыли его, зубы впились в нижнюю губу, заставив его вздрогнуть. Кровь выступила каплей.
Она слизала ее, почувствовав вкус — его, древний, мощный, опьяняющий.
Дамиан застонал, его руки сжали ее бедра, подняли, прижали к стене. Резким движением она толкнула его на диван.
— Лежи.
Ее голос звучал не как просьба.
Она накинулась на него, разрывая пуговицы рубашки, обнажая мраморную кожу.
Ее клыки вонзились в его грудь, чуть выше сердца.
Дамиан взвыл от боли и наслаждения, его тело выгнулось, руки впились в ее волосы.
— Пей, — прошипел он.
Она послушалась.
Каждый глоток его крови жёг, как виски, наполнял силой, жаждой, им.
Он кончил просто от этого, не касаясь себя, с ее именем на губах.
Она поднялась, ее губы алые от его крови, глаза горели.
— Ты мой.
Он улыбнулся, обнажив клыки.
Она не дала ему опомниться.
Ее пальцы впились в его запястья, пригвоздив к спинке дивана. Когти — острые, еще не до конца сформированные — оставили на его коже алые царапины.
— Смотри на меня, — прошептала она, и в ее голосе звучала новая, чужая властность.
Дамиан повиновался. Его черные зрачки расширились, отражая ее образ — растрепанные каштановые волосы, губы, вымазанные его же кровью, горящие вампирские глаза.
Она медленно провела языком по его обнаженной груди, собирая оставшиеся капли.
— Ты вкуснее, чем я думала.
Ее рука скользнула вниз, расстегнула ремень.
Он застонал, когда ее пальцы обхватили его, уже твердого, почти болезненно напряженного.
— Терпи, — она оскалилась, обнажив клыки.
Ее движения были медленными, почти мучительными — ладонь скользила вверх-вниз, большой палец играл с чувствительной головкой, собирая капли влаги.
Дамиан закинул голову, вены на шее напряглись.
— Селин.
— Молчи.
Она внезапно опустилась на колени между его ног.
Ее язык — горячий, шершавый — медленно провел снизу вверх.
Он дернулся, но ее руки крепко держали его бедра.
— Я сказала — терпи.
Она взяла его в рот. Медленно. Мучительно медленно.
ее губы плотно обхватили его, язык играл с уздечкой, зубы
слегка царапали нежную кожу.
Дамиан зарычал, его пальцы вцепились в подлокотники дивана, кожа порвалась под когтями.
— Я не выдержу.
Она подняла на него взгляд — и сжала губы сильнее.
Он взвыл. Но она не дала ему кончить — в последний момент отпустила, оставив его на грани.
— Жестоко, — прошипел он.
Она улыбнулась, медленно поднимаясь.
— Это только начало.
Ее платье упало на пол.
Она не стала снимать белье — просто сдвинула
трусики в сторону. Они оба чувствовали ее влажность сквозь ткань.
Дамиан попытался приподняться, но она резко толкнула его обратно.
— Я сказала лежи.
Она оседлала его, не впуская внутрь, лишь медленно трясясь о его длину.
— Чувствуешь, как я скучала? — ее голос дрожал.
Он ответил не словами — а движением бедер, пытаясь войти.
Она рассмеялась — и резко опустилась.
они застонали одновременно.
Он — от невыносимой тесноты, она — от боли и
наслаждения.
— Боже ты стала еще уже— его голос сорвался.
Она начала двигаться.
Медленно. Заставляя его чувствовать каждый сантиметр. Ее ногти впились в его грудь, оставляя кровавые следы. Ее клыки вонзились в шею.
Он закричал от наслаждения, когда боль смешалась с удовольствием. Ее тело сжимало его, ее зубы пили его кровь, а бедра двигались все быстрее.
Он чувствовал, как теряет контроль. Как ее кровь опьяняет его.
— Я не могу...
— Кончай, — приказала она, впиваясь клыками глубже.
Его тело напряглось, а затем взорвалось волной наслаждения.
Она почувствовала, как он пульсирует внутри, и это довело ее до края.
Ее собственный оргазм накрыл ее, заставив выгнуться и закричать — его имя на ее губах смешалось с вкусом его крови.
Она рухнула на его грудь.
Они дышали в унисон.
Ее клыки медленно высвободились из его шеи.
— Ты мое маленькое чудовище, — прошептал он, но в его глазах читалось обожание.
Она лениво лизнула ранку.
2123 год
Сто лет — всего лишь миг в вечности.
Старый особняк давно опустел, но могилы в саду оставались ухоженными — белые мраморные плиты, на которых даже спустя столетие не появилось ни единой трещины. Александра и Робин Вейл. Верные до конца.
Дамиан стоял у окна их замкнутого от мира курорта, наблюдая, как свинцовые волны разбиваются о скалы внизу. За его спиной звучал смех — Селин и Адриан спорили о чем-то за карточным столом, а Маркус, теперь уже равный им, с улыбкой подливал вина в хрустальные бокалы.
- Опять задумался? — теплые руки обвили его талию сзади.
Он повернулся, встретив золотистые глаза Селин — тех самых оттенков, что и сто лет назад.
— Вспоминал, как ты чуть не разорвала мне горло в первую ночь.
Она рассмеялась, обнажив клыки — теперь идеально острые, смертоносные.
— А ты стонал, как юнкер в борделе.
За столом Адриан фыркнул, разбрасывая карты:
— Детишек заводить собрались, а ведете себя как новобрачные.
— Мы и есть новобрачные, — Селин показала язык. Всего восемьдесят лет обручены.
Маркус встал, подошел к панорамному окну. Где-то внизу, в бухте, качалась их яхта — черная, как ночь, с алыми парусами.
— Завтра отплываем? — спросил он.
— Если не передумаем, — Дамиан обнял Селин за плечи. — Может, махнем в Японию? Там сейчас сезон дождей.
— Опять к сакурам? — закатила глаза Селин.
Адриан поднял бокал.
— За вечность!
Кровь и вино сверкнули в свете люстр.
Четыре бокала звонко встретились.
За окном бушевал шторм, но здесь, в их маленьком убежище, время остановилось.
Как и сто лет назад. Как и всегда.
Конец.
P.S. Где-то в Киото, под ливнем, что стучит по древним крышам храмов, женщина в изумрудном кимоно кормит карпов. Ее пальцы сплетены с пальцами мужчины в черном шелковом хаори. В пруду плавает пара черно-золотых карпов — они появляются здесь ровно раз в столетие. Местные монахи шепчут, что это души влюбленных, которым суждено возвращаться снова и снова. Но карпы, в отличие от них, не живут вечно.