Глава 2: Искушение в Белых Стенах
Банчан вышел из палаты Феликса, плотно прикрыв за собой дверь. Стерильный больничный воздух внезапно показался удушающим после того густого, пьянящего коктейля страха и его крови, что висел в маленькой комнате. Он прислонился к холодной стене, закрыв глаза. Под веками плясали остаточные образы: бледная шея Феликса, пульсирующая жилка под тонкой кожей, расширенные зрачки, полные животного ужаса… и чего-то ещё. Неосознанного влечения? Или это был лишь его собственный, искажённый голодом разум?
«Совершенно опьяняющий...» Его собственные слова эхом отдавались в черепе. Он был прав. Этот мальчишка… Феликс… его кровь пахла не просто сладко. Она пахла чистотой. Редкой, почти вымершей чистотой души, не отравленной цинизмом, ложью, пороком. Для древнего вампира это был аромат изысканнейшего вина, наркотика, от которого тряслись руки и сжимались челюсти. Он чувствовал, как клыки, обычно скрытые за человеческой иллюзией, набухли, жажду проткнуть плоть, утолить этот невыносимый жар в горле. Он с силой сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Контроль. Нужен был абсолютный контроль. Здесь, в его же больнице, среди людей, под камерами наблюдения. Одно неверное движение – и столетия осторожности пойдут прахом.
С глухим рычанием, больше похожим на стон, он выдернул из кармана халата телефон. Пальцы дрожали, когда он нашёл нужный контакт. Набранный номер зазвонил почти мгновенно.
– Ну что, доктор? – раздался в трубке знакомый насмешливый голос Минхо. – Нашёл себе новый перекус среди пациентов? Слышал, к тебе чудо-подросток попал, целый после аварии.
Банчан замер. Как Минхо мог уже знать? Этот чёртов танцор обладал дьявольской интуицией и сетью информаторов, которой позавидовала бы любая спецслужба.
– Заткнись, Минхо, – прошипел Банчан, понижая голос до шёпота, хотя в пустом конце коридора никого не было. – Встреча. Сейчас. «Наше» место. Через час.
В голосе звучала не просто напряжённость – это была голая, неконтролируемая ярость и отчаянная потребность. Ярость на себя, на свою слабость, на эту невыносимую жажду. Потребность в совете, в контроле, в ком-то, кто понимает эту проклятую природу.
Минхо мгновенно потерял насмешливость. Голос стал резким, деловым:
– Настолько плохо? Ладно. Час. Не опоздаешь.
Банчан бросил телефон в карман, не прощаясь. Ему нужно было выйти отсюда. Сейчас. Пока он не разнёс эту палату вдребезги, не вцепился зубами в эту бледную, манящую плоть. Он резко развернулся, намереваясь идти к выходу, но в этот момент из-за угла коридора стремительно вышел кто-то, неся стопку папок выше головы.
Удар плечом был несильным, но неожиданным. Папки полетели на пол с громким шумом, бумаги рассыпались белым веером.
– Ай! Ой, простите! – раздался молодой, сбивчивый голос.
Банчан отшатнулся, как от ожога. Его вампирские рефлексы позволили бы избежать столкновения, но мысли были слишком заняты Феликсом, а тело – борьбой с голодом. Перед ним стоял Сынмин, младший ординатор, его коллега. Лицо парня пылало от смущения.
– Доктор Бан! Извините, я не смотрел, куда иду! – Сынмин поспешно начал собирать бумаги, его пальцы заметно дрожали. Он боготворил Бана, и такая оплошность была для него катастрофой.
Банчан заставил себя сделать глубокий вдох. Человеческий вдох. Он должен был быть доктором Баном. Вежливым, собранным, слегка отстранённым. Не существом, чья кожа всё ещё горела от близости Феликса, а в пасти стоял медный привкус неутоленной жажды.
– Ничего страшного, Сынмин, – произнёс он, и его голос, к его собственному удивлению, звучал почти нормально. Он наклонился, помогая собирать бумаги. – Это я не смотрел. Торопился. – Его пальцы, длинные и холодные, коснулись тёплых рук Сынмина, когда они одновременно потянулись к одной папке.
Сынмин вздрогнул от неожиданного прикосновения. Его взгляд мельком скользнул по лицу Бана. И задержался. Всего на долю секунды. Но Банчан увидел это. Увидел тень замешательства, промелькнувшую в обычно ясных, доброжелательных глазах младшего коллеги. Увидел, как зрачки Сынмина чуть расширились. Почему? Что он заметил? Слишком бледную кожу? Слишком яркий, нечеловеческий блеск в глазах? Или остатки той первобытной ярости, что ещё не успели стереться с лица?
– С-спасибо, доктор, – пробормотал Сынмин, поспешно вскакивая с бумагами в руках. Он натянул улыбку, но она получилась напряжённой. – Вы… всё в порядке? Вы выглядите… уставшим.
Вопрос был вежливым, заботливым. Но Банчан уловил подтекст. Сынмин что-то заподозрил. Пусть и не понимая, что именно. Инстинкт чистого человека, столкнувшегося с хищником.
– Бессонная ночь, Сынмин, – отмахнулся Банчан, его голос снова стал гладким, профессиональным. Он позволил себе лёгкую, ничего не значащую улыбку. – Дел много. Не переживай за бумаги. Иди.
– Да, доктор. Ещё раз извините! – Сынмин кивнул и почти побежал прочь по коридору, оглянувшись лишь раз на повороте. Его взгляд был уже не смущённым, а… наблюдающим. Настороженным.
Банчан смотрел ему вслед, холодная ярость снова поднимаясь из глубин. Глупец. Назойливый, любопытный щенок. Он представлял угрозу? Пока – нет. Но его внимание было последним, что нужно Банчану сейчас. Особенно рядом с Феликсом.
Он вышел на улицу через служебный выход. Вечерний воздух Сеула, наполненный выхлопами и городским шумом, был грязным и резким после больничной стерильности и пьянящего аромата Феликса. Но он не принёс облегчения. Жар под кожей не утихал. Образ мальчишки стоял перед глазами: его испуганные глаза, пульсирующая вена на шее, запах его крови и страха… Страха перед ним.
Банчан резко дёрнул головой, пытаясь стряхнуть наваждение. Он достал телефон, набрал номер такси. Ему нужно было к Минхо. Срочно. Иначе… Иначе он вернётся в ту палату. И сделает то, чего не делал с невинными десятилетиями. Потому что этот Феликс… он был не просто добычей. Он был искушением в самой чистой, самой разрушительной форме. Искушением забыть, кто он есть. Искушением упасть.
Пока он ждал такси, прислонившись к холодной стене здания, он закрыл глаза. И снова почувствовал это. Сладость. Страх. Жизнь, пульсирующую в тонких венах. Его рука непроизвольно сжалась в кармане халата, воображая мягкую кожу шеи Феликса под пальцами. А внизу, в глубине его существа, древний голод завыл в ответ, требуя своей цены.
Сынмин
Молодой ординатор, прижав папки к груди, замер за углом, вне поля зрения доктора Бана. Его сердце колотилось. Что это было? Доктор Бан… он всегда был холодноват, но это… Его глаза. В тот миг, когда их пальцы коснулись, Сынмину показалось, что он увидел в них что-то… нечеловеческое. Пустоту. Или бесконечный голод. И кожа доктора была ледяной, как у мертвеца. "Бессонная ночь", – эхом отозвалось в голове. Сынмин сжал губы. Он верил в логику, в факты. Но этот холод, этот взгляд… и странная история с тем мальчиком-чудом, Феликсом, которого доктор Бан внезапно взял под личное наблюдение. Сынмин решительно кивнул сам себе. Он будет наблюдать. Очень внимательно. Ради больницы. И ради этого странного, слишком хрупкого на вид пациента в палате 314.
Феликс
В палате было тихо. Но Феликс не мог уснуть. Он ворочался, прикосновение прохладных пальцев доктора Бана к его ране всё ещё горело на коже, смешиваясь с леденящим шёпотом в ухо. Он поднёс руку к шее, туда, где пульсировала жилка. Ему казалось, он всё ещё чувствует на себе тяжёлый, оценивающий взгляд. Страх не уходил, он кристаллизовался внутри, холодный и острый. Но было и другое. Странное, тревожное возбуждение. Как будто его тело, вопреки разуму, запомнило эту близость, эту опасную силу. Он уткнулся лицом в подушку, пытаясь заглушить стук собственного сердца, которое, казалось, выбивало только одно имя: Банчан.