Часть 1
Столетиями властители царства мрака, вампиры и оборотни вели беспощадную, кровавую войну, невидимую человеческому взору. Бесстрашный, непримиримый воин-вампир, каждую ночь истреблял оборотней, влекомый неутолимой жаждой. Его клан, в котором он состоял, был уверен, что вампирам удастся одержать верх над заклятыми врагами, но он подозревал, что у оборотней есть тайный план, сулящий гибель его роду.
В нём взрастили эту ярость, развили с течением времени, заставив ненавидеть этих тварей. И он должен любой ценой первым добраться до них, чтобы определить исход вечного противостояния двух могущественных рас, которых люди до определённого времени считали мифом...
Кассету не была чужда война. За долгие кровавые века, город не раз подвергался нападениям и противостоял череде завоевателей – как и самих вампиров, так и этого отродья, ненавистного каждому уважающему себя кровопийце – оборотням. В этой непримиримой битве гибло много людей, попавших под замес, либо же их обращали в себе подобных. Так продолжалось до последних десятилетий ХХ века.
Помимо этого, люди и сами отлично справлялись с тем, чтобы уничтожить себе подобных. И Кассет застал многое, с наслаждением взирая на эти жалкие попытки смертных самоубиться: кровопролитные войны за увеличение территорий, бессмысленные потуги за обладание властью и так далее. Но все эти человеческие конфликты были мимолётны по сравнению с тёмной нестареющей войной, которая до сих пор велась на залитых лунным светом улицах и аллеях города.
***
Проливной дождь заливал крыши домов под завывания холодного осеннего ветра, напоминающего о приближающейся зиме. На полуразрушенном уступе старинного здания, а именно некогда центральной библиотеки – восседали каменные Горгульи, маслянисто-чёрные и гладкие от воды. Их застывшие, высеченные из камня фигуры безучастно охраняли здание, отпугивая от него разную нечисть.
Внушительное столетнее строение, самое старое в городе, почернело от времени, выхлопов и сажи, украшенное каменной кладкой в причудливом стиле, расположилось в центре района Кассета – возле площади Пауля Мэйснера, сплошь забитой пешеходами и запруженной автомобилями. По мощёным улицам, туда-сюда сновали троллейбусы, автобусы и такси, не боясь проливного дождя.
Рядом с Горгульями, несмотря на их прямое назначение, присела одинокая молчаливая фигура: красивый мужчина с короткими тёмными волосами и алебастровой кожей, одетый в длинный кожаный плащ. Не обращая внимания на сильный ветер и неудобный каменный уступ, он неподвижно вглядывался в темноту. Мужчина пронзительно смотрел своими бездонными карими глазами на оживлённые улицы внизу, а вот мрачные мысли витали далеко отсюда, заплутав в воспоминаниях о веках неустанной войны.
«Может быть действительно, - размышлял Сяо Чжань, - война подходит к концу?»
На его изящном лице, бледном и прекрасном, застыла маска хладнокровия и концентрации, не передававшая никаких признаков тревоги, беспокоящей ум.
«Это кажется немыслимым, и всё же...»
***
Война, длившаяся многие столетия, и правда закончилась в мгновение ока, после сокрушительного поражения противника в 1109 году, когда небольшой отряд вампиров проник в скрытую от людского взгляда деревушку на окраине города. Тогда самый страшный и безжалостный вождь в истории клана оборотней, недовольный воздвигнутыми запретами и ограничениями хладнокровных, развязал междуусобицу, но был наконец-то убит.
Всего за один вечер, в огне возмездия, орды оборотней обратились в пепел и были развеяны по ветру. Казалось, что вампиры вот-вот одержат окончательную победу и подтвердят своё первородство и превосходство расы. С той ночи минуло почти шесть веков, но древняя кровная война не умерла вместе с восставшим вождём.
Число оборотней сократилось, да, но война стала ещё кровавее, ведь её больше не сдерживали фазы Луны. Самые сильные и опытные оборотни, без устали искали новые земли для продолжения рода и один их них обнаружил неизвестное ранее поселение, где жили странные люди. Те называли себя провидцами и укрывались в этом тайном, как они считали, убежище.
Провидцы не только могли видеть недалёкое будущее, но и обладали удивительными знаниями в приготовлении самых разных эликсиров – от продления жизни, до мгновенной смерти и много чего ещё. А один из таких эликсиров сделал невозможное. Приняв его, оборотень мог контролировать свой гнев и трансформироваться в любое время.
Со временем провидцы усовершенствовали эликсир, который можно было выпить единожды и навсегда. В мгновение ока чудодейственное средство разлетелось между всеми уцелевшими кланами оборотней. В будущем, оно стало не нужно, так как все последующие поколения оборотней рождались уже с такими способностями.
Вампиры узнали об этом и принялись уничтожать провидцев, владеющих тайными знаниями, но было уже слишком поздно. Тогда они в качестве мести решили уничтожить их полностью. Доселе неизвестно, удалось ли им это или нет. Но с той поры об этих людях ничего не было слышно. Они словно канули в лету. Оружие вампиров тоже стало более совершенным, не изменился лишь приказ – искать оборотней и уничтожать их одного за другим.
***
Сяо Чжаню война была больше не интересна. Сотни тысяч мыслей кружили в его голове, а предубеждения, которые практически вбивали в него с самого начала, переросли в сомнения и неуверенность в том, что эта война вообще имеет место быть. Да, оборотни хоть и были врагами вампиров, но он считал, что они вполне могли бы ужиться мирно, достаточно было определить границы и договориться. Когда такие мысли закрались в его голову впервые, он ушёл. Отделился от клана, сбежал, если хотите, чтобы не участвовать в этом фарсе.
Мужчина перебрался в далёкий от мегаполиса Кассет и обжился на его окраине, заняв мрачный, вполне подходящий ему особняк. Он прекрасно знал, что этот город наравне с вампирами населяли и ликаны, которые после поражения теперь находились в смятении и их кланы группками были разбросаны по миру, а численность, благодаря таким как он, нещадно уменьшалась с каждым днём. После бесчисленных жестоких войн, казалось, отвратительные звери наконец-то стали исчезающим видом.
Мысли и смешанные чувства наполняли Сяо Чжаня. С одной стороны, он всем своим существом желал уничтожения оборотней раз и навсегда – чем, в конце концов, и жил все эти годы. Для мира будет лучше, если скелет последнего дикого зверя останется гнить в выгребной яме, и всё же... Вампир не мог избавиться от ощущения тревоги и опасения в связи с перспективой истребления вида. Ведь, для таких, как он – успех в войне означал окончание целой эры.
***
Ледяной дождь обливал мужчину с головы до ног, вода безжалостно стекала вниз по кожаному плащу, пропитывая влагой. Задымлённый ночной воздух пах озоном, переживая грозу. Сяо Чжань игнорировал сильный ветер и дождь, поддерживая равновесие на скользком каменном уступе. Он внимательно искал свою добычу – жажда действий всегда помогала развеять тоску и сомнения преследующие ум.
Он с нетерпением взглянул на башню с часами. Было без четверти девять, солнце должно ещё оставаться за горизонтом в течение нескольких часов. И где эти проклятые оборотни? Память услужливо подкинула несколько картинок прошлого и он сдался ей на милость.
***
Это была первая ночь весны. Вообще он любил это время года, но определённо не в данный момент. Лес только-только освободился от последнего снега. Теперь под ногами шуршала и похрустывала серо-жёлтая мёрзлая трава. Земля по-прежнему крепко спала, словно мрак внутри был приветливей тьмы снаружи. Звёзды мерцали на постепенно светлеющем небосклоне, подмигивая двум юным путникам.
Шершавые стволы деревьев и хвойные иголки кололись при продвижении вглубь зарослей. Величественные сосны, уходящие ввысь, одна за другой проносились мимо. Нижние ветки задевали плотную чёрную накидку, а также пальцы, скулы, будто хотели впиться в него, расцарапать в кровь, принести боль, которой он определённо заслуживал. Ведь мысли, одолевавшие сейчас, были далеки от праведных. "Но не моя в том вина" застряло криком в пересохшей глотке. Хотелось остановиться, закрыть глаза, спокойно вдохнуть полной грудью, позволяя холоду и предрассветной свежести утешить себя. Но вдох давно не получался таким, каким его загадывали с рождения.
Горло жгла и разъедала дикая боль. Хотелось вырвать её, бросить под ноги и безжалостно раздавить.
Дыхание и голод — два человеческих недостатка, мешавшие жить полной жизнью, но как же они были желанны. Как только силы оказались на исходе, лёгкие сами начинали качать воздух. В такие моменты он напоминал себе обычного человека. Только теперь вдохи и выдохи помогали не жить, а искать пищу. Ему было бы проще терпеть, если бы кто-то объяснил, помог, наставил, а не бросил разбираться со всем самостоятельно.
Щуплый мальчишка, едва достигнувший десяти лет, шедший позади, которого он увёл за собой прямо из поселения, грел замёрзшие ладошки под своими холодными подмышками. На крошечном носу застыла блестящая капелька не то соплей, не то слёз. Ребёнок не издавал ни звука с тех пор, как они вошли в лес, ведь Сяо Чжань приказал ему молчать. Но тот, будто в насмешку, почти сразу же напоролся на колючие кусты, изодрав предплечья в кровь.
Аромат дразнил, соблазнял, подговаривал, но Сяо Чжань до последнего приказывал расшалившимся инстинктам заглохнуть. Сердце насмерть перепуганного мальчишки билось всё медленней и медленней. Маленькая и короткая жизнь затихала, а тело теряло свою аппетитность.
У каждого человека был свой природный запах, и вкус не всегда удавалось угадать по нему. Кроме хвои и крови, Сяо Чжань чуял запах корки лимона. Когда он только наткнулся на несчастное дитя, тот сидел на крыльце своего ветхого дома, трясясь от холода и голодно впиваясь острыми зубками в мякоть лимона, морщась от кислоты, но жадно глотая тёкший по губам сок. Сяо Чжань хотел бы себя убедить, что спас пацана от голодной и бесславной смерти. Ведь если бы не он, тот вряд ли бы дожил до своего совершеннолетия в таких условиях. Так думать было проще всего. Сяо Чжань потянул носом. Робкий — но всё ещё резкий — цитрус смешивался с едва заметным сладким ароматом молока. Он мог поклясться, что запах макушки или места прямо за ухом его «перекуса» был ещё слаще, чем этот издевательский намёк в воздухе. Можно не проверять, не дожидаться, не надеяться и прямо сейчас просто утолить голод. Отсрочить жажду.
Он знал, что кровь ребёнка слаще, чем у взрослого. Проверял однажды. Не густая и не сильно жидкая, обволакивающая рот и горло тонкой мягкой плёнкой. Исцеляющее внутренние раны красное "парное молоко" со сладким привкусом железа, как бальзам смазывало чёрствое холодное тело изнутри. А едва солёный пот на коже мог гармонично разбавить этот преступный букет вкусов. После каждого такого глотка, кем бы ты ни был, вновь хотелось жить. И выпить кровь у ребёнка можно было залпом — с одного укуса, — не перебирая конечности трупа в поисках полных сосудов.
Удовольствие...
Челюсть заныла, а в передние зубы хлынула тупая боль. Сяо Чжань представлял, как избавляется от неё. Сколько он сможет выпить сегодня? Ему всё равно будет мало. Вдруг позади глубоко в чаще послышался волчий вой. Мальчишка сбился с шага и задрожал, как натянутая паутинка на ветру, всхлипнув от страха. Он слушался его во всём, поэтому умудрился сдержать крик.
Волчья вонь пронеслась в четырёх или пяти километрах от них. С оборотнями был ещё один человек, судя по смешанным ароматам.
Сяо Чжань заметил, как мальчишка затравленно уставился на него. Чёрные и заплаканные глазёнки не знали что делать. Они боялись неизвестности и глупо, в какой-то степени доверчиво смотрели ему в душу. Хотелось закричать "Какого чёрта? Беги, беги без оглядки, пока ещё можешь? Как ты смог поверить такому как я???" Но мальчик послушно брёл вслед, кулачками стирая слёзы с замёрзших щёк. Сяо Чжань видел, как свет и блеск в них постепенно угасали. Мальчишка от неожиданности дёрнулся, когда Сяо Чжань вдруг присел перед ним, решив не мучить больше обоих.
— Давай поиграем, — сказал вампир с глазами чернее мглы над головой.
***
В старинном особняке города было непривычно тихо. Сяо Чжаню и вовсе казалось, что он оглох, потому что даже его обострённый вампирский слух не улавливал никаких звуков. Вот уже три недели после неудавшейся охоты он сидел в кресле своего кабинета и не шевелился, и даже, кажется, не моргал. Пейзаж за окном сменялся по мере того, как день и ночь уступали место друг другу, но вампир оставался неподвижен.
Он не знал, сколько это продлится, и не знал, что будет после того, как оцепенение спадёт, а главное, не знал, чего стоит бояться больше — своей неподвижности или того момента, когда он решит покинуть стены дома.
Комната полнилась старинным уютом, будто застыла во времени, как и он сам, не поддаваясь ни переменчивой моде, ни веяниям современности. Массивный шкаф с резными дверцами занимал почти целую стену, его полки заполнены книгами с пыльными корешками и различными артефактами до отказа, каждая из которых будто бы хранила в себе чью-то историю. На небольшой тумбе лежал блестящий металлический ключ, рядом — старомодная шкатулка с искусной инкрустацией, уже немного потускневшей от времени.
Воздух в комнате казался чуть тяжелее, чем следовало бы, будто здесь всегда царила одна и та же прохлада, независимо от погоды за окном. В углу — кресло с высокой спинкой, обитое тёмной тканью, оно выглядело как идеальное место для размышлений в тишине. За ним — небольшой столик, на котором лежала книга, раскрытая на середине, словно её чтение прервали несколько часов или даже дней назад.
Шум с улицы сюда почти не доходил, за исключением едва слышного дождя, барабанящего по черепичной крыше, но и он быстро затихал, оставляя комнату в своём замкнутом покое.
Сяо Чжань внезапно пошевелил плечами, а после вышел из своего коматозного состояния, тихо вздохнув. Как же всё надоело. Слишком долгая жизнь, это чёртова война, затянувшаяся на сотни лет. Вот раньше, когда схватки с оборотнями случались чуть ли не каждый день, было хоть какое-то развлечение, сейчас же, после установленного перемирия и подписанного соглашения о ненападении – это стало совершенно невозможно. Кроме как подкрепиться и дел-то не было. Уж проще сразу залечь в гроб и проспать ближайшие лет сто.
Мир изменился, сам город изменился. Если раньше люди чурались якшаться с такими как он, с визгом и побелевшими лицами прячась у себя в маленьких квартирках, будто это могло помочь, то в этой реальности, они самолично предлагали себя вампирам, разрешали за деньги пить свою драгоценную вкусную кровь. А от того и преступления сократились почти вдвое. Зачем кровососам устраивать охоту, когда добыча сама безропотно шла в руки. Азарт пропал и это было печально. Нет того ощущения превосходства, той изюминки, когда твоя стылая кровь разгоняется по венам в предвкушении. Сяо Чжань хмыкнул. К чёрту это всё!
Он решил, что уж лучше просидит вот так, без дела и еды, чем уподобится своим сородичам. Он не понимал кайфа, который те испытывали, кусая добровольную жертву. Он, конечно же, знал о том, где и сколько подобных притонов было в городе, но даже и близко не подходил к ним, не смотрел и не признавал. Но и кусать всех подряд он тоже не одобрял.
Ещё каких-то лет сто назад, он считался самым кровавым вампиром в истории человечества: его боялись, как свои, так и жалкие людишки, которым ни разу не удалось убежать от него. Но наравне с тем уважали. Его имя произносили шёпотом, но сейчас Сяо Чжань почему-то размяк. От самого себя было тошно. Если хотелось крови, он словно самый добродетельный гражданин брёл в пункты сдачи и покупал заветные гемоконы.
Но вкус холодной, противной жижи вызывал тошноту и чувство непроходящего голода. Зубы зачесались, как захотелось впиться в истошно бьющуюся жилку на шее, услышать беспомощный крик, предсмертный хрип трепещущего в агонии тела, ощутить ужас, неотвратимость, пресечь слабое сопротивление жертвы. Почувствовав как удлинились клыки, вампир осадил себя от столь волнительных картинок, с тоской уставившись на потрескивающий в камине огонь.
***
— Быстрее, беги! Не оглядывайся! – строго и в то же время любяще раздался где-то рядом голос отца.
Они были на волоске от смерти, и, вероятно, в этот раз им не удастся убежать. По законам стаи, все шли следом за самым слабым, в его темпе, будь то старик или раненый – никого нельзя бросать. Но столь благородные принципы порой могли стоить жизни. Судить тех, кто бросил товарищей, что едва в силах идти, ради собственного спасения и блага большинства нельзя, но не тогда, когда ты в стае, когда ты волк.
Ван Ибо из последних сил бежал за юными братьями и сёстрами, подгоняемый отцом, который каждый раз замедлялся, мордой подталкивая самого младшего из детей вперёд, стараясь не терять его из виду. Чёрная шерсть на задней лапе волчонка окрасилась красным, и он оставлял за собой предательские следы, что кровавой нитью прокладывали путь тем монстрам.
Зализывать раны нет времени, а любящий родитель ни за что не бросит своё чадо на погибель. И хоть путь выдался долгим и нелёгким, останавливаться ни в коем случае нельзя, даже просто оглянувшись назад, ты можешь обречь самого себя на нечто худшее, чем просто забвение в ледяных руках детей ночи. Оттуда, откуда эти твари пришли, ещё никто не возвращался, ни живым – ни мёртвым.
Этой ночью, вампиры, скорее всего новообращённые и не знавшие об установленном перемирии, нагрянули к ним без какого-либо предупреждения. Они как сорвавшиеся с цепи убивали и насиловали, сжигали дома. Всё это не было похоже на их прежнюю величественную манеру, в которой они одним своим присутствием заставляли жертву молить о смерти, сводя с ума лишь взглядом, становясь её личным кошмаром, обретшим плоть.
В самый первый и все последующие разы они надвигались словно туман: медленно, незаметно и неотвратимо, но по мере того, как они пробирались в поселение – пропадали соклановцы. Целые семьи разделяли и поглощали по-одному, играясь с сознанием оставшихся, напрочь разрушая их психику.
С разных сторон доносились мольбы и крики, сердце пробирало невиданным холодом, доводя до оцепенения. Всю ночь стая находилась в напряжении, прячась дома и надеясь, что может именно их обойдёт кара.
Когда же наступало утро – после неестественно громкой тишины, жители поселения выходили на свой страх и риск из домов, сталкиваясь со вторым актом представления: улицы, усеянные частями тел погибших, что кому-то приходились сыновьями, братьями, мужьями... Весь мир вокруг был окрашен алыми оттенками, а на заборе собственного двора ты мог найти нанизанные головы сограждан; на них так и застыла навеки гримаса, отражающая ужас их смерти.
Ныне же всё иначе – никому не позволена была даже такая роскошь, как осознание неминуемой гибели. Мгновение – и тебя нет. А посему: отчаянные – бежали, отчаявшиеся – молились.
Ибо был первым, кого нашли, когда тот упражнялся в боевых искусствах, будучи в своём волчьем обличии. Его отец, к счастью, так вовремя оказался рядом и смог уберечь ребёнка, позволив ему убежать. Но по глупости своей, вместо того, чтобы затеряться и спрятаться в лесу, он побежал домой, желая предупредить своих старших. Ибо не знал, что на хвосте держит ещё нескольких вампиров, и эта неосторожность сыграла с ним злую шутку.
Не успел он забежать на порог, как послышался звон разбитых окон, через которые ворвались вампиры. Дети от мала до велика в ужасе разбежались по комнате, обороняясь, хоть и были совершенно не готовы к такому визиту.
Самый старший брат велел остальным укрыться в подвале до прихода отца, а сам, обернувшись волком, ринулся в бой. Ибо, чувствуя вину за случившееся, ослушался брата, и не смотря на попытки остальных забрать его с собой – побежал на помощь родному человеку.
Вернувшись в гостиную, он застал ужасающую картину, которую, кажется, не забудет никогда: вампир, чьи глаза были цвета крови, так легко держал в руках волка, хотя тот был фактически больше него вдвое, и ломал ему рёбра, пальцами пробивая грудную клетку, отчего хруст его костей и звук порванных тканей раздался на всё помещение, обрывая жизнь юного оборотня. Тот не успел даже издать предсмертный скулёж, как безвольной куклой пал к ногам чудовища, истекая кровью, а сердце его так и осталось биться в руке врага.
Спасать и помогать было некому, поэтому мальчишка, желая остаться незамеченным и всё-таки примкнуть к старшим, бросился наутёк, как вдруг прямо перед ним воин ночи вырос стеной, преграждая путь. Не растерявшись на сей раз – Ибо обернулся волком и нанёс врагу удар лапой, когтями разрывая рубашку и плоть на груди, тут же перепрыгивая через вампира и убегая, не заставив дрогнуть ни единую мышцу на лице бледноликого. На удивление, за ним даже не последовали, но это не гарантировало ему безопасность.
Ибо решил, что они ещё встретятся. После всё было как в тумане. Вся семья принялась бежать, отбросив эмоции на потом, но теперь и самому младшенькому не свезло: одна из тварей, что всё-таки незаметно последовала за ними от самого дома, желая отомстить за ранение товарища, в попытке схватить мальчишку – промахнулась, и Ибо будто в замедленной съёмке увидел, как пал его отец.
***
Уже много лет спустя, став безоговорочным альфой новой стаи, Ибо не раз вспоминал тот случай и до скрежета стискивал зубы, продолжая винить себя в случившемся. По его вине тогда погибла вся его семья, а он сам, чудом уцелев, забившись в нору как трусливый заяц, после вынужден был неприкаянно скитаться по свету, пока однажды не примкнул к одной из стай, живших в густых и непроходимых лесах Кассета.
Мрачный город вполне ему подходил. Почти постоянный смог окутывал столицу, а редкие лучи солнца с трудом пробивались сквозь плотные, нависшие тучи. Он знал, что в этом месте живут его непримиримые враги, и искренне верил, что непременно найдёт среди этих ублюдков того самого, который истребил всю его семью.
- О чём задумался, милый? – ласковый голос и мягкий поцелуй отвлекли его от раздумий и Ибо широко улыбнулся, сгребая в объятия свою волчицу. Он зарылся носом в основание её шеи и шумно вдохнул родной, слегка изменившийся запах.
- Ни о чём, - успокоил он её, стараясь напустить в голос веселья – думаю о том, - немного приврал Ибо – что вскоре ты подаришь мне сына или дочь.
- Малыш сегодня и правда очень активный, – хихикнула Амири, положив руку на достаточно большой живот – наверное, он так сильно хочет к папочке.
Ибо с восторгом уложил ладонь на чуть подрагивающий живот жены и ласково погладил.
- Ну привет, кнопочка, – благоговейно проурчал вожак.
- Почему кнопочка? – удивлённо рассмеялась волчица.
- Не знаю, - Ибо притянул жену ближе – я так тебя люблю и совершенно не хочу куда-либо уходить... но мне нужно присутствовать на Совете, поэтому мне придётся покинуть тебя на несколько дней, – с сожалением проговорил он.
- Ну я же не маленькая. Да и в стае сейчас тишь да гладь. Ни о чём не думай, – оставив ласковый поцелуй на макушке мужа, проговорила Амири – езжай и не переживай. Мы с малышом будем по тебе очень сильно скучать.
- Я тоже, – ответил Ибо и провёл кончиком пальца по причудливому медальону в виде полукруга, чем-то смахивающего на серп луны, висевшему на шее жены.
Этот медальон он подарил ей в день, когда сделал предложение, а когда ему ответили восторженным согласием, то точно такой же одел и на себя, в знак того, что они пара.
***
Наутро, открыв глаза вместе с наступившим рассветом, Ибо прижался к мягкому телу жены покрепче, не желая оставлять её в таком уязвимом положении одну. Хотя не мог не признать того, что в последние годы вокруг было действительно тихо и спокойно.
Стычки с вампирами прекратились, а нападений почти не случалось, только если не брать во внимание вновь обратившихся, которые ещё не обуздали своё безумие. Но с такими одиночками волки справлялись на раз два. О нет, они их не убивали, хотя видит бог, как сильно чесались зубы и когти, а приводили их к своим же сородичам, сдавая под присмотр.
Ибо потянулся и, получив свой законный поцелуй, поднялся. Пора. Если он хотел прибыть вовремя, нужно было выдвигаться.
Оставив своему заместителю последние указания, он бесшумно покинул поселение, но на душе альфы почему-то спокойствия не было.
***
Амири уже третий день тосковала без мужа. Она всегда грустила, когда они расставались хоть на мгновение. Ребёнок беспокойно ворочался в её чреве, будто тоже чувствовал отсутствие папочки, и волчица ласково погладила колыхающийся живот, стараясь успокоить. Но куда там. Как она могла кого-то успокоить, когда сама была встревожена непонятно чем. Она металась по комнате, не зная чем занять руки.
Приготовив обед и прибрав их уютный домик, Амири решила, что ей нужно мясо. Есть хотелось неимоверно. Но не то мясо, которое сейчас стыло на сковороде. Отчаянно, просто до колик в желудке, хотелось впиться зубами в горло трепыхающегося в ужасе зайца, ощутить затравленное биение его пульса на своём языке и стоило ей представить эту волнующую картину, как слюна едва не закапала у неё изо рта.
Амири прекрасно понимала, что обратиться в волчицу не сможет, ребёнок не позволит. Но решила, что ничего страшного не случится, если она воспользуется возможностью полуобращения. Для задуманной охоты этого вполне достаточно. Главное её оружие - это когти и зубы, а уж для того, чтобы поймать зайца, сил и умения хватит. На том и порешив, она собралась за считанные секунды. А после, даже не предупредив никого из своих сородичей, опрометью бросилась за порог, со всей прытью, доступной в её положении, несясь в чащу леса. Уж что, что, а его она знала как свои пять пальцев и нисколько не боялась.
Амира бежала, наслаждалась потоками ветра, бившего в лицо и трепавшего волосы, прикрывая от наслаждения глаза. Своё неуёмное желание полакомиться свежатиной накатывало редко, но сейчас она списала всё это на младенца в своём чреве. И не став отказывать своим маленьким прихотям, Амири поддалась наитию и вот она здесь.
Женщина перешла на шаг, а после остановилась на живописной полянке, прислушавшись к окружавшим её звукам. Лес был её домом, и шелест листьев в кронах деревьев, шорохи в густых кустах - умиротворяли и вызывали улыбку. Охотничьи инстинкты обострились, а в крови вспыхивал азарт. Она никогда не убивала зазря, только когда это было нужно.
Уловив движение в кустах, Амири замерла в предвкушении, но чего она никак не ожидала, так это появление хладнокровного. Это стало полнейшей неожиданностью и женщина, обхватив свой живот в защитном жесте, буквально окаменела. Конечно, в их стае не было ни одного волка, который бы хоть раз не встречался с вампиром, она и сама помогала Ибо отлавливать вновь обращённых, но тогда они были вместе, а сейчас же она встретилась с ним один на один.
***
Голод не тётка, как говорится. Вампир долго стоял перед дверью заведения, в которое раньше не решался войти. Ему претила сама мысль о таком способе получения крови. Ему больше по душе погоня, преследование жертвы, ощущение своего превосходства и предвкушение лакомства. Когда же тебе дают всё что хочется, приподнося желаемое на блюдечке, азарт пропадал напрочь.
Он считал, что вампиры вконец обленились и потеряли свои истинные корни. Он же предпочитал действовать по старинке. Но однажды, попавшись Верховным, которые прознали об учинённом им безобразии, и получив предупреждение, он попустил свои принципы, ведь подыхать от рук своих же не хотел. И вот он здесь.
Внутри было темно, душно и царил смрад. То что надо. Вампир бегло осмотрелся, видя разбросанные по комнате в хаотичном порядке столики, окружённые уютными диванчиками и царившую на них вакханалию. Его сородичи терзали своих добровольных жертв, увлечённо высасывая кровь со смельчаков. Он громко хмыкнул, доходя до стойки, за которой скучал один из этих безбашенных человечишек.
- Что желаете? – вяло поинтересовался тот.
- А что кроме крови я могу ещё желать? – вопрос хоть и удивил, но отстранённый мужчина смерил его нечитаемым взглядом.
- Я имел ввиду, какую кровь хотите.
- Мне без разницы.
Когда его провели к одному из столов, он увидел сидящего там юнца, который с вызовом в глазах смотрел на него, а после протянул руку, приглашающе усмехнувшись. Вампиру этот человек хоть и показался странным, но отказываться он не стал, с восторгом впиваясь зубами в ароматную плоть.
Он пил и пил, ощущая, как затуманивались мозги и притуплялся его дикий голод. С трудом оторвавшись, он вскинул взгляд на окончательно поплывшего юношу, который расфокусированно смотрел на него, но будто и не видел вовсе. Вампир отстранился, поднявшись на нетвёрдые ноги. Он покачнулся, подумав, что явно перебрал.
Оставив притон далеко позади, он шёл по вечерней улице куда глаза глядят, пока вдруг не ощутил непреодолимую жажду. Вампир мотнул головой, не понимая, что с ним происходит. Он достаточно напился, чтобы хотеть ещё.
Но клыки против воли заострились, а когти буквально выросли из пальцев. Его обуял резкий, дикий, ничем неутолимый голод. Издав грозный рык, он понимал, что нужно попытаться удержать себя от ошибки, которая могла запросто стоить ему жизни, но с телом творилось что-то необъяснимое, а рассудок окончательно затуманился.
Спустя некоторое время вампир осознал себя в глубине леса, куда в здравом уме ни один из его сородичей не пошёл бы в одиночку. Он замер как вкопанный, сначала почувствовав запах, а после и увидев женщину, которая скорее всего заблудилась. Азарт взыграл в его крови, наполняя каждую клетку возбуждением. Ноздри раздувались от яркого насыщенного аромата, доносившегося от неё, и он втянул его в себя, удовлетворённо вздохнув.
Глаза налились кровью, а заострившиеся клыки оцарапали губы. Он двинулся ближе, отчаянно уговаривая себя не спешить и не спугнуть. Женщина была достаточно крупной, но он увидел, как тяжело она переваливалась на ногах, а присмотревшись, понял, что та в положении, но мало того – она была ликаном. Он прекрасно знал, что беременные не могут обращаться в волков и едва не завопил от радости. Надо же, какая удача.
Внезапно треск ветки, попавшей под подошву ботинок, заставил женщину-оборотня вскинуть голову, и Амири поймала алый взгляд вампира, направленный на себя. Она замерла, присматриваясь. Амири настороженно отступила, не совершая резких движений. Не будь она беременной, то может и схлестнулась бы с этим кровопийцей, но в данный момент все мысли занимал только её ребёнок, которого она не могла подвергать опасности, и ухудшившееся состояние, заставившее обернуться человеком..
— Ты знаешь, кто я? – прошелестел вампир.
— Разумеется, знаю, – покладисто ответила Амири – видимо, моя карма.
— И за что настигла тебя карма? — не унимался тот, решив поиграть.
- Я ни в чём не виновата, – Амири отступила ещё на шаг – просто ты случайно встал на моём пути. Тебе стоит уйти, сейчас же...
— Ни за что, – будто одурманенный, вампир прикрыл глаза.
В этот момент Амири не сдержалась и из её рта невольно вырвалось тихое «Ах», полное страха. Вампир уверенно пошёл вперёд, становясь прямо напротив женщины, глядя на неё свысока.
- Если подчинишься, я, возможно, не трону тебя, – растягивая слова, кровопийца упивался своей властью, видя, как та трясётся за сохранность дитя.
- Я не боюсь тебя! – вдруг дерзко выкрикнула Амири и вампир одним взмахом ноги отправил её в полёт, отчего та больно врезалась спиной в ствол дерева, распластавшись на холодной земле. В момент оказавшись рядом, вампир наклонился, схватил её за грудки, шипя прямо на ухо:
— Сражайся, сука, коль жить хочешь, – и провёл кончиком языка по собственным губам.
Скучающе вздыхая, вампир несколько секунд выжидал ответ, но не услышав его, между пальцами пропустил волосы женщины, сверкая глазами, будто что-то задумал.
- Катись в ад! – рыкнула Амири, из последних сил заставив себя выпустить клыки и когти, а после, резко вывернувшись, вскочила на ноги, бросаясь в бой.
Она яростно взревела и, улучив момент, впилась в окоченевшее тело зубами, цепляя кожу вампира когтями. Амири неистово била его по голове, в живот, пока упырь, громко расхохотавшись, с лёгкостью заломил её жёсткой хваткой в смертельные объятия. Но даже собственные болезненные стоны не заставили женщину отвести взгляд от залитых алым глаз, чем вызывали внутри кровососа бурю неописуемого восторга. Откуда-то сверху послышались глухие крики встрепенувшихся с веток птиц, и вампир, похабно ухмыляясь, сжал пальцы на шеё Амири ещё крепче.
— Волосы у тебя больно красивые, да только неухоженные, хоть я и люблю таких, – толкая язык за щёку, вампир отшвырнул Амири обратно к дереву и, развернувшись, отряхнул невидимые пылинки с одежды.
Не прошло и минуты, как с громким рыком, вырвавшимся изо рта, женщина вновь оказалась на ногах, и грузно прыгнула на противника, царапая когтями крепкую словно мрамор кожу. В прыжке она столкнулась с усмешкой вампира и в следующую секунду получила сильный удар по лицу, сплёвывая на землю выбитый зуб, а следом и вовсе отключилась. Вампир коварно улыбнулся, и не раздумывая ни о чём, безжалостно вонзил зубы в сумасшедше бившуюся жилку на шее жертвы.
***
Сяо Чжань лениво поднялся со своего кресла, с которым, казалось, сроднился за последнее время. Взглянув на старинные часы, отсчитывающие время, он, не переменившись в лице, подумал. «Хватит с меня!!!». Он решил, что именно сегодня ему необходима горячая, свежая кровь. Смотреть в сторону своих запасов в холодильной камере вампир отказывался напрочь.
Растворившись в ночи, Сяо Чжань передвигался по чёрному лесу, да так бесшумно, что не потревожил ни одного животного, прячущегося под кустами. От вампира исходила огромная мощь, несущая безумную опасность, и всё живое предусмотрительно забивалось в свои норы, но от его обострённого слуха и чёткого зрения не ускользала ни одна деталь.
Уже почти приготовившись выдернуть пугливого зайца из норы, он сбился, ощутив насыщенный аромат тёплой крови. Тот был настолько концентрированным, что мгновенно запершило в горле. Сяо Чжань принюхался и заскользил в том направлении, откуда доносился этот сладкий запах.
Буквально мгновение спустя, перед ним предстала вопиющая картина. Беременная женщина, лежащая на земле вся в крови и едва дышащая, и застывший над ней вампир, что-то срывающий с её шеи. При его появлении тот замер, а после, понимая, что явился более сильный противник и не желая отвечать за содеянное, он в считанные секунды растворился в кустах.
Сяо Чжань намеривался броситься за ним, но его остановил слабый стон, раздавшийся с уст раненой незнакомки. Он понимал, что та не жилец, но её живот ходил ходуном и она всё ещё дышала, хоть и с трудом. Сяо Чжань с осторожностью подошёл ближе, и та протянула к нему руку, шепча бескровными губами.
- Помоги ребёнку.... Прошу, не оставь... его...
Сяо Чжань перевёл взгляд ниже, заметив, как сильный спазм скрутил женщину. Он склонился над ней, как вдруг её тело забилось в конвульсиях и вампир только успел подставить руки, как ему в ладони из лона скользнуло дитя, покрытое слизью и кровью, от вида и запаха которой защекотало ноздри.
Он поднял взгляд на затихшую женщину и понял, что та умерла. Вампир снова принюхался, недоумевая, что всё-таки смущало его в этом запахе. И тут понимание озарило его. Это был оборотень. Беременность изменила запах волчицы, поэтому было сложно сразу определить её принадлежность даже ему.
Сяо Чжань с недоумением смотрел на сморщенный комок, покоящийся на его руках. Девочка. Но та была синюшного цвета и молчала, хотя он знал, что младенец должен кричать при рождении. Впервые он растерялся и не знал что делать. В принципе, ему не было никакого дела до этого волчьего дитя из стана их непримиримых врагов, но малышка так трогательно сжимала маленькие кулачки, а её крохотное сердечко всё ещё пыталось биться, показывая ему как она хочет жить, что давно застывшее и омертвевшее сердце дрогнуло.
Вампир, влекомый инстинктом, вновь принюхался, но уже к ребёнку, снова ощущая странные нотки в запахе младенца, и не в силах был поверить, что почувствовал. Каким-то немыслимым образом укус его сородича что-то изменил в малютке и та теперь имела частицу вампира. Как такое возможно? Ведь оборотни не переносят укусов хладнокровных, женщина ведь умерла. А вампиры, в свою очередь, не могут пить кровь ликанов.
Сам не понимая что творит, Сяо Чжань прокусил собственный палец и, действуя по наитию, сунул его в рот младенца. Девочка не реагировала, и он пошевелил пальцем настойчивее, касаясь языка. Вдруг вампир ощутил крепкое сдавливание, а после то, что его палец оказался будто в вакууме. Он с удивлением взирал на то, как дитя принялось сосать, впитывая в себя его кровь.
Торопливо вытащив палец, он услышал тихий, постепенно разрастающийся писк, перешедший в громкий, резанувший по ушам плач. Вампир скривил своё утончённое лицо, складывая губы в ухмылке, а после зубами перегрыз нить, связывающую погибшую волчицу и дитя. Затем оторвал часть её платья, и без того разодранного и валяющегося на стылой земле, и замотал младенца, как смог.
Таким его и застал неожиданно возникший из ниоткуда огромный чёрный волк.
И с этого мгновения вся его жизнь перевернулась вверх дном.
***
Ибо, закончив с делами раньше времени, торопился вернуться домой. Он очень сильно соскучился по жене и своему ещё не рождённому ребёнку. Хотелось припасть к животу любимой, расцеловать его, а потом и саму Амири за то, что она сделала его самым счастливым на свете. Добравшись до родных мест ближе к вечеру, Ибо обернулся волком и, подхватив сумку с вещами, рванул что есть силы.
Он нёсся по лесу так стремительно, что не замечал ничего вокруг. Чем ближе он становился к дому, тем сильнее пело сердце от предвкушения встречи. Неожиданно шаг волка сбился и он замер, принюхиваясь. Ибо раздувал ноздри и тряс головой, не понимая, что его так насторожило. Теперь он действовал осмотрительно, почуяв опасность. Крадучись, оборотень переступал лапами по твёрдой земле, прижав уши к голове, пока внезапно не застыл, сражённый увиденной картиной.
Ибо рассмотрел распростёртое под деревом, изувеченное тело собственной жены, покрытое землёй и кровью, а над ней возвышающегося незнакомца, держащего в руках его новорождённого ребёнка. Сумка выпала из его разинутой пасти. Глухой рык слетел с губ, а яростный оскал исказил волчьи черты. Отчаянный, полный боли и скорби рёв вознёсся над деревьями, вспугнув спящих птиц, заставив и самого Сяо Чжаня вздрогнуть.
Вампир перевёл взгляд на рычащего и скалящегося волка в нескольких метрах от себя, а после плавно опустил чужое дитя на землю. Он не собирался сражаться, потому что не хотел этого. Он понимал, что в этой смертельной схватке не будет победителя. Если он одолеет волка, этот ребёнок, спасённый им только что, останется совершенно один, ну а если погибнет он сам... Додумать ему не дали.
Неожиданно по телу огромного чёрного волка пробежала дрожь и перед глазами предстал полуобнажённый мужчина, наспех натянувший штаны, и находящийся в бешенстве. Сяо Чжань, прикидывая варианты развития событий, пристально следил за незнакомцем.
Часть тёмных волос оборотня, скрученных в множество жгутов, были собраны на затылке, а остальные спускались ниже плеч, разметавшись по ключицам и спине. Волосы, преимущественно наверху, были немного светлее, скорее всего выгоревшими на солнце, и в них были вплетены несколько металлических украшений. На пылающем яростью красивом лице с левой стороны на скуле ярко выделялась аккуратная языческая татуировка ликанов чёрного цвета, что делало оборотня ещё более привлекательным и воинственным. Такие же знаки, переплетаясь между собой, обрамляли левую сторону шеи, плавно перетекая на руку. На мускулистом торсе и кубиках пресса виделись несколько шрамов разной длины, наверняка от встреч с вампирами, а на груди поблёскивал круглый медальон, раскачиваясь в такт тяжёлому дыханию, висевший на чёрном шнурке.
"Если бы у оборотней был бог, то этот незнакомец определённо точно живое его воплощение", промелькнуло в мыслях вампира, а его сердце неожиданно, но достаточно ощутимо дёрнулось внутри, будто само не верило, что ещё может так биться. Надо было действовать.
- Это неосмотрительно с твоей стороны, - безучастно прокомментировал Сяо Чжань.
- Ты... – процедил тот – ублюдок, убил мою.... Жену! - выплюнул он - И теперь погибнешь от моей руки! – Ибо с ненавистью рассматривал покрытые кровью губы вампира, ощущая, как в сердце разрасталась чёрная злоба. Ярость клокотала в жилах, а глаза налились зелёным огнём. Он решил, что даже если погибнет, разорвёт эту тщедушную тварь на мелкие кусочки.
- Не сегодня, - ледяным тоном заявил вампир и в одно мгновение скрылся в лесу.
Ибо тут же обратился, намериваясь кинуться в погоню. Он шаркнул лапами по земле, взметнув листья, но вдруг услышал тихий писк и остановился, вновь оборачиваясь человеком. Ибо ринулся к своему ребёнку и подхватил младенца, замёрзшего, с застывшими каплями крови на лице, на руки.
Тот хоть и был замотан в какую-то тряпку, но Ибо всё равно прижал дочь к груди, передавая ей всё своё тепло. После того, как малышка перестала плакать и уснула, он взглянул на истерзанное проклятым кровопийцей тело жены и расплакался. Оборотень захлёбывался слезами, скорбя по любимой.
- Вот увидишь, Амири, я отомщу за тебя, – выдавил он сквозь стиснутые зубы - я буду искать его до тех пор, пока не найду, а после безжалостно откушу ему голову. Я отомщу за тебя, любовь моя.
Поникнув, Ибо с трудом разогнулся, а после, прижав самое ценное к груди, побежал в сторону деревни, обещая вернуться сюда чуть позже, чтобы забрать остывшее тело жены. Но перед глазами волка стояло ненавистное до дрожи лицо его врага, и он дал клятву поквитаться с ним, чего бы это ему не стоило.