ВКУС КРОВИ.

Лёва взглянул на меня исподлобья, опустив голову. Я нервно подошла поближе, взяв его ладони в свои, и заглянула в его глаза.

— Я не знаю, что на меня нашло, извини. — виновато процедил он мне, на что я только нервно рассмеялась.

Мы опустились на диван и я, наклонив свою голову на его плечо, прикрыла глаза от усталости. День был нелёгким, хотелось даже спать, но и отказаться от приятного времяпровождения со своим партнёром я не могла.
Подняв правую руку я потрепала шелковистые волосы юноши, задумавшись над тем, все ли дела я сегодня закончила.

— Ты не передо мной должен извиняться. Скажи это Валере, но не сейчас. Утро вечера мудренее, тем более я уверена, что он сейчас сильно-сильно на тебя зол, а на утро его пыл остынет. Договорились?

Теперь, открыв глаза и отстранившись, тиховатым голосом произнесла я, нарушая тишину. При этих словах я, как будто в первый раз, рассматривала завораживающие глаза любимого, не сдерживая небольшой улыбки. Я подняла ноги, подбирая под себя и теперь поворачиваясь, прямо лицом к Лёве, наклоняясь чуть вперед, я обняла того, вновь положив свою голову на его плечо. Кончики пальцев прошлись вновь по волосам парня, а после последовал короткий поцелуй в шею.
Он лишь положительно кивнул мне. Я пересела на свою койку и устало выдохнула.

«Что только что было? Что за кошмар? Лёва ни с того, ни с сего наехал на Валеру...» — мысли одна за другой пылились в моей голове.

Я сняла с себя одежду, оставшись в нижнем белье и молча легла спать, ещё немного затаив обиду на Хлопова. Я заметила его пристальный взгляд на мне, но ничего не сделала.

«И что вообще у нас было сегодня вечером после Маскарада? О боже...» — конечно, я не жалела, но мне стало ужасно стыдно за себя, свои действия и раскрепощенность, но так или иначе, я могла себе это позволить. Я скучала.

Так и перебирая свои мысли в своей голове, я отключилась. Раскрыла я глаза уже из-за сильного шума за стенкой, на кухне. Сразу же подумала, что возможно, это Рита захотела похомячить в такое время, но на всякий пожарный решила пройти и перепроверить.
Я накинула сверху халатик и глянула на циферблат. Там мигало 2:06. Устало вздохнув, я открыла скрипучую дверь и прошла на кухню. На диване вместе крепко спали Рита и Валерка, но что тогда был за шум? Откуда он шёл?
Я решила пройти ещё дальше, к выходу из столовой. Было ужасно страшно. Лагерь давно заброшен и нет никаких гарантий, что этот звук не издавал не дикий зверь или тому хуже..
И вдруг я заметила то, что застало меня врасплох. Ужас пронзил моё тело. Я сразу же обмякла и осела на пол. Я сидела на ужасно холодном полу, закатываясь от ужаса слёзами и закрывая рукой рот. Вдруг кто-то сзади оттащил меня подальше, а я так и не могла отойти от увиденного... разложившегося тела мамы Нюры. Её глаза выкатывались из орбит, само тело уже принимало синий труповатый оттенок, но вони ещё не было.
Моё сердце сжималось от ужаснейшей боли...

«Что с ней произошло?... Мама... Мам...» — неслось в голове.

Уже было без разницы на её вид, хотелось вырваться и подбежать, будить и будить, чтобы она проснулась и всё снова было хорошо, но до меня доходило, что теперь у меня совершенно ничего не будет хорошо. Без неё.
Слёзы из глаз и много-много воспоминаний с ней в голове. Она заменила мне биологических отца и мать, всегда была за мои идеи, поддерживала меня во всех моих начинаниях...
Вдруг труп ужасающе заливисто рассмеялся.. Я уставилась на неё. Мама встала с пола и ломано, словно робот, зашагала ко мне. Она выглядела ещё хуже, чем когда лежала на полу и от ужаса я завизжала так, что у меня заложила уши и картинка перед глазами начала плыть.
Я раскрыла глаза и поняла, что просто лежала в холодном поту на своей кровати. Повернув голову направо, я заметила спокойно спящего Лёву и умиротворенно выдохнула.

  «Это всё был просто ужасный кошмар...» — подумала я, вытирая пот со своего лба.

Было трудно дышать. Я встала с кровати, вытащив из-под матраса пачку сигарет. Раскрыв окно, я закурила. Одна тяжка, другая — полегчало, но видимо из-за запаха сигарет и открытого окна, от которого так и несло холодиной проснулся Лёва.

— Ты чего не спишь, маленькая? — он приподнял голову, отрывая её от подушки и заглядываясь на меня и моё выражение лица. — И нет, ты меня не разбудила. Я ещё не ложился.

Я удивилась тому, насколько он хорошо знает меня. Выучил или я просто такая предсказуемая?

— Кошмары, Лёв. — лишь прошептала я.

— Понимаю. — он выдержал маленькую паузу, а потом снова задал вопрос. — Что я могу для тебя сделать? Хочешь... ляжем спать вместе? Как раньше.

Раньше мы были маленькими и спать вместе — не было ничем странным и пошлым, а вот если говорить о ситуации сейчас. Спать вместе было очень.. интимно, но не раздумывая я кивнула.
Он похлопал на месте около себя и я слезла со своей кровати и, перелезши через него, мигом устроилась у стенки.

— А что ты ещё не ложился? — странно и обрывисто задала вопрос я, но он лишь хмыкнул.

— Когда тебе угрожает смертельная опасность, трудно уснуть, но я вижу, что это явно тебе не мешает. — он усмехнулся, ложась на бок, лицом ко мне. — Да, и как я усну рядом с тобой?

Я удивленно хлопнула глазками:

— В чём твоя проблема?

Он лишь ехидно усмехнулся и укрыл меня одеялом, вороша мои распущенные волосы.

— Спи, маленькая ещё.

Лёва чмокнул меня в лоб, от чего я мгновенно сощурилась и засмущалась, закрыв глаза и повиновавшись его словам. Так и с теплом на сердце и от его тела я уснула рядом с ним.
На небесах висели тучи, закрывая собой солнце и его теплоту. Прохладный ветер бежал по лесу, тихо воя и не находя людей, что должно быть спали в этот спокойный выходной день ранним утром. Где-то ездила пара-тройка машин, одиноко куда-то спешаших, а в комнате стояла могильная тишина, которая резала уши.
Ужасная боль в голове била по вискам, заставив лениво поднять руки к голове, массируя место, по которому разносилась боль.
  Всё же минут семь я пролежала с головной болью, а после заставила себя встать, чтобы выпить таблетку и забыть об этом кошмаре, а не день ходить в разбитом состоянии.
  Ноги опустились на прохладный пол, а после подняв руки, я потянула их вверх, тихо вздыхая от наслаждения, которое все же перекрывается уже через пару секунд. Схватив с тумбы пластинку с таблетками, я поднялась на ноги, чуть придерживаясь за стену от малого головокружения, которое сразу же прошло. Я накинула на себя халат.
  Быстрыми и лёгкими шагами добравшись до кухни, я потянулась к шкафчику с посудой, а открыв дверцы того, достала прозрачный стакан, сразу же открывая кран с холодной водой. Шустрые пальцы лёгким движением достали одну таблетку, а после же закинув в рот, запила лекарство, надеясь на его скорую помощь.
Теперь уже ставя чайник и взглянув в окно, я вздохнула, чуть придерживаясь за столешницу. Похоже погода так и описывал моё состояние сейчас.

— Ну, вот и «доброе утро».

  И только сейчас до меня дошло, что в кухне и в нашей с мамой комнате я была одна. Совсем затерявшись в своих мыслях, я совсем и думать позабыла о гостях. Где же они?
  Тут же в кухню ворвался Хлопов. Радостный, с высокой поднятой головой. Он молча подошёл ко мне, приобнял и поцеловал в макушку.

— Выспалась, маленькая? — спросил он, пока я отвернулась спиной к нему и доставала продукты с холодильника, чтобы приготовить завтрак.

— Не знаю, вроде бы да, а ты как спал? — не поворачиваясь, стоя к нему спиной, задала встречный вопрос я.

— Честно, не помню. — я почувствовала, как он мило усмехнулся. Обычно в такие моменты в лагере он просил меня о чем-то и сейчас видимо это было не исключение. — Можно я приготовлю завтрак на всех за тебя?

  Я удивленно развернулась к нему лицом, стоя со сковородкой в одной руке и хлопая ресничками. Мне не послышалось? Обычно мужчинам не принято готовить, да и к тому же, они этого не умеют.

— Правда, иди. Я сам всё сделаю. Приводи себя в порядок, покури, оставь обязанности мне. — он улыбнулся, убрал с моего лица прядку волос и забрал сковородку с моей руки.

  Я так и не поняла в чём подвох, но ничего не стала говорить и умчалась в свою комнату. Тут я раскрыла свой довольно маленький, но шикарный шкаф и выбрала очень уютный наряд.
  Нацепила на себя широкие джинсы и чёрную кофту с открытыми плечами. Зацепив волосы в крабик, я положила пачку сигарет к себе в задний карман джинс и вышла.
  Лёва расставлял тарелки на стол. Приятно пахло яичницей. Я присела за свободный стул и протянула:

— А где Рита и Валерка?

— Меняют бинты в корпусе Валентина Сергеевича. — ответил он, усевшись напротив. — Приятного аппетита. Сегодня в город едешь?

— Понятно. Спасибо. — я секунду помолчала, думая, что же ответить ему и как правильно сформулировать мысль. — Да, надо забрать некоторые бумажки и вообще заняться офисными делами. Отснять кадры-то отсняли, а отправить журналам — не отправили. Теперь когда я больше не с Давыдовым, делать всю муторную работу придётся мне. — приврала я.

  Я должна буду встретиться с другим Лёвой, переговорить о продолжении моей работы в его агентстве. Я туда тоже вкладывалась, мне надо отобрать долю. Ну, а соврала я потому, что боялась, что Хлопов приревнует.

— Оу, а может быть я могу чем-нибудь тебе помочь? Поехать с тобой, к примеру? — выдал он, ковыряясь вилкой в своей яичнице.

  Я поперхнулась, но тут же быстро откашлявшись, выпрямилась и четко ответила:

— Нет, извини, Львёнок. Что же я скажу своим коллегам? Они только переживают тот момент, что я порвала с Салтыковым, а ты хочешь, чтобы я привела тебя и пустила новые слухи?

— Хорошо, я тебя понял. — лишь оторвал от себя он и встал из-за стола, ставя свою тарелку в мойку.

  Эта фраза не была сказана с его стороны с какой-то обидой, просто понимающие слова.

— А ты чем займёшься? — спросила я, повторяя за ним.

  Вставая из-за стола и отнеся свою тарелку в мойку, я повернулась к нему и провела рукой по его щечке. Он мило выдохнул, в ответ на мои действия.

— Вечером съезжу к Отцу Глебу. — он погладил меня по голове.

  Тут же во мне будто возникла беспричинная тревога, я впечаталась в отражение его глаз.

— Может, лучше сегодня вечером сходим куда-то вместе? Впервые за долгое время побудем вдвоём. Неужели тебе этого не хочется? — я применяла давление со своей стороны, лишь бы он согласился, но он лишь отрицательно покачал головой.

— Извини, маленькая. Это нельзя откладывать. Чем быстрее я приведу свои мысли в порядок, тем будет лучше. Не так ли? — ответил Хлопов, учуяв запах моего волнения.

— Прости, да. Ты безусловно прав, просто... У меня плохое предчувствие. Может действительно перенесёшь свою поездку, Львёнок? — на этот раз я решила умолять, но он лишь успокоил меня своим ясным взглядом и провел пальцем мне по губе.

  Я усмехнулась. Сердце пропустило пару ударов. Прямо как тогда — в старом Буревестнике пару лет назад. И в этот раз не сдержался он. Усадил меня на столешницу, а сам плавно приблизился ко мне. Я почувствовала его трепетное дыхание на своей шее.
  Лёва же, оказавшись так близко ко мне, своему предмету обожания, крепко-крепко обвил мою талию, прижимая к себе как можно крепче. Одну из рук после перемещая на моё плечо, мягко массируя, кончиками пальцев проникая под ткань. Слегка отстранившись, осторожно прошелся по моим волосам, перебирая прядки гладких волос, а позже губами касаясь моей шеи, начиная за собой оставлять легкие бордовые пятнышки, которые поверх обязательно покрывались поцелуями.
  Я мягко запрокинула голову назад, заставляя продолжать ему своё дело, хотя доминировать любила и я тоже. Получив определенную дозу удовольствия, я взяла всё в свои руки.
  Притянула его к себе поближе за ворот рубашки, и затянула в долгий и приятный поцелуй. Он был настолько долгожданным, когда никто нам не может помешать.
  Наши сердца колотились, а дыхание сбивалось, но ощущение долгожданной близости доставляло колоссальное удовольствие, будто бы разливая тепло по всему телу, от макушки до кончиков пальцев.
  Медленно отстранившись от недостатка воздуха, Лёва довольно улыбнулся, поправляя растрёпанные после такого поцелуя мои волосы.
  В этот самый момент через дверь вошли Шарова и Лагунов, я быстро спрыгнула со столешницы, а Хлопов мгновенно отстранился от меня, соблюдая субординацию.
  Валерка еле-еле шёл, обхватив одной рукой шею Ритки, чтобы было легче идти. Та же уже изнемогала от тяжести его тела, это было видно по её лицу. Мы с Лёвой мгновенно спотхватились и рванули им на помощь. Я взяла старого друга под один бок, а Хлопов его же — под другой. Так мы и дотащили до дивана.
  Я быстро метнула взгляд на циферблат часов.

— О, чёрт! До моего автобуса всего пару минут! — воскликнула я. — Я надеюсь, вы справитесь здесь и без меня. Ближе к вечеру я вернусь и, как я понимаю, Рита и Валера, вы останетесь здесь на ещё парочку дней?

  Те оба кивнули и я, приняв их ответ и попрощавшись со всеми, убежала из лагеря на остановку. Надо же, совсем недавно, я скучала по всему этому — тем детским поцелуям, объятиям, танцам, спанью на одной койке, а сейчас оно снова у меня есть. И я не дам себе это потерять вновь. Никуда его от себя не отпущу.
  Я вышла из автобуса очень вовремя. Влетев в офис, я заметила уже сидящего за своим рабочим столом Салтыкова.

— Здравствуй, моя дорогая. — ехидно протянул он, не поднимая своих противных глаз от своих бумажек.

  Меня чуть ли не стошнило, до того тошно мне было от его наигранных слов.

— Не называй меня твоей. Ты прекрасно знаешь, что это не так. — садясь напротив его, ответила я.

  Если он не помнит, у меня тоже есть коготки, которые могут засадить ему по самое горло. Я напомню ему о своих способностях.

— Прекрати. У нас был уговор. Ты моя невеста. Забыла? — лишь в ответку кинул мне он, что раздражило меня ещё больше.

— Нет, это ты прекрати. Я тебе никто. Мы порвали. Как ты это не поймёшь? — я встала из-за стола, перед этим хлопнула рукой по нему.

— Раз ты мне никто, значит и имение тебе никакое. — оторвал он, что меня взбесило ещё пуще.

  Я поджала губы и сжала руки в кулаки, в надежде, что сдержусь и не вмажу этому уроду пару раз по невинному личику.

— Я вложилась туда! Там есть и моя доля тоже! — но было глупо что-то ему доказывать, он всегда бьёт на свой нос и слушает только себя - это я выучила за три года с ним.

— Чем ты вложилась? Своим лицом и телом? Ты никто в моём агентстве, ты никто в моей индустрии и ты никто в этом городе. — эти его слова стали моей последней каплей.

  Я схватила свою довольно не легкую сумку и рывком подбежала к нему, отдавая ему должное — пять или шесть сильных ударов ремнём от моей новой сумочки. То что он был в шоке или кричал, это не сказать ничего.

— Это тебе за всё! Паршивец! Я сделаю так, что тебя не только в городе будут знать, как насильника и преступника, а во всей стране. Помяни моё слово. — с этими словами и цокая каблуками, я выбежала из офиса, вылетела на улицу и зашагала в ближайший сквер.

  Признаемся, что я знала, что делаю и на что иду, поэтому винить мне стоит только себя. Но я не жалею, теперь я со своим любимым человеком и никто не помешает нам быть вместе.
  Вдруг кто-то схватил меня под две руки.

  «БУМЦ» — схлопнулись наручники на моих запястьях и я догнала.

  Скотина Давыдов вызвал полицию, а дальше всё как во сне — мутно и непонятно. Более менее я пришла в себя уже в камере. И кто за меня заступиться теперь? Мама никак не узнает, что я здесь, а больше мне положиться ну просто не на кого.
Я села на лавку и осмотрелась. Стены и потолки были из уже потрескавшегося бетона. Слева от меня, на верху, было маленькое окошечко с решеткой. Пахло сыростью и плесенью.
Во мне бушевали эмоции. Гнев и ярость, которые накопились внутри меня за этот короткий промежуток времени.

«Как же всё это глупо!» — я в порыве эмоций громко стукнула по лавке, на которой сидела и тем самым громко зазвенела и цепь, на которой держалась эта скамейка.

Тут же я услышала громкие приближающиеся к моей камере размеренные шаги и злой голос:

— Окопы решили рыть?!

Голос был очень мне знаком. Он приносил мне много боли тогда, давно, три года тому назад. Этот резвый и довольно детский тогда голос стал сейчас грубым баритоном.
И вдруг за прутьями возник знакомый мне силуэт.

— Буравцев.. — протянула я.

— Бугрова? Вот так встреча! — он ухмыльнулся, явно радуясь моей ситуации. — Что здесь забыла? — но в этот раз он спросил без нотки иронии в голосе.

— Давыдов скотина. — лишь вылетело из моего рта. — А ты...?

— Старший лейтенант. — он ехидно улыбнулся, поворачивая голову влево и смотря куда-то вдоль коридора.

  Тут же послышались ещё одни странные и громкие шаги.

— Ты че встал? — долетели до меня такие же до ужаса знакомые слова и знакомый голос.

  Около моей камеры вдруг нарисовался ещё один мой давнишний рыжий друг. Не спрашивая Максима ещё раз, он заглянул ко мне и округлил свои глаза.

— Ущипни меня, мама Мия!

— Я тоже была бы рада тебя видеть, если бы не находилась в таком нелепом положении. — выговорила я и отвернулась, ощущая как моё лицо заливает краска.

  Раньше, три года тому назад, я вела себя.. Ну, мягко говоря, не очень по отношению к ним, а теперь нахожусь в таком безвыходном положении дел прямо перед ними.

— Не стыдись. Все мы знаем какой твой парень пидераст, что аж свою же девушку посадил в клетку. — без капли усмешки произнес Беклямишев.

— Он больше не мой парень. Я никогда его не любила. — я порывисто выговорила это и тут же постыдилась своих же слов. Наверное, им бы лучше такое не знать. — Извините.

— Успокойся. — приказал мне Максим. — Мы... я выпущу тебя.

  Моё лицо замерло в гримасе удивления. Я хотела что-то спросить, как старший лейтенант не дал мне и слова вставить:

— Не спрашивай, можно так или нельзя. Мне можно всё. И никакой Давыдов мне ничего не сделает. Мы.. Ну, то есть, я, Саша и Альберт безусловно виноваты в том, что было три года назад, считай, что это мои извинения, но ты всё равно останешься мне должна и я даже знаю как.

  Они с Беклямишевым переглянулись, кивнули друг дружке и усмехнулись. Я была в довольно непростой ситуации и форме. И у меня не было другого выбора. Когда меня освободят, если я не соглашусь на их условия сейчас?

— Что я тебе должна? — я встала с лавки, подошла к прутьям и остановилась как можно ближе к этим двум.

  Он так же близко подошел к прутьям и немного наклонился к моему лицу, так что я почуяла его дыхание на своей щеке.

— Ночь со мной. — прошептал он мне, не смея сдерживать свою гордую улыбку. — Всегда мечтал отыметь тебя. Классно, что появилась такая возможность.

  Я не была удивлена его условиями, ведь знала его очень давно и знала, что он паскуда не лучше Давыдова ни на каплю. Мне было неловко. Кем он меня возомнил вообще? Но и отказаться я никак не могу, мне нужно домой, к маме. Да и он не сказал, какая именно ночь. Может, не сегодня, а если не сегодня, значит у меня получится ненадолго избегать его.
  Я неуверенно кивнула, а он лишь прошептал:

— Мне не нужны твои кивки. Ты согласна? Да или нет?

— Да. — коротко процедила я и тот сразу же замешкался в заднем кармане своих брюк, доставая связку ключей от камер.

  Он быстро открыл замок и ехидно посмотрел на меня. Я тяжело вздохнула, опуская глаза в пол и шагая прочь из этой клетки, избегая взглядов старших лейтенантов. Я обошла их обоих, прибавляя шаг, а затем сменяя его почти на бег. Рыжий, что стоял рядом, догнал меня, схватил за руку.

— Ты видимо совсем сумасшедшая? Тебе быть оскверненной и использованной лучше, чем быть взаперти? — прошептал Беклямишев, вглядываясь мне в глаза.

— Ты не понимаешь мою ситуацию и положение. — лишь рявкнула я в ответ на его слова.

  Он тяжело вздохнул, запуская свободную руку к себе в рыжие пакли, а другой придерживая мою руку. Это молчание и этот его взгляд говорил о многом. Я была желанна и им тоже.
  Его зелёные глаза скользили по моему лицу, опускаясь ниже, проходясь по шее, ключицам, груди, талии и ниже, ниже. Я вырвала руку и выбежала из здания.
  На улице было лучше. Стук каблуков по мокрому асфальту, звонкий смех и детский восторг, заставляющий рёбра непроизвольно расширяться.
  Вдох. Боже, какой запах!
Выдох. Облачко пара сорвалось с губ, потерявших из-за холода пигмент.
  Я счастлива, несмотря на то, что произошло сейчас. Не смотря на условия Буравцева, на едва заметные чувства Беклямишева ко мне, не смотря на разрыв личных и деловых отношений с Давыдовым. Возможно, это просто мои нервы не выдерживают, поэтому я так глупо иду по улице и улыбаюсь.
  Когда вернусь домой, непременно пойду отогреваться горячим чаем, мурлыча себе под нос любимую старую песенку из советского мультика.
  Вскоре почувствую в горле неприятное першение, поднимется температура и организм даст сбой на фоне пережитого стресса, но, Боже, как я отчаянно счастлива теперь, стоя посреди улицы и подставляя доброе уставшее лицо холодным каплям.
  Свобода. Какой бы ни был исход сегодняшнего дня — свобода.
  И пусть болезнь захватит на какое-то время мою овдовевшую душу, сейчас я счастлива растворяться в ледяных объятиях седой Осени.
 
  Я стояла возле ворот пионерского лагеря «Буревестник». На циферблате моих часов показывало два часа ночи. Сейчас бы просто зайти и лечь спать, но что-то останавливало меня. Какое-то тошнотворное чувство, сдавливающее в области груди. Какое-то предупреждение от самой себя.
  И тут я со всей силы потянула на себе ворота и моя ходьба сменилась на бег. Я летела через весь лагерь в столовую. К маме. Что-то точно произошло. Что-то случилось. Это я знала точно.
  Влетев на кухню, я включила свет и оказалась права. Мама лежала на полу, схватившись за сердце. Она была в сознании, прерывисто дышала и пыталась мне что-то сказать или объяснить.
  Страх овладел мною. Из легких вырвался дикий крик, а тело пробрало до дрожи. Онемение прошло секунд через пять. Тогда я сразу же бросилась к телефону и вызвала скорую. Я не умею и никогда не умела оказывать первую помощь, потому и не знала как действовать в этой ситуации и действовала по инерции.
  Я подскочила к маме, держа ее на своих коленях, я расстегнула ей воротничок халата и попыталась сделать непрямой массаж сердца, чередуя его с двумя вдохами рот в рот.
  Скорая приехала через пять минут и забрала маму. Я безусловно хотела ехать с ней, быть в такой момент рядом, но мне отказали врачи. Сказали, что для моего возраста такое лучше не видеть и остаться дома, расслабиться.

  «Как вообще в такой ситуации можно расслабиться?!» — подумала про себя я, швыряя что-то со стола на пол.

  Когда гнев и шок прошли, ко мне пришло чувство вины. Грудь снова больно сдавило.
  Мои руки безжалостно тряслись, впиваясь в весь сумрак тщетного конца. Когда я взглянула в зеркало, моё лицо было холоднее зимнего вечера, где снег напоминал буквальный озноб. Лицо, которое я не узнала. Оно было невероятно невзрачно, бледно и пусто. Мои глаза мертво смотрели на тусклое, грязное зеркало. В голову лезли черты воспоминаний о этих трех солнечных летах с мамой и прекрасных ромашковых днях. Воспоминания о счастливом, о времени, когда я могла часами наслаждаться запахом тюльпанов, выращиваемых мамой. О поре пикников, пластырей и книг. Это были лишь отголоски, моего мучительного страха. Я захлебывалась в своих блеклых и мерзких на вкус слезах, в процессе не вольно издав, последний, усталый крик о помощи. Крик что никто, никогда не услышит.
  Я не сумела остановить бесконечное уныние чувства вины и одиночества.
  Безысходность манипулировала мной в этот момент. Я всегда был обречена на потерю всех близких мне людей, мне оставалось только ждать этого и радоваться тем, кто до сих пор остается со мной.

  «Я виновата, виновата, виновата.» — думала и думала я.

  Отправьте меня туда, вместо мамы. Я должна страдать, но не она. Она не заслужила этого.
  Когда мои мысли и тело вновь станут чистыми, я увижу белый свет и в тусклом полумраке, кто-то найдет мое тело. Кто- то позволит ногам вновь почувствовать пол. Кто-то увидет меня и тогда я пойму что все это время, не была одинока.
  Лишая себя возможности вдохнуть кислород, я через силу улыбнулась, бьясь в конвульсиях, вечной темноты. Сердце разбилось на тысячи осколков и тут по всей кухне раздался телефонный звонок.
  Я встала с холодного пола и взяла трубку.

— Яся? — спросил меня хорошо знакомый мне голос на том конце провода.

— Л.. львёнок? — всхлипнула я, вытирая слёзы и сопли с лица своим рукавом от безумно дорогой кофты, подаренной Давыдовым.

— Почему ты плачешь? Что случилось? — встревоженно задал даа вопроса Хлопов.

— Почему ты звонишь мне в три часа ночи? — ответила я вопросом на вопрос.

— Почувствовал что-то не ладное. Мне приехать? — поинтересовался он.

— Да. Если сможешь. — как только я произнесла эти слова, он сбросил трубку.

  Я положила телефон на место и сползла по стене на пол, утыкаясь носом в колени и снова всхлипывая.

  «Боже, что же это? Какое паршивое чувство. Где эйфория, которая искрилась во мне, когда я вышла из обезьянника? И чего теперь ждать? Что теперь будет с мамой?» — и ещё сотня вопросов преследовали меня, мою голову и мысли в этот момент.

  Лёва приехал довольно быстро. С порога он заметил меня, забившуюся в угол кухни, трясущуюся от страха и холода. Он помог мне подняться, усадил меня на кухонный диван, сбегал за пледом, укрыл меня, сделал чай и наконец-то присел рядом. Всё это время между нами висло немое молчание. Я даже не смела посмотреть ему в глаза. Мой взгляд был опущен в пол.

— Что произошло, Яся? — наконец-то потребовал объяснений он.

  Тогда мне пришлось выйти из оцепенения, столкнуться с ним взглядами и отвечать.

— Мама в больнице. — проговорила я.

— Баба Нюра? Что случилось? — повторял Хлопов.

— Сердце. — я сделала маленькую паузу, набирая в лёгкие побольше воздуха. — Она держалась за сердце, когда я зашла сюда в два часа ночи, а она лежала последи кухни. Я не знаю, сколько времени ей пришлось провести так и спасут ли её. Не слишком ли поздно я спохватилась. Это моя вина, если она не вы... — горючая волна слёз снова захватила меня с головой.

— Т-ш-ш.. — он крепко обнял, сильно прижимая меня к себе и качая, как маленького ребеночка. — Пей чай. И пошли спать. Тебе надо отдохнуть.

— Мне надо в душ. Я сегодня была в полиции и вся пропахла камерой. — шёпотом проговорила я ему в шею.

— Туда-то ты как умудрилась попасть? — удивился он, но не отодвинулся не на миллиметр.

  Если я сейчас расскажу ему всё, то моя ложь всплыла. Он узнает, что я постоянно вру и недоговариваю, хотя... Уже всё равно. Теперь всё равно.

— С утра я ходила на работу. Встретилась с Давыдовым. Мы поругались. Он выгнал меня с агентства. Я сказала, что опозорю его на весь мир. Он разозлился и меня забрали в тюрьму. — из моих уст это звучало как полный бред, но так всё было на самом деле.

— Ох... — тяжело вздохнул он, обрабатывая поступившую информацию и отпуская меня.

  Я сделала как он и просил, допила чай и ушла в ванную. В ванной я закрыла глаза и окунулась с головой в остывшую воду. Моё тело покрылось мурашками, а из губ выходили пузырьки воздуха. Сейчас, я мечтала утонуть. Исчезнуть из мира, скрывши своё бренное существование. Но это была всего лишь ванна, поэтому через пару секунд я вынырнула, блаженно открывая глаза.
  Уже через пару минут я вытерлась и нацепила на себя нижнее белье, а сверху халат и вышла из ванной комнаты, проходя в нашу с мамой спальню. Лёва сдвинул две кровати вместе и постелил нам. Я сняла халат и плюхнулась на подушку вместе с мокрой головой. Хлопов лёг рядом.

  «Ночью нужно спать.» — так мне твердила мама, когда я засиживалась до полуночи, изучая и заучивая новые текста для новых ролей.

  Мы лежим с ним в обнимку, пытаясь согреться в холодной кровати. На улице так и льёт дождь, и сейчас мы в кромешной темноте смотрим в стены напротив. Уткнувшись носом мне в плечо, он был сосредоточен, думая о чем-то, редко спрашивая, тепло ли мне.
  Я чувствовала напряжение в его плечах, и подумала, что будет правильно погладить его по шее, потому что руки у меня теплые. Ноль реакции, но по резкому вздоху я понимаю, что напугала его.

— Ты уже засыпал?

— Нет.

— Прости.

  Он сильнее обхватил мой торс, проходясь ладонями по ребрам, напоминая мне о том, какая я костлявая, и я невольно хмыкнула. Щекотки боюсь. По движению челюсти на моем плече понимаю, что он тоже улыбнулся, и уже играючи холодными кончиками пальцев проходится по косточкам рёбер повторно, словно по струнам гитары. Оба на секунду почувствовали себя счастливыми.
  Но это быстро схлынуло, и кажется, мы даже одновременно вздохнули. Меня пугает мое чувство опустошенности, но жавшись к парню все ближе, я могла это восполнить. Страшно. Я слишком хорошо его знаю. Мы как два куска глины, высохшие, безвольные, неспособные быть ближе друг другу.
  Его слишком долго не было рядом со мной, и меня тяготит изображение той же влюбленности, что была три года назад, ведь сейчас она совершенно иная. Каждый из нас боится сказать это друг другу, я чувствую.
  Так мы и заснули вместе.
  На утро я встала и глянула на циферблат. Давно уже не раннее утро. Двенадцать часов дня. Лёвы рядом со мной нет, но за то из кухни доноситься приятный аромат яиц и бекона.
  Я улыбнулась.

  «Как хорошо, что он у меня есть.» — промурлыкала я про себя и поднялась с кровати.

  Из тумбочки достала первые попавшиеся вещи. Мне было уже совсем не до того, чтобы выбирать какой-то афигенный наряд. В итоге я нацепила на себя ярко-синие джинсы бананы и кардиган в чёрно-желтую клеточку. Сделав на голове небрежный пучок, я вышла.
  За столом сидел Лёва и уплетал завтрак, задумавшись о чём-то тяжелом, ведь его взгляд был буквально пустым.
  Я присела рядом и взяла кофе. Есть не хотелось от слова совсем. Ком стоял в горле.

— Какие у тебя планы на сегодня? — тут же взбодрившись спросил мой парень.

— В больницу съезжу, а у тебя? — проговорила я, уставившись в кофейную гущу.

— Съезжу к Отцу Глебу. Вчера не получилось. Валентин Сергеевич завалил меня ужасно муторной работой. — он сделал паузу. — Кстати, ты не против? — выдавил из себя он, уставившись теперь уже на меня, а не на свою тарелку.

— Почему я должна быть против? — удивилась я.

— Потому что ты в тяжелой ситуации. За тобой сейчас глаз да глаз нужен, а я уеду и оставлю тебя. Да и в прошлый раз ты запрещала мне к нему ехать. — произнёс он, не отрывая взгляда от моего выражения лица.

— Не придумывай. Я справлюсь. Езжай.

  Тут же раздался телефонный звонок. Лёва хотел взять трубку сам, но я его остановила. Мало ли звонят на счёт мамы...
  Я прислонила трубку к уху:

— Пионерский лагерь «Буревестник» слушает..

— Сегодня в час на улице Десять Лет Победы. — звонок тут же был сброшен.

  Я сразу не поняла кто это и что от меня хочет, потом до меня дошло: Буравцев.

———————————————————————————
Извините за моё отсутствие. Надеюсь, вам понравится стекло🙊
Мой тгк: https://t.me/stokayyy