7 часть
POV Гарри
Я мягко улыбнулся, когда проснулся на следующее утро, начал хихикать, прижал руку ко рту и покачал головой, чувствуя головокружение. Эдвард Каллен пригласил меня на свидание, и после этого мы часами сидели на скамейке, разговаривая друг с другом, пока Северус не позвал меня на ужин, а Элис не сказала, что возвращается домой.
Я практически выпрыгнул из кровати и направился в ванную, тихо напевая себе под нос. Я мог помочь, но чувствовал себя счастливым, когда я прошёл свой распорядок.. Я проверил свою стену, когда чистил зубы, и почувствовал холодное чувство спокойствия, когда понял, что она цела и полностью функционирует.
Когда я спускался вниз, мне пришло в голову, что никто не должен бодрствовать в этот час, так как было почти 5 утра, поэтому я спустился, чтобы взять себе тарелку хлопьев, потому что я не был достаточно уставшим, чтобы спать. Я зашёл на кухню, чтобы найти необычное зрелище: Северус сидел за стойкой, обхватив голову руками, выглядя грубым и измученным.
— Северус? — тихо позвал я, медленно приближаясь.
— Доброе утро, Гарри, — тихо пробормотал он, опустив руки, и мои глаза расширились при виде тёмных мешков под его глазами.
— Что случилось?- — спросил я, подходя к нему и садясь на соседний табурет.
Он резко усмехнулся:
— Ты бы беспокоился, не так ли? Всегда приходится иметь дело со всеми проблемами... — я молчал, слушая его очень странную тираду и чувствуя, уже не в первый раз в присутствии Северуса, страх. Усталый человек потёр рукой глаза и ущипнул себя за переносицу. — Мне жаль, Гарри, но это единственный раз, когда ты не сможешь сыграть героя, — сказал он так тихо, что я чуть не пропустил это.
Я ждал, что он продолжит, но он не сделал этого, поэтому я подтолкнул его, сказав:
— Почему? О чём ты говоришь? — мой лоб нахмурился, когда я посмотрел в его усталые глаза, он казался таким расстроенным, таким явно расстроенным, и это очень беспокоило меня.
— Драко, он болен, — сказал он мне, что заставило меня нахмуриться.
Я мягко улыбнулся и слегка икнул от смеха:
— Я знаю, — мы оба замолчали на мгновение, — Чем? — спросил я его, судя по тому, что он так расстроен, он знает это, но что же его так расстроило? Это должно было быть плохо, не так ли?
Северус слегка вздохнул и обхватил руками стакан, который я не заметил на столе. Он был наполнен жидкостью янтарного цвета, и я прищурился, глядя на неё, огневиски. Я почувствовал лёгкую дрожь гнева и разочарования, проклинающих меня, прежде чем решил, что на этот раз я пропущу это. Я могу разозлиться на него позже.
— У него болезнь Джулиалла, — тихо сказал он, и больше ничего. Я нахмурился, я понятия не имел, что это было; возможно, если бы я был Гермионой, я бы это знал, но я ею не был, поэтому спросил его.
— Это болезнь, — медленно начал он, — Вызванная тем, что человек подвергается воздействию множества тёмных заклинаний, которые предназначены для причинения вреда, — он уставился вдаль, его голос был лишен эмоций. — Костный мозг перестаёт заменять лейкоциты, вот почему он так болен. — он взглянул на меня, — Это обычное дело среди Пожирателей Смерти и их жертв.
Внезапно до меня дошло, почему у Драко была эта болезнь; я почувствовал, как гнев закипает в моих венах, а слезы текут по щёкам. Я почувствовал, как все моё тело сжалось, когда я выплюнул:
— Если бы его отец уже не был мёртв... Я бы свернул эту мерзкую чистокровную грязную шею. — отец Драко годами наказывал его, используя темные заклинания, включая проклятие Круциатуса.
— Тебе придется встать в очередь, — прошипел он.
Я проглотил отвратительный горький привкус гнева во рту.
— К-как ты его лечишь? — спросил я, боясь услышать ответ. Северус Снейп сидел в пять утра и пил огневиски, будь лечение было простым, он бы просто сделал это.
— Трансплантация костного мозга, — мягко сказал он. — Однако она должна исходить от члена семьи, и притом достаточно близкого. Вероятность этого очень мала — почти все близкие семьи Малфоя погибли... — он последовал за мной, бросив на меня косой взгляд, и я почувствовал, как обречённость вошла в моё сердце.
Моё лицо опустилось, всё моё сознание захлестнуло отчаяние...
— Итак... он облажался.
Северус сделал большой глоток огненного виски и с провёл пальцами под глазами, чтобы поймать маленькие солёные капельки. Он отвернулся и фыркнул:
— Да, Гарри, он почти мёртв.
— Нет, нет, Северус, должен же быть кто-то, как насчет Луны? Или я? Или Рон? Или даже ты? — в отчаянии спросил я, — Или Андромеда?
Северус покачал головой:
Я уже говорил с ней, она принесла мне свои документы, это не совпадение, и я тоже, и из записей Поппи ни ты, ни Рон, ни Луна. Она также проверила тебя на болезнь вскоре после прибытия в Хогвартс, ты чист, и я полагаю, ты всё ещё чист, потому что Поппи провела тесты для меня во время моего пребывания в Хогвартсе, даже когда я попросил её не делать этого, и, скорее всего, она сделала то же самое для других студентов, затронутых темной магией. — Северус снова покачал головой, выглядя, впервые на моей памяти, явно мучимым своими мыслями, — Это такой проклятый позор, — прорычал он, — Я проверил некоторые записи, большая часть семьи Блэк была бы совпадением. — он снова обхватил голову руками, и его спина затряслась от слёз. Не зная, что делать, я подвинулся, обнял его и положил голову ему на плечо. Слеза скатилась по моей щеке. Не важно, как сильно мы оба хотели, чтобы был способ, чтобы был кто-то, кто угодно, кто мог спасти Драко.
***
POV Драко
Я снова посмотрел на потолок, снова считая фишки в краске. Было только два, что добавило тоску в действие. Северус вошёл в комнату, он выглядел торжественным, и не только внутренне. Он подошёл к моей кровати. Он подвинул стул и некоторое время сидел там тихо.
— Сев? — тихо спросил я, я долго не говорил, поэтому мой голос был хриплым. Я прочистил горло, пока Северус, казалось, собирался с мыслями.
— Вот, — пробормотал он, протягивая мне флакон с жидкостью, который, я мог сказать по годам пребывания в лаборатории Северуса Снейпа, молча наблюдая за тем, как он готовит зелья, пока я спасся от своей удручающей жизни, было сильным обезболивающим зельем. Я взял его из длинных пальцев Северуса и осушил.
Почти мгновенно я почувствовал облегчение в костях и мышцах, нервы поют, спасибо за отсрочку. Я выжидательно посмотрел на него.
— Так ты понял в чём дело? — я пытался сохранить надежду в моем голосе, но все действия Северуса говорили, что вряд ли это было чем-то хорошим.
Северус вздохнул:
— Драко, я действительно понял, что тебя беспокоит, - я терпеливо ждал, когда он раскроет великий секрет. — У тебя болезнь Джулиала; ты знаешь, что это такое? — спросил он, и я медленно покачал головой, ломая голову от любых упоминаний об этом. Северус осторожно взял мою левую руку в свою. Я почувствовал всплеск страха во мне. Северус никогда не делал ничего подобного. Это напугало меня.
— Тебе больно? — спросил он шепотом.
— Просто скажи мне, — наконец спросил я, потому что не мог больше ждать своего приговора.
Северус кивнул и схватил меня за руку, чему я был одновременно благодарен и напуган.
— Болезнь Джулиалла — это состояние, которое люди получают, когда часто подвергаются тёмным заклинаниям без надлежащего ухода. Это распространено среди Пожирателей Смерти и их жертв. — он позволил этому на мгновение утонуть. Шок пронзил меня; мой отец, мой отец был причиной этого; мой отец, который мучил меня Firsts, Cruciatus и тому подобное. Я посмотрел на Северуса, чувствуя себя странно преданным своим отцом, даже несмотря на то, что я давно знал, что Люциус никогда не заботился обо мне.
— И что же это вызывает? — я с большим усилием сказал это.
Северус слегка поморщился.
— Ну, болезнь начинается с поражения костного мозга. Там он разрушает способность костного мозга создавать правильно функционирующие белые кровяные клетки. Клетки либо начинают атаковать всё, либо они перестают функционировать, что делает людей с этой болезнью по-разному больными, это можно проверить только с кровью. Я был уверен, что мадам Помфри проверила вас; она проверила меня, даже когда я попросил её не делать этого, и я знаю, что она проверила Гарри без его ведома. — он замолчал, явно затрудняясь сказать, как часто он сжимал мою руку. Черт, это было трудно услышать, отчаяние просачивалось в мои бесполезные кости. — Вот почему ты был болен, и поскольку обезболивающие не действуют, я могу дать тебе только самую высокую дозу, какую только смогу.
Я медленно кивнул:
— Есть какое-нибудь лекарство? — спросил я, нахмурившись.
— Да, — он так крепко сжал мою руку, что мне показалось, будто он собирается сломать в ней кость. — Однако это требует близкого родственника, чтобы иметь совпадение костного мозга... но такого человека нет.
— Как долго? — тихо спросил я, когда тишина приняла зловещий оттенок.
Северус вздохнул:
— У всех это по-разному, иногда это становится фатальным через пару дней, для других это занимает месяцы; хотя я никогда не слышал, чтобы кто-то жил больше года с этим.
— Хорошо, — сказал я легко, и Северус отпустил мою руку, — Ну, я не буду просто сидеть здесь и ждать смерти, — я вызывающе сплюнул. Северус посмотрел на меня с чем-то похожим на взволнованную гордость, я предпочёл проигнорировать это. — Мерлин, я собираюсь провести это время, живя, черт побери — я потоптался на месте и выскочил из комнаты. Мерлин проклянёт меня, если я не проживу свои последние дни вместо того, чтобы ждать смерти.
Я как раз заканчивал свои утренние процедуры, когда крики Гарри эхом разнеслись по всему дому. Я выскочил из ванной, чуть не столкнувшись с Роном и Луной, когда они спускались вниз. Луна хмуро посмотрела на меня, когда мы бежали вниз по лестнице.
— Как? Что? — она казалась взволнованной моей, казалось бы, прекрасной внешностью. Я только покачал головой, и мы вошли в кухню, где Гермиона наткнулась на нас, когда мы смотрели на красноглазого Гарри и Северуса, борющихся на полу.
Они оба всё ещё кричали друг на друга, когда я выхватил палочку из-за пояса джинсов и прицелился в них, я ждал идеального момента, чтобы пустить в Гарри заклинание. Оно попало в цель, и он упал без сознания. Северус прижал руки к вискам Гарри, на его лице появилось выражение глубокой сосредоточенности.
Я подошёл к Гарри и встал над ним, наблюдая в поисках каких-либо признаков сознания. Через несколько мгновений Северус со вздохом отстранился и сел; Гарри тихо вздохнул, и его глаза открылись, ярко-зеленые.
— Ещё раз спасибо, — прошептал он, мягко улыбаясь.
— Не благодари меня, — проворчал Северус, быстро вставая и поднимая Гарри на его нетвердые ноги. Я схватил его за плечо, чтобы успокоить, когда он слегка покачнулся, и Северус раздраженно вздохнул, — Гарри, прости, — прошептал он, и Гарри посмотрел на него в некотором ужасе. Северус редко извинялся, и я не мог понять, почему он это делает. — Мне пришлось воздвигнуть стену, более прочную, чем раньше, которая не позволит ему проникнуть в твой разум или твою магию. — Гарри выглядел впечатлённым и благодарным за это, — Но, — предупредил Северус, — Чтобы сделать это, я должен был заблокировать твою магию. — лицо Гарри вытянулось с выражением полного опустошения. — Стена временная, и только я могу её убрать, но если она будет стоять долго... будут последствия.
— Я могу потерять свою магию, — подытожил Гарри, внезапно обнаружив, что его теперь лишенные магии руки вызывают большой интерес. Я снова потянулся к его плечу, но он отстранился от меня прежде, чем я успел прикоснуться к нему. — Я иду в школу, — внезапно объявил он, не обращая внимания на то, что ещё слишком рано идти в школу. Он быстро направился к входной двери.
Северус бросил на меня взгляд, который я очень хорошо знал. Это был взгляд "следи за ним, внимательно", который Северус направлял только на меня, и он всегда относился к Гарри. В то время как Гарри был непреклонен в том, что он был взрослым, который прошёл войну и не нуждался в заботе, и был на 100% уверен, что он заботился о нас и всём этом джазе, Северус был так же решительно настроен иметь глаза и уши на Гарри всё время, и они обычно принадлежали мне. Я кивнул и направился к двери.
— Северус, — позвал я, остановившись в дверях и слегка оглянувшись через плечо, чтобы увидеть, что они все еще наблюдают за мной. — Пожалуйста, расскажите им о моём состоянии, — пробормотал я и направился вслед за Гарри.
Я схватил свою сумку у входной двери и вышел через всё ещё открытую дверь, Гарри стоял на крыльце, обхватив себя руками в попытке утешить. Я стоял рядом с ним, ожидая, что он меня заметит. Гарри судорожно вздохнул и посмотрел на меня глазами, которые были на грани слёз.
— Драко, — его голос надломился так же, как и его лицо, и выражение чистой муки и печали перешло на его лицо, он просто наклонился вперёд, пока его лицо не столкнулось с моим плечом. Я держал его там в тишине; я даже не мог представить, что у меня отнимут мою магию. Это было хуже, чем надвигающаяся смерть в моих глазах; это было всё для меня, и не только потому, что я не знал, как жить магглом, но и потому, что, когда я был ребенком, это была моя единственная надежда. Мы с Гарри однажды говорили о том, что магия — это единственное, что нас поддерживает, надежда, что однажды мы сможем использовать её, чтобы сбежать и на этот раз быть свободными. Несмотря на противоречивые взгляды наших опекунов на магию, мои — что они поощряли её, а Гарри — что они сдерживали её, мы видели, что с магией приходит сила, и если бы у нас было её достаточно, мы могли бы найти способ выбраться.
— Давай, — прошептал я, уговаривая его спуститься по ступенькам, — Пойдем в школу, — он кивнул, его лицо немного покраснело от слёз. Мы начали длинную прогулку в школу, так как Гермиона была единственной, кто знал, как водить машину. Время от времени мы с Гарри начинали тривиальный разговор, но он быстро затихал.
Как только мы добрались до школы, Гарри подвёл меня к двум столикам для пикника, тем самым, за которых я однажды нашёл его с Эдвардом.
— С тобой все будет в порядке? — спросил я, когда мы были вместе сидели.
Гарри посмотрел на меня и покачал головой:
— Если бы мои слёзы были только из-за моей магии, тогда, может быть, — он посмотрел на меня знающими зелёными глазами, и я вздохнул, — Сев сказал мне, — прошептал он, — Я нашёл его на кухне пьющим огневиски... Это так несправедливо, — Гарри снова заплакал, и я почувствовал себя странно тронутым тем, что он так сильно переживал по поводу моей смерти, что, как я думал, в своё время никто не будет возражать. — Я думал, что все кончено, правда, — я обнял его, признавая про себя, что это было редкой странностью для Гарри — плакать. Я держал его, казалось, несколько часов и секунд одновременно, прежде чем почувствовал ледяную руку на своём плече. Я посмотрел на Эдварда Каллена, который смотрел на нас сверху вниз с выражением, которое я мог описать только как страшно озабоченное и всё же играющее роль спокойствия и сдержанности.
Я мягко улыбнулся ему и отстранился от Гарри, который посмотрел на меня смущённым взглядом только чтобы увидеть Эдварда и застенчиво улыбнулся ему. Эдвард улыбнулся в ответ и обнял Гарри, удерживая его там, пока Гарри удовлетворенно улыбался.
— Гарри, — внезапно начал Эдвард, — Почему ты дрожишь? — спросил он, слегка отодвигаясь и плотнее запахивая пальто Гарри. Гарри заметно задрожал, ещё крепче прижался к Эдварду и умоляюще посмотрел на меня.
Я глубоко вздохнул, собираясь с мыслями и расправляя плечи.
— Сегодня появилось несколько новостей. — начал я, — Они определили мою болезнь, которую можно вылечить только с помощью трансплантации костного мозга близкого родственника, который будет соответствовать моему, но у меня нет такого человека, — я сглотнул, подчеркнуто игнорируя то, как лицо Гарри сморщилось от боли и беспомощности на лице Эдварда. — Сегодня утром у Гарри был ещё один приступ. Северус поставил ещё одну стену, но эта блокирует его магию, мягко говоря, мы оба немного расстроены.
Эдвард притянул Гарри ближе к себе, и я почувствовал укол желания сделать это с кем-то другим, с мерцающими длинными светлыми волосами и странным причудливым отношением, которое осветило моё сердце. Мне вдруг показалось, что меня ударили кулаком в живот, думая, что у меня кончилось время; я никогда не буду с Луной так, я никогда не состарюсь с ней и не научусь любить что-то новое в ней каждый день.
— Почему ты дрожишь, Гарри, я холодный? — спросил Эдвард, его глаза расширились от страха, когда он нежно провёл пальцем по щеке.
Гарри покачал головой, его глаза сияли на Эдварда.
— Нет, ты всё ещё тёплый. Просто сегодня очень холодно, и я расстроен, — сказал он, зарывшись в объятия Эдварда, прежде чем резко отстранился. — О, Драко, прости, — внезапно выпалил он, заставив меня нахмуриться в замешательстве, — Я был настоящим придурком. Я рыдал над тобой и жаловался на свою дурацкую магию, когда ты... когда ты... - он оборвал себя на полуслове. Его глаза были широко раскрыты от отчаяния, и слова, казалось, душили его на выходе.
— Гарри, - сказал я с раздражением, — Ты же меня знаешь, я не плакса и не собираюсь жаловаться на свою жалкую жизнь. Хотя я могу быть расстроен этой новостью, я бы предпочёл, чтобы это был я, чем кто-либо из вас, и более того, я бы предпочёл жить нормальной жизнью, пока это не произойдет, — я остановился на секунду, повернувшись, чтобы посмотреть на парковку, где люди стекались в школу. Я оглянулся на тех двоих, которые терпеливо ждали новостей, — Я лучше буду жить нормальной жизнью, пока не станет слишком поздно.
Гарри кивнул и проглотил боль, которая была в его глазах, и расправил плечи в попытке выглядеть собранным, хотя я знал, что это разбило его сердце, чтобы думать о моей надвигающейся смерти. На стоянке я увидел, как подъехала наша машина, я встал из стола для пикника и улыбнулся им.
— Гарри, все умирают, некоторые просто умирают раньше других. — глаза Гарри наполнились слезами, но он сдержал их, как обычно, — И все расстраиваются, но рыдают сильные. — я понимающе посмотрел на Гарри и слегка кивнул, прежде чем повернуться и уйти.
***
POV Гарри
Сжавшись в теплых объятиях Эдварда, я издал сдавленный смешок и обнял Эдварда, позволив слезам упасть на его куртку.
— Что он имел в виду? — спросил Эдвард в полном замешательстве.
Я вздохнул и отстранился, вытирая глаза.
— Ещё в школе я пытался успокоить его, потому что я должен был умереть в финальной битве, и это был первый раз, когда он услышал это, поэтому я сказал ему: "все умирают, некоторые просто умирают немного раньше, чем другие". Он не очень хорошо воспринял это, я думаю, потому что Северус и несколько других начали давить на него, наблюдая за мной, и всё это было напрасно, я был немного расстроен этой идеей. Он был практически в истерике в Большом зале, где все могли нас услышать, и они были в том зале, наблюдая, как Драко в основном разваливается, поэтому я по какой-то глупой причине сказал ему "слабый кричит на публике", думая, что это заставит его успокоиться, хотя бы для видимости. Он набросился на меня и хорошенько разжевал, что ему не стыдно плакать, и что я должен больше заботиться о себе, что мы все слабы, и, по словам Луны, у него было немного времени. Когда он, наконец, успокоился, он сказал мне, что каждый может расстроиться, но нужно быть сильным, чтобы признаться в своих чувствах перед всем Хогвартсом, на что он обернулся и крикнул всем в зале, чтобы они не лезли не в свое дело. Я никогда не видел, чтобы они возвращались к еде быстрее.
Эдвард улыбнулся мне и медленно провёл рукой по моей спине
— У тебя очень эксцентричные друзья, — прошептал он мне на ухо и поцеловал меня в висок. Я усмехнулся, наблюдая, как Драко встретился с другими, которые крепко обняли его при виде.
— Черт, — прошептал я и посмотрел на него, — Луна будет так подавлена. — я медленно встал со скамейки для пикника, когда раздался звонок.
Эдвард встал, обняв меня за талию.
— Это почему же? — спросил Эдвард, глядя на меня с некоторым замешательством.
Я слегка покраснел и мягко улыбнулся ему:
— Она была довольно сильно влюблена в него со своего второго года, — вздохнул я, — Ну, за исключением шестого года, когда я убедил её, что она нравится Драко, что он и делает, он всегда просто ждал подходящего момента, чтобы сказать ей, она внезапно испугалась перспективы его симпатии к ней и с тех пор отрицала это... до недавнего времени в любом случае.
Эдвард задумчиво посмотрел на это.
— Это кажется странно ужасным — любить друг друга и слишком бояться признаться в этом, но я думал, что Луна провидец; разве она не может увидеть, что он любит её?
Я тяжело вздохнул:
— Видишь ли, Луна придерживается идеи, что всему своё время, и всё происходит по какой-то причине, и вмешиваться в ход истории — не очень хорошая идея. Поэтому вместо того, чтобы изменить его каким-либо образом, она просто ждёт времени, когда она должна. Так что, возможно, она знает, что Драко любит её и согласится быть с ней, но она отказывается признать это, потому что это не так, как она это видела.
Мы медленно подошли к ним, чтобы встретиться, и я не мог не заметить чувство обречённости на горизонте, моё сердце болело за Луну и Драко, особенно Драко. Он вырос без кого-то, кто любил бы его безоговорочно, но он вырос, чтобы любить Луну, несмотря на все несовершенства, которые она носила. Однажды он сказал мне, что видит в ней невинность, которую хочет обрести осмосом, потому что это единственный способ, которым он когда-либо станет свидетелем всего этого. В тот день Драко признался мне, что не чувствует себя достойным её, что-то в образе "испорченного богатого мальчика", который он изображал, шло совершенно против; Драко должен был верить, что он заслуживает всего, что может предложить жизнь, и даже больше, но он чувствовал себя недостойным маленького светловолосого провидца, который верит в глупые вещи. Вера в то, что он недостоин девушки, которая не возражает, когда люди крадут её вещи или смеются над ней, и не потому, что у неё есть какая-то вера, что она выше их, поэтому их действия не влияют на неё, а потому, что она признает, что они не знают её и не могут судить о том немногом, что они видели, была нелепа для любого, кто не видел за фасадом, что было большинством людей. Он считал, что слишком испорчен темнотой, чтобы она могла его любить, и если бы я не вмешался в течение шестого года, так могло бы быть, но Луна действительно любила его, независимо от того, какие ужасные вещи он делал или почти делал, она видела в нём что-то настолько хорошее, что стоило того, когда он был в худшем состоянии. Я посмотрел на Эдварда, гадая, любит ли он меня так, или я его так люблю. Я рассудил, что не видел худшего из того, что знал Эдвард, но всё же, я чувствовал что-то вроде того, что их любовь приходит только время от времени, и я не мог помочь боли в моём сердце при мысли о том, что они никогда не понимали, как много они значат друг для друга.
Я покачал головой и вздохнул:
— Если... — я не мог этого сказать, я закрыл глаза и остановился. Эдвард, казалось, был в гармонии с моими эмоциями, понимая, что всё, что я собирался сказать, будет трудно, поэтому он остановился и двинулся передо мной так, что я был почти скрыт из виду. — Если Д-Драко д-умрет, — пробормотал я, глядя на его грудь, пытаясь заставить свой рот двигаться в соответствии с моими мыслями, — Они так и не поймут, как много значат друг для друга... — я замолчал и покачал головой, — Я не смогу этого вынести. Они так сильно любят друг друга, почему они просто не видят этого? — спросил я его, глядя на него, чувствуя себя потерянным, и его глаза смотрели на меня с расплавленным огненным янтарем.
Он нежно взял моё лицо в свои ладони и прижал моё к своему, и на краткий миг его губы коснулись моих, я почувствовал, как мир наэлектризовался.
— Гарри Джеймс Поттер, — прошептал он, — Клянусь тебе, всё будет хорошо, обещаю, — его глаза были полны такой честности, что я поверил ему полностью. Он снова обнял меня, и мы стояли, обнявшись,
— Мы сможем что-то придумать, должно быть что-то, что можно сделать. Даже если нам придется запереть их вместе в комнате и ждать, пока они всё расскажут друг другу. Я обещаю тебе, всё будет хорошо. — я оставался в его объятиях, мы оба слегка покачивались; я не был уверен, что поверил ему, но то, что я стоял в его объятиях, успокаивало меня. Я улыбнулся, зарываясь в кокон его рук, не обращая внимания на то, что вокруг нас собралась остальная школа, и, вероятно, увидела это зрелище; я никогда не чувствовал себя таким умиротворенным в хаосе, как в этот самый момент.
Это было приятно...
Это было похоже на жизнь...