28
И снова Варде остался один.
Дом давил тишиной. Что-то изменилось: кажется, стало чище. Всё-таки этот чародей совершенно точно был психом, если просто так решил убраться в чужом доме. Варде точно знал, что нормальный человек не может любить уборку. Мавна же не любила.
Чародейская кровь была отвратительной на вкус, что-то вроде жжённых покрышек, но придала сил. Выбирать не приходилось. И Варде старался не думать, что снова остался заперт в собственном доме без возможности выйти, а запасы его стремительно подходили к концу. Вероятно, уже даже испортились...
Рука болела. Чародей затянул повязку, а сам Варде понятия не имел, как дальше ухаживать за раной. Стоит ли снимать бинты? Чем-то обрабатывать? Или так сойдёт?
Варде недоверчиво потрогал повязку. Больно. Где-то внутри бинты, кажется, потемнели от его чёрной крови. На минуту его почти захлестнула паника. Он один, всеми покинутый, раненый, без доступа к свежей упыриной пище. А если про него забудут? Вдруг он умрёт от голода или заражения крови? У него вообще может быть заражение крови? Или... столбняк? Что насчёт столбняка? А вдруг после выпитой чародейской копоти у него появятся симптомы отравления?
Скорее бы помириться с Мавной по-настоящему.
Всю ночь Варде ворочался. Подняться наверх он не рискнул: что, если кто-то придёт, а он не услышит? Отец или чародеи, а может и другие нежаки... Да и с неудовольствием он признавал, что на убранном и чистом первом этаже стало как-то приятнее находиться. Но на продавленном диване лежалось неудобно, а раненую руку он не знал, как пристроить так, чтобы случайно не придавить.
Да и не шли из головы чародеи под болотами. Как они туда попали и что там делали? Ещё и так агрессивно открыли огонь по единственному беззащитному упырю, словно он первый на них напал, как минимум, с огнемётом.
И поделиться-то не с кем. Отец исчез, а свои теперь считают его предателем. Да он им и был. Как ещё его называть? Набросился на старшего, обратившись. Подло. И все видели, как он спасся с чародеем. Да уж, влип так влип.
Как теперь выпутается? А вдруг уже ничего не вернёшь? Ни Мавну, ни отца, ни уважение в нежацком обществе? Что, если он теперь навечно один, изгой, пленник собственного дома? Через сколько он умрёт от голода? Наверное, неделю протянет на человеческих харчах... Но без крови дольше не сможет. Умирать второй раз не хотелось. Это больно.
Утром Варде проверил запасы в холодильнике. Здоровой рукой вытащил все банки, содрал уже не нужную маскировку из крафтовой бумаги и разочаровано поджал губы.
В одной банке осталось совсем на донышке. А во второй и третьей кровь уже явно испортилась. Варде допил остатки, чтобы тоже не пропали, и вылил «просрочку» в раковину. Запах стоял ужасный.
— Ну, и вот мы здесь, — вздохнул Варде.
Он сел на стул. В раковине отмокали грязные банки. В руке пульсировала боль. Вены тянуло от голода. Долго он так не продержится, это точно.
Варде взялся за телефон. Написать в упыриный чат? Позвонить Калеху? Они ведь не должны бросать своих. Принесут ли ему крови? А как пройдут через огни... Значит, сначала нужно уговорить чародейскую морду снять «защиту». Это будет сложно, он редкостная упёртая сволочь.
Но, наверное, Мавна могла бы решить разом все его проблемы.
Варде подождал ещё немного, чтобы не звонить совсем уж ранним утром. Собрался с духом и нажал на кнопку видеозвонка.
***
Мавна пшикнула на шею духами из новенькой (пусть и побитой жизнью) коробочки. Хотела по привычке политься ещё несколько раз, чтобы попало на волосы и одежду, но запах оказался неожиданно насыщенным. Тем самым, хорошо знакомым, но будто бы глубже и объёмнее. Наверное, потому что духи были совсем свежими и не успели выветриться. Интересно, она раньше никогда не натыкалась на такую новую партию.
Вчера они посидели совсем немного, Смородник забавно засмущался и убежал, едва представилась возможность. Илар как-то странно посмотрел ему вслед и, хмыкнув, молча ушёл к себе, оставив Мавну мыть тарелки от пирога. Она поняла: это плата за то, что он ничего не скажет родителям.
Спустившись, она чуть не наткнулась на чемодан в гостиной.
— Ма-ам?
Мать выглянула из кухни, вытирая руки о полотенце с васильками.
— Что такое?
Мавна выразительно указала на чемодан.
— Кто-то куда-то собрался?
Мать посмотрела на неё с удивлением.
— Так мы же давно собирались. Ты нам ещё говорила: «Езжайте, езжайте». Забыла? Помогала место выбрать. В августе смотрели с тобой сайты отелей.
Мавна хлопнула себя по лбу.
— Ой, точно. Я и билеты вам оплатила с зарплаты. Вылетело, представляешь? Погоди, так вы когда улетаете? Сегодня, получается?
Родители и правда давно собирались в отпуск — согласовывали даты и просили у Мавны совета по поводу отеля, а она закрутилась и совсем забыла, что уже наступил ноябрь. Время для неё то тянулось невыносимо медленно, то понеслось вскачь, совершенно путая все мысли. Всё из-за Варде и его манипуляций, не иначе.
— Вечером улетаем, да. А что, ты забыла? Ты хорошо себя чувствуешь? Рассеянная стала. Не заболела? Сейчас столько вирусов ходит, ужас просто, а ты ещё и с людьми каждый день работаешь.
Мама бросила полотенце на стол и потрогала Мавне лоб.
— Как у тебя дела с твоим мальчиком? Помирились?
Мавна отвела взгляд и приобняла мать за плечи.
— Всё нормально, мам. Мы на пути к примирению. Не переживай. Чемодан весь собрала? Море-то тёплое, что передают?
— Ага, почти. Вода двадцать три градуса, на случай чего в отеле подогреваемый бассейн. Накупаемся.
— Это хорошо. — Мавна искренне улыбнулась. — Надеюсь, вы отлично развлечётесь.
— Больше ничего не остаётся. Бесконечная еда, ленивые прогулки и отбой в девять вечера. Пенсионерский отдых. — Мама хихикнула, как школьница, и у Мавны в груди защемило от тепла. Покровители, пусть поездка позволит им правда отвлечься.
Телефон защекотал ладонь, вибрируя. Мавна ойкнула и отошла в сторону, к лестнице, чтобы ответить на звонок.
— Привет.
На экране появилось бледное, вымученно улыбающееся лицо Варде. Горшки с цветами за его спиной выглядели подозрительно ухоженными и чистыми.
— Мавна, милая, как твои дела? Я так скучал, еле сдержался, чтобы не позвонить тебе ночью.
Он трогательно взъерошил волосы, став похожим на старшеклассника, не выспавшегося из-за экзамена. Мавна закусила губу, чтобы не улыбнуться: она ещё злилась, но он был таким трогательным, что хотелось его утешить и пригладить светлые вихры на макушке.
Она не знала, искренне ли он говорит. Но самое ужасное было в том, что она правда скучала. По их прогулкам в парках, по рисункам. По разговорам о ерунде. По тому Варде, который за короткое время успел стать ей другом. О нём хотелось заботиться: вязать носки, зашивать свитера, готовить ему чай. Приходить в гости и смотреть кино. До определённого времени ей правда было с ним комфортно, но в горле вставал горький комок, когда она понимала, что весь этот комфорт прикрывал чудовищную во всех смыслах ложь.
— Всё нормально, — сказала она немного натянуто. — Как ты? Продуктов хватает? Или... — Мавна не смогла заставить себя произнести вслух слово «крови», — ...чего-то ещё...
Улыбка Варде угасла. То ли так падал свет, то ли у него под глазами правда залегли тени, а скулы заострились.
— Взаперти плохо. — Он тяжело вздохнул. — Мне многого не хватает. Не продуктов, нет. Общения. Тепла. Свободы. И... уж прости, Мавна, но буду с тобой честным. Крови. Будь она проклята, мне не хватает крови.
Мавна вздрогнула, но не уронила телефон. «Буду с тобой честным». С одной стороны, услышать это было приятно, а с другой она теперь не понимала, где он действительно честен, а где пытается манипулировать. Но Варде выглядел беззащитным и милым, таким несчастным в своём невольном заточении, и сердце Мавны сочувственно сжалось.
— Мне приехать?
Варде просиял.
— Не хотелось бы тебя напрягать, ты же работаешь. Но, признаюсь, я был бы очень рад увидеть тебя. Наедине. Ты же сможешь пройти через эти огни?
— Не уверена... Я спрошу Смородника. Может, он сможет со мной прийти.
— Уф-х-х, — протянул Варде неразборчиво. — Не хотел бы я снова видеть его у себя. Рожа у него дикая, жуть. Он точно сидел.
— Ничего подобного! Смо спас тебя и продолжает заботиться. На свой особый манер. Будь хоть немного благодарным.
Лицо Варде из страдальческого стало откровенно недовольно-разочарованным.
— Смотрю, вы сдружились. Будь осторожна, пожалуйста. Я бы не доверял чародеям.
— А я бы не доверяла упырям, — возразила Мавна. — Ладно. Я тебя навещу, но ты же понимаешь, что я не смогу, — она понизила голос, — принести тебе крови?
На секунду взгляд Варде стал странным, непонимающим, подёрнулся мутной зеленью.
— Ну да.
По лестнице с топотом пробежал Илар в семейных трусах и майке, бесцеремонно заглянув через плечо Мавны в экран.
— О, всё с женихами болтаешь? Упырь, привет!
— Привет!
Варде широко улыбнулся при слове «жених». Мавна чуть не зашипела. Вдруг Илар дал ему ложную надежду? Принимать предложение она сейчас точно не была готова. Да и не была уверена, что оно ещё актуально.
— Я напишу, — буркнула Мавна и отключила камеру. Варде ещё немного полулыбался в чёрную часть экрана, а потом тоже отключился.
— Если ты сегодня поедешь к Купаве, то лучше выбери другое бельё, — заметила она.
Илар с удивлением осмотрел себя.
— А что не так?
— Ничего. Только она сначала посмеётся, а потом решит, что ты дурачок. Семейники в цветочек? Были же нормальные, в самом деле.
Илар что-то неразборчиво пробурчал, покраснел и побежал переодеваться.
***
Смородник умышленно выбрал для встречи с Сенницей дешёвую закусочную у заправки. Неоновые буквы сменялись каждую секунду, мигая каким-то сюрреалистическим набором торговых предложений:
ШАУРМА
САЛЮТЫ
ЦВЕТЫ
ПИВО
ХОТ-ДОГИ
Представить в этой забегаловке Матушку в её кашемировом пальто и брендовых очках было решительно невозможно. Ну, или возможно во сне после особенно забористых капельниц Калинника.
Смородник фыркнул от смеха в бумажный стаканчик с дрянным кофе. Даже пять стиков сахара не спасали его от горько-жжённого послевкусия.
Но раз она считает его отбросом, то нужно соответствовать. Пусть сама видит, чем живут и куда ходят её выкормыши. Чародеи могли ездить на приличных мотоциклах, хорошо одеваться и в целом позволять себе дорогие вещи, но, как ни крути, большинство из них жило в общежитиях и не ходило по ресторанам, будто откладывая лучшую жизнь когда-то на «потом». Всё — ради дела, ради самого пути без конечной цели. Оружие, бензин, удобная экипировка, запчасти — всё для того, чтобы эффективно уничтожать упырей и служить Матушке верой и правдой, отрабатывать возложенные на них надежды. Каждый из ста сорока четырёх отрядных чародеев когда-то был потерянным ребёнком, которого приютили, отогрели и накормили — а между тем ещё и вырастили послушным псом. Распалили искру, раскалили кровь до кипятка, кинули в гущу битвы, посвятили в отряд — и сделали должником если не по договору, то по совести. И каждый был готов был целовать Матушкины руки, валяться у неё в коленях, лезть из кожи, лишь бы заслужить её внимание и показать, что достоин её любви.
Смородник от этого устал.
Он желал прощения. Жаждал всем своим существом. И так же был готов умереть за любовь Матушки — раньше. Но не теперь.
Она и правда пришла. Появилась в зале закусочной в плаще цвета мокрого песка. Застыла, брезгливо поджав накрашенные губы и осматриваясь. Наконец, увидев Смородника, зашагала к нему, огибая маленькие круглые столики.
— Когда я с тобой разговариваю, будь добр, снимай тёмные очки, — произнесла она вместо приветствия. От тона Сенницы в забегаловке стало ещё холоднее.
Он сложил очки и сунул в карман, едва сдержавшись, чтобы не оскалиться. В душе он был в восторге от того, насколько нелепо Сенница смотрелась (и наверняка так же ощущала себя) в грязной кафешке с липкими пятнами на столах. Смородника и самого тошнило от этого местечка, но искоса наблюдать за брезгливым выражением Матушкиного лица было бесценно.
— Есть новости? — осведомилась она.
— О да. Тебе понравится.
Сенница склонила голову, всем своим видом показывая, что готова внимательно слушать, но не очень-то верит в ценность информации.
— Есть чародеи, у которых свои дела с упырями. Я видел их в баре, где мне пытались проломить голову. И слышал о том, что они проникли под болота. — Смородник сцепил пальцы в замок и угрюмо посмотрел Сеннице в лицо. — Тысяцкого упыря кто-то похитил. Возможно, эти чародеи тоже тут замешаны. У нежаков грядёт переворот, а ещё они похищают детей, чтобы выпивать их энергию.
Сенница приподняла брови.
— О. Ты хорошо себя чувствуешь, сынок?
— Лучше всех, — огрызнулся Смородник.
— Насчёт тысяцкого — это ты придумал, чтобы я отозвала своё задание? Ты правда думаешь, что это тебе поможет?
— Всё правда, — фыркнул он резко, не скрывая раздражения.
Сенница протёрла влажной салфеткой липкий стол, поставила на него локти и устроила подбородок на сцепленных ладонях, наклонившись ближе к Смороднику. Он инстинктивно отодвинулся назад.
— Ты поджёг тот несчастный бар, и мне стоило немалых трудов всё замять. К сожалению, даже в изгнании ты числишься за моей ратью, Смородник. Жизнь не учит тебя держать в руках свою силу, и ты становишься всё более опасным как для общества, так и для моей репутации. Иногда проще пристрелить бешеного пса, чем пытаться вылечить. Это первое. — Голос её сочился медовым ядом, она говорила тихо, но даже в незатейливом шуме кафе каждое слово въедалось прямо в мозг, окутывая необъяснимой властью. — Следующее. Что за информация о том, что творится под болотами? Откуда тебе это известно? Я хотела бы знать подробности. Тот же вопрос к перевороту у упырей.
— Они собираются в заброшенной школе, — с готовностью выпалил Смородник. На южной окраине, в пятнадцатом квартале. Их стая так сильна, что не отслеживается приборами. В них много украденной жизни. Я был там. Выследил их место сборищ. Для тебя, Матушка. — Смородник чуть скривился, когда понял, что несмотря на все старания его голос всё равно прозвучал подобострастно. — Я схватил одного упыря и заставил его говорить. Он признался, что тысяцкого давно никто не видел, что среди нежаков есть противоречия. И что недавно он встретил под болотами чародеев в защитных костюмах. Его даже ранили — огнестрельным оружием.
— Ты пытал упыря?
Смородник сглотнул, стараясь не отводить взгляд.
— Да.
Матушка вздохнула.
— Я же чувствую, когда мне врут. А ты, Мирча, правдоруб до мозга костей, поэтому получается у тебя неважно. Ты правда завёл дружбу с нежаками и пытаешься выкрутить её в свою пользу? — Сенница покачала головой. — Ты меня разочаровываешь.
Смородник угрюмо замолчал. В его планы не входило получение обвинений — тем более, таких.
С другой стороны, всё, что бы он ни сказал, могло бы выглядеть как подтверждение догадок Сенницы.
Был в школе. Спас оттуда нежака. Ездил к нему домой. Убрался у него, Темень забери его мозги. Помогал обрабатывать рану. Оставил эти грёбаные пельмени. Скажет сейчас ещё хоть слово, и полностью себя скомпрометирует. Он что, снова во что-то влип?
— Я не заводил дружбу с упырём. — Смородник сухо сглотнул. — Я старался для тебя. От и до. Всё это — чтобы показать тебе, что я достойный чародей.
— У тебя было шестнадцать лет службы, чтобы доказать это. — Сенница протянула руку, с притворной лаской тронула волосы Смородника. На него повеяло тяжёлым пряным ароматом духов. — Поздно, мой дорогой. Слишком поздно. Я проверю информацию, но не надейся, что это тебя спасёт, мальчик. Готовься к неизбежному.
— Но ты обещала прощение, если я найду тысяцкого.
Сенница грустно улыбнулась одними губами.
— Сперва найди. Часики-то тикают. Я уже и надеяться перестала.
Смородник снова сглотнул, стараясь никак не показать, насколько его выбивают из колеи её слова. Он что, правда так долго мотается без дела? Он правда неудачник, у которого не получается выполнить простейшее задание?
И она правда его убьёт?
По всей видимости, да. Сенница не зря намекнула, что его ошибки стоят ей дорого. А репутации ратных глав — едва ли не главное их достояние. Слишком долго и тщательно они выстраивали своё влияние, чтобы лишаться из-за действий отдельно взятых чародеев. В молодёжном кампусе общежития полно юных, злых и до краёв наполненных искрой — парней и девушек, которые перегрызут горло любому, лишь бы попасть в отряд и служить Матушке. Его запросто заменят. Уберут, и не вспомнит никто.
— Заплати мне за заказы, — хрипло попросил Смородник.
— Что, милый?
— Заказы. Я их продолжаю выполнять. Убиваю упырей. Мне нужны деньги.
Матушка смерила его сочувствующим взглядом, задержавшись на свежих шрамах на кистях рук и сбитых костяшках.
— Для чего?
Каждое её слово, произнесённое с лживой жалостью, будто бы забивало новый гвоздь в крышку воображаемого гроба. Смородник едва сдерживался, чтобы не перевернуть стол и не рассмеяться злобно, бешено, глумясь над самим собой. Наивный дурак, хотел унизить Матушку, пригласив в дешёвую забегаловку, а в итоге она растаптывает его лишь взглядами и интонацией. С кем задумал тягаться? Глупый щенок.
— Для жизни, — выдавил он сквозь зубы, закипая внутри от злости и страха.
— Чудесно. Что ж. — Она свернула салфетку трубочкой и пригладила её пальцами, припечатывая к столу. — Мне нравится твой настрой. Хорошо, я тебе заплачу. Но имей в виду: время кончается, Мирча. До встречи.
Она не дала ему ничего сказать на прощание, да он и не пытался. Матушка поднялась и двинулась к выходу, оставив Смородника сидеть за столом и ощущать себя так, словно ему на голову вылили ведро помоев.
Выругавшись, он тоже встал и пошёл к парковке.
***
К обеду посетителей в кофейне ощутимо прибавилось. Мавна совсем закрутилась, выдавая бесконечные сэндвичи, круассаны, булочки и наливая напитки. Но ей нравилось, что во время работы не оставалось времени и места в голове для других мыслей. Тут главное ничего не перепутать и нигде не ошибиться.
После праздника, кажется, «Булка» и правда получила больше внимания. В зале ещё висели некоторые украшения, но Мавна понимала, что скоро придётся их менять на ёлки и мишуру. И вводить в меню новогодние десерты. Наверное Илар уже занимался обновлениями, что-то она упустила это из виду.
Мавна наспех перекусила бутербродом и кофе, но с тех пор прошло несколько часов. И время от времени, раздавая и принимая заказы, в голове всплывал манящий образ горячего и сочного пирога с тянущимся расплавленным сыром...
Покровители, как же хотелось хачапури.
— Что будете заказывать? — запыхавшись, спросила она в сто-с-лишним-какой-то раз за день и глупо улыбнулась, когда поняла, что следующей в очереди за свежими булочками стояла Купава.
— Закажу свою подружку. Вытащу подышать воздухом, а то она совсем раскраснелась в духоте. Илар тебя заменит. Пойдём.
Мавна услышала сзади шаги и обернулась. Илар завязывал фартук, стоя с другой стороны у кассы. Он улыбнулся и кивнул Мавне.
— Меняемся. Отдохни, я поработаю.
Мавна приподнялась на цыпочках, чмокнула его в щёку, оставила фартук под стойкой и выбежала к Купаве.
— Я увожу тебя на обед, — решительно сказала Купава, стиснула руку Мавны и потащила её на улицу. Мавна только и успела на бегу схватить пальто с трёхногой вешалки у выхода.
— Мы поедим хачапури? — спросила Мавна, когда они вышли на свежий ноябрьский воздух.
Купава обернулась и сморщила нос.
— Нет конечно. Поедим нормальную еду. Есть у меня на примете семейный ресторанчик с шикарными зелёными салатами. С лимонным соусом и шпинатом очень вкусный, то, что нужно!
Мавна бы поспорила с тем, что ей нужно, но послушно прыгнула за Купавой в подъехавшее жёлтое такси.
— Ты знаешь, — заговорщически произнесла Купава, склонившись к уху Мавны, когда они устроились на заднем сидении, — у нас половина универа обсуждают ролик про упырей. Ты смотрела? Нашумел в интернете.
Мавна так резко повернулась, что чуть не ударилась о Купавин лоб.
— Лируш? Ты про него?
— Ага. Ты смотрела?
— Смотрела... — Мавна почесала нос, раздумывая, говорить ли, что это она отдала ему записи. — И что у вас говорят?
— Да там вроде бы в администрации засуетились. Не удивлюсь, если ролик заблокируют, а канал этого Лирушика удалят.
— Надеюсь, его уже кто-то скачал и перезальёт, — пробормотала Мавна.
Про опасность для самого Лируша она как-то не подумала. Не хотелось бы, чтобы улыбчивого дурачка задержали из-за этого «разоблачения». Наверное, городским властям было бы проще сделать вид, что он всё придумал? Хотя кто их знает. Если они давно опасались за свою репутацию, то Лируш правда может быть в опасности. Надо бы его предупредить. Но он и сам, должно быть, всё знает.
— Как от тебя хорошо пахнет, — заметила вдруг Купава. — Ты купила новый парфюм?
Мавна поёрзала на сиденье, принюхиваясь. За день она уже привыкла к запаху, но, конечно, ощущала его приятное сладковатое облако вокруг себя. И даже ни разу не полилась снова, как раньше. Наверное, в холодное время года «вишенка» дольше держалась.
— Да нет, всё те же. Но флакон новый. Наверное, поэтому.
Купава хмыкнула, окинув её внимательным взглядом.
— Ну, может быть.
***
Смородник остановил мотоцикл у моста. Слез и прошёл по щербатой железной лестнице вниз.
Ветер тут продувал насквозь, сырой и ледяной, пахнущий мелкой городской речкой, закованной в бетонные берега. Земля под мостом была усыпана следами пребывания не самых высоких прослоек общества: упаковки от дешёвой еды, банки и разбитые бутылки, шприцы и презервативы. Смородник грустно хмыкнул. Наверняка многие при первой встрече представляют, что он сам живёт примерно в таком месте. Илар уж точно так подумал. Только до недавнего времени ему не было ни малейшего дела до того, какое впечатление он производит. А сейчас... Темень, подстричься что ли? Да нет, не поможет.
Это было то самое место. Где-то неподалёку отсюда на него, двенадцатилетнего пацана, напал упырь. И где-то здесь его забрали чародеи, отрезав прошлую жизнь.
Смородник медленно прошёлся. Земля под ногами то скользила, то хрустела, прихваченная первыми заморозками. Какое тогда было время года? Кажется, тоже осень. Он пнул мыском разбитую зеленоватую бутылку. Наверное, примерно такая торчала из земли, и Мирча — тогда ещё Мирча — налетел на острые осколки лицом, распоров лоб, бровь и немного щёку, чудом не задев глаз. Иногда он думал, что именно эта рана отрезала его от себя самого. Сделала из Мирчи Смородника. И осталась с ним навсегда, отметив лицо: «Ты теперь другой, и дороги назад для тебя больше нет».
Смородник понимал, что, скорее всего, драматизирует. Он ведь такой не единственный. Все чародеи попали в общежитие, будучи потерянными детьми и подростками. Каждый нёс свою личную трагедию, каждый разбился и пытался собраться вновь — кто-то успешнее, кто-то нет. Но иногда хотелось оглянуться назад и лелеять свою тоску, кормить ту чёрную бездну, что раскрывала пасть внутри и жадно требовала бросать в неё все чувства. Ещё и Сенница будто бы намекнула, чтобы знал своё место и помнил, откуда он.
Он и так помнил. Весь ад, из которого ему удалось вынырнуть. Или так и не удалось?..
Из размышлений его вырвала короткая трель телефона. Смородник вздрогнул и взглянул на экран, сперва ничего не понимая. Текст звучал непривычно, будто что-то не из его жизни. Что-то по-чужому участливое.
«Привет! J Как твои дела? Поможешь мне съездить к Варде? И, если честно, я весь день мечтаю о хачапури. Уверена, ты знаешь какое-нибудь классное место».
Откуда-то повеяло свежим ветром, уносящим затхлый запах реки. Смородник расправил плечи, улыбнулся себе под нос, спрятал телефон в карман и пошёл обратно к мотоциклу. Нужно заехать за машиной.
***
Огни на заборе послушно подпрыгнули и скатились на землю, открывая проход вокруг калитки. Мавна прошла мимо увядших цветов — кажется, они назывались золотые шары и до поздней осени раскрашивали густо-жёлтым многие пригородные дворики. Смородник шёл сзади, след в след, и даже спиной Мавна чувствовала его тепло.
— Вардюш? Ты не спишь?
Она осторожно постучала в дверь. Вроде бы, в доме горел свет, значит, с Варде всё должно быть в порядке.
— Открывай гостям, земноводное! — гаркнул Смородник и пнул дверь ногой. Замок жалобно скрипнул.
— Тише ты! — пожурила Мавна. — Помягче с ним.
Смородник пожал плечами.
В замке щёлкнуло, ручка повернулась вниз, и из приоткрывшейся двери на Мавну уставились печальные зелёные глаза. Увидев её, Варде широко улыбнулся.
— Мавна! Как я рад, что ты приехала. Можно тебя обнять?
Он потянул руки, и Мавна не смогла отказать. Обняла его в ответ, прижимаясь к костлявому телу под мешковатым свитером.
Смородник протиснулся мимо них и первый вошёл в дом, чуть толкнув боком Варде.
Ладонь Варде незаметно опустилась ниже поясницы, и Мавне пришлось прервать объятия, выкрутившись.
— Ну, как ты тут?
Варде со страданием во взгляде посмотрел на неё, но, услышав какой-то грохот в доме, спохватился и побежал на кухню.
— Что ты творишь?!
— Всего лишь убираю мусор из раковины.
— Это не мусор!
— Просто тухлые банки от крови, ага.
Мавна сняла обувь, слушая перебранку на кухне. Да уж, если она отвернётся или отойдёт в туалет, эти двое задушат друг друга.
— О-ох, мальчики, — вздохнула она, проходя в кухню-гостиную.
Тут было намного чище, чем во все прошлые разы. Мавна несколько раз моргнула, пытаясь понять, не померещилось ли ей. Да нет... Даже паутина на потолке исчезла! Выходит, Варде в заточении времени зря не терял. Молодец.
Они со Смородником возились у раковины: Смородник пытался выкинуть какую-то отвратительного вида банку, а Варде старался вырвать её из рук и спасти. Решив не обращать внимания на их бестолковую возню, Мавна открыла холодильник.
Ага, вроде бы, всё в порядке. Продуктов она привезла достаточно, на одного хватит на неделю. Ей тоже хотелось есть, но объедать Варде не стоило. Да и Смородник обещал ей хачапури.
— Отец не приходил? — спросила она погромче, чтобы Варде расслышал даже в пылу сражения за банку.
Смородник поднял «добычу» высоко над головой, и Варде повернулся к Мавне, растрёпанный и раздосадованный.
— Нет. И, думаю, если ты будешь приходить с чародеем снова, то и не вернётся.
Стремительным движением засунув банку в мусорное ведро, Смородник склонился над люком в полу, по-собачьи что-то вынюхивая.
— Я не могу приходить одна. — Мавна устало стянула с шеи шарф. Взгляд Варде метнулся к её шее, став горящим и жадным. — Ты же знаешь. Так что извини. Не хотелось бы стать перекусом для твоих друзей.
— Понимаю.
Варде сочувствующе вздохнул и сел напротив, протянув руки к рукам Мавны, будто хотел сжать её пальцы, но не решался. Мавна взглянула ему в лицо, проверяя, правда ли он выглядел так плохо, как при утреннем звонке. И ей показалось, что даже хуже. Кожа у Варде стала бледной до зеленцы, сухой и пергаментной, туго обтягивала острые скулы, а глаза потухли и ввалились. Хотелось погладить его по щеке, и Мавна чуть не дала себе слабину, потянувшись к его лицу, как вдруг Варде разбил ту хрупкую жалость, которая успела вырасти в ней.
— Можно, пожалуйста, мне немного твоей крови? — проговорил он тихо, но с явственной хищной жадностью в голосе.
Мавна похолодела.
Иногда ей казалось, что она не до конца осознавала правду о нём. Будто бы всё «упыриное» было чем-то далёким, как в кино. Да, ты знаешь, что в фильмах и книгах есть такие существа, но всерьёз поверить, что твой почти-жених — один из них? Вера то накрывала её с головой, то ощущалась как далёкий морской прибой где-то на задворках разума. Чтобы полностью принять этого нового — настоящего — Варде ей определённо требовалось больше времени.
— Как я могу тебе её дать? — спросила она с искренним желанием хоть как-то облегчить его участь.
Краем глаза она видела, что Смородник откуда-то нашёл телефон Варде в зелёном чехле с лягушками и что-то оттуда передаёт на свой.
— Маленький надрез. Укол. Почти не больно. Я не возьму много. Только чтобы поддерживать силы. Ты мне поможешь, родная? Я знаю, ты не можешь отказать в помощи.
Мавна тяжело сглотнула. Звучало в самом деле не так уж страшно: она же сдавала кровь на анализы и даже несколько раз была донором — когда училась в колледже. Это же почти то же самое... Только не в самых стерильных условиях. Если не задумываться о том, что её кровь потом будут пить — то даже не противно.
— Ты правда возьмёшь чуть-чуть? — уточнила она полушёпотом. При Смороднике обсуждать свою кровь казалось как-то странно.
— Обещаю. Кружечку.
— Кружечки бывают разные...
— А вот Мавну ты, земноводное, не тронешь. — Смородник убрал телефон в карман и со вздохом встал со стула, выпрямляясь во весь рост. — Хочешь крови? Не вопрос. Во мне больше. От «кружечки» не загнусь.
— А я будто бы загнусь!
Мавна и сама не поняла, почему её так возмутило это замечание, но ни Смородник, ни Варде не обратили внимание на её выкрик.
— Ты воняешь, — скривился Варде, презрительно глядя на Смородника снизу вверх.
— Взаимно. Решай: пьёшь вонючую или не пьёшь вообще. Как там твоя рука?
Варде растерянно пощупал плечо через свитер.
— Да так себе. Посмотришь?
Мавна крутила головой, глядя на них обоих. Кажется, у них был общий небольшой секрет, который они укрыли от Мавны.
— Что с рукой? — спросила она.
— Немного поцарапали, — прокряхтел Варде, закатывая рукав.
Смородник грубо схватил его за шиворот и поволок в сторону ванной, подальше от Мавны. она не стала идти за ними: пускай уж сами разбираются. Если не услышит звуки смертельной драки, то не станет вмешиваться. Голова немного разболелась от мыслей, в животе заурчало. Мавна сложила руки на столе и со стоном уткнулась в них лбом.
— Мальчики, мальчики... — пропыхтела она.
Они вернулись минут через двадцать. Варде выглядел посвежевшим, а у Смородника было перевязано запястье. Мавна отвела взгляд, стараясь не думать, чем они там занимались и как именно всё происходило. Всё-таки при мысли о распитии крови становилось неприятно.
— Приготовить оладушков? — просиял Варде. — Не хочешь остаться, дорогая?
— Что-то я устала. — Мавна красноречиво указала Смороднику взглядом на дверь. — Если с твоей рукой правда ничего серьёзного и если ты насытился, то мы навестим тебя завтра. Я была рада убедиться, что ты в порядке.
Варде сник, улыбка угасла.
— Как хочешь. Могли бы поваляться в кровати, поиграть в приставку. Можно хотя бы обнять тебя на прощание?
Он развёл руки в стороны: бледный мальчишка в зелёном на фоне стены с зелёными цветами в горшках. Мавна встала, отодвинула стул, шагнула ближе и сама прижалась к нему, по-дружески обхватив за плечи. Руки Варде сомкнулись на её спине, а лицо уткнулось в сгиб её шеи. Она слышала, как Варде глубоко и жадно вдохнул около её уха, и кожу обдало прохладой. Пульс Мавны чаще затрепыхался под кожей, будто жизнь в ней взбунтовалась против такой близости болотистой и неживой сущности.
— Поехали за хачапури, — напомнил Смородник настороженно.
Мавна выпуталась из объятий Варде. Во рту стало сухо от накатившего волнения, усталость и головная боль сильнее сдавили её холодным кольцом. Или холод возник только после его прикосновений?..
— До встречи, — тихо проговорила Мавна.
— До встречи, — печально ответил Варде.
***
— Кажется, вот здесь.
Смородник вынул ключ зажигания и отстегнул ремень. Мелькнул бинт, стягивающий его запястье после «кормёжки» Варде. Мавна тоже расстегнулась, готовая выйти из машины.
Осенний ветер принёс запахи бензина и пережаренного дешёвого кофе. Мавна глубоко вдохнула и улыбнулась.
Дорога немного помогла ей прийти в себя после странного, сбивающего с толка визита к Варде. Весь путь от болот она молчала, удобно свернувшись калачиком на пассажирском месте, и старалась не думать ни о чём. Смотреть в окно, на осенние пейзажи, вдыхать аромат своих духов. Украдкой посматривать на руки Смородника на руле и на его профиль с сосредоточенно стиснутыми губами. Наверное, это была наилучшая стратегия в её положении: плыть по течению, не позволяя мрачным мыслям закручиваться вихрями в голове и утягивать её на дно.
На удивление, ей действительно нравилось это всё: дороги, чистый кожаный салон автомобиля, заправки и закусочные, фонари и пустыри за окном. Она кинула взгляд на Смородника, который тут же нацепил свои тёмные очки. Он схватился за пачку сигарет, но вовремя вспомнил, что они на заправке.
— Пошли.
Он мотнул головой в сторону красной палатки, от которой заманчиво пахло жареным мясом и тестом.
— Тебе с двойным сыром?
Мавна округлила глаза от восторга.
— О... А такое бывает?
Усмехнувшись, Смородник спокойно достал банковскую карту и направился к палатке.
— Тут бывает. Кофе взять?
— О... — Мавна засунула палец за ремешок сумки, стеснительно его потеребив, — было бы хорошо.
Кофе она напилась и на работе. Но там был совсем другой, приличный и красивый, с пышной пенкой и правильно сваренный. Но в заправочном дрянном кофе из дешёвого стаканчика определённо была какая-то своя романтика. И ей хотелось, чтобы Смородник протянул ей такой стаканчик, а вместе с ним — пару стиков сахара. Они бы стояли, не отходя далеко от палатки, и пили, отфыркиваясь, обжигающий кофе с противными горчащими нотками, которые нельзя перебить даже сладостью. И хачапури. Конечно, в мечте Мавны обязательно был хачапури.
Она поняла, что замерла и глупо таращится на Смородника, ковыряя несчастный ремешок.
И, кажется, снова влезает в долги. Пятьсот за коктейль, триста пятьдесят за духи, а с кофе и пирогом выйдет вообще за тысячу. Взять в счёт зарплаты?
Смородник с самым серьёзным видом кивнул и наклонился к окошку палатки. Произнёс несколько слов, которые Мавна не разобрала. И только когда ему ответил продавец, она поняла, что они разговаривали на райхианском.
Наверное, в другом случае это вызвало бы у неё настороженность: двое мужчин говорят на языке, которого она не знает. Но сейчас ей было скорее любопытно. Интересно, интригующе и, похоже, ей даже нравилось. Под кожей защекотало какое-то приятное чувство, вроде азарта. Будто она глотнула игристого, и его пузырьки пощипывали изнутри, будоража тихой радостью кровь.
Смородник вернулся через минуту. В одной руке он держал две большие лепёшки, завёрнутые в бумагу и покрытые толстым слоем подпечённого сыра, а в другой — картонную подставку на два маленьких коричневых стаканчика с кофе. И от лепёшек, и от напитков исходил аппетитный густой дымок, а от запаха Мавна и вовсе пришла в тихий восторг и едва удержалась, чтобы не заплясать на месте.
Они отошли к машине и присели на капот: скамеек тут катастрофически не хватало, но Мавну и так всё устраивало. Если и есть на заправке, то только в таких «походных» условиях. Тем более, она была уверена, что во влажных салфетках и других средствах для очистки рук от жирного сыра тут не будет недостатка.
Куснув лепёшку, Мавна не смогла сдержать стон. Под мягким пышным тестом с хрустящей тонкой корочкой скрывался толстенный слой роскошного расплавленного сыра, который тянулся широкими лентами. Она прикрыла рот рукой с салфеткой, стараясь справиться с тянущимся сыром. Набив полные щёки, она с восторгом повернулась к Смороднику. Он резко отвёл руку в сторону, обрывая сырные нити, но не тут-то было: сыр растянулся сильнее и повис у него на подбородке, оставляя жирные пятна. Мавна хихикнула.
— Стой-ка. — Она осторожно стёрла салфеткой пятно с подбородка Смородника. — Ну вот, снова чистый. Прям жених.
Он ничего не ответил, только шумно хлебнул кофе и поправил тёмные очки, но от Мавны не скрылось, что его губы чуть дрогнули, будто бы он сдерживал улыбку.
— Молчи, молчи. Это так восхитительно, что я бы тоже язык проглотила, если бы не любила так много болтать. Смонь, спасибо, правда. Очень вкусно. И уютно. Даже на улице. Наверное, потому что ты рядом. С друзьями всё вкуснее.
Он хмыкнул что-то неразборчивое, а Мавна тоже спрятала лицо в куске хачапури: кажется, она снова — как всегда! — ляпнула что-то лишнее. Но ни о чём не жалела.
Сгущался вечер, ветер приносил запахи бензина, сырой земли и закусок из палаток, и Мавне эта смесь ароматов казалась чем-то настолько желанным и восхитительным, что она зажмурилась, подставляя лицо ветру. Свобода, уют, безопасность среди острого ощущения сгущающейся беды вокруг города — она вдруг почувствовала, что жива. Жива в этом моменте, и это прекрасно.
«Мы поехали. Не скучай, скоро будем!» — пришло сообщение от мамы.
Мавна пожелала им хорошей дороги, и почти одновременно написал Илар:
«Булка, надеюсь, тебе ок, если я не буду ночевать дома?»
Мавна хмыкнула, глядя на экран. Она представила, с каким смущением Илар это писал — и, конечно, поняла, где он собирался оставаться на ночь. следом пришло ещё одно сообщение от него:
«Если что — звони Алтею, номер знаешь».
«Без проблем», — просто ответила Мавна и поморщилась. Конечно, никакому Алтею она звонить не будет. Справится, ничего страшного. Пусть Илар наконец-то тоже найдёт жизнь где-то помимо кофейни и упыриной охоты.
Смородник соскользнул с капота, выкинул салфетку и стаканчик в урну и, на ходу вытирая руки, отправился искать место, чтобы выкурить сигарету. Мавна проводила его мягким задумчивым взглядом. Сколько же он курит? Не меньше пачки в день. Ничего хорошего в этой привычке не было. Хорошо бы, если бы он решил однажды бросить.
Глядя, как он горбится, пряча огонёк от ветра, Мавна закусила губу. Кажется, у неё тоже созрел план на вечер.
— Что-нибудь ещё хочешь? — спросил Смородник, вернувшись. От него терпко пахло свежим сигаретным дымом. Мавна помахала рукой перед лицом.
— Нет. Спасибо. Сколько я тебе должна?
— Издеваешься? — Он приопустил очки, стрельнув фирменным недовольным взглядом. — Угощаю.
— О... Спасибо большое. А то я уже голову сломала, думая, где взять те восемьсот пятьдесят удельцев для тебя. Новый долг не осилю.
К вечеру на заправке ощутимо прибавилось народу. Уже окончательно стемнело и, взглянув на часы, Мавна поняла, что в суете день пролетел слишком быстро и был слишком насыщен событиями. Она устала. Уже давно и очень сильно.
— Садись. Домой отвезу.
Она не успела ответить, как Смородник залез в машину и завёл мотор.
***
Всю дорогу её план зрел и насыщался уверенностью. Чтобы в последний момент, когда впереди показалась до боли знакомая и родная улочка, сдуться, уступив место привычной тревожности.
— Приехали, — проговорил Смородник, останавливаясь напротив дома — будто бы Мавна сама не могла догадаться, что пора выходить. Неуклюже вывалившись из высокой машины, она сделала пару шагов до своей калитки и остановилась. Брусчатка у двора покрылась первым осенним инеем, и пар, выходя изо рта, в свете фонаря казался густо-оранжевым, как апельсиновый сок.
— Ты торопишься?
Мавна спросила, заправила прядь за ухо и опустила глаза. Сердце колотилось как бешеное: всё-таки ей пришлось призвать на помощь всю свою смелость. А смелости у неё никогда не было особенно много.
— Тысяцкий сам себя не найдёт. А что?
Мавна ухватилась за верхнюю часть штакетника на калитке и крепко стиснула пальцы. Если она скажет то, что хочет, это будет звучать глупо? Если она вообще затеяла что-то глупое и, хуже того, неприличное?.. Да нет, всё вполне целомудренно.
— Да так... — Мавна подняла на Смородника умоляющие глаза. — Илар у Купавы, родители улетели отдыхать, а за окном так воют упыри...
— Мне их убить? — Голос Смородника вдруг стал тихим и неуверенным. Он сунул руки глубоко в карманы и как-то странно покачнулся, будто хотел шагнуть ближе к Мавне, но передумал и решил отступить назад.
Мавна качнула головой.
— Нет. Просто... Одной неуютно. Ещё и дом довольно большой. Ну, знаешь, как в фильмах ужасов: наверху дверь скрипнет, а мне кажется, будто это маньяк забрался. Или упырь. — Она издала неловкий смешок. — Даже не знаю, кто из них хуже. И я боюсь оставаться одной. Ты зайдёшь?
На последнем слове дыхание сбилось, и интонация перешла на полушёпот.
Смородник неуверенно пожал плечами и ссутулился.
— Как-то неудобно.
— Даже если я прошу?
Мавна ковырнула краску на дощатом заборе. Она сама себе казалась сейчас жалкой и прилипчивой. Капризная уставшая девчонка, которая решила, что люди могут менять свои планы и действовать не по своему желанию только ради её прихотей. Наверное, не стоит унижаться и просить снова. Нет так нет. С чего она вообще взяла, что он захочет остаться? Но что-то подсказывало: вчера, у холодильника, они явно хотели одного и того же.
Смородник протяжно выдохнул, и его горячее дыхание закружилось в воздухе паром.
— Если просишь, то придётся зайти.
Мавна чуть не подпрыгнула на месте. Ей послышалось? Она приняла желаемое за действительное? Он на самом деле это сказал, или привычно что-то пробубнил и сейчас поедет к себе, сычевать на своём матрасе?
Она осторожно открыла калитку. Петли протяжно скрипнули. Мавна по привычке бросила взгляд на окна, чтобы понять, что делают её родные, но свет не горел ни в одной комнате. Тёмные стёкла смотрелись тоскливо и жутковато. По коже пробежала дрожь. Точно так же она заглядывала в окна комнаты Раско, привычно ожидая увидеть там свет, и внутри что-то обрывалось каждый раз, когда света там не горело.
Каждый, Темень забери, раз.
Мавна сглотнула и пошла по дорожке к дому. Ноги вдруг стали ватными, и то, что задумывалось как блажь, стало казаться настоящей проблемой. Что, если он передумает? У него есть свои дела и интересы. Свой дом. Свои границы — из ключей проволоки, да, она прекрасно об этом помнила. Смородник не её нянька и не лучшая подружка, которой можно запросто предложить ночёвку под сериальчик. Он взрослый свободолюбивый мужчина, который не подписывался исполнять её прихоти.
В горле встал ком от собственной глупости. Мавна поднялась на крыльцо по ступеням и у самой двери развернулась, заглядывая Смороднику в лицо.
— Смо... Прости пожалуйста.
Он непонимающе склонил голову вбок.
Мавна набрала в грудь воздуха и продолжила:
— Мне стыдно это говорить, но я боюсь оставаться на ночь одна. Не мог бы ты... Побыть у меня всю ночь? Есть комната Илара и внизу диван. Не ортопедический, конечно. Самый простой. Но уютный и раскладывается, ты уместишься. Я понимаю, это глупая просьба, но...
— Хорошо, — просто сказал он. — Останусь.
Мавна сперва не поверила своим ушам. Неужели и на ночёвку согласился с первого раза? Вот так запросто? И не пришлось его даже упрашивать? Или...
Она догадалась. Конечно же, Смородник с его патологическим желанием всем помогать просто не мог оставить девушку в беде. Что там говорить, он даже упыря Варде тогда из школы вытащил. Такую возможность он не упустит — наверняка закроет этим несколько своих комплексов.
Но разбираться в причинах Мавна совершенно не хотела. Ей было достаточно того, что человек, которому она верила, согласился позаботиться о её безопасности и комфорте. Она хотела благодарно обнять его, но вместо этого просто широко улыбнулась.
— Спасибо.
В коридоре Мавна первым делом включила свет. И, сделав несколько шагов прямо в ботинках, на цыпочках, не разуваясь, включила люстры в гостиной и на кухне. Почти весь первый этаж залил тёплый приятный свет, и она выдохнула. Дом уже не казался пустым и враждебным, даже несмотря на тишину. Мавна выдохнула и повернулась к Смороднику, который деловито вешал куртку на крючок в прихожей.
— Тапки сейчас дам. Секунду.
Она нырнула под обувницу и сперва по привычке вытащила свои собственные, запасные: пушистые, бледно-персиковые, очевидно размеров на десять меньше тех, которые подошли бы Смороднику.
— Ой, не те. Сейчас.
Смородник как-то странно наблюдал за её попытками найти нужные тапочки и так и не сошёл с места, пока Мавна пыхтела, перебирая пары обуви. Наконец её руки нашарили клетчатые тапки Илара, рваные на большом пальце левой ноги.
— Вот! — Мавна гордо шлёпнула тапки перед Смородником, сдула с лица прядь волос и выпрямилась, переводя дыхание. — Иларовы. У него лыжи ещё больше твоих, такой он кабан, просто кошмар, весь рост в семье ушёл на него одного, хоть бы мне пару сантиметров подарил.
— Не надо.
— А?
— Не надо больше роста.
Смородник неловко потёр нос и склонился гораздо ниже, чем было нужно для того, чтобы снять ботинки. Мавна сцепила пальцы в замок: кажется, не одна она в этом доме суетилась из-за нахлынувшего стеснения.
— Ну, на кухне ты уже был. Проходи. Хочешь есть?
— Нет.
Мавна растерялась. Она совершенно не знала, что ещё может предложить кроме еды и как будет развлекать гостя. Просто притащила его домой вечером, а больше ни на что ума не хватило. Дурочка, он же не бродячий пёс, а живой человек. Может, устроить экскурсию по дому и показать другие комнаты? Да ну, зачем ему это...
Чтобы скрыть волнение, она всё же заглянула в холодильник и чуть не завопила от возмущения.
— Ах он! Илар, безответственная туша, все котлеты сожрал! Ну как так?! Хоть бы раз о ком-то подумал!
— Он думает.
— Да что ты говоришь? — Мавна обернулась на Смородника, который сделал несколько шагов из прихожей и теперь так же скованно стоял посреди кухни, возвышаясь чёрной жердью. Абажур над столом чуть не задевал его по голове. — Откуда ты знаешь?
— Замечаю. — Смородник дёрнул плечом. — Он всё делает для других. Не для себя. Поэтому он мне нравится. Дельный парень.
— Ого. — Мавна сложила руки на груди и закрыла холодильник, толкнув дверь бедром. — Неожиданно. Но котлеты съедать не стоило.
— Я пельмени тоже.
— Что?
— Сожрал. Как Илар. Прости. Но пять оставил. Лягушке.
Смородник совершенно очаровательно покраснел и будто бы стал выглядеть младше. Вернее, поняла Мавна, наконец-то стал выглядеть на свои двадцать восемь, а не старше, как обычно.
— Ничего? — робко уточнил он.
Мавна обогнула стол справа и подошла ближе. Она с трудом понимала, что он имел в виду — что за бред, какие пельмени и лягушки?
Смородник так странно смотрелся на её кухне. Стены тут были светло-бежевыми, кухонный гарнитур — старенький, в мелкий цветок и со старомодной деревенской решёткой. На полу — зелёный ковёр. И посреди этого наивного деревенского уюта — хмурый тип в чёрном, ещё и чародей. Что-то чужое, сверхъестественное среди будничного, простецкого. Но в своей квартире он тоже смотрелся странно. Может, просто потому что сам был странным? Вечно чужой, вечно неуместный. Сама Мавна тоже часто чувствовала себя неуместной, и из-за этого ощущала, будто между ними есть какое-то сходство. То, что не выразишь словами, но почувствуешь где-то под кожей.
Она молча подошла почти вплотную, разглядывая его в который раз.
Совершенно точно, что ей нравились парни другой внешности. Но почему-то ей хотелось разглядывать его снова и снова, будто бы могли появиться детали, которых она не замечала. На неё пахнуло сигаретами, шоколадом и лавандой. Смородник чуть отшатнулся.
— Да не шугайся ты. Я же тебя не съем.
Смородник дёрнул уголком рта и чуть расслабил плечи.
— Надеюсь.
Мавна хихикнула в кулак. Внезапно её смутило то, что она подошла так близко: ещё полшага, и уткнулась бы лицом в его грудь. Но, может, это было бы даже неплохо...
Она прижала пальцы к щекам. Наверное, от усталости такие мысли лезут в голову. Нужно скорее наладить быт, застелить диван и спокойно спать, зная, что никакие упыри не подберутся близко, пока у неё есть целый настоящий сторожевой чародей.
Но для этого ли она его позвала на самом деле?..
Мавна засуетилась и побежала в гостиную прежде, чем её накрыли мысли о её истинных мотивах.
Не для охраны, нет, конечно. Он не нанимался её телохранителем. Просто ей хотелось провести с ним время. Вдвоём. Как хорошие друзья. Заниматься ерундой. Смотреть фильмы. Болтать допоздна. Не среди улицы, не на заправке и не в минуты опасности. Просто в тишине и уюте, как обычные люди. Будто нет этих болот с упырями, нет её сложных отношений с Варде, нет страха и боли, а Раско просто уехал с родителями на море...
Покровители, как ей хотелось в полной мере ощутить безопасность.
— Всё нормально?
Смородник вслед за Мавной прошёл в гостиную и, когда она чуть не наткнулась на него, взял из её рук комплект постельного белья: бело-голубой, в розочках. Сам разложил и застелил диван, так дотошно и старательно, как у Мавны ни за что не получилось бы: на простыни даже не осталось ни единой складочки. Мавна немного покрутилась рядом, для приличия предложив помощь, но не придумала ничего умнее, кроме как включить телевизор.
— Темень! — спохватилась она. — Тебе же нужна пижама. Я пойду принесу Иларову.
Мавна постыдно сбежала на второй этаж, в комнату Илара, и остановилась перевести дух только у комода. Темень, Темень, что она делает? Как Илар отреагирует, если узнает, что она привела в дом мужчину и дала ему его пижаму? А если Смородник в эту самую минуту уже звонит Илару? Он же любитель «рассказать правду», чтоб его.
Но отступать поздно.
— Ты же сама отпустила Илара, дурочка, — шикнула Мавна сама на себя. — Чего же тебе нужно? Сама запуталась? То одно, то другое, да?
Она ущипнула себя за предплечье, больно выкручивая кожу. Нужно собраться. Нужно вести себя нормально. Хватит уже суетиться, стесняться, бояться показаться глупой. Купава бы собралась и держалась как достойная умная девушка.
Наверное, потому что Купава и есть достойная умная девушка?.. Куда уж Мавне до неё. Она и есть самая настоящая простушка с окраины. Суматошная, нелепая, вечно всё делающая не так.
Мавна поняла, что мысли в голове, вопреки её решению не думать слишком много, разбухли настолько, что готовы поглотить её способность здраво рассуждать. Снова она себя накрутила на ровном месте. Снова думала о себе плохо, навязала себе комплексы — из-за чего? Из-за необдуманного поступка?
Но почему она всегда должна всё обдумывать и не может поступить так, как просит сердце?
Схватив чистую пижаму с логотипом футбольной команды, Мавна прижала её к груди и побежала по ступеням вниз.
Смородник стоял около дивана, легонько покачиваясь от мысков к пяткам, не решаясь присесть. Мавна усмехнулась: он напомнил ей персонажа компьютерной игры, который не может приблизиться к предмету, потому что соседняя клетка «заблокирована», поэтому топчется на месте.
— Я думала, ты уже тут освоился и свил гнездо, а ты всё скромничаешь. На вот, держи. Пижама Илара. Можешь переодеваться и чувствовать себя как дома.
Она сунула ему в руки пижаму, и Смородник тут же ткнулся в ткань лицом, принюхиваясь.
— Я взяла из ящика с постиранным бельём, — немного надулась Мавна.
Смородник поспешил оправдаться.
— Да это... Не то. Я подумал, вдруг... Ну, там...
— Ладно уж. Можешь быть уверен, пижама чистая. И ты ничем не заразишься. У тебя, надеюсь, нет аллергии на стиральный порошок?
Смородник сильнее покраснел и промямлил:
— Только на самый дешёвый... Покрываюсь пятнами.
Мавна закатила глаза, прикусив щёку изнутри, чтобы не рассмеяться.
— Какой ты нежный. Порошок у нас нормальный, гипоаллергенный. Если тебе нужна ванная комната, то она вон там, прямо и налево. Разберёшься?
Смородник кивнул с самым серьёзным видом, продолжая чуть растерянно прижимать к груди аккуратно сложенную Иларову пижаму.
— Я быстро. Вдруг упыри начнут выть. Ты заперла дверь?
— На все замки.
— Никому не открывай. Ствол далеко?
— Я не пользуюсь оружием в собственном доме.
— Зря.
Они постояли полминуты, глядя друг на друга и молча моргая. Первым очнулся Смородник: развернулся и зашагал в сторону ванной. Мавна протяжно выдохнула и плюхнулась на диван.
Так, пока нужно позаботиться о еде. Раз уж Илар так удружил и не оставил ни одной котлеты, то... заказать пиццу? Они совсем недавно ели хачапури. Тоже тесто и сыр, если так подумать.
Чипсы? Сухарики? Как-то несерьёзно...
Мавна полезла в холодильник. Полбатона колбасы, упаковка яиц, пакет молока, кастрюля борща. Наверное, можно погреть борщ? Она пока не хотела есть, но, если судить по Илару, парни всегда голодны, и какая-то лепёшка с сыром для них — всё равно что на один зубок. Проскочит и не заметят. Илар бы точно уже проголодался со времени их перекуса на заправке.
Но она всё-таки решила спросить. Может, это будет слишком навязчиво?
Мавна включила телевизор. Его бормотание и мигающий свет унимали её тревожность. Да и в идеале ей бы хотелось ещё посидеть и поболтать, посмотреть какой-нибудь фильм. Как делают все друзья, у которых головы не заняты упырями и прочей хтонью. Просто расслабиться и приятно провести время. Интересно, он согласится? Это не будет нарушением границ?
Мавна поняла, что чуть ли не до дырки проковыряла рукав свитера. Выдохнув, она прошлась по первому этажу, закрывая шторы и включая для уюта торшеры и гирлянды.
Она не засекала, сколько времени прошло, но явно больше, чем требовалось ей самой, чтобы принять душ. Хотя Илар тоже любил торчать под струями по сорок минут, особенно после тренировок или охоты. Да и Варде подолгу плескался в своём холодном душе... И почему всегда говорят, что это женщины много времени проводят в ванной?
Наконец щёлкнул замок, и из двери вышел Смородник — в пижаме Илара, прижимая к груди стопку своих аккуратно сложённых вещей. Мавна скрыла смешок за кашлем. Одежда брата явно была ему велика на несколько размеров, особенно в плечах, груди и рукавах. Светлые цвета добавляли какой-то неожиданной беззащитности, а футбольный логотип почему-то наводил на мысли о фанатеющих студентах. Встреть она Смородника в таком виде где-то на улице, то не узнала бы. У него даже взгляд стал другим, будто бы даже мягким и немного растерянным.
— Давай уберу, — спохватилась Мавна и забрала одежду из его рук.
— Я не буду ложиться, — буркнул вдруг Смородник за спиной, пока она развешивала его вещи в шкафу.
— А?
— Посижу у окна. Если засну, не смогу защитить от упырей.
Мавна обернулась на него.
— Всю ночь на табуретке просидишь, грозно глядя в окно?
— Ну да.
Мавна вздохнула.
— Открою секрет. Мы с семьёй спим ночами, представляешь? Илар тоже. Они не нападают на дома, ты как чародей должен знать. Раньше не нападали. И я попросила тебя просто побыть рядом. Для успокоения. Не нужно меня сторожить, Смо. Не в ущерб себе, пожалуйста.
Она подошла ближе. Ей было забавно от того, что Смородник вдруг решил стать каким-то предметом мебели и боялся сделать лишний шаг в её доме: движения его стали совсем уж скованными, а взгляд потерянным. Куда-то пропал дёрганый и импульсивный чародей, сыплющий грубыми словами, и вместо него появился молодой парень: с немного хмурым взглядом, но довольно симпатичный. Мавна осторожно взяла его за руку, как обычно, сухую и горячую, будто бы у человека с температурой.
— Расслабься. Проходи, садись. Я же была у тебя в гостях, и ты у меня побудь. Пожалуйста. Мне хочется с тобой поболтать. Мне нравится с тобой говорить. Ты сделаешь, как я прошу?
Она осторожно потянула Смородника к дивану. Медленно и тихо выдохнув, он позволил себя отвести и сел, не на краешек, а как положено. Мавна улыбнулась.
— Ну вот. Видишь, как просто. Чего на тебя нашло? Ты стал странный. Верни мне моего Смородника, к которому я привыкла.
Он хмыкнул и зачесал пальцами влажные волосы.
— Постараюсь. Извини. Но, может, хотя бы огней вокруг дома насыпать?
— Не думаю, что соседи это оценят. Они и так теперь будут шептаться, глядя на твою машину, простоявшую во дворе всю ночь.
— Не знаю, где сплетни расползаются быстрее. — Смородник фыркнул. — В пригородном квартале, в чародейском общежитии или в райхианском таборе.
— Выходит, у тебя богатый опыт по части сплетен.
— Только по части их сокрытия.
Мавна вопросительно приподняла бровь.
— Надеюсь, ничего криминального. Будешь борщ?
— Борщ?
— Такой красный суп, знаешь...
— Знаю. Нет, спасибо.
— Точно?
— Точно.
Мавна поуговаривала его ещё немного, но отстала, когда поняла, что он правда не голоден, а не отказывается из стеснительности. Зато Смородник покладисто согласился посмотреть фильм на усмотрение Мавны, и она насыпала в большую миску остатки чипсов, которые не доел Илар, пачку сухариков с беконом и солёные крендельки. Быстро приняв душ и тоже одевшись в пижаму, она вернулась и, чуть подумав, ещё и заварила им травяного чаю в огромных кружках.
Они устроились на диване, прислонившись спинами к подушкам и вытянув ноги поверх застеленного одеяла. Миску с закусками Мавна устроила посередине. На экране начался фильм — какая-то глупая мелодрама двадцатилетней давности, но Мавна такое просто обожала.
Первые полчаса они сидели молча, изредка попивая чай и черпая горсти чипсов из миски, громко хрумкая – так, что телевизора не было слышно.
— Ты не боишься? — тихо и как-то печально спросил вдруг Смородник, повернув голову к Мавне.
— Чего? Одной было бы неприятно. А с тобой нет.
— Нет, не упырей. Меня.
Мавна облизала палец, рыжий от специй сухариков, и непонимающе покосилась на Смородника.
— Зачем мне тебя бояться?
Он хрустнул пальцами и тихо вздохнул.
— Сколько мы с тобой знакомы? Месяц? И ты приводишь меня к себе домой, в своё уютное гирляндовое гнёздышко, когда больше никого дома нет. Тебе не тревожно?
Мавна на минуту задумалась. Какая-то часть её здравого смысла действительно была в шоке от происходящего: ещё недавно она ужасно боялась Смородника, а если и не боялась, то он бесил её буквально всем. Да и в самом деле, было что-то легкомысленное и незрелое в том, чтобы приглашать на ночь мужчину, с которым знакома совсем недолго. Но другая часть разума поспешила отбросить эти сомнения: какая разница, сколько они знакомы, когда она уже много раз убедилась, что он хороший человек?
— Я тебе доверяю. — Мавна нащупала в полутьме его руку, ту самую, где было перевязано запястье, и сжала. — Мне с тобой спокойно. А то, что ты мне нравишься как человек, я уже говорила. Поэтому нет, совсем не боюсь. Наоборот.
Засмущавшись, она убрала свою руку. Но это смущение было, скорее приятным, тёплым и милым. Вовсе не та жгучая неловкость, которую Мавна частенько испытывала, когда нечаянно говорила глупости или вела себя неуклюже.
Похожее смущение она испытывала, когда начинала встречаться со своим первым парнем, ещё в старшей школе. Приятное волнение, предвкушение чего-то тёплого. Испытывала ли она что-то такое, когда начинала встречаться с Варде? Наверное, да. Всё-таки им было очень комфортно вдвоём — до тех пор, пока ложь не раскрылась. Но в то время моральное состояние Мавны тянуло её на дно, и многие светлые моменты забылись — вернее, даже толком не запомнились. Вина за Раско заглушала всё.
Она незаметно подвинулась ближе. С отоплением в пригороде всегда были какие-то проблемы, и осенними вечерами становилось зябко, Мавна частенько включала у себя обогреватель. Сейчас ветер тоже задувал в старенькие окна, и тепло, исходящее от бока Смородника, манило к себе. Ещё и эта пижама из мягкой ткани... Но Мавне так и не хватило смелости взять его под руку и прижаться щекой к плечу. Как-нибудь в другой раз. Наверное.
Она вздохнула и продолжила наблюдать за происходящим на экране телевизора, хотя голову заполняли самые разные ощущения, многие из которых Мавна даже не могла ухватить за хвост, чтобы получше на них сконцентрироваться. Да и зачем? Уже поздно. Сейчас они досмотрят фильм, и она пойдёт к себе.
Внезапно Мавна ощутила на своей щеке тёплое дыхание. Чуть скосив глаза, она увидела, что Смородник склонился к ней совсем близко. Сердце заколотилось быстрее, в горле стало горячо и сухо от волнения. Покровители, что он делает? Неужели очнулся и решился поцеловать её? Мавна незаметно стиснула пальцы на ткани одеяла. Повернуться и поцеловать его первой? А вдруг спугнёт? Может, дать ему больше свободы и просто наблюдать, делая вид, что она ничего не замечает?
Дыхание приятно, до мурашек обожгло мочку уха. Мавна едва сдерживалась, чтобы не расплыться в улыбке. По коже побежали сладкие мурашки предвкушения. Ну же, ну же. Вот сейчас. Вот-вот...
Она ожидала ощутить на своей щеке нежное прикосновение губ. А лучше — страстное, и на губах. Но вместо этого по её щеке резко и довольно болезненно скользнуло что-то твёрдое.
Зубы.
Покровители, этот придурок догадался укусить её?!
— Что ты делаешь? — взвизгнула Мавна, и Смородник тут же отстранился, втянув голову в плечи с самым виноватым видом. — Ты меня укусил?! Серьёзно? Ты в своём уме вообще?!
— Прости, прости, — забормотал он. — Просто не знаю, что на меня нашло. От тебя так пахло... И так близко... Такая щека...
Он собрался отползти на дальний конец дивана, но Мавна схватила его за руку.
— Ну уж нет! За такие дела нужно расплачиваться.
Смородник нервно сглотнул.
— Я поеду к себе.
— Ещё чего придумаешь?
Он попытался дёрнуться, но Мавна только крепче стиснула пальцы на его локте. Смороднику пришлось смириться. Взгляд у него действительно стал виноватым и растерянным, на щеках появились красные пятна. Мавне было немного больно после укуса, но больше всего было смешно. Что за нелепые попытки флирта? Если это, конечно, был флирт. Кто ж теперь разберёт это существо.
Но ей определённо нравилось всё, что между ними сейчас происходило.
— Месть будет страшна, — упавшим голосом заявила Мавна и с наслаждением куснула Смородника за плечо сквозь пижаму.
Он вздрогнул, но когда понял, что это и есть «месть», глухо рассмеялся в кулак.
Мавна тоже засмеялась. В груди стало легко-легко, будто каким-то тёплым летним ветром сдуло большинство её проблем. Волшебство? Ах, да, её же только что укусил самый настоящий чародей. Иначе как волшебство и быть не может.
Насмеявшись, она уютно устроилась под тёплым боком Смородника, прижавшись головой к его плечу. И ей показалось, что он даже чуть подвинулся так, чтобы ей было удобнее.
— Ты дурак, — пробормотала она, закрывая глаза.
— Знаю, — послушно отозвался он.
Тепло от чародейского тела, усталость и приятное спокойствие окутали её таким восхитительно домашним уютом, что Мавна не заметила, как заснула, и даже шум работающего телевизора ей не помешал.