16
Мавна проснулась рано. Быстро умылась, сменила пижаму на домашнюю растянутую футболку и мягкие плюшевые штаны (которые она, по правде говоря, стеснялась носить, потому что они делали её бёдра ещё шире). Осторожно выглянула из своей спальни и увидела, что дверь в комнату со спящим Варде снаружи прижата комодом, который обычно стоял в холле второго этажа и в котором мама хранила постельное бельё на всю семью. Что ж, Илар и правда позаботился о безопасности. Уж как смог.
Мавна вышла из комнаты и нос к носу столкнулась с поднимающимся по лестнице Иларом. Он был сонным и всклокоченным, но уже так решительно сжимал челюсти, что сомневаться не приходилось: он готов к тяжёлому разговору.
— Как спалось? — спросил он полушёпотом.
Мавна пожала плечами.
— С таблеткой нормально. А тебе?
— Так себе. — Он задержал на Мавне озабоченный взгляд. — Не увлекайся снотворными, а то без них потом спать не сможешь.
— Я не могу спать не из-за снотворных, — огрызнулась Мавна, — а из-за придурков, которые меня окружают.
— Тоже верно, — прокряхтел Илар, отодвигая комод от двери.
На миг Мавна даже испугалась, представив, как из комнаты, как в хоррор-фильме, сейчас выскочит чудовище. Но ничего такого не произошло. За дверью стояла такая же тишина, как и вчера вечером.
— Пойдёшь со мной? Только чур я первый.
Мавна кивнула.
Варде уже проснулся и сидел на кровати, сложив руки на коленях, в сбившейся мятой одежде, взъерошенный, сонный и невероятно несчастный, как потерявшийся котёнок. При взгляде на него у Мавны сжалось в груди, но сочувствие тут же остыло, подёрнувшись корочкой недоверия.
— Как я здесь оказался и зачем? — спросил он севшим голосом, беспомощно переводя глаза с Илара на Мавну. — Мавна...
Мавна сложила руки на груди и прислонилась спиной к стене, глядя на Варде с неодобрением. Илар закрыл дверь, перекатил компьютерный стул и сел на него верхом, сложив локти на спинке.
— Голова болит?
Варде кивнул и облизал сухие бледные губы.
— Болит.
— Ну и отлично. Меньше будешь отбрёхиваться.
Илар кинул ему бутылку воды и, подождав, пока Варде сделает первый глоток, с наскока спросил:
— Ты правда упырь?
Варде зашёлся кашлем, обдав Илара брызгами изо рта.
— Ч-что?
Илар схватил его за ворот свитера и притянул к себе.
— Говори: да или нет? — прорычал он прямо в лицо.
Варде задрожал, испуганно уставившись на Мавну.
— Ты мне вчера гадостей наговорил, — обиженно напомнила она. — Вспоминай давай. И не отнекивался, что подрался со Смородником. С чародеем. Так что я всё знаю, милый мой.
Она машинально покрутила пластиковое колечко на руке и, увидев это, взгляд Варде стал совсем мутным. Он застонал и с размаху приложил ладонь ко лбу. Послышался звонкий шлепок.
— Кошма-ар, — протянул он. — Мавна, прости меня. Я вёл себя как...
— Как последняя мразь! — рыкнул Илар. — Ты врал ей, да? И всем нам! Говори, иначе я переломлю твою шею!
Он так встряхнул Варде, что его голова мотнулась в сторону, и Мавна перепугалась, что и правда шея сломается. Только трупа им дома не хватало...
— Илар, не надо так! — не выдержала Мавна. — Он же совсем хрупкий.
— Ага, а как людей жрать, так не хрупкий, — рыкнул Илар и занёс кулак, будто для удара. Варде весь сжался в комок, смотреть на него было больно.
— Простите, — просипел он, зажмурившись. Со щёк Варде сошла последняя краска, он стал серовато-бледным. Даже зеленоватым, показалось Мавне. В окна ещё заливалась синева тёмного осеннего утра, а лампочка в люстре горела жёлтым, и всё равно было чётко видно, насколько нездоровым стал цвет лица Варде. — Я виноват. Простите.
— Упырь или нет? — Илар всё не унимался.
Мавна смотрела на них и понимала, что у неё начинает кружиться голова. Могла ли она когда-либо представить такой разговор в своём доме? Между своими братом и парнем? Определённо, только в горячечном бреду.
Снизу доносилась негромкая возня: верный признак того, что мама встала и готовит завтрак. Варит кофе в старенькой турке и кашу в голубой кастрюле с рисунком-шишками, не подозревая, что над её головой притаился живой упырь. Мавна прикрыла глаза, пытаясь окончательно не посыпаться от таких странных мыслей.
— Уп-пырь.
Варде заикнулся на середине слова и сказал это тихо-тихо, стеснительно и виновато.
Мавна, не открывая глаза, слышала, как застонал и зашевелился Илар. Наверняка обхватил голову руками и рвёт на себе волосы. Главное, чтобы не устроил тут драку. Она опасливо посмотрела на него из-под опущенных век.
Илар до побелевших костяшек стиснул спинку стула и крепко сжимал челюсти. Мавне хотелось бы поговорить с Варде наедине, но она понимала, что брат ей не разрешит. Да и было боязно всё-таки.
— Почему ты мне не рассказал? — спросила она тихо и горько.
Варде поднял на неё влажные глаза.
— Я хотел. Но не успел.
— Так уж и хотел! — рыкнул Илар. — У тебя было много месяцев! Чего ж молчал, гад?
Он замахнулся кулаком, и Варде весь сжался в ожидании удара. Мавна в который раз поразилась: и как он нашёл силы и храбрость, чтобы побить Смородника? И не наоборот ведь. Чудеса.
— Я думал, так будет спокойнее! — оправдывался он. — Потом бы обязательно рассказал. Просто у Мавны и без меня переживаний хватает, ну зачем ей это знать?
— Действительно, — съязвил Илар. — И что теперь делать будем? Я тебя убиваю на месте или звоним огнепоклонникам?
Мавна стояла, не в силах пошевелиться. Разум отказывался принимать всё, что говорил Варде, и больно было от того, что он даже не пробовал ничего отрицать. Вероятно, ей было бы легче, если бы он смог убедить её, что нет никаких причин верить Смороднику. Но нет.
А если бы Варде признался сразу, то она бы встала на его защиту и покрывала его перед бешеным чародеем. Убеждала бы, что не знает никаких упырей... Как по-другому тогда всё повернулось бы. А может, и про Раско он что-то знает, но не признаётся?
Мавна быстро облизала губы. Хотелось бы поговорить наедине, без Илара, но она понимала, что брат ни за что не оставит её наедине с упырём. По крайней мере, не сейчас.
— Не надо никому звонить. Пожалуйста, — жалобно попросил Варде, глядя на Мавну поверх головы Илара. — Я просто пойду домой. Можно?
— Разбежался. — Илар схватил его за плечо. — Сначала ты извинишься перед моей сестрой за то, что так долго врал ей. А уже потом исчезнешь из её жизни навсегда. Иначе мы с парнями найдём тебя и надерём твою...
— Илар! — подала голос Мавна. В глазах Варде сразу проступило облегчение, и Мавну это возмутило: она же ничего ещё не сказала, а он смотрит на неё как на спасительницу. — Почему ты говоришь так, будто меня нет с вами в комнате? Извиняться или исчезать — это наши с Варде дела. Не твои.
Илар обернулся на неё и застыл с открытым от изумления ртом. Мавна потупила глаза. Стало стыдно за свою дерзкую речь, но ведь, по сути, почему он решает за Мавну, с кем ей видеться?
— Насчёт извинений я согласна, — добавила она уже тише. — Я их жду. За враньё и за то, что ты вчера наговорил мне по пьяни.
— А что я наговорил? — встрепенулся Варде и тут же наморщил нос, потирая больную голову. — Я тебя обидел? Прости.
— Не то слово. Повторять я не буду, но если вкратце — ты решил, что я продала тебя чародеям и изменяю тебе с одним из них.
Варде застонал и откинулся затылком о подоконник. Узкая кровать Илара стояла вдоль стены с окном, и сизые сумерки заползали через стекло позади Варде. Не просто сумерки. А с примесью болотного духа. Мавна сжала переносицу кончиками пальцев. По утрам она и без того плохо соображала, пока не выпьет кофе и не позавтракает, а тут день сразу начался с такого разговора, какой не представишь даже в дешёвом сериале. Ну что за жизнь?
— Мавна... — Варде побледнел сильнее. — Милая моя, прости! Если я наговорил обидные вещи, то это не со зла, ты же понимаешь. Я был расстроен и растерян, я даже не знал, что думать... Этот вечер... У меня чуть голова не взорвалась, пойми.
— А у меня, думаешь, не взорвалась? Покровители, Варде, ты думал, каково мне было узнать такое? Да даже сейчас говорю и не могу поверить, просто в голове не укладывается!
Мавна замолчала, почувствовав, что ком в горле не даст ей нормально договорить. Ей казалось, будто бы Илар сейчас стоит между ними каменной глыбой: не обойти, не докричаться, не увидеть друг друга за ней. Потому и говорят они с Варде общими фразами, прекрасно понимая всю абсурдность этого диалога. Не получится сейчас ничего. Им всем надо прийти в себя и поговорить наедине. Честно. Только тогда можно будет что-то прояснить.
Больше не произнеся ни слова, Мавна всхлипнула и вышла из комнаты. Илар метнулся за ней, не забыв закрыть Варде одного в комнате.
— Что ты сказала? — насел на неё Илар, догнав в коридоре и едва ли не вжимая спиной в стену. — Я правильно понял, что ты хочешь продолжать встречаться с этим... с этой... тварью?!
В висках стучало всё сильнее и сильнее, и нависающий над ней разъярённый Илар явно не помогал успокоиться. Наоборот. Мавна старательно отводила взгляд, лишь бы не смотреть в его суровое лицо.
— Отстань от меня, пожалуйста. Я и так ничего не понимаю, — попросила она и попыталась отойти, но Илар вжал руки в стену с обеих сторон от Мавны.
— И не подумаю. Моя сестра в открытую говорит, что хочет связать свою жизнь с упырём! Что это значит? Может, ты и выводок кровопийц ему родишь?
— Илар! Потише, мама же встала!
Илар фыркнул, быстро мотнув головой к лестнице.
— А ты думаешь, сколько ты будешь от неё скрывать мужа-упыря? До тех пор, пока он не превратится в чудовище на семейном ужине? Этого ты добиваешься? Я сказал, что его не будет рядом с тобой, значит, его не будет!
— Идиот. — Мавна пихнула его кулаками в грудь, но он не шелохнулся. — Я просто поговорить с ним хочу! С глазу на глаз! Ты же давишь, как бульдозер, какой тут разговор!
Мавна громко всхлипнула. По щекам потекли слёзы, будто наконец прорвало дамбу, которую она строила всё утро. Отвернувшись к стене, она прижала ладони к глазам и заплакала.
— Эй, Булка. — Через несколько секунд прозвучал растерянный голос Илара. — Ну ты чего? Ревёшь что ли? А ну посмотри на меня.
Мавна замотала головой, продолжая прижимать ладони к мокрым щекам. Тогда Илар осторожно обхватил её за плечи и развернул к себе. Ещё миг — и прижал к своей груди. Мавна не стала сопротивляться, уткнулась в мягкую футболку и зарыдала ещё сильнее, дрожа всем телом.
— Ну-ну, маленькая моя, прости дурака. — Илар ласково погладил её по голове. — Я перегнул. Просто пойми, я не могу, чтобы эти твари ещё и тебя забрали. Тогда я просто сдохну, понимаешь? Совсем не останется никаких сил. Поэтому если мне придётся привязать тебя к кровати, чтобы ты больше не встречалась с этим уродом, то я привяжу тебя. Уж прости.
— Но это моя жизнь. — Мавна упрямо шмыгнула носом. — Я сама в ней разберусь. Спасибо, что беспокоишься, но иногда забота тоже бывает лишней.
— Не лишней. Ты моя маленькая сестрёнка, мягонькая и тёплая, совсем крошка. А он — даже не человек. Да кто тебе разрешил бы с ним встречаться? Только тот, кому было бы плевать на тебя. А мне далеко не плевать. Далеко.
Илар поцеловал Мавну в висок и крепко-крепко обвил руками, так, что ещё немного, и было бы нечем дышать. С первого этажа доносились тихие разговоры отца с матерью, пахло свежими оладушками и, кажется, малиновым вареньем. А рассвет медленно, но верно вползал в окна, разбавляя электрический свет ламп своим собственным, молочно-голубым.
***
Мавна лежала на своей кровати и слышала, как Илар выводит Варде на улицу. Родители уже ушли на работу, и Илару пришлось придумывать глупые оправдания, почему он сам не спешит в кофейню или на пробежку.
Наконец входная дверь хлопнула, закрывшись. Мавна осторожно встала и прокралась в коридор второго этажа, чтобы незаметно подсмотреть через маленькое окошко у лестницы, которое выходило как раз в сторону крыльца.
Тротуар перед домом был усыпан жёлтыми листьями. На дороге перед светофором машины уже выстроились в небольшую пробку: утром даже в пригороде бурлила жизнь, как кипящий кофе в турке.
В свете утра Мавна разглядела старенький пикап Варде зелёного цвета — он будто притаился недалеко от детской площадки. Интересно, Илар затолкает Варде сейчас в машину и заставит уезжать прямо такого, с похмельем? У него, наверное, ужасно болит голова... А болит ли голова у упырей?..
Наконец-то и сами парни показались на улице. Илар крепко держал Варде за локоть и почти что тащил за собой, как провинившегося школьника. Со стороны казалось, будто старший брат за что-то отчитывает младшего: рядом с Иларом Варде смотрелся совсем хрупким, хотя они были одного возраста. Перебежав дорогу между стоящими на светофоре автомобилями, они в самом деле направились к пикапу за площадкой.
Ну что ж. По крайней мере, не было похоже, что Варде пытается навредить Илару. Подождав, пока загорятся фары у машины, а Илар двинется обратно к дому, Мавна спустилась на кухню.
— Всё, отправил твоего женишка, — хмуро возвестил Илар, появившись в прихожей.
Мавна наложила себе оладий с вареньем и сметаной. Она уже пила кофе с оладьями вместе с родителями, когда немного успокоилась после разговора с Иларом. Но сейчас снова захотелось чего-то такого, тёпло-домашнего и сладкого.
Илар забросил рюкзак на спину и послал Мавне воздушный поцелуй.
— Давай отдыхай, Булка. Побалуй себя чем-нибудь. Я пойду зарабатывать нам деньги. Упырю сказал, что если он к тебе приблизится, то я его задушу. И мне всё равно, что их убивает только чародейский огонь. Буду душить каждый раз, когда увижу. Пусть восстаёт хоть каждый день.
— Угу, — кисло согласилась Мавна, решив, что спорить сейчас будет себе дороже. Пусть немного остынет. — Давай. Удачи на работе.
Илар ушёл, оставив её одну. Мавна собрала с собой немного еды (хотя, скорее, это было всё-таки «много») и поднялась к себе, выполнять поручение Илара и усиленно отдыхать.
Лучше всего мысли приходили в порядок, когда руки были заняты делом. И раз уж возиться с тестом ей сегодня не придётся, то есть и другие варианты.
Мавна открыла верхний ящик комода. На неё укоризненно взглянули остатки пряжи — маленькие моточки, состоящие из отдельных недлинных нитей. Мавна специально убрала их в первый ящик, чтобы скорее привести в дело и не забыть. А то заваляются, считай, пропадут. Она сильнее выдвинула ящик и нашла там старый свитер, который вязала Илару и который уже пару лет как стал ему мал в плечах. Надо распустить и связать что-то новое. Хорошие же нитки, мягкие, чёрные и зелёные чередовались широкими полосами.
Мавна вытянула свитер и разложила на кровати. Покровители, какой же он огромный! Она сама сейчас бы в нём утонула, а Илару мал, ну посмотрите, какой кабан вымахал. Никакой пряжи не хватит, хоть целый склад для него грабь.
Следующие полчаса Мавна распускала свитер и сматывала нитки по цветам, включив на фоне подкаст про секты. Проделывая монотонную работу руками, она думала: что бы такого связать? Илар точно поймёт, что это из его старого свитера, и не станет носить. Избаловался. И вообще он вечно жалуется, что вязаное колется, почти полностью перешёл на серые хлопковые вещи и толстовки. А цвета у свитера хороши.
Мавна задумчиво покрутила в пальцах мягкую чёрную нить. А она ведь знает одного человека, которому точно не помешали бы тёплые носки. Да и шарф... И против чёрного цвета он точно не станет возражать. А зелёные носки понравились бы Варде, только вот как теперь с этим дураком быть?
Мавна встряхнула головой, и волнистая прядка волос упала на лицо. Надо будет подумать. Потом, попозже. Да, страшно общаться с упырём. Да, горько и мерзко, что он ей врал. Но никто же не мешает просто связать зелёные носки, правда?
Но начала Мавна всё равно с чёрных. Долго думала насчёт размера: по её воспоминаниям, стопы у Смородника были узкие и длинные, размер сорок пятый, должно быть. Решила связать на глаз, по памяти. И к носкам — шарф. С шарфом точно не ошибётся, а смотреть на его голую шею с каждым днём было всё страшнее. К тому же совсем недавно валялся больной и горячий, как печка, а в кофейню прибежал снова в своей кожанке нараспашку. Дурачок.
За вязанием ей ожидаемо стало легче. Менялись серии подкаста и ряды связанных петель, и на сердце разливалось долгожданное тепло. Со вчерашнего дня в голове постоянно стучалась тревога, ладони леденели и будто бы не хватало дыхания, но теперь Мавна ощущала себя так, будто бы её жизнь была сухим бисквитом, на который наконец-то намазали сметанный крем.
И мысли будто бы тоже выстраивались ровными петельками. Был спутанный клубок ниток, а теперь уже хоть немного понятно, что из этого может получиться.
Надо позвонить Лирушу и узнать, как у него дела насчёт упырей.
Надо наплевать на приказы Илара и спокойно поговорить с Варде, попросить рассказать, как их упыриный род связан с пропажей детей и связан ли.
Надо закончить приготовления к празднику в кофейне.
Надо попросить прощения у Смородника и рассказать, почему она не сможет дальше сотрудничать с ним по поводу его ловли тысяцкого.
И хорошо бы ещё наведаться в общежитие и узнать, как они вербуют новобранцев.
Мавна выдохнула. Вот и всё. Недлинный, вроде бы, список из нескольких дел. Но, Темень их раздери, какие же они все по отдельности сложные.
***
Прошлым вечером Смородник успокоился, только когда получил от Мавны эмоциональный и исчерпывающий ответ. Если она на него злится, значит, всё в порядке: упырь её не сожрал, она не лежит в апатии и способна (пусть и не с первого раза) ответить адекватно ситуации. Это хорошо.
Вопрос только в одном: почему его самого так волновало, не сожрал ли эту девчонку упырь?
А ведь действительно весь вечер было неспокойно, будто скреблось что-то в груди упыриными когтями и болело сильнее разбитого лица. Но с её грубым ответом всё улеглось, снова встало на свои места. Его задача — предупредить. А дальше сама разберётся. Лишь бы не нажила себе проблем.
Пламя живое, да что ж такое? Почему он так много думает о том, что какая-то девчонка может нажить себе проблемы? Она ведь уже встречается с упырём, и он не сделал с ней ничего ужасно.
Может, так будет и дальше. А может, хитрая тварь просто выжидает.
Смородник выпил на ночь таблетку обезболивающего: в носу пульсировала тяжёлая горячая боль. То ли ушиб, то ли перелом — немудрено, этот заморыш бил как крыса, ботинком. Если бы его не сбил с толку этот знакомый вишнёвый запах, то он бы не стал осторожничать и спалил упыря.
Хотя тогда из-за своей вспыльчивости лишился бы шанса выйти уже, наконец, на тысяцкого.
Продрав утром глаза, он с неудовольствием отметил, что снова проспал дольше, чем планировал. Кажется, даже будильник не услышал. Да что ж такое, как-то слишком часто это стало происходить. Наверное, стоит снова переходить на ночные бдения с банками энергетиков в рюкзаке. Нечего столько времени тратить зря.
Он первым делом открыл ноутбук и вошёл в свой личный кабинет. На чародейской интерактивной карте ползали маленькие зелёные точки далеко за городом, на пустырях. Единичные бледные точки бродили по лесам. Тонкая сетка делила карту на кварталы, и если навести курсором на каждый, можно было прочесть всю информацию: чей отряд присматривает за территорией, сколько там засечено молодых гнёзд и взрослых упырей.
Упыри росли под землёй, под болотами, в каких-то своих топких убежищах. Подкопив сил, выходили наружу — сначала молодняк держался вместе, в «гнезде», но непременно с наставником-вожаком. Потом разбредались для охоты, периодически вновь уходя на дно.
Таких упырей можно было засечь через приложение: жизненных сил в них почти не было, и они идентифицировались как точки с нулевой жизненной активностью.
Но упырей, развившихся до того, что научились принимать облик людей, приложение не видело. Они пили слишком много крови и по-другому вытягивали силы из живых, настолько, что сами почти приблизились к живым. Их не засекали приборы и не отличали от людей. А вот чародеи на карте, наоборот, сновали алыми искрами.
Чародеям прошлого, должно быть, приходилось куда хуже: не было ни спутников, ни телефонов, ни карт, ни баз данных. Только своя сила и пергаментные карты, где вручную приходилось разрабатывать земли на квадраты. Патрулировать их отрядами, рассылая впереди себя снопы искр, и надеяться, что по пути им попадутся упыри. Полагаться на слухи и домыслы, доносы деревенских жителей и отчёты городских глав... Деревни и города тогда обносили частоколами и стенами, считая, что козлиный череп отпугнёт нежить. Хорошо, что сейчас всё стало легче. А прошлое осталось в уроках истории из потрёпанных учебников, которые выдавали юным чародеям в учебном корпусе.
Вот только раньше чародеи жили явно не в общежитиях с крошечными однокомнатными квартирками. И власти ценили их куда больше. А уж простые жители и вовсе с радостью отдавали за защиту любое добро.
Смородник быстро проверил телефон. Мавне не писала. Но выложила сториз. Уже хорошо, значит, за ночь её никто не успел сожрать. В ванной, сунув в рот зубную щётку с полоской пасты, Смородник ткнул на цветной кружок у её аватарки. Ага. Какие-то нитки и спицы. Ничего такие, острые, если ткнуть упырю в шею, то можно лишить его физической оболочки. Значит вооружена.
Прополоскав рот и плеснув холодной водой в лицо, он хмыкнул своему отражению. Вот идиот, девчонка ведь просто вяжет, а у него в голове только убийства. Ну и ублюдок, это от него ей стоит держаться подальше, а не от тощего хипстера-упыря.
Главное, случайно не отправить огонёк-реакцию.
Или отправить не случайно?
Смородник встряхнул головой, окатив зеркало мелкими брызгами с мокрых волос. Ну и чушь лезет в мозг, надо скорее выпить кофе покрепче.
Телефон издал короткую вибрацию сообщения. Рука Смородника слишком резко дёрнулась к экрану, но писал всего лишь Калинник. Смородник разочарованно поджал губы.
«Привет. Как швы? Зайди на минуту, я кое-что узнал»
Какие ещё швы? А, точно, на разорванной руке. Он согнул и разогнул локоть, задрал рукав, рассматривая повязку. Забыл поменять вчера на ночь, всё думал про девчонку, её упыря и свой разбитый нос. Уже как-то и не до руки. Да и сражение с вожаком казалось уже далёким, хотя прошло всего ничего, даже его простуда ещё до конца не вылечилась. Хотя теперь от заложенности даже капли не помогут, спасибо упырёнышу. Эх, сломать бы и его аккуратный девичий носик...
Наспех проглотив кружку растворимой бурды с пятью ложками сахара, Смородник переоделся и перед выходом к Калиннику решил спрятать лицо под чёрной медицинской маской. Не стоит доставлять удовольствие своим видом тем, кто мог бы встретиться по пути.
Чародейское логово состояло из нескольких корпусов. Общежитие для взрослых отрядных чародеев стояло вдоль дороги: пятиэтажное здание, в котором жила рать — сто сорок четыре чародея. Почти все в отдельных квартирках, но некоторые парочки умудрялись втискиваться в одну вдвоём. Смородника всегда передёргивало от мысли, что можно делить с кем-то свой матрас и ванную комнату, и даже после встреч с Лунницей он не мог дождаться, когда она уберётся обратно к себе. На первом этаже был коридор-переход в столовую, спортзал, медицинское отделение и зал для собраний. Столовские обеды стоили немало, а готовили там скверно — слипшиеся серые макароны, холодные супы с застывшей плёнкой жира и всё такое. Поэтому питались там в основном мальцы, которым было всё равно, чем набивать животы после тренировок. К тому же, с них не брали денег, пока они не вступили в отряды. Смородник и сам таким был: тощим, с вечно голодными глазами, и хватал с тарелки всё, что предлагали, даже не разбираясь. Лишь бы в желудке не было пусто.
А из небольшого корпуса со столовой вёл ещё один коридор — в трёхэтажное общежитие для молодняка. Его здание скрывали деревья, и стояло оно во дворе, с дороги не разглядеть. У учеников была своя спортивная площадка и крытая коробка для тренировок, зато внутри общежития условия вряд ли дотягивали даже до хостела. Половина комнат — для парней, половина — для девушек, в каждой комнате по десять кроватей, никаких кухонь или ванных, и по две уборные на этаж.
Хорошо, что Смороднику уже восемь лет не приходилось туда заглядывать.
В медицинском коридоре он столкнулся с двумя чародейками из отряда Желны, которые чуть не подскочили, когда он выбежал из-за угла им навстречу. Извиняться Смородник не стал — не до расшаркиваний. И говорить с маской на лице как-то странно. Ему бы не понравилось разговаривать с человеком, у которого не видно движения губ.
Он схватился за ручку двери кабинета Калинника, не дав ей полностью закрыться после девушек, и потянул на себя.
— Ого. — Калинник бросил на него быстрый взгляд поверх очков и снова уткнулся в компьютер. — Привет. Что за вид у тебя?
Смородник сел на стул, и ножки противно скрипнули по кафелю. Стянув маску на подбородок, он исподлобья уставился на Калинника. Тот присвистнул.
— Кто это тебя так?
— Упырь.
Калинник несколько раз нажал мышкой и записал что-то в открывшейся медкарте.
— Что-то ты неугомонный. Только недавно руку тебе зашивал, а ты снова умудрился в драку ввязаться. Даже Лыко так не делает.
— Лыко только по девкам ходит и крыс подкидывает, — фыркнул Смородник.
— Тоже верно. Садись-ка ближе.
— Зачем?
— Проверю, нет ли перелома.
Смородник недоверчиво покосился на руки Калинника.
— Только осторожно, — предупредил он и пересел.
Калинник ощупал лицо Смородника, осмотрел ноздри, посветил фонариком в глаза. Всё это было болезненно и неприятно, но пришлось терпеть, только шикнуть пару раз.
— Ничего себе ты везучий, — хмыкнул Калинник. — Перелома нет. Губу зашивать не придётся. Само заживёт, как на собаке. Ты только маску лучше не носи, давит же. И очки тоже. Спи на спине. И не перегружай себя, а то совсем тощий и загнанный стал. Питаешься-то нормально?
Смородник дёрнул плечами.
— Да вроде не забываю.
— Сухая лапша не считается.
Смородник прищёлкнул языком.
— Жаль.
Ему было неловко, что Калинник столько внимания уделяет его здоровью и задаёт такие странные вопросы, но Смородник уговорил себя потерпеть: Калинник врач, он интересуется не для себя, а для отчётов и просто из вежливости.
— Теперь рука.
— Ты что, мне полный медосмотр решил устроить?
— Не щетинься.
У Калинника был мягкий, но требовательный голос, прямо-таки гипнотический, и отчего-то в глубине души даже не хотелось сопротивляться его требованиям. Смородник фыркнул для приличия — чтобы не казалось, будто он снимает куртку с лёгкостью и удовольствием. Выставил перед Калинником предплечье с несвежей повязкой.
Калинник недовольно потёр короткую каштановую бородку.
— М-да, не менял?
Смородник виновато опустил глаза.
— Забыл.
— Эх ты, нерадивая твоя голова.
Калинник встал, достал из шкафчика медикаменты, бинты и зелёную чародейскую мазь. Осторожно срезал старую повязку, которая уже присохла к зашитой ране. Осмотрел швы, обработал и снова перевязал. Он делал всё быстрыми и точными движениями, и наблюдать за ним было даже занятно. А ещё Смороднику пришлось признать, что всё-таки принимать от кого-то заботу приятно, пусть это и смущает. Ну и что, что этот кто-то — врач, и получает от Сенницы деньги за то, что все чародеи возвращаются в строй ради выполнения своего долга.
— Спасибо, — буркнул он.
Калинник мягко улыбнулся.
Смородник видел его в деле пару лет назад: Калинник грозно разил упырей своим огнём, превращался в настоящего монстра, когда дело доходило до битвы. Но сейчас ему будто бы куда больше шло всё это: халат, обстановка медкабинета, бутылёк перекиси в руках и открытые медкарточки на мониторе. Очки на переносице, слегка взъерошенные короткие тёмные волосы и то ли длинная щетина, то ли короткая борода — ну душка, а не убийца. Кажется, ранение помогло ему найти своё место. Смородник вдруг поймал себя на мысли, что ему хотелось бы, чтобы Калинник был счастлив.
Но вместо того, чтобы выразить радость за приятеля, он ворчливо бросил:
— Зачем звал? Было какое-то дело.
Калинник убрал все препараты на места и снова сел за компьютер, поправив полы халата.
— Какой ты всё-таки грубиян. Дам тебе с собой витаминов. Наверняка у тебя жуткий авитаминоз, но анализы ты ни за что сдавать не будешь.
Он открутил крышку у большого пластикового пузырька и насыпал на бумажку горстку таблеток в виде разноцветных рыбок. Скрутил кулёк и гордо вручил Смороднику.
— Будешь прожёвывать раз в день, после еды. Только не забывай. А то знаешь как это бывает: сначала синяки под глазами, а потом все волосы выпадут. И зубы. Ты же не хочешь к тридцати годам стать лысым и беззубым?
Смородник машинально провёл пальцами по волосам, которые пока ещё были гладкими и блестящими.
— Н-нет.
— Вот и славно. Жуй рыбок.
Смородник сунул одну витаминку в рот, разгрыз — по языку растёкся кисловатый вяжущий привкус — и спрятал «подарок» в карман куртки.
— Тут я услышал кое-что. — Калинник снял очки, протёр и положил рядом с компьютером. Сцепив руки в замок, он с усталой озабоченностью посмотрел на Смородника. — Ты же ищешь тысяцкого для Матушки, да?
— Угу.
— Я знаю, что она не велела помогать, но... Я ведь не отрядный. Чародей-врач. Не хожу больше в дозоры и на охоту. Так что и помощью это назвать трудно. Считай, просто по-дружески рассказал.
Смородник сжал губы, ещё кислые от зелёной витаминной рыбки. От кислоты слегка щипало не до конца зажившую ранку от драки.
С одной стороны, гордость не позволяла принять помощь и у него была возможность прямо сейчас развернуться и уйти. А с другой он так смертельно устал от всего и так хотел скорее загладить вину перед Сенницей, а потом — будь что будет.
— Знаешь бар «Пьяная дудка»?
— Не пью.
— Ну, необязательно пить, чтобы знать какое-то место в городе, — возразил Калинник. — Парни Бражника вчера приходили. Говорили, отдыхали там вечером и слышали, как один парень рассказывал, будто кто-то на выходе забирает у подвыпивших гостей кровь. Наверное высшие упыри там околачиваются. Сегодня они устроят там засаду, а ты, если придёшь раньше, тоже можешь что-то узнать. Я подумал, тебе будет полезно послушать. Вдруг там действительно место сбора упырей.
Смородник сухо поблагодарил Калинника. Ему было даже немного стыдно за такую свою реакцию, но не хотелось бы показать себя слабым и жаждущим помощи. Достаточно уже того, что он заметил его дрянное самочувствие и всучил этих кислющих проклятых рыбок. А информация о баре... может, пригодится, а может, и нет.
Выйдя из кабинета, Смородник прислонился спиной к коридорной стене и откинул голову назад. Страшно хотелось курить, и, надо было признать, что чувствовал он себя в последнее время всё хуже и хуже день ото дня. Тело ломило от бесконечной усталости и ещё не прошедшей простуды, а уж что творилось в голове... Он всегда считал себя неглупым и собранным, не способным расклеиваться по пустякам. Но сейчас ощущал себя так, будто его мысли слишком сильно встряхнули, и теперь они стали обрывочными и странными, не могли вновь соединиться в целое и подкидывали ему какие-то безумные картины.
Тысяцкий. Главарь высших упырей. Неважно, зачем Сеннице приспичило его искать. Тысяцкие всегда скрывались, но чародейские ратные главы как-то договаривались с ними. Ходили слухи, что там были даже свои взаимовыгодные условия: тысяцкие выпускали столько слабых упырей, чтобы чародеи ещё были нужны властям и могли поддерживать порядок в городе, но в то же время столько, чтобы не жалко было убить. Это и логично, никому не нужно было, чтобы упыри и чародеи окончательно перебили друг друга. Здоровый баланс и вражда — вот что могло бы держать в тонусе обе стороны.
Но Сенница потребовала себе тысяцкого.
Выслеживать высших упырей просто бегая по городу бессмысленно. Их не видят приборы, а запах можно учуять только вблизи. У Смородника есть выход на одного высшего — этого дохляка Варде. Но нет ни его номера, ни адреса. А узнать можно только у Мавны. Но она ему не отвечает.
«Вот ты и докатился. Вся твоя жизнь зависит от прихотей одной мелкой булочницы», — невесело подумал Смородник.
Нужно как-то узнать, где этот хмырь живёт. Проследить или выпытать у Мавны. Но она же не захочет сдавать своего парня... Надавить? Угрожать? Шантажировать? Смородник мотнул головой и ударился затылком о стену. Нет, с ней он не будет так поступать. Что-то мешает. Какое-то новое чувство, которого никогда раньше не было. Неужели так ощущается проснувшаяся совесть?
А если не Варде, то кто выведет его на тысяцкого? Бегать по городу и искать других высших? Но они ведь тоже чувствуют запах чародеев. И не дадутся прямо в руки.
Есть способы убрать свой запах, но все они не слишком надёжные. И, вроде бы, идея проверить бар звучит не так уж плохо. По крайней мере, это лучше, чем надеяться, что упырь прыгнет ему в руки где-то в городе.
Надо проверить. Не торчать же весь день без дела в ожидании, что Мавна снизойдёт до ответа.
И что этим девушкам вообще надо? Он же хотел как лучше.
Фыркнув, Смородник поспешил к чёрному ходу, где можно было выбраться во внутренний дворик и незаметно выкурить сигарету.