14
Варде весь день злился на отца. Кажется, Мавна начала подозревать, что в банках далеко не чайный гриб. С одной стороны, вечно скрывать это бы не получилось, и в глубине души он понимал, что когда-нибудь правда всплывёт на поверхность. Но изо всех сил оттягивал этот момент.
Так не хотелось втягивать Мавну в упыриные разборки... Тем более что Варде всё это время уверял её, что никаких упырей вовсе не существует. Рассказать ей всё, как есть? Или придумать отговорку про «гриб»? Сказать, что ей всё показалось из-за нервов?
В любом случае, это будет непросто. И лучше подождать, пока она сама не спросит. А до этого делать вид, что всё по-прежнему. Начинать разговор первым было бы невероятно трудно. Вдруг Мавна всё-таки продолжает ни о чём не догадываться? Или думает вообще что-то совсем другое.
А ведь он заметил, что у неё на ноге были следы от когтей. Кто-то из упырей каким-то образом до неё дотянулся. Умышленно или случайно? Хотели насолить Варде? Или просто охотились в городе? Но как получилось, что даже лягушачье кольцо не помогло? Она его сняла или что-то перебило запах упыриной вещицы?
Варде потряс головой. Да уж.
Иногда от неё едва ощутимо пахло гарью, и Варде не мог понять, ему кажется или всё-таки этот запах передаётся от её брата. Он ведь ходит охотиться на упырей и наверняка сжигает тела. Тоже опасный тип, к которому хорошо бы подобраться поближе. Мягко убедить, что не стоит это продолжать. Иначе однажды придётся утешать Мавну, которая лишится и второго брата тоже.
У Варде не хватило духа спросить Мавну о встрече с упырём. Да и ни к чему было лишний раз её тревожить. Хотелось наоборот сделать так, чтобы ей было комфортно и спокойно, а разговоры о её царапинах только принесли бы новые волнения. Пусть расскажет сама, когда будет готова. А Варде пока постарается выяснить, кто на неё напал и почему не рассмотрел защиту.
Варде прижался лбом к холодной витрине ларька. Термос в рюкзаке оставался пустым. Он весь вечер бродил по улицам города — подальше от пригорода, где жила Мавна. Высматривал подвыпивших и просто не очень осторожных гуляк. Ходил по плохо освещённым паркам. Мимо дешёвых пивных и у остановок общественного транспорта. Видел по меньше мере десяток человек, которые стали бы удобными жертвами. Но не смог напасть ни на одного из них.
Без добычи перед отцом лучше не появляться. И Варде почти был готов к этому: переночевать в каком-нибудь хостеле. Сделать вид, что он обычный парень. Забыть о крови, о сборах, о том, что под болотами — целый мир со своими порядками.
Забыть о том, что сам он может обращаться монстром.
Надолго ли его хватит? Можно ли вытравить свою сущность и остаться человеком?
Иногда казалось, что Мавна могла бы это с ним сделать. Окружить своим теплом и ощущением дома. Заставить его забыть о жажде крови. Но сколько Варде ни питался обычной пищей, сколько ни избегал сборов и обращений, а жажда всё равно возвращалась рано или поздно, стучала в висках и скручивала внутренности.
— Э, парень, тебе чего? Заказывать будешь?
Из окошка ларька высунулся мужчина в фартуке с логотипом. Сзади него крутился вертел с мясом, а меню с яркими картинками было кривовато приклеено прямо к витрине, и Варде почти упирался в него лбом.
Он оторвался от стекла и пробежался глазами по меню.
— Да... Мне, пожалуйста, с креветкой. И картошку фри.
Мужчина удовлетворённо кивнул и удалился крутить шаурму.
Из палатки негромко играла песня про удельский автомобиль вишнёвого цвета — незамысловатая, даже простецкая, но Варде она всегда нравилась, хоть он никому и не признавался. На людях-то он всегда старался подобрать интересные малоизвестные джазовые и блюзовые пластинки: поэстетствовать и самую малость показать себя продвинутым меломаном. Зато в наушниках, пока никто не слышит, частенько включал поп-музыку двадцати-тридцатилетней давности.
Хмыкнув, Варде несколько раз пристукнул мыском по асфальту в такт мелодии и подумал, что надо как-нибудь при случае признаться Мавне. Наверное, ей тоже что-то такое нравится, но она не сознаётся. По крайней мере, хотелось в это верить.
Главное, чтобы отец не сильно её напугал своими банками и она не избегала встреч. Ну чего ему стоило убрать их? Иногда казалось, будто отец играет у Варде на нервах, будто хочет всё выставить так, чтобы Мавна сама догадалась о них. Но ведь ещё не время. Он скажет ей, когда подвернётся подходящий момент. Просто сейчас и правда лучше не торопиться... Пусть побольше к нему привыкнет. И, может, ситуация с её братом как-то разрешится...
Нет, не разрешится. Полиция тут бессильна, просто потому что туда им хода нет. А царь никого не возвращает.
— Держи, парень.
Варде получил горячую шаурму и сел на скамейку рядом с ларьком. Песня сменилась, заиграла другая, тоже что-то старое и приятное, со звонким синтезатором. По улице ходили люди, погода наконец-то перестала испытывать жителей Сонных Топей на прочность, и в этот вечер не было дождя, а фонари подсвечивали мягким светом и без того жёлтую листву, ещё пышную, но уже готовую осыпаться на асфальт.
Сквозь упаковку пальцы приятно согревались теплом поджаристого лаваша, из ларька мурлыкала попсовая песня, у соседнего киоска «УделПечати» женщина с дочкой-школьницей выбирали наклейки, и Варде понемногу успокаивался, вечерняя улица даже начала ему казаться умиротворяющей. Шаурма была на удивление неплохой, и он впервые за день не чувствовал себя одиноким и покинутым. Варде хмыкнул под нос: а с чего ему, собственно, чувствовать себя покинутым? Сам же искал уединения. Вернее, избегал мест, где могли бы попасться собратья. Сидеть дома было бы невыносимо, а Мавна работала до вечера, и Варде хотел попробовать забрать её после работы, но не был уверен, что она согласится.
Что ж, у него в запасе ещё пара часов, чтобы погулять, посмотреть на людей и самому снова ощутить себя живым человеком.
Варде показалось, что ветер принёс тонкий запах гари. К ларьку прошагал незнакомый высокий парень в чёрной куртке и тяжёлых ботинках, что-то буркнул в окошко — кажется, Варде расслышал слово «барбекю» — и уткнулся в экран телефона, поднеся так близко к глазам, что ещё немного и ткнулся бы носом. Варде наблюдал за ним с любопытством и настороженностью. Что-то в этом парне заставляло его ощущать смутную тревогу, причину которой Варде пока не мог понять.
Парень получил свою шаурму, жадно куснул прямо у ларька — одним укусом сразу треть, не меньше. Обернулся по сторонам как-то резко и нервно, будто боялся погони. Варде подумал, что у парня, вероятно, проблемы с зависимостями, отсюда дёрганые движения и нездоровый вид.
Парень развернулся, и Варде заметил, что на его джинсах звякнула цепочка с подвеской в виде черепа какого-то рогатого животного. В животе пополз холодок, а во рту вкус креветок сменился на илистую горечь. Бежать сейчас? Только привлечёт внимание. Да и что с того? Подумаешь, подвеска у наркомана. Мало ли что он на себя там навесит. Вдруг он вообще из какой-то секты?
Варде поёжился и незаметно передвинулся к дальнему краю скамейки. На его беду, парень сел сюда же, с другого края. Варде нервно укусил шаурму, уже не чувствуя вкуса.
Вот сейчас доест, выкинет упаковку и спокойно пойдёт, не привлекая к себе внимания. Или стоит бежать уже сейчас, сломя голову?
Но он же так усиленно строит из себя человека, что сам уже почти поверил. Так почему нужно бояться этого наркомана?
На нём ведь нигде не написано, что он чародей...
Парень недоверчиво вскинул голову, как борзая, учуявшая дичь. Медленно повернулся к Варде и подозрительно сдвинул брови.
Варде сглотнул и откусил ещё один кусок от своей шаурмы.
Парень повторил его движение, неотрывно глядя на Варде, только его укус был куда более хищным и жадным.
Запах гари стал отчётливее, теперь его не мог перебить даже запах еды из ларька. Ну точно, чародей, чтоб его. Варде весь подобрался. Сколько времени у него было? У чародея длинные ноги и в целом он выглядел поджарым и сильным, а вкупе с дёргаными движениями становилось ясно, что и бегает он, должно быть, быстро. В бою его не победить: очевидно, он выше и шире в плечах. Ещё и искра. Это если отбросить ту вероятность, что у него с собой есть оружие.
Надо же так влипнуть, да что же такое!
Сердце стучало быстрее и быстрее. Варде был уверен: он выглядит уже позорно напуганным и беспомощным, маленький щуплый упырёнок, весь одетый в болотное и хаки, в носках с лягушатами, выглядывающими из-под штанин. Этот цепной пёс переломит его шею своими длинными татуированными пальцами и глазом не моргнёт. Они же все сумасшедшие, эти огнепоклонники, им ничего не стоит заживо сжечь человекоподобное существо. Да и сочувствия у них никакого нет, только цели, поставленные их ненормальными главами.
Варде резким движением выкинул в урну остатки шаурмы, вскочил на ноги и понёсся по улице так быстро, как только мог.
Боковым зрением он увидел, что чародей сделал то же самое.
Варде чуть не сшиб с ног гуляющую парочку, едва не попал под колёса велосипедиста-доставщика, перебежал улицу на красный свет под возмущённые сигналы автомобилистов. Вот если бы поменять сейчас облик, то бежать получилось бы гораздо быстрее. А ещё он, может, и рискнул бы противостоять чародею: звериные зубы всегда страшнее человеческих. Но обернуться посреди улицы означало бы лишь ускорить свою кончину: тогда другим чародеям будет проще простого его засечь, и даже если Варде убежит от одного, то его мгновенно настигнут другие, отследив по приложению.
Варде свернул в тёмный переулок, запоздало поняв: лучше бы остался на освещённой людной улице, тогда этот отморозок точно не решился бы стрелять, а тут может делать с ним всё, что угодно. Неизвестно, как хорошо чародеи видят в темноте, может, искра им как-то помогает? Но этот, вроде бы, близоруко щурился на телефон...
Кровь шумела в ушах, в боку кололо. Варде давно так не бегал, да и вообще не фанател от спорта. Сзади раздавались тяжёлые шаги, причём гораздо ближе, чем Варде на то надеялся.
В переулке и правда не горело ни одного фонаря, и даже вывески не спасали положение: сюда выходили только задние двери магазинов и складов, да стояли мусорные баки. За спиной у Варде что-то полыхнуло, щиколотки и икры болезненно обожгло. Варде вскрикнул, но продолжил бежать. Раздался грохот, и через секунду его сбил запущенный изо всех сил мусорный бак. Варде охнул и упал, прочертив ладонями по асфальту.
Он хотел скорее подняться, но здоровенный ботинок впечатался ему в поясницу и с наслаждением надавил на хребет. Варде сдавленно вскрикнул.
— Больше не сбежишь, нежак, — рыкнул хриплый голос прямо над ухом.
Варде беспомощно клацнул зубами, когда верёвка туго стянула его запястья. Чародей рывком поставил его на ноги и приложил спиной к стене, выбивая весь воздух у Варде из лёгких.
— Вас всех перебьют по одному, — выплюнул Варде, с ненавистью глядя в лицо чародею. Его глаза были страшными, чёрными и горящими нечеловеческой яростью. У Варде холодели ноги от этого взгляда и от понимания, что с ним могут сделать прямо сейчас. Но уж очень хотелось как-то задеть его в ответ: пусть знает, что не выйдет просто так бродить по городу и убивать всех, кто не нравится.
Но сам Варде не особо верил в свои слова. Вот не отрекался бы от сборов, не отмахивался от жизни общины, тогда бы за него действительно пошли бы мстить, а так... кому он нужен?
Но уже поздно сожалеть. Нужно как-то выкручиваться.
Чародей схватил Варде за горло, и от его прикосновения кожу обожгло, будто кислотой. Варде захрипел.
— Где твой тысяцкий, головастик?
Чародей приблизил лицо, от запаха дыма засвербело в носу. Варде пытался незаметно выпутать запястья из верёвок и одновременно придумать, как ему сбежать, но из-за пальцев, стискивающих горло, из головы вылетали все мысли, оставался только оглушительный стук в висках.
— Я... не...
Чародей ещё раз ударил его спиной о стену, в этот раз Варде приложился ещё и затылком. В глазах потемнело, но он увидел, как чародей разжёг огни на пальцах и поднёс к лицу Варде. Кожу пронзила боль, будто его уже начали сжигать заново.
— Тысяцкий. Говори и я убью тебя быстро. Получишь просто горящий нож под ребро.
Варде удалось незаметно вытащить одну кисть. Запястья и пальцы у него были тонкими и гибкими, верёвка — толстой и скользкой, а чародей, наверное, был слишком уверен в своём превосходстве или просто не умел крепко связывать, привык сразу палить и стрелять. Что ж, его ждёт сюрприз.
— Смотри как бы сам не получил.
Варде изо всех сил ударил чародея ботинком в пах, а когда тот согнулся, добавил ногой по лицу. Брызнула кровь.
Варде кинулся со всех ног обратно к людной улице, побежал так, что едва касался земли, уже не обращая внимания ни на стук в висках, ни на резь в боку.
Первым порывом было спрятаться за угол, задрать рукав и коснуться татуировки, обернуться лягушкой и затаиться где-то, ведь бегун из него такой себе. Лягушку точно не заметят издалека, но если тут вокруг бродит ещё часть чародейского отряда, то его точно засекут их гаджетами.
Воздуха не хватало, ноги уже стали ватными, и через пару кварталов Варде остановился перевести дух, уперев ладони в колени. Вроде бы, за ним никто не гнался. Значит, удалось хотя бы ненадолго вывести чародея из строя и запутать след. Теперь бы как-то вернуться к своей машине... а вдруг вычислит по запаху и будет ждать там? Или уже сжёг старенький «Удел 56»?
Кажется, Калех был прав, когда говорил, что помимо упыриной сущности неплохо носить с собой огнестрел.
Мда уж, чудом остался цел. Во второй раз может и не повезти.
Варде понял, что его трясёт. Даже не от бега. А от пережитого.
Он никогда раньше не попадался в руки чародеям и даже близко их не видел. Слышал рассказы других высших о стычках с огнепоклонниками, но для него это было чем-то вроде хоррор-фильма: страшно, леденит душу, но не с ним и где-то далеко, а значит, и думать об этом не стоит.
Чародей ведь мог запросто превратить его в горстку пепла прямо там. Но вместо этого просил сдать тысяцкого. Нет уж, против отца Варде ни слова не скажет, пусть бы терзал его, отрезая по кусочку в подворотне. Только не отца.
Варде огляделся. Торговый центр ярко пестрел неоном, перед ним раскинулся сквер, от которого тянулись лучи-улицы. Ага. Далековато он забежал. Но тем лучше, чародею не придёт в голову искать его здесь.
На ватных ногах Варде проковылял к палатке с чаем и взял стаканчик матчи. Нужно успокоиться и подумать, как лучше добраться до машины. В идеале вспомнить точный адрес того ларька с шаурмой и доехать на автобусе или даже на такси. Быстро забрать машину и заехать за Мавной. Конечно, может, неправильно будет приезжать к ней перепуганным и бледным, но только она может окончательно его успокоить.
Варде так и сделал. Вызвал такси, доехал до улицы с ларьком. С опаской подошёл к своему «Удельцу». С виду, вроде бы, ничего не изменилось: так же лились попсовые песни из динамика над ларьком, ходили люди, падали листья с клёнов, а темнота вечера стала гуще и плотнее, бархатисто-винного цвета, разбавленного городскими огнями. Обычный вечер. Никаких чародеев вокруг.
Хорошо, что машина не стала капризничать и завелась с первого раза, что в последнее время происходило всё реже и реже. Варде резко газанул с места, с тревогой вглядываясь в зеркала заднего вида. Вроде бы, погони за ним не было. Ну, можно сказать, легко отделался. Он потёр шею, где до сих пор будто бы ощущались сильные горячие пальцы. Наверняка останутся синяки, и что Мавне сказать? Что напали хулиганы и вымогали деньги? Пожалуй, только так. Но добавить, что их было трое. Или лучше пятеро.
Не хотелось бы расстраивать Мавну, но придётся же найти какое-то оправдание.
Чем дальше он отъезжал от центра, тем больше успокаивался. Покровители защитили его, всё закончилось благополучно. Чародеи не сунутся в пригород. Тут нет их отрядов и всё хорошо, можно спокойно охотиться, потому что их парни держат всё под контролем.
«Булка» светилась жёлтой вывеской и панорамными окнами. Уже издалека кофейня разливала вокруг себя тепло, и на Варде волнами накатывало облегчение.
Он припарковался напротив кофейни, погасил двигатель и отстегнул ремень безопасности. Хотел уже выйти из машины, как вдруг замер, словно громом поражённый.
Из кофейни вышел тот самый чародей. А следом за ним, ни на шаг не отступая, следовала Мавна.
Они бок о бок двинулись по тротуару и свернули в сторону сквера. Не было похоже, чтобы они ссорились или этот разговор был кому-то из них неприятен. Наоборот, Мавна выглядела даже вполне дружелюбной.
В висках снова застучало. Кажется, Варде совсем перестал понимать, что происходит.
***
— Ватрушки у тебя, милочка, ну просто загляденье каждый раз получаются, ну такие пышные, не нарадуюсь! Всем подружкам беру, — ворковала с довольным видом ухоженная пожилая женщина, расплачиваясь на кассе. Мавна вежливо улыбалась ей и кивала: как ни крути, всегда приятно слышать комплименты своим ватрушкам, даже если знаешь, что этой покупательнице только дай повод зацепиться с кем-нибудь языками. То интерьер похвалит, то кофе, то печенье, то расскажет про недавний отпуск на юге, то сделает комплимент веснушкам Мавны.
— Заходите к нам ещё, — проворковала Мавна, пока старушка искала в кошельке недостающие пятьдесят удельцев.
Дверь позади неё распахнулась, и Мавна, холодея от ужаса, уставилась на Смородника, который влетел как вихрь и заметался по залу, ожидая, пока старушка отойдёт. Нижняя часть лица у него была залита кровью, и выглядел он просто страшнее некуда.
— Вот, милочка, держи без сдачи.
Старушка наконец-то отсчитала деньги и сунула Мавне прямо в ладонь. Мавна нервно дёрнула губами в подобии улыбки, неотрывно глядя поверх плеча покупательницы.
— Спасибо, заходите ещё... Кофейня «Булка» рада вас видеть.
— Да говорила уж. — Старушка развернулась и чуть не подскочила на месте, едва не уткнувшись носом в грудь Смородника. — Батюшки! Да что ж такое! Обколются своей...
— Чего желаете? — делано-громко спросила Мавна, чтобы старушка слышала, что она одинаково благожелательна абсолютно ко всем, но сама грозно стрельнула глазами, показывая Смороднику, что пугать клиентов вовсе не обязательно, мог бы просто позвонить.
Он пропустил старушку и склонился над кассой, по-вороньи сверкнув чёрными глазами.
— Нужно поговорить.
— Покровители, какое говорить? — проворчала Мавна, набирая в пакет лёд из холодильника. — Ты себя видел? Покровители, что случилось? Ты почему не умылся? К врачу, может? Нос сломан?
За ним в очереди встала женщина с двумя маленькими дочерями, и Мавна боялась, как бы вид Смородника их не перепугал. А то ведь и отзыв плохой могут написать, то-то Илар ей всыплет.
Смородник потрогал распухшую и разбитую верхнюю губу и выругался, увидев кровь на пальцах.
— Я вытирался! — принялся оправдываться он. — Снова закровило, значит. Потом разберусь.
Мавна вышла из-за кассы, сняла фартук и махнула рукой Смороднику, чтобы шёл за ней на кухню.
— Айна, замени на пару минут, пожалуйста.
Айна, увидев входящего вслед за Мавной Смородника, испуганно пискнула и уступила, просочившись в зал.
— Садись. — Мавна указала на стул в углу. Она сама часто использовала это место для отдыха, если по вечерам оставалась допекать завтрашние партии товара и выдавалась минутка до того, как очередная партия будет готова.
Смородник послушно сел, но как-то боком.
— Держи пока.
Мавна сунула ему пакет со льдом, а сама вымыла руки и достала из верхнего шкафчика аптечку. Руки у неё слегка подрагивали, не каждый день в кофейню врывается человек с разбитым лицом, и вид крови её перепугал до тошноты, но Мавна храбрилась, как могла. Надо же помочь, а не показывать слабость.
— Дай посмотрю.
Она повернула лицо Смородника на свет и стала осторожно стирать кровь влажной салфеткой. Он фыркал и шипел, когда она нажимала сильнее, чем хотела, и Мавна извинялась и дула, чтобы было не так больно — ерунда, конечно, не поможет, но так она хотя бы делала вид, что исправляет свои оплошности.
Нос и губа у него были разбиты чьим-то сильным ударом и распухли, уже наливаясь гематомами. Из ноздрей не переставала сочиться кровь, пришлось свернуть ватные тампоны и дать Смороднику, чтобы он сам их вставил. Мавна боялась нечаянно навредить ещё сильнее, она ведь не врач.
— Кто ж тебя так? Бедный, — сочувственно пробормотала она, обрабатывая ссадину на брови. — Как ещё зубы целы, удивительно.
— Неважно, — буркнул Смородник.
— Болит?
— Нет.
— Чего шипишь тогда?
— А что, нельзя?
— Ой, да шипи сколько угодно. — Мавна протянула ему обезболивающее и стакан воды. — Давай может скорую вызову? И полицию. Голова как? Сотрясения нет? Ну-ка, посмотри на меня.
Мавна поводила пальцем перед лицом Смородника, наблюдая за глазами. У неё было только смутное представление о том, как можно проверить наличие сотрясения мозга в домашних условиях, но уж делала всё, что могла. Смородник недовольно стрельнул глазами, следя за её пальцем, и оскалился. Из-за разбитой губы оскал получился немного кровавым.
— Поиграла в медсестру? Хватит. Я не за тем пришёл.
— Ах не за тем? — Мавна недовольно скрестила руки на груди. — Ну и бегал бы, разбрызгивая кровь повсюду. Чего пришёл ко мне?
— Есть разговор.
— Ну говори. Хотел сказать «спасибо» за суп? Пожалуйста.
— Говорил уже. Что теперь, каждую минуту перед тобой рассыпаться в благодарностях? Может, ещё поклониться?
Мавна цокнула языком.
— А ну прекрати! А то разозлюсь.
— Уже боюсь.
Мавна едва сдержалась, чтобы не добавить ему ещё и подзатыльник для полного счастья. Всё-таки жалко было, несмотря на все его слабые попытки огрызаться. Ну что за человек: только вышел из дома после болезни, и тут же схлопотал по лицу. Может, хотя бы этот случай научит его держать язык за зубами? Но взгляд скользнул по старому шраму, рассекающему бровь и кожу под глазом, по явно приобретённой горбинке на носу, и Мавна поняла: нет, не научит. Таких могила исправляет, а не уличные потасовки.
— Ну что же ты за горе такое, а? — произнесла она уже мягче и присела перед ним на корточки, внимательно рассматривая, чтобы заметить, если сквозь ватные тампоны просочится кровь. — Чай будешь?
Смородник потрогал переносицу, скривился от боли и мотнул головой.
— Нет. Спасибо. Мы можем выйти? Не хочу, чтобы кто-то услышал.
Мавна растерянно посмотрела на подносы с выпечкой, ожидающей отправки в печи. И в сторону духовки, где уже почти были готовы булки с корицей.
— Погоди немного, хорошо? Я партию вытащу. Скоро Илар подойдёт, меня подменит. Я к подруге обещала приехать, ненадолго смогу отойти. Так что быстро скажешь, ладно?
Смородник кивнул с серьёзным видом.
— Ладно.
Мавна вытащила противни, быстро переставила в духовки новые партии выпечки, отряхнула руки и мельком взглянула в своё отражение на экране телефона: нет ли следов от муки на лице? Заправила за ухо выбившуюся из хвоста прядь и указала на выход.
— Всё, пошли.
Повторять не пришлось. Смородник резко вскочил на ноги, подержал для Мавны дверь, и они вышли на улицу. Мавна поправила лямку рюкзака на плече: сегодня он был тяжелее, потому что там ждала своего часа купленная для встречи с Купавой бутылка белого вина.
— Покажи фото своего парня, — потребовал Смородник, едва они завернули за здание кофейни в сквер.
Мавна опешила.
— Увести его у меня собрался?
Смородник презрительно фыркнул и раздражённо стряхнул лист, упавший с дерева ему на плечо.
— Это серьёзно. Покажи.
Мавна с подозрением на него покосилась. Что снова стукнуло в его чумную голову? Очередная безумная идея? Но спорить не хотелось, себе дороже. Она с неохотой достала телефон из кармана, открыла галерею и нашла совместное селфи: Варде улыбается и смотрит в камеру, Мавна целует его в щёку, на них одинаковые тёмные футболки с зелёными лягушками, сзади — пруд, заросший камышом, и солнце жизнерадостно заливает всё вокруг.
— Ну... вот.
Она сунула телефон Смороднику под нос. Он схватил его и приблизил фото, и чем дольше смотрел, тем сильнее хмурил брови. Настроение Мавны поползло куда-то вниз. Ну что ещё?
— Это он.
Смородник вернул Мавне телефон и повернулся к ней с самым мрачным видом.
— Это Варде, да... — упавшим голосом согласилась она, не зная, как реагировать и стоит ли узнавать подробности. Совершенно точно он сейчас скажет что-то, что ей не понравится.
Ветер сорвал ещё несколько листьев, которые, вспыхнув ярко в свете фонарей, пролетели перед Мавной, на секунду скрыв от неё лицо Смородника.
— Он упырь. Из-за него от тебя воняло болотом. И он связан с тысяцким, потому что с ним связаны все высшие упыри. Неуловимые хитрые твари.
Под глазами Смородника наливались синяки от удара, и зрачки из-за этого сверкали ещё более зловеще, если не сказать безумно. Мавну сперва охватил холодный ужас, но он быстро перешёл в возмущение.
— Тебя, видимо, крепко приложили башкой эти маргиналы! Совсем мозги потерял? Ты что несёшь? Не стыдно?
— Твой Варде и приложил! — признался Смородник, старательно отводя глаза. На его щеках проступили красные пятна. — Я хотел задержать его. Понятия не имел, что за дохлый упырёныш попался на пути. Поймал и спросил про тысяцкого, но почуял запах твоих дешёвых духов. В голове щёлкнуло. Отвлёкся, а он... И сбежал, гадёныш.
— Отстань ты уже от моих духов! — вспылила Мавна. Смородник прислонился спиной к дереву и смотрел на неё, запустив руки в карманы куртки. — Что ты несёшь? Зачем? С ума свести меня хочешь? Или добиваешься, чтобы у меня был нервный срыв? Что за бред вообще? Варде упырь! Как ты можешь такое говорить? Как ты можешь...
Мавна слышала собственный голос будто со стороны, сначала разозлённый, а потом звучащий всё более сдавленно. Наконец вместо слов из горла вырвался только всхлип, и она поняла, что её щекам становится прохладно от ветра и слёз.
Холодные пальцы Варде — всегда холодные — гладят её обнажённую кожу. Вода у него в душе тоже льётся прохладная, с лёгким запахом болота. И от самого Варде тоже пахнет стоячей водой и тиной. Он отговаривает её от идеи с упырями — так настойчиво, что это кажется подозрительным. Дарит лягушек. Его отец наливает чайный гриб из банок, и Мавне предельно ясно, что никакой это не гриб, а самая настоящая кровь.
Она и так знала. Догадывалась. Где-то так глубоко в душе, что даже сама себе признаться не могла. Слишком страшно было. В конце концов, с Варде она искала покоя и комфорта, а не острых ощущений. И получала то, что хотела, но лишь когда старательно закрывала на всё остальное глаза.
— Да как ты можешь такое говорить? — повторила Мавна обиженно, закрыла лицо ладонями и отвернулась, скрывая рыдания.
Как он может прибегать с разбитым лицом к ней на работу, как к себе домой, и вот так жестоко и резко разбивать её красивый розовый пузырь, так старательно оберегаемый ею последние месяцы? Она ведь верила, что с Варде может сбегать от страшной реальности. Не думать про Раско и свою вину в его исчезновении. Не думать про упырей и опасность, которой подвергает себя Илар. А этот придурок пришёл, чтобы всё испортить и наговорить ей такие жуткие вещи. Как теперь она будет спать? Как будет встречаться с Варде? Как будет дальше жить и справляться со всем?
Да кто вообще ему позволил так поступать с ней?
Хотелось ударить Смородника больнее, чем ударил Варде. Потому что то, что он сказал, застряло у неё в груди терновыми шипами и кусками битого стекла, чтобы резать лёгкие при каждом вдохе.
Может, решить не верить ему? Пускай убирается. Она сделает вид, что ничего не слышала. Что ни о чём не догадывалась. Попросит Варде переубедить её, и он справится. Скажет своим тихим и вкрадчивым голосом, что ей всё приснилось, что она слишком тревожная и мнительная. Погладит по волосам, поцелует в висок и заверит, что нет никаких упырей. И что его отец просто любит странные коктейли.
Покровители, пусть всё так и будет!
Мавна задыхалась, слёзы лились неохотно, но грудь тряслась так, будто воздуха не хватало. Она хотела сесть прямо на асфальт, и плевать, кто что подумает. Но вдруг чья-то рука легла ей на плечо.
— Извини. Я должен был тебе сказать. Так было бы честно.
Мавна обернулась на Смородника, с отвращением посмотрела на него снизу вверх, стряхнула его руку со своего плеча и со злостью толкнула в грудь.
Что он говорит про честность? Для всех чародеев нормально вот так рушить все надежды простых людей? Ах, ну да, они же всемогущие повелители огня, чтоб их... Мавна чувствовала, как её трясёт от злости.
— Да пошёл ты со своей честностью знаешь куда! Не смей больше приходить! Достал.
Мавна со всех ног побежала к своему велосипеду, оставленному у кофейни. Если она сейчас же не поговорит с Купавой, то просто сойдёт с ума.
От слёз было плохо видно дорогу, руки дрожали, когда она нервно прижимала их к лицу. Покровители, да что же за дурдом! Кому ей верить и во что? Чего они все к ней пристали и зачем будто бы нарочно хотят испытать на прочность?
Мавна обернулась только один раз. Смородник всё так же стоял, прислонившись к дереву, и его плохо было видно: чёрное у чёрного ствола, в вечернем сумраке.
Прыгнув на велосипед, она закрутила педали изо всех сил. Пусть запыхается через двести метров, но хотя бы выплеснет злость. Иначе от смятения натворит других глупостей.