Глава 4:"Что-то необычное."
Вот знаете, ничего не может быть лучше спокойного и прохладного осеннего утра. Особенно если ты дома и никуда тебе, собственно и не надо идти. Прекрасно.
Однако не везде это тихое осеннее утро было таким тихим, ведь глава семейства Байльшмидт-Брагинских заболел. Обычная простуда, а сколько шуму-то.
А шум собственно исходил от прусса, который вообще свято верил, что его русский не болеет, вообще. Вот и откуда у него такие стереотипы? В книжке что ль специальной находит? Но это не столь важно.
Важно упомянуть, что из-за Ваниной простуды Василий, как его «зам», прихватив с собой Павла, который в свою очередь обязан был взять с собой Гену, не одному же мешать Васе работать всё всё-таки, благополучно отправился в Думу, опять у них какие-то проблемы, «то ли откатить не могут, то ли слишком много откатили» шутил наш больной.
Так вот, больной наш остался со своим «прусским товарищем», а ключевое здесь слово «своим». В данный момент наша парочка находилась в спальне, так как Ванечку «слегка лихорадило «, ну как слегка, всего-то температура под сорок, всего-то на четыре градуса больше, чем тридцать шесть, ничего такого, совершенно.
Так вот именно это и не устраивало Гилберта, потому он, закутав Ваню в два пледа, сидел рядом и мешал с водой какие-то лекарства.
- Кхем, так... Гил, ты что, травить меня собираешься? Что ты там всё разом намешал... - очень заинтересованным голосом спросил наш больной.
- Ну, во-первых, не разом, а во-вторых, если бы я хотел тебя отравить, я бы сделал это ещё очень давно. - с каким-то спокойным ехидством парировал прусс, продолжая замешивать лекарство.
- Ну и...апчхи!.. ну и язва же ты, Калининград, ужас просто! - Ванечка помнил, что Гилберт не любит, когда его называют таким именем, потому специально «кольнул» своего благоверного таким обращением, за излишнюю язвительность.
-...Я же просил, не называть меня этим «именем»...бррр, вот сейчас возьму и действительно мышьяк к лекарствам добавлю, будешь знать, как к Великим обращаться. - серьёзно зыркнув на Ваню, с какой-то тенью волнения во взгляде, отвечал наш «оскорблённый».
- Ладно-ладно, апчхи!.. прости - слабо улыбнувшись, извинялся Ваня, а по глазам его было понятно, что он не отказался бы немного вздремнуть.
Расправившись с лекарствами, Ванюша принял более удобное положение, повернувшись на бок и так тихо спросил:
- Гилберт...ты не мог бы...ну, полежать со мной, пожалуйста? - непонятно от чего Ваня так смутился, учитывая степень их с немцем отношений, но думаю, это больше влияние высокой температуры. Да, именно оно.
- Ксе...конечно, спрашиваешь ещё... Двигайся тогда.
Вот теперь уже картина открывалась более чем милая и душевная. Ваня так нежно прижался к Гилберту, а тот в свою очередь ещё более заботливо обнял своего русского, укрыв его одеялом.
Так они и задремали, а потом ведь, часика через два-три вернётся остальная часть из семейства. Так ещё и Наташа обещала заехать, проведать «больного братика.» Вот тогда-то будет очень-очень шумно, а сейчас такая тишина, идиллия полнейшая.