Глава 16
— То есть, ты теперь не против заколоть Элайджу? — Деймон сузил глаза, прожигая меня насквозь.
Сцена из дешёвого шпионского фильма. Только вместо секретных агентов — я, шикарная и остервенело-решительная, и он, клыкастый идиот с бутылкой бурбона в одной руке и паранойей в другой.
Я медленно поднялась с кресла, где последние полчаса втирала ему про «моральное прозрение» и «опасность первородного». Сама едва не подавилась собственной ложью, но — держалась. Аплодисменты, занавес.
— Да, — кивнула я, делая голос максимально хладнокровным. — Я поняла, что Элайджа слишком опасен. Ему нельзя доверять.
Деймон хмыкнул, будто я предложила ему лечь под солнце в полдень. Без кольца.
— Ты никогда со мной не соглашалась. А теперь вдруг на моей стороне?
Я подошла ближе, словно актриса в кульминации сцены. Улыбнулась, но без души. Протянула руку, смахнула с его плеча несуществующую пылинку.
— Я не на твоей стороне, — произнесла я ровно. — Я просто хочу видеть, как первородный умирает. Вот и всё.
Он продолжал сверлить меня взглядом, выискивая во мне предательство. А я... я уже закопала свою совесть глубже, чем те тела, что Деймон спрятал в лесу. И с выражением «я святая, но с ножом за спиной» выдержала паузу.
— Тем более, — добавила я, — чтобы убить первородного, нужен человек. Как я уже говорила. А кто у нас тут самый прекрасный, злопамятный и в меру жестокий человек? Я.
— На этот случай у меня есть Рик, — усмехнулся Деймон, поднимая палец с пафосом, будто только что изобрёл велосипед. — Он тоже придёт. Вместе с Дженной.
Дженна? Я стиснула зубы, но внешне — ни дрожи.
— Её не тронь. Она не знает о всей этой вампирской мыльной опере, и давай так и оставим. Иначе обещаю, заколю не Элайджу, а тебя.
Деймон кивнул. Видимо, моё лицо сейчас выражало уровень угрозы, сопоставимый с миниатюрной атомной бомбой.
— А откуда у тебя дневники твоего безумного прадеда Джонатана? — подозрительно сузил глаза он. — И как ты... случайно... наткнулась именно на это условие?
Я усмехнулась и вскинула бровь.
— Подумай сам, Деймон. Папа вдруг приносит клинок и пепел белого дуба. Думаешь, откуда у него такие знания? Не иначе как от пращуров, которые в своё время развлекались охотой на таких, как ты. Я просто... сопоставила факты. Что ж ты такой недоверчивый?
Он, к моему удивлению, кивнул. Поверил. А я мысленно сказала себе «браво, Криси».
Я, конечно, читала дневники Джонатана Гилберта, которые были у отца в Дьюке, но в них ни слова о клинке и пепле белого дуба. Но Деймону знать это не обязательно.
— Ужин в семь, — крикнул он мне вслед, когда я уже направлялась к двери.
— Поняла. Приду на каблуках и с колом в рукаве, — бросила я через плечо с лёгкой ухмылкой.
Дверь закрылась за мной. И я позволила себе довольную усмешку.
«Рыбка клюнула.» — Сообщение, которое я отправляю Элайдже.
Осталось только аккуратно её обчистить и оставить живой.
«Я заеду за тобой.» — Сообщение от Элайджи пришло через минуту.
Я взглянула на часы. До семи — четыре часа. Время переосмыслить свою жизнь, переодеться и выглядеть так, будто я не собираюсь вонзить в него клинок.
Я тут же набрала номер:
— Кэролайн, мне нужен шопинг, — без прелюдий ввалилась я в разговор, как всегда.
— Не слова больше! Я уже выезжаю! — услышала я звенящий, довольный голос Форбс. Вот за это я её и обожаю. Всегда готова к драме, как к параду.
— Через десять минут у моего дома, — отбила я и сбросила вызов.
Моя Chevrolet Camaro 2009 года стояла у пансиона, как верный стальной зверь, готовый нестись в бой. Сев в салон, я дала по газам. Мотор взревел так, будто понимал, что сегодня мы не просто шопимся — мы вооружаемся.
Шопинг с Кэролайн — это как сборы ведьмы на шабаш: красиво, громко и с элементами колдовства. А мне нужно быть на высоте. Сегодня я играю роль. И проигрывать не собираюсь.
***
— Какой дресс-код? — Кэролайн, вся сияющая как рождественская гирлянда, потянула меня к ряду вешалок, сверкающих пайетками и вкусом.
— Ужин в пансионе Сальваторе, — буркнула я, просматривая вешалки напротив, выбирая между «слишком вызывающе» и «слишком прилично». — Будет Деймон, Аларик, Дженна, Элайджа и я.
— Элайджа? Тот самый Элайджа, что похитил тебя? И тот, который заставил Кэтрин вернуть тебе память и нанёс эмоциональную травму? — Кэр сделала лицо, будто съела лимон с начинкой из боли.
— Ну, — протянула я, сжав губы, — он меня похитил, да. Но вернул. А память... Я сама попросила. Он не держал меня за горло, как некоторые. Так что не начинай.
Она скрестила руки и поджала губы. Типичное «я всё ещё считаю, что ты идиотка, но молчу, потому что люблю тебя». Мы и правда подруги.
— А вот это как тебе? — Кэр, будто ничего не было, развернула передо мной платье. Нежно-розовое, воздушное, как лепестки цветов на свадебном торте. Лёгкая ткань, тонкая нашивка, юбка — будто ты принцесса, которой подмешали в чай немного яда. Красиво. Слишком красиво. Не для меня.
— Оно шикарное, — честно ответила я, — но слишком... мимимишное. Я всё-таки не собираюсь на бал к Кену. Это твой стиль — доброта, воздушность и пудровая прелесть. Мне бы что-то с колючками.
— Хочешь чёрное? — тут же оживилась она.
— Хочу, чтобы мое платье говорило: «Я могу тебя поцеловать, а могу воткнуть в тебя кинжал». Понимаешь? — посмотрела я на неё с прищуром.
— Понимаю, — вздохнула Кэр, — ты снова в режиме «Фатальная угроза с хорошей укладкой».
— Ты же меня знаешь, — улыбнулась я, вытаскивая с вешалки платье цвета темного шоколада с разрезом до бедра. — Если уж ужинать с предателями и убийцами, то хотя бы с драмой.
***
Спустя час, семь магазинов и как минимум два приступа «я ничего не найду», Кэролайн вдруг замерла, как охотница, почуявшая добычу. Я в это время сидела на пуфике с выражением лица «убейте меня, если примерю хоть одну юбку с воланами», и пыталась выбрать между кофе и побегом.
— Криси, стой. Не дыши, — прошептала она, вытягивая что-то из вешалки, будто доставала священный Грааль.
Я лениво повернулась, ожидая очередной розовый провал. Но когда она развернула платье — я замолчала.
Оно было... идеально. Глубокий оттенок винного, почти бордового. Шёлк, но не вульгарный — утончённый. Слегка открытая спина, тонкие бретели, элегантное декольте — ни намёка на пошлость, но достаточно, чтобы Деймон поперхнулся бурбоном. Талия подчёркнута, а юбка — мягкая, струящаяся, с разрезом, аккуратно доходящим до середины бедра. В меру дерзко, в меру изысканно.
— Вот оно, — выдохнула Кэролайн, глядя на меня так, будто она мать, только что нашедшая платье мечты для своей капризной дочери. — Оно говорит: «Я опасна, но, возможно, позволю тебе налить мне бокал вина». Это идеально.
Я взяла платье, провела пальцами по ткани и, наконец, кивнула.
— Беру. Если кто-то умрёт на этом ужине, то хотя бы я буду выглядеть на миллион.
— Или на последнее желание, — усмехнулась Кэр, явно довольная собой.
Мы вышли из магазина как королевы, нагруженные пакетами, в которых были туфли, сверкала сумочка и почти слышалось шипение папиной кредитки, которой я провела по терминалу с таким удовольствием, будто это карточка Деймона.
— Восемьсот баксов?! — ахнула Кэролайн, когда я показала чек.
— Пф, зато я выгляжу на все девятьсот, — фыркнула я, скидывая пакеты в багажник. — Папа поймёт... когда-нибудь... может... если не заблокирует карту до ужина.
После этого мы рванули к ней домой. Конечно же, в моём стиле — с ветром в волосы и «Toxic» Бритни на всю громкость. Мне предстояло не просто ужинать — мне нужно было выглядеть так, чтобы у Элайджи из рук выпал бокал, у Деймона сломалась логика, а у Дженны был инсульт...
— С тебя укладка и макияж, Форбс, — заявила я, усаживаясь в её кресло. — Сделай из меня ту, за кого стоит умереть.
— Идёт, — усмехнулась она, закалывая волосы и доставая косметику.
— И без этих твоих глянцевых губ, я не Барби.
Она закатила глаза, но поддакнула. А я, глядя на своё отражение, уже начинала продумывать, как весело сегодня будет.
***
— Так, голову не верти, — шикнула Кэролайн, ловко накручивая очередную прядь. — Или я тебе локон выдерну.
— Да ладно тебе, я просто проверяю, не началась ли ядерная война в отражении, — хмыкнула я, вновь уставившись в зеркало. — У меня миссия: вонзить кинжал в первородного, отыграть преданную девушку Деймона и при этом не сломать каблук. Учитывая мою карму, это как минимум один эпизод «Миссии невыполнима».
— У тебя получится, — Кэр закончила с волосами и отошла на шаг, будто любовалась шедевром. — Убийственно красива, буквально.
— Иронично, учитывая, что сегодня ночью я должна кого-то убить, — я подмигнула, вставая с кресла и направляясь к платью. Сняв одежду, я влезла в него с таким достоинством, будто надевала броню. Только вместо железа — тонкая ткань, вырез, намёк на опасность и слишком много уверенности.
— Давай-ка туфли, — протянула я руку, и Кэролайн подала мне мои новые шпильки, идеально подходящие к наряду.
— Напомни, ты точно идёшь на ужин? — прищурилась она, — а не на охоту?
— Какая разница? — я поправила браслет с вербеной, улыбаясь в отражение зеркала. — Главное, чтобы в конце охоты выжила именно я. И желательно в этом же платье.
Посмотрела на время и мысленно прикинула: до ужина час, Элайджа заедет минут за десять — итого у меня есть ровно пятьдесят минут. И да, я точно знаю, что с этим временем делать.
— Так, я пошла, мне ещё нужно кое-что успеть, — бросила я Кэр, поцеловав её в щёку, оставив идеальный отпечаток своих тёмно-бордовых губ.
— Если что, звони, — сказала она, но прежде чем я вышла, заботливо накинула мне на плечи какой-то пиджак, который на удивление подходил под мой наряд. Мило.
— Ты золото, Кэр. Спасибо, — кивнула я и натянула рукава, всё ещё ощущая на себе лёгкий запах её духов. Что-то фруктовое, как её характер. Слишком сладко для меня, но... приятно.
Села в машину, которую Джер пригнал двадцать минут назад. За что ему большое спасибо. Семья, как-никак. А то я та ещё ворона, совсем запамятовала, что она мне ещё нужна сегодня.
Я завела мотор, и моя чёрная красавица зарычала, как голодная кошка.
— Ну что, детка, у нас маленькое дело перед ужином, — сказала я, гладя по рулю. — Поехали.
Я доехала за пятнадцать минут — рекорд, учитывая, что не сбила ни одного пешехода. Вышла из машины, прихватила с пассажирского сиденья пакет донорской крови и медленно направилась к склепу. Бесцеремонно, будто это моя дача, а не место заключения одной стервозной вампирши. Как только спустилась внутрь, послышались знакомые шорохи.
— Выходи, бабуль, — крикнула я, хищно улыбаясь.
Через секунду Кэтрин, как по команде, появилась на пороге — вся такая драматичная, как будто участвовала в съёмках дешёвой вампирской оперы.
— Пришла поглумиться? — фыркнула она, облокачиваясь на каменную стену с видом «мне плевать, но мне не плевать».
— Вообще-то ужин, — я приподняла пакет крови, и в её глазах тут же вспыхнула жажда. Ага, значит, не иссохла тут заживо. Что говорит лишь об одном: я не единственная, кто приносил ей «перекус». — Ага, значит, не так уж и бедствуешь, как пытаешься показать. Кто ещё тебя кормит? — усмехнулась я, — Может, у тебя тут шведский стол на вынос?
— Я тебе всё равно больше ничего не скажу, — отмахнулась она, будто мы в каком-то подростковом сериале. — Вы хотите убить Элайджу, а значит, я застряну здесь навечно.
— Не будь букой, Кэт, — усмехнулась я и сделала шаг вперёд. — Но, знаешь, всё же рискну спросить. У меня только один вопрос.
Она уже поняла, к чему веду, но подняла бровь, делая вид, что интереснее наблюдать за трещинами в стене.
— То, что после той ночи — когда на меня напали вампиры, и я, прости, превратила их в фонтан из голов — появилась ты... это ведь не совпадение, да? — сузила я глаза, сканируя её лицо на предмет хотя бы намёка на раскаяние.
— Что изменится, если ты узнаешь? — лениво отозвалась Кэтрин, перекрестив руки. Всё в её тоне кричало: «Да, я виновата, и что ты мне сделаешь, смертная?»
— Просто не люблю жить в догадках, — холодно ответила я, делая ещё шаг.
— Хочешь правды? — ухмыльнулась она. — И чтобы услышать её, даже принесла кровь? Вау, предусмотрительно, Криси.
Я лишь кивнула. Давай, Кэт, разомкни свои острые зубки, скажи всё.
— Ладно, — пожала она плечами. — Это я. Я подговорила парочку новообращённых поохотиться в том переулке. Следила за тобой месяц. И узнала, что ты всегда ходишь домой той дорогой. Хотела узнать, на что ты способна.
Говорила она спокойно. Как будто обсуждали, какую помаду лучше выбрать. Но внутри у меня всё сжалось от злости.
— Тебя устроит такая правда? — спросила она, слегка склонив голову. — Да, это я всё подстроила. Можешь меня ненавидеть.
Я посмотрела ей в глаза. Холодно. Пронзительно. И без капли сожаления подкинула пакет в воздух. Поймала. И с размаху запустила в стену, где тот с глухим шлёп разорвался, заливая камни багровой лужей.
— Ты даже не собиралась отдавать мне его, — процедила Кэтрин, прищурившись.
— Конечно нет, — я хмыкнула и поправила волосы. — Мне нужно было просто услышать из твоих уст, что ты всё ещё та же стерва. Без сердца. Без души. Без капли уважения к чужой боли.
— Ты всё ещё злишься? — насмешливо спросила она.
— Нет, — наклонила я голову. — Просто теперь я спокойна. Я убедилась, что ты не достойна ни одной моей нервной клетки. И точно не достойна прощения.
— Ты мне нравишься, Криси, — ухмыльнулась Кэтрин, всё ещё стоя на пороге гробницы. — В тебе есть нечто... до боли знакомое. Мы с тобой слишком похожи, даже если ты отрицаешь. Думаю, мы ещё подружимся.
— Если это была попытка комплимента, то у тебя ужасный вкус, — я скривила губы в усмешке. — Хотя, учитывая, что ты веками выбирала не тех мужчин — неудивительно. Сначала был, вроде Клаус, после Элайджа...
— Всё ещё лучше, чем быть наивной дурочкой вроде Елены, — скользнула она взглядом.
Я медленно выдохнула, но в глазах вспыхнул лёд.
— Совет на будущее, Кэт: если хочешь подружиться — не начинай с того, чтобы гадить на мою сестру. Особенно в моём присутствии. Я не Елена. Я не прощаю.
— Ух, какие угрозы, — томно протянула Пирс, — прямо как я в лучшие годы. Тебе бы в гробницу — идеально бы вписалась.
— А тебе — обратно в землю, — я склонила голову. — Только на этот раз не выкапываться.
Кэтрин хмыкнула и, не теряя самоуверенности, развернулась и вальяжно скрылась в темноте гробницы. Я закатила глаза, как будто весь этот цирк с посещением склепов и вампирских признаний — будничное дерьмо. По факту — так и есть. Шпильки по этим скользким, криво сложенным каменным ступенькам — шикарная идея, Криси. Просто шик. С каждым шагом я ощущала, как каблук жаждет смерти: моей или своей — ещё не решила. Но я выбралась. Конечно. Я всегда выхожу сухой из болота — даже если на мне каблуки, платье и в душе ад из чувств.
На улице подул холодный ветер, и я почувствовала, как кожа на ногах покрывается мурашками.
— Ага, здравствуй, погода из ада, — пробурчала я, поёживаясь.
Спасибо, Кэр. Хоть пиджак спасает от превращения в ледышку. Серьёзно. Когда-нибудь она получит за это торт. Или вампира, если ей это милее. Села в машину, включила зажигание — печка зажужжала, как голодный пёс. Подставила руки под струю горячего воздуха. Бззз. Телефон завибрировал в сумочке. Сообщение.
«Я на месте.»
— Чёрт, — выдохнула я и дала по газам.
Семь минут спустя я была уже у дома. Перед моим крыльцом стоял его чёрный, как душа Кэтрин, джип. Элайджа был на месте. Естественно. Этот вампир-галантность-ходячий-график прибыл раньше времени. Я остановила свою малышку, хлопнула дверью и, защёлкнув сигнализацию, на каблуках практически побежала к его машине. Волны локонов били по щекам. Образ — будто с обложки «Vampire Vogue».
Рванула дверь джипа и уселась внутрь, прикрыв за собой.
— Ты приехал раньше, чем я думала, — выдохнула я, пытаясь отдышаться, потому что бежать в платье и шпильках — это вам не просто «модно».
— Не люблю опаздывать, — спокойно, как всегда, ответил он, бросив на меня оценивающий взгляд. Тот самый, от которого у других женщин начинаются обмороки, а у меня — желание задать пару неудобных вопросов. — Прекрасно выглядишь.
Я приподняла подбородок, хищно усмехнулась и отбросила волосы назад с королевским жестом.
— Я знаю, — парировала я, пристёгивая ремень. — Только не вздумай влюбляться. Я сегодня слишком занята для твоего разбитого сердца.
Поиграем?
Он хмыкнул, совсем чуть-чуть. Но я это уловила. У Элайджи вообще всё в этих мизерных нюансах: полуприщур, почти-улыбка, взгляд в полторы секунды дольше обычного. Другие бы и не заметили. А я замечаю. Всегда. Потому что я не дура.
— Уверен, твоё сердце сегодня займёт кое-что покрупнее, чем я, — заметил он, заводя машину и бросив короткий взгляд в мою сторону.
— Например, кинжал? — сощурилась я, устраиваясь поудобнее. — Или пепел твоей семейной реликвии?
— Примерно, — сказал он спокойно, будто речь шла о покупке хлеба. Вот за это я его и недолюбливаю. За эту ледяную выдержку. И, возможно... немного уважаю.
— Надеюсь, ты хорошо подготовился. Потому что если что-то пойдёт не по плану, мне будет лень тебя воскрешать, — зевнула я демонстративно, словно всё это обычный поход за латте, а не операци по «временной смерти первородного».
— А я-то надеялся на твою сентиментальность, — поддел он.
— Сентиментальность — это когда я не сожгла Кэтрин, — фыркнула я. — А всё остальное — расчёт и хорошее настроение. Сегодня второе. Удивительно, правда?
Он не ответил, но по тому, как сжал руль, понял — мои слова не прошли мимо. Что ж, хоть кто-то воспринимает меня всерьёз. Уже приятно.
Минуты через три мы свернули с дороги и покатили по знакомому пути к пансиону Сальваторе. Вечер опускался на город, как плотная вуаль — и всё в этом моменте кричало «предчувствие».
— Ну что ж, костюмчик, — обратилась я к нему, когда мы уже почти подъехали. — Готов к своему собственному ужину с приправой из предательства?
— Вопрос только в том, кто тут — блюдо, а кто повар, — ответил он, припарковываясь.
Я облизала губы, чуть наклонившись вперёд, чтобы поправить подол платья. Потом повернулась к нему:
— А может, я вообще официантка с ножом в рукаве?
— Я бы сказал, с клинком под каблуком, — с лёгкой ухмылкой уточнил он.
— Какой ты проницательный, — усмехнулась я.
Пора на ужин. Пора сыграть в смерть.
Элайджа, как истинный джентльмен из старинного романа, обошёл машину, открыл дверь и протянул мне руку. Всё бы ничего, но эта его безупречная сдержанность иногда бесила. Я ответила такой же приличной, театральной улыбкой, положила ладонь в его и, грациозно как дьяволица на каблуках, выбралась из машины.
Зацепившись за его локоть, направилась к двери пансиона Сальваторе. Стучала я уверенно — как человек, который пришёл не просто на ужин, а потенциально устроить театр одного убийства. Точнее... полуубийства. Вариант с «воскресением» не отменял драму.
Дверь открыл Деймон. Прекрасный как грех, но глаза его в этот момент стоили миллионов — чистое замешательство. Видимо, не ожидал, что я приду под ручку с тем, кого он собирался хладнокровно заколоть. Ах, как же приятно рушить планы мужчин...
— Добрый вечер, Деймон, — бархатно произнёс Элайджа. Ну да, держит лицо.
— Наконец-то, только вас ждём, — натянуто улыбнулся Деймон, но взгляд всё равно скользнул по мне — такой «случайно восхищённый», что, честно, я бы и без наряда его добилась. Но платье того стоило. К чёрту всё, я выглядела божественно.
Я чуть вскинула подбородок и, проходя мимо Деймона, прошептала с самым невинным тоном, на какой только способна:
— Тебе стоит почаще быть застигнутым врасплох, на тебе это очень... сексуально смотрится.
Почти чувствовала, как у него глаз дёрнулся. Да, вечер будет долгим. И напряжение в воздухе можно будет нарезать ножом.
Элайджа, конечно же, всё понял. Он всего лишь деликатно коснулся моей руки и пошёл рядом. Спокойно. Безмятежно. Как будто не шёл сейчас в логово тех, кто планирует его смерть.
Мы вошли в гостиную, где уже сидели Рик и Дженна.
— О, Крис, ты просто ослепительна, — сказала Дженна, искренне восхищённо, и тут же одарила Деймона подозрительным взглядом. Умница тётя. Чует, что с этим клыкастым что-то не то.
— Спасибо, — кивнула я и подошла к ней, обняв.
Потом мимолётно коснулась плеча Аларика, словно проверяя — всё ли под контролем.
— Итак, что на ужин? — спросила я, проходя в столовую. — Надеюсь, ничего слишком... сырого?
На мгновение взгляд Деймона скользнул по Элайдже, потом по мне. Он всё ещё не понимал — то ли я играю на его стороне, то ли предала. А это как раз то, что мне и нужно.
— Мясо, вино и немного смертельной интриги, — ответил он с той самой полуулыбкой, за которую кого-то тянет целовать, а меня лупить по лицу сковородкой.
Я села за стол, скрестив ноги, как приличная леди, и сделала вид, что всё абсолютно нормально. Хотя уже знала: через час один из нас будет условно мёртв. Главное — чтобы не насовсем.
Я уже почти влилась в атмосферу готического ужина с элементами потенциального убийства, как вдруг — тук-тук. Один стук, второй — и напряжение в комнате подскочило до уровня, когда даже воздух стал звенеть. Я скользнула взглядом на Деймона. Лицо у него стало как у вампира, которому на порог доставили солнечную лампу и счет за электричество. Значит, не званый. Отлично.
— Только не это... — пробормотала я и пошла следом.
— Какой сюрприз, Джон. Уходи, — лениво протянул Деймон в коридоре, и у меня едва не дернулся глаз.
Ох ты ж блин...
— Папа? — хмуро спросила я, подходя ближе, скрестив руки на груди. — Что ты здесь делаешь?
— Не мог же я оставить тебя в логове вампиров, — ответил он как будто это нормальная субботняя забота.
— Будто ты знал, что я сюда приду, — закатила я глаза и развернулась обратно в гостиную. — Тебе там в Библии не писали, что сталкинг — это тоже грех?
Мне было достаточно стресса: ужин с потенциальным убийством, двойной игрой и возможной драмой в финале. Но, конечно, папочка решил добавить остроты. В голове я уже репетировала, как отвлекать его, чтобы он случайно не помешал нашему псевдоубийству. Ну или, в худшем случае, сам кого-нибудь не пришиб.
— Просто сиди тихо, не трогай никого и, умоляю, не доставай меня, ладно? — бросила я.
***
Ужин шел спокойно. Слишком спокойно. Такая тишина обычно бывает перед бурей — вот только все за столом делали вид, что это обычный вечер. Немного язв, пара вскрытых семейных скелетов и, конечно же, великий шок вечера: семьи Основателей не основали этот город. Удивительно. Прямо сейчас в ком-то из присутствующих, наверное, умирает дух патриотизма. Но не во мне.
Я просто жевала стейк. Молча. Слишком хорошо прожаренный, кстати — будто кто-то заранее почувствовал, что сегодня вечер символичных намеков. И пока все старались поддерживать разговор — кто с искусственной любезностью, кто с намеками на сарказм, я думала. Как заколоть Элайджу, при этом не спалиться. Как вытащить клинок. Как его потом выкрасть. Как при этом не прибить Деймона, если он решит опять поиграть в героя и влезет, куда не надо.
Элайджа сидел рядом слева. Спокоен, как лед. Ни дрожи в голосе, ни напряжения в позе. Будто вовсе не он должен сегодня умереть. Это даже раздражало. Как можно быть таким... невозмутимым, когда через пару часов в твоей груди должна оказаться заточка?
А Деймон — он просто... сверлил нас обоих глазами. Особенно меня. И тут, чтобы сбить его с толку, стереть с его лица эти подозрения, я накрыла его ладонь своей и одарила самой невинной улыбкой, на которую была способна. Внутри же хотелось встать, заорать и встряхнуть его: «Ты идиот, и мне приходится спасать тебя от смерти, которую ты сам же себе подписал!»
Но нет. Просто держала его за руку и продолжала жевать стейк. Потому что сейчас — я актриса.
***
Я, значит, как золушка без хэппи энда, таскаю посуду, пока троица мужиков уютно расселась в кабинете с бурбоном и разговорчиками о вечном. Классика. Тётя Дженна вон вообще с таким видом собирает тарелки, будто ей за это платят, а я, как обычно недовольная.
— Почему в итоге мы тут как бесплатная прислуга? — бурчу себе под нос, хватая тарелки с остатками стейков.
— Потому что у нас есть совесть, — отвечает тётя с фирменной иронией, и я закатываю глаза так, что почти вижу свой мозг, который тихо плачет.
Я закатила глаза. В этот момент в сумочке завибрировал телефон. Я резко поставила тарелки у мойки и сунула руку в сумку. Экран мигал сообщением от клыкастого стратегика:
«Клинок под коробкой со специями. Ты знаешь что делать.»
Конечно знаю. Вопрос в другом — как мне потом жить с этим?
Вот и началось. Вздохнув — драматично, как положено героине на грани морального выбора, — я метнула взгляд на тётю. Она была занята тортом. Отлично. Я на цыпочках скользнула к шкафчику и начала шарить по верхним полкам.
— Что ищешь? — голос тёти заставил сердце подпрыгнуть.
— Деймон попросил принести бокал, — с придурковатой улыбкой выдала я, одновременно нащупав под коробкой с перцем холодное, смертельно острое железо. Клинок.
Сунула его в рукав пиджака и с полки для правдоподобия схватила бокал.
— Вам помочь? — эх, ну конечно. Папа. Прямо за спиной. Точно вымерял момент, чтобы встрять.
Я развернулась к нему с самой очаровательной, фальшивой улыбкой, какая у меня только есть.
— Нет-нет, всё в порядке, — показала бокал. — Лучше помоги Дженне.
— Мне тоже не нужна помощь, — отрезала тётя, даже не оборачиваясь. Как всегда, вовремя.
Я уже собиралась пройти мимо, как вдруг папина рука вцепилась в мой локоть.
— Не делай того, что задумала, — прошипел он, глядя так, будто может прочесть меня насквозь.
— А что я задумала? — захлопала глазами с невинностью маньячки перед казнью. — Просто хочу выпить. Не все же нам страдать на сухую.
Вырвавшись, не оборачиваясь, я прошла мимо них. Внутри всё горело, но снаружи я была ледяная.
Я вошла в кабинет с лицом пай-девочки, будто только что вышла из рекламы семейного счастья. В руке — бокал, в рукаве — клинок, в голове — тысяча вариантов, как эта сцена может закончиться. И почти все с кровью.
Мужчины расселись как настоящие аристократы. Деймон стоял у камина, крутил в руке бокал, будто это ему помогало думать. Аларик сидел в кресле, перекинув ногу на ногу, как будто был у себя дома (и, честно говоря, частично он был). А Элайджа — просто воплощение спокойствия, как будто не подозревал, что в ближайшие минуты в его грудной клетке окажется кое-что острое. Хотя, скорее всего, он просто отличный актер. В чем я теперь даже немного завидую.
Я подошла к столику и поставила бокал перед Элайджей. Он слегка наклонил голову и посмотрел на меня. Долго. Будто читал между ресницами.
«Ты ведь готова?» — этот взгляд не спрашивал. Он утверждал.
Я чуть заметно кивнула и присела рядом. Клинок был у меня под рукой. Деймон уже метнулся взглядом от Элайджи ко мне, и я видела, как он напрягся. Он ждал. Он верил. Он даже, наверное, гордился тем, что я передумала и встала на его сторону.
И знаете что?
Мне стоило Оскара за эту роль. Или хотя бы аплодисментов стоя.
Потому что я всё так же улыбалась. И всё так же думала только об одном: как же не облажаться, когда пущу этот клинок в грудь первородного... и при этом убедиться, что его можно будет вытащить без препятствий.
— Не нальёте даме? — склонила я голову, выдав улыбку, от которой у мужчин обычно плавятся мозги. Но в комнате было трое — и только один из них мне нужен был сейчас мертвым.
— Конечно, какие же мы тогда джентльмены, если обделим даму? — с ответной улыбкой поднялся Элайджа. Почти идеально вежлив, почти милый.
Деймон кивнул, а я неспешно встала с подлокотника кресла и пошла за Элайджей, протянув ему бокал. Всё как по нотам. Он налил янтарную жидкость, и я сделала показательный глоток. Лёгкий, едва заметный. Внутри меня пульс бился в висках, но лицо оставалось маской. В этом я ас.
Стоило ему отвернуться, я поставила бокал на ближайший столик. И всё. Момент настал.
Рывком вытащила клинок из рукава — и с силой вогнала его в спину Элайджи. Раздался хрип, тело выгнулось, и я прижала его к себе, удерживая лезвие в теле. У него не было шанса. Я знала, сколько ждать. Я считала каждую черную вену, всплывающую на его коже, как судьи считают до десяти перед тем как объявить нокаут.
Только когда он рухнул, я опустилась рядом и быстро вытащила клинок. Он был тёплым. Слишком. Я спрятала его в сумочку, не дрогнув.
Взглянув на мужчин, я встретилась с шоком Аларика и одобрением Деймона. Как мило. Хоть кто-то тут оценил мою актёрскую игру и хладнокровие.
— Ну, чё стоим? — холодно бросила я, вставая на каблуках. — Уберите его отсюда, пока Дженна не пришла и не закатила сцену.
Деймон только хлопнул Рика по плечу, и пошёл к телу Элайджи. А я, не дожидаясь, пока кто-то очнётся от шока — выпрямила спину, поправила платье и вышла из кабинета. Просто... как будто я только что не убила одного из сильнейших существ на этой планете.
А на каблуках, между прочим.
Я прокашлялась у входа в столовую, выдав из себя самый жалобный звук на который была способна, и с выражением «страдальческая нимфа в беде» направилась к Дженне. Та как раз вымеряла угол наклона ложки, как будто от этого зависела её жизнь — или, точнее, репутация идеальной хозяйки. Но стоило ей посмотреть на мою физиономию, как вся её показная спокойность испарилась.
— Что с тобой? Тебе плохо? — тут же подскочила ко мне, беря за руку.
— Кажется, у меня несварение, — застонала я, прижимая руку к животу, будто сейчас рухну на этом полу, выложенном вензелями, как бедная героиня мыльной драмы. — Или, может, я выпила лишнего...
— Боже, — всполошилась она, прижимая меня к себе, — тогда тебе лучше поехать домой!
В этот момент в столовую вплыл отец — как всегда, к месту и не вовремя.
— Что такое? — спросил он, будто не знал. Театральный гений, ей-Богу.
— Криси плохо, мы поедем домой, — ответила за меня Дженна, продолжая исполнять роль заботливой родственницы.
— Правда? — прищурился отец, будто хотел сказать «ты серьёзно играешь в это при мне?»
Я смерила его ледяным взглядом, как только тётя отвернулась. Он ответил мне таким же. Мило. Но стоило Дженне снова повернуться ко мне — я тут же состроила гримасу страдания, будто умираю от внутренней боли и душевной тоски.
— Ты разве не видишь?! — вспыхнула Дженна, глядя на отца. — Её аж трясёт! Мы поедем домой.
— Я вас подвезу, — поджал губы папа, словно святой мученик, решивший вдруг сыграть в игру «добренький родитель».
— Не стоит, Рик на машине, — фыркнула тётя и потащила меня к выходу. И вот уже я сидела на заднем сидении, аккуратно прижимая к себе сумочку с клинком, как будто это просто дорогой клатч, а не смертельное оружие. — Я пойду предупрежу Деймона, что мы уходим, и заберу Рика, — сказала Дженна, ласково гладя меня по щеке и целуя в лоб. — Подожди в машине, хорошо?
Я кивнула и мило улыбнулась, как паинька. Она закрыла дверь и скрылась за входом в пансион. А я, наблюдая за её удаляющейся фигурой в зеркале заднего вида, выдохнула и села поудобнее.
Ну, Кристина, ты просто мать актёрской игры. Мерил Стрип могла бы начинать аплодировать стоя. Хе-хе.
В окно постучали. Я, с таким же энтузиазмом, с каким ходят к стоматологу, повернулась к стеклу. Конечно же, кто бы это мог быть, кроме как источник моего хронического раздражения — мой отец.
Со стоном опустила стекло.
— И что за цирк? — хмуро поинтересовался он, глядя на меня так, будто я только что станцевала чечётку на могиле приличия.
— Клоунада под названием «спасаю психику любимой тётушки». А что? — фыркнула я, облокотившись на дверь.
Он закатил глаза так, будто это было каким-то древним ритуалом, передающимся по мужской линии Гилбертов из поколения в поколение.
— Ты неисправима, Кристина Гилберт, — отчеканил он, как приговор.
— Как будто не было в кого такой родиться, — с такой же точностью ответила я, глядя на него взглядом «претензии — в архив».
И прежде чем он выдал что-то ещё в стиле «в моё время девушки себя так не вели», я просто подняла стекло. Без злости, просто — как ставишь точку в скучном диалоге.
Он покачал головой, как будто в этом жесте было больше разочарования, чем во всей его жизни, и ушёл обратно. А я наконец-то откинулась на сиденье. Уставшая. Не от дел — от людей.
Наконец-то, впервые за весь день, я могла просто... выдохнуть.
Рик и Дженна пришли быстро, даже подозрительно быстро, как будто у них был личный мотив свалить из пансиона поскорее. И вот мы уже ехали домой. Снаружи всё как в нормальной жизни — уют, семья, забота. Внутри? Театр, полный актёров, заговоров и вампирской драмы на грани нервного срыва.
— Я сварю бульон и принесу в твою комнату, пока приляг, отдохни, — мягко провела меня в мою комнату Дженна, поглаживая по спине, как будто я хрупкая снежинка.
— Спасибо, — изобразила я на лице страдания и мученическую улыбку, достойную премии «Оскар за внутреннюю агонию».
Захлопнув за собой дверь, я моментально сбросила эту маску как неудобную одежду и вытащила телефон. Он, как по заказу, вибрировал в руке. Сообщение от Деймона:
«Элайджа исчез. Будь осторожна. Я скоро приеду.»
— Всё прошло по плану, — прозвучал из темноты голос, холодный, как лёд на шее.
Я вздрогнула — ну естественно, зачем бы первородному пользоваться дверьми, когда можно эффектно материализоваться из мрака? Включила свет. Элайджа сидел в моём кресле, словно хозяин. Нога на ногу, осанка прямо из учебника для аристократов. Почти жалко, что я его сегодня «убивала».
— Да, и теперь клинок у меня, — сказала я, крепче сжав сумочку. Уж что-что, а играть по правилам я умею до поры. Он взглядом отметил жест.
— Ты не солгала мне, — ровно произнёс он, поднимая глаза. — Ты сдержала слово. Даже если до конца не доверяешь мне — я это понимаю. В знак признательности... клинок остаётся у тебя. Как гарантия нашей сделки.
Я сузила глаза. Да, звучит красиво. И он это знает. Он всегда знает, как подать слова с нужной подачей, в нужном тоне. Но я не из тех, кто кидается доверять, даже если с неба начнут падать извинения в форме бриллиантов.
— У меня только клинок. Пепла нет. Думаю, без него он бесполезен, — сухо заметила я, поджав губы.
Элайджа, как будто этого ждал, достал из внутреннего кармана маленькую баночку и положил её на тумбу.
— Вот, — небрежно махнул рукой. — Теперь я заслуживаю доверия?
Я подошла медленно, как будто банка могла укусить. Взяла её, покрутила, встряхнула. Внутри что-то действительно белое, рассыпчатое... но доверять? Пф. Даже себе я не всегда доверяю.
— Я не могу быть уверена, что это прах белого дуба. Так же как не могу быть уверена, что ты меня не убьёшь при удобном случае. Так что, ты должен понять, — холодно ответила я.
Он кивнул, будто одобрял моё недоверие.
— Конечно, — мягко ответил он, вставая с кресла и поправляя пиджак. Ну да, облик порядочности и таинственности в одном флаконе. — Надеюсь, мы всё же сумеем поладить.
— Время покажет, — отозвалась я, глядя ему в глаза. — А если не покажет — покажет серебряный кинжал в ребро.
Он кивнул и, как обычно, эффектно растворился в воздухе — мастер драмы, ничего не скажешь. Прямо в ту же секунду дверь в комнату распахнулась. Я даже не успела выдохнуть — баночка с прахом мигом оказалась в моей сумочке. Рефлексы у меня как у профессионального вруна. Или шпионки. Хотя, по сути, в этом доме — одно и то же.
— Давно ты дома? — послышался голос за спиной. Я развернулась, и передо мной стоял Деймон. Как всегда — красивый, подозрительный и вечно не вовремя.
— Минуты три, наверное, — ответила я, проходя к туалетному столику и опускаясь на пуфик. Спокойно, как будто не спрятала в сумке смертельно опасную реликвию.
Он подошёл к окну, выглядывая наружу, будто ожидал увидеть первородного, жаждущего мести с табличкой «Я здесь, милая».
— Возможно, Элайджа после того как воскрес, захочет сюда заявиться, чтобы отомстить тебе, — бросил он через плечо.
— Или заляжет на дно, чтобы придумать план и убить всех, кто мне дорог, — вздохнула я, снимая сережки и начиная стирать макияж мицелляркой. — Я же говорила, что так и будет.
— И всё равно помогла, — ехидно добавил он.
— Всё же надеялась на лучшее, — пожала плечами я и посмотрела в зеркало на его отражение. — Он не сможет войти. Не приглашен. Так что расслабься и иди домой. Если вдруг заявится — я тебе позвоню. Обещаю.
— А где клинок? Ты же его вытащила из Элайджи? — прищурился Деймон, явно почувствовав, что тут что-то не так.
—Я оставила его на полу. Ты его не нашёл? — изобразила искреннюю удивлённость. Даже брови чуть приподняла. Оскар, встречай меня.
— Нет, — пробормотал он, потерев подбородок. — И пепел пропал.
Вот сейчас он смотрел на меня так, будто рентгеном. Подозрения копошились в его глазах, как мухи в банке. Но доказательств нет, а значит — до свидания, господин Сальваторе.
Он подошёл ко мне сзади, положил ладони на плечи и оставил легкий поцелуй на макушке. Умилительно. Почти. Если бы он только знал, сколько раз я врала ему за этот вечер.
— Не переживай, я не маленькая девочка, — произнесла я с вымученной улыбкой.
— Вот это и напрягает, — пробормотал он, уходя.
Когда он обернулся в дверях, я всё ещё улыбалась. А вот как только он вышел и за ним захлопнулась дверь... я стряхнула эту фальшивую гримасу и уставилась на своё отражение.
— Какая же я двуличная стерва, — хмыкнула я, вставая с пуфика и стягивая с себя платье. — Всё-таки, в чём-то я и правда Петрова. Только у неё хотя бы не было совести.
Сбросила платье на кровать, села на край и уставилась в пустоту. Игра сыграна — но впереди еще новая партия. И если я что-то умею — так это играть. Даже когда ставки — кровь и доверие.
***
— Стерва.
— Дура.
— А ну хватит, — встал между нами Деймон, и я мысленно закатила глаза. Театр абсурда, акт первый, сцена: «Две Петровы в одной комнате».
— Надо было сразу догадаться, что что-то здесь не так, — бросила я, качнув головой и села в кресло. Устало, демонстративно. Прямо за моей спиной кресло оказалось — спасибо за символизм. — Как только Элайджа умер — пусть и временно — с тебя слетело внушение. Ну и ты сбежала. Вопрос только: на кой черт было возвращаться?
Я обвела руками уютную, насквозь пропитанную мужским эго гостиную пансиона Сальваторе. И в упор уставилась на Кэтрин. Да, настоящую Кэтрин, которая ещё полчаса назад пыталась затащить Деймона в перепутанное воспоминание, выдав себя за меня. Мерзость. Благо, я вошла вовремя. И Деймон, впечатлившись, отбросил Пирс как ненужную игрушку метрах на пять.
— Я вам нужна, — протянула она, пересяв на диван и пародируя мою позу: нога на ногу, руки скрещены. Жалкая попытка быть зеркалом — я, по крайней мере, не фальшивка. — Мы все хотим одного: смерти Клауса. А вы бегаете как цыплята.
— Правда? — подняла я бровь. — А чем ты нам поможешь, если полтысячелетия убегала от него, как школьница от контрольной? Да, у тебя есть бонус — ты знаешь, как он выглядит. А вот где он сейчас?
— Когда убегаешь, неплохо бы знать, куда, — беспечно пожала она плечами.
— То есть ты следила за ним всё это время? — прищурилась я.
— Не могла же я путешествовать вслепую, — усмехнулась Пирс. — Надо было понимать, где он, чтобы не оказаться у него на пути. Может, ты и права: он просто наслаждался тем, что я живу в страхе. Но не думаю, что если бы я прошла рядом, он бы мило помахал рукой и пошёл дальше.
— Ясно, — отрезала я ледяным голосом. — А сейчас? Где он?
— Вы же заперли меня в гробнице, не помнишь? — недовольно изогнула бровь Кэтрин. — Я там не абонировала местоположение Клауса.
— Значит, ты бесполезна, — фыркнула я, резко поднявшись с кресла и направившись к выходу.
За дверью уже ждала Елена — милая, наивная Елена, приехавшая со Стефаном этой ночью. Я хотела отвезти её в школу и нарваться максимум на утренний трафик, но вместо этого нарвалась на Пирс и её дешевый театр.
Я молча взяла сестру под руку и, не оглядываясь, вышла из пансиона. Потому что терпение — не моя сильная сторона. А Кэтрин на один грамм выше дозировки — и я могу не выдержать.
***
День выдался... подозрительно нормальным. Уроки, контрольные, как по расписанию — скучно, но стабильно. После школы — тренировка с Джереми. И вот тут, наконец, можно было сбросить маску примерной ученицы и включить настоящую себя.
— Давай, слабачок, — хмыкнула я, смахивая с себя пыль с колен и принимая стойку, — тебя сделала девчонка. Позорище.
— Ты не девчонка, ты дьявол во плоти, — выдохнул Джереми, вставая с матов, будто после танка. Бедняжка, не справляется с реальностью.
— Оу, спасибо, — сладко улыбнулась я и в тот же миг увернулась от его удара в голову. Почти попал. Почти. — Но, Джер, знай — комплименты не спасут твою задницу от хорошей взбучки. Особенно сегодня. Сегодня у меня настроение «выпустить пар». А ты — идеальная груша.
Он фыркнул, снова бросился на меня — и снова оказался на полу. Ну что поделать, наследственность у нас разная. У меня — от охотника. У него... скорее от художника.
— Поднимайся, братец, — протянула я руку. — И давай по новой. Пока не заплачешь или не станешь сильнее. Хотя первое вероятнее.
— Нет, ну ты видела?! — застонал Джереми, снова лёжа на спине, раскинув руки, как герой трагедии. — Я вообще-то старался.
— Ага, старался не попасть, — фыркнула я, облокотившись на колено и посмотрев на него сверху вниз, как генерал на неудавшегося солдата. — Может тебе флаг дать, будешь им махать, когда сдаёшься?
— Очень смешно, — пробурчал он, но всё же взял мою руку, чтобы подняться. — Это ты меня месяц по ковру таскала, чтобы я не зазнавался?
— Это была моя миссия, — кивнула я серьёзно, — сделать из тебя мужчину. Хотя... тут ещё работать и работать.
Он снова встал, вытер пот со лба и махнул рукой.
— Всё, с меня хватит. У тебя в глазах уже горит желание выбить из меня мозги.
— В глазах у меня желание выбить дурь, а не мозги, — поправила я. — Мозги мне ещё пригодятся. А вот дурь... Ну, ты понял.
Мы оба рассмеялись, и на пару минут всё стало почти нормально. Как будто нет вампиров, первородных, кинжалов с пеплом и двуличной Пирс. Просто я и мой брат, залитый потом, но живой. И это было чертовски приятно.
— Пойдём домой, дьявол, — бросил он, подхватив бутылку с водой. — Я тебе пиццу закажу. Только перестань меня унижать.
— О, пицца? — я прищурилась. — Тогда, может, и подумаю. Хотя... нет. Унижать тебя — мой любимый вид спорта.
Мы ввалились домой как два бродяги, только один из нас был потный и довольный, а вторая — это я. Пока Джереми заказывал пиццу и ещё какую-то калорийную смерть, я поднялась в душ. Вода была как глоток нормальности — горячая, шумная и абсолютно неосуждающая. Переоделась в джинсы и свободную футболку, чтобы хотя бы внешне чувствовать себя человеком, а не убийцей с секретами по уши.
Когда я спустилась на кухню, Джер уже вовсю распаковывал пиццу и картошку, будто мы не ели месяц.
— Ммм... — сделала я глубокий вдох и тут же сморщилась, — аромат, конечно, божественный, но не настолько, чтобы перекрыть вонь твоего пота.
Зажала нос пальцами и театрально отшатнулась.
— Серьёзно, ты собираешься сидеть тут и вонять, пока я ем? Сходи в душ, чудовище. Ты пахнешь как спортивная сумка после апокалипсиса.
— Да ладно тебе, — гордо откинулся он назад, — так пахнут настоящие мужчины.
— Настоящие мужчины пахнут парфюмом за двести баксов, кожаными кошельками и ответственностью, — фыркнула я, размахивая рукой, будто могла отмахаться от его амбре. — А ты пахнешь поражением и фастфудом.
— Ничего ты не понимаешь, — пробормотал он, уже уминая пиццу так, будто она — последний кусок еды на Земле.
— Зато Бонни, кажется, понимает, — усмехнулась я, подбирая себе кусок с хрустящей корочкой. — Хм, ты только посмотри на себя. Вон как расплылся, как только я упомянула её имя.
Он подавился.
— Что? Мы просто друзья!
— Ой, конечно. «Просто друзья». Таких друзей в щёчку не целуют. А иногда и не только в щёчку, — я хмыкнула, делая невинный вид. — Но ты не волнуйся, я не против. Пусть старше, зато мозги есть. Тебе такие в жизни пригодятся.
— Это сейчас кто говорит? — он прищурился. — Девочка, встречающаяся с вампиром, которому почти двести лет?
— Вот именно. Я, как человек, который уже наступил на все возможные грабли, говорю: если твоя девушка не хочет тебя сожрать — значит, уже неплохо.
Мы оба засмеялись, и на несколько минут всё снова было по-человечески. Просто вечер с братом и горячая пицца. И, чёрт побери, иногда этого чертовски не хватает.
— А где все? — спросила я, только сейчас осознав, что в доме, кроме нас с Джером, пусто. Как-то... слишком тихо.
— Вроде ушли в бар, — пожал плечами брат, беззастенчиво закидывая в рот очередную картошку фри, будто не только что съел половину пиццы.
— Ясненько, — хмыкнула я, нахмурившись.
Вот так, значит? В бар. Без меня. Даже не удосужились кинуть сообщение. Предатели. Мелкие и бессовестные. Но не успела я толком продуться, как телефон зажужжал. На экране светилось «Сестрёнка».
— Что случи...
— Доктор Мартин пытался убить нас! Он искал Элайджу! Кэтрин его убила! — заорала Елена в трубку, как будто её кто-то поджёг.
— Что?! — я перехватила телефон двумя руками, как будто от этого могла лучше вникнуть. — Как так вышло?
— Я потом всё объясню. Просто, пожалуйста, сиди дома и никуда не выходи, ладно?
— Ладно, — процедила я сквозь зубы и сбросила звонок.
— Что-то случилось? — Джереми уже смотрел на меня.
— Да как всегда, немного проблем, немного крови, немного неконтролируемой магии, — я закатила глаза и уже набирала номер Элайджи.
Он взял на четвёртом гудке.
— Элайджа, какого чёрта?! Ты не удосужился связаться со своим ведьмаком?! — начала я с порога, без церемоний.
— И тебе добрый вечер, Кристина, — выдохнул он, уставшим голосом. — Нет, я сейчас не в городе. Счёл нужным скрыться ото всех. А что?
— А то, что твой чудо-колдун напал на моих друзей. Не переживай, он теперь мёртв, — я усмехнулась, хоть мне совсем не было смешно. — Не жди от меня извинений. Потому что я в бешенстве. Это всё из-за того, что ты исчез как утренний кофе после бессонной ночи и даже не предупредил своего ведьмака.
На том конце повисла тишина. Я чувствовала, как он, наверное, потирает виски, проклиная всё живое.
— Прошу прощения за этот инцидент, — наконец произнёс он. — Надеюсь, никто не пострадал. Обещаю, это не повторится.
— Конечно не повторится, — процедила я. — Разве что у тебя ещё один маг запасной, о котором ты «забыл». В любом случае — держись подальше от города. И займись, наконец, тем, что ты должен — найди Клауса. А ещё лучше, убей его.
Фыркнула и сбросила звонок. Уставилась в стену. Иногда мне казалось, что если я выживу в этом городе, мне прямая дорога в Конгресс. Или в психушку. Или в оба места одновременно.
— Ты сейчас разговаривала с Элайджей? — прервал тишину возмущённый Джереми, словно я только что под ручку с дьяволом прошлась.
— Только не начинай, — устало потерла переносицу. — Мне только твоих истерик сейчас не хватало.
— Он же враг! Да и ты же его...
— Джереми, — перебила я, поднимаясь со стула. — Это всё ради всеобщего блага. Он — враг, да. Но полезный. А таких врагов лучше держать рядом. Вдруг пригодится. И да, если уж на то пошло, я и душу дьяволу продам, если это поможет защитить нас. Не обижайся, но у меня нет времени на морали от школьника.
— Но...
— Я всё сказала, — холодно отрезала я и уже разворачивалась, чтобы уйти наверх, как в дверь постучали.
Я замерла. Потом медленно, очень медленно, пошла к двери, как в дешёвом хорроре. Ещё стук. Спасибо, у меня уже нервный тик начинается. Я открыла дверь на щёлку... и расслабилась. И одновременно с этим нахмурилась.
— Тьфу ты... — выдохнула я. — У меня чуть инсульт не приключился.
Передо мной стояла она. Самодовольная, ухоженная, и, как всегда, раздражающая.
— Добрый вечер, Кристина, — выдала Изабель, будто мы с ней в хорошие отношения играем.
— Иди в пень, мама, — выделила я последнее слово, словно шипнула, и с хрустом захлопнула дверь прямо перед её носом.
— Кто там был? — выглянул в коридор Джереми.
— Претендент на премию «Мать-кукушка года», — буркнула я, поднимаясь по лестнице, а на полпути обернулась через плечо. — И не вздумай открывать ей.
Развернулась и пошла в свою комнату, тяжело дыша от злости. Вот серьёзно, ну неужели так сложно — просто провести день без убийств, предательств и надоедливых родственников? Или хотя бы без этих неожиданных визитов мамаш, которые решили сыграть в заботу через семнадцать лет.
***
— Вставай, принцесса, а то развалилась тут, — кто-то толкнул меня в плечо, и я сразу же поняла: утро добрым не будет.
Голова раскалывалась так, будто внутри завели рок-группу, а затылок щипало — явно кто-то приложил. Я попыталась открыть глаза, но солнце тут же врезало по зрачкам как молотком. Замечательно. Прямо обожаю быть похищенной по семейным обстоятельствам.
Спустя пару секунд ко мне вернулись воспоминания: магазин, пакеты, голос Изабель, и... бабах — чёрная дыра. Отлично. Меня, оказывается, вырубила мамочка-кукушка.
Поднялась на локтях, села. Едва держу голову, а подо мной — колени сестры. Елена. Вот уж точно: всегда найдётся способ ещё сильнее усложнить день.
— Ты как? — спросила она, заглядывая мне в глаза, явно проверяя, не отрубилась ли окончательно.
А рядом — Изабель. Открыла дверцу машины, будто нас не похитила пару часов назад. Мол, вываливайтесь, дети, семейный пикник на кладбище.
Серьёзно? Кладбище?
— Зачем ты нас похитила? — язвительно бросила я, вылезая из машины и подавая руку сестре. Огляделась: надгробия, деревья, ветер... Не хватает только ведьм и скрипки на фоне. — И где, чёрт возьми, мы?
— Здесь, — начала Изабель и остановилась у одной из плит. Присела, смахнула листву. — Здесь похоронена я. Ваши бабушка и дедушка... оставили это, когда стало ясно, что полиция не найдёт моего тела.
О, трогательно. Прямо сейчас заплачу.
— Если ты решила устроить вечер ностальгии и напомнить, что ты мертва — не стоило, — сложила я руки на груди. — Или ты думала, мы зарыдаем и примем тебя в семейку?
Изабель сглотнула. Видно было, как тяжело ей давались эти «честные признания».
— Я просто... мне жаль, что вы познакомились с такой версией меня. Когда я была человеком, я мечтала о встрече с вами. Но теперь...
— Что теперь? — Елена подалась вперёд. — Тебе тошно от одного взгляда на нас?
Да, определённо плохо я влияю на сестру. Но мне даже немного нравится.
— Я способна продать свою плоть и кровь, — произнесла Изабель с такой холодной решимостью, что я чуть не фыркнула. Уже готовила колкость, но её перебил звонок.
Телефон в её руках дрожал. Она подняла трубку, выслушала кого-то с той стороны, и вдруг... облегчение. Но не надолго.
— Да... Отпустить?.. Я свободна?..
Щёлк — звонок сброшен.
— Кто это был? — напряжённо спросила Елена. Я тоже насторожилась. Всё в Изабель будто замерло.
— Мне жаль, — прошептала она и сорвала с шеи подвеску.
И вспыхнула. Я только успела дёрнуть Елену за локоть и заслонить собой. Пламя охватило Изабель мгновенно, она закричала — не от боли, а будто от раскаяния. А может, от страха. Или просто от осознания, что это конец. Мы с Еленой застыли в шоке. Даже я, стерва с ледяным сердцем, не смогла скрыть того, как внутри что-то защемило. Изабель оседала на землю, обугленная, почти беззвучная. Только пепел на ветру.
Я выдохнула:
— Мне кажется, это только начало.
Рядом прошептала Елена:
— Клаус...
И, чёрт возьми, она, похоже, была права.