Глава#4
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━
Противоречивые мысли терзали их обоих в густой пелене безлунной ночи. Он держал Камиллу за руки, согревая ее ладони своим дыханием, затем растирал, пытаясь отогнать дрожь.
Действуя почти вслепую, пока глаза тщетно пытались привыкнуть к кромешной тьме, он старался не смотреть на девушку. Ее обнаженные плечи казались в полумраке призрачно-бледными, словно сотканными из лунного света. Казалось, прикоснись – и Камилла растворится в ночном воздухе, словно хрупкий мираж. В его сильных руках она была такой беззащитной...
"Что же нас связывает, если отбросить в сторону мои обязательства перед ее отцом?" Эта мысль сверлила мозг. Если честно, он должен был прекратить все эти игры. Должен позаботиться о ней, раз уж стал причиной ее недуга. И больше не допускать подобного. Его долг – оберегать ее от физической опасности, а не терзаться мыслями о ее душевном состоянии. Но что, если именно он – источник ее страданий? Может, стоило нанять для нее психоаналитика?
Несмотря на гнетущую атмосферу, Доминик, словно зачарованный, старался согреть Камиллу. И она, вопреки всякой логике, позволяла ему прикасаться, принимая его тепло как спасение.
В то время как Доминик терзался противоречивыми чувствами, в душе Камиллы бушевала собственная буря. Она ощущала себя пленницей обстоятельств. Пустить Доминика в свою спальню, впустить его в свою ночь – верх неприличия. Но древний, леденящий страх темноты держал её в тисках. Она была готова смириться с присутствием этого несносного, но дьявольски притягательного мужчины, лишь бы не оставаться один на один со своим кошмаром.
Признайся она, что холод вовсе не снаружи, а внутри, Доминик поймет, что причина её смятения – он сам. И тогда неловкость, а может, и стыд, обожгут её щеки. Холодная дрожь била её, и Камилла сомневалась, что даже самый теплый плед способен её унять.
— Наверное, тебе нужно чего-нибудь горячего. Пойду, принесу, – произнес Доминик, словно переступив невидимую черту. Он нарушил свой собственный кодекс: никогда не касаться клиентки, если этого не требует ситуация.
Чья-то незримая рука или прихотливая игра случая забросили его в этот дом, заставили согласиться на эту работу – быть рядом с Камиллой Спирс. Да уж, влип он по самое не хочу. Её проклятый страх, как назло, дал о себе знать в самый неподходящий момент. Он не должен оставлять её одну, но и оставаться здесь не желает. Не хочет. Но должен? Или все-таки нет?
Стоило просто уйти. Оставить эту бессмысленную суету. Спихнуть девчонку Питу или Брюсу. Они-то при ней постоянно, их работа – собой от пуль заслонять, а не его.
Сомневаясь, что должен заниматься подобными вещами, Доминик все же решился принести Камилле горячий чай. И тут же исчезнуть.
Преданный долгу, он всегда защищал всех, кто попадался под руку, от мала до велика, от мошки до орла. Но никогда прежде от него не требовалось эмоционального участия. Все человеческое он давно оставил за бортом. Любовь, привязанность, заботу – все это он готов был дарить лишь одной, но ее здесь нет. Она далеко от этой комнаты. И все же, какая-то неведомая сила не позволяла ему просто взять и уйти, оставив Камиллу наедине с собой.
Она умела, как никто другой, и взбесить его до предела, и умиротворить одним своим присутствием. Сейчас, находясь рядом с ней, он почувствовал, как злость отступает. На смену ядовитым эмоциям пришло сострадание, обволакивающее, как теплый туман.
«Я слабею!» – эта мысль пронзила его, словно удар клинка.
Сжав челюсти до боли, до хруста в суставах, он поспешно отдалился от той, от кого ему следовало держаться подальше. Не дожидаясь ее согласия, Доминик развернулся и вышел.
Ему не нужно ее разрешение. Девчонка и так позволила себе слишком многое за этот день, хотя он лишь вчера заступил на пост ее личного телохранителя. Возможно, Камилла, как и все девчонки в ее возрасте, наивно полагает, будто телохранитель – это вещь, приложение к ней, куда укажет пальчиком, туда он и побежит. Захочет развлечься – он должен подтанцовывать. Как же она ошибается. И, видимо, ей придется преподать урок.
— Сейчас вернусь, — тихо шепнул он, словно боясь спугнуть тишину комнаты.
Едва он коснулся дверной ручки, как ее голос, хрупкий и полный отчаяния, прозвучал в полумраке:
— Ничего не надо.
Камилла вглядывалась в темноту, пытаясь отыскать в ней черты Доминика. Лишь смутный силуэт вырисовывался перед ней, и она изо всех сил старалась отогнать навязчивые мысли, рожденные страхом.
— Там слишком шумно, — прошептала она, чувствуя, как паника подступает к горлу. — Мне не по себе от этого. Останься здесь... Пожалуйста...
Чего она добивалась? Камилла и сама не знала. Страх ли толкал ее на это, или же тайное желание удержать его рядом, в этом зыбком, пугающем мире?
Она боялась остаться одна во власти ночных кошмаров, но была и другая, более глубокая причина, заставлявшая ее цепляться за Доминика. Лучше уж с ним, пусть даже в этой натянутой тишине, чем совсем одной. А злость и обиды... Их можно задвинуть в самый дальний угол души, хотя бы на время.
Доминик оглянулся на девушку, одинокую фигурку на огромной кровати.
"Загнанный зверёк, – кольнуло его. – Сейчас она особенно беззащитна и напугана. Тьма и вправду властна над ней."
Что такого произошло, что Камилла так возненавидела темноту?
Присмотревшись, Доминик почувствовал: она хотела что-то сказать, но слова застряли в горле, так и не сорвавшись с губ.
Камилла изучала своего телохранителя, в котором опрометчиво видела простого исполнителя. Вчера она жестоко ошиблась. Сегодня он был в обычной черной футболке и коричневых брюках, и эта простота, казалось, стирала между ними границы.
Когда на нем был костюм, Доминик превращался в неприступную крепость, воздвигая между ними непреодолимую стену. В домашней одежде он казался более... человечным. Доступным.
Может быть, если она искренне попросит, он услышит? Если она откроет ему хотя бы часть правды, возможно, Доминик поймет, каково ей на самом деле?
– Прошу... не оставляй меня одну. Я редко о чем-то прошу. Сейчас... кажется, я унижаюсь перед тобой, – с горькой усмешкой она опустила голову. – Я боюсь темноты... а этот жуткий вой ветра... он пугает меня еще больше. – Она наконец призналась в своем страхе.
Голос её звучал хрипло, и на миг Дрейка пронзило сожаление о своей вчерашней резкости. Но воспоминание о ее поступке, и осознание скрытого смысла в ее словах, тут же отогнали жалость.
Она – искусная интриганка. Мастер манипуляций. Он не должен об этом забывать.
– Камилла, просить о помощи – это не унижение. Только такая избалованная особа, как ты, могла так подумать. А звуки грома, кстати, пугают многих. Не только тебя одну.
Ей почудилось, что он ответил с ледяным безразличием, направляясь к стулу у окна.
"Лишь бы подальше от неё. От греха подальше," – твердил себе Доминик, ощущая, как между ними разверзается бездонная пропасть.
— Я боюсь не столько звуков, сколько чудовищ, что таятся во тьме, — с горькой усмешкой призналась Камилла. — Что? Решил, будто я, как маленькая, страдаю от детских фобий?
Доминик слушал, нахмурив брови.
— Эм... Нет, вовсе нет. Все мы чего-то боимся. Даже я... — Стук в дверь оборвал его фразу на полуслове.
С подавленным раздражением Доминик направился открывать, хотя дверь не была заперта. Неужели так сложно просто дернуть ручку?..
На пороге стояла Марта с подносом в руках.
На небольшом серебряном подносе мерцали несколько зажженных свечей, стояли тарелки с едой и пара стаканов с соком. В графине плескался свежевыжатый фреш, а в центре этой импровизированной трапезы скромно примостилась маленькая ваза с одиноким цветком нежно-розового пиона.
— Парень, отсутствие электричества — не повод отменять ужин, — ворчливо проговорила Марта, протискиваясь мимо Доминика в комнату. — Ветер поднялся внезапно. А на улице льет как из ведра.
Доминик усмехнулся.
Почему-то эта женщина редко называла его по имени. Возможно, дело в их давнем знакомстве. Только Марте он позволял такую фамильярность.
Доминик посторонился, пропуская Марту к Камилле. Та сразу направилась к окну.
Поставив поднос на стол у восточной стены, Марта повернулась к ним:
— Ешьте. Не обращайте внимания на ураган. Хотя странно, ведь по телевизору обещали солнце.
— Да, видимо, ураган и стал причиной отключения электричества, — заметил Доминик. — Шквальный ветер, должно быть, оборвал где-то линии.
— Знаю, темнота — не лучший компаньон, но помнится время, когда электричества не было вообще... — Марта вдруг заговорила о тех временах, словно погрузившись в воспоминания, к которым никак не могла быть причастна, позабыв, что намеревалась лишь принести еду и удалиться.
— Марта, — усмехнулся Доминик, сложив руки на груди и слегка наклонившись вперед, — неужели вы настолько древняя, что помните времена без электричества?
Камилла заметила, как Доминик обращается с Мартой. Он выказывал ей уважение, но в то же время общался на равных, словно они были старыми друзьями.
Женщина замолчала, взглянув на Доминика, а затем тоже усмехнулась.
— А ты прав, парень. Что-то я заболталась. Ладно, пойду к своему мужу. А вы ешьте, пока не остыло. Поднос вернете завтра, — объявила она и, не дожидаясь ответа, взяв с собой маленькую догорающую свечу, направилась к выходу. Но, уже за порогом, обернулась:
— Знаешь, ночевать в комнате незамужней барышни — неприлично, это даже портит репутацию. Но ты должен остаться с нашей девочкой. Защити Камиллу от её страхов. — С этими словами Марта грустно улыбнулась и ушла.
Доминик молча смотрел в сторону окна, на отблески пламени свечей, переваривая просьбу Марты. Она тоже указала на фобию Камиллы.
Запах еды и воска смешались, создавая в воздухе странный аромат колдовства. Доминик отвлекся от проблем Камиллы, погружаясь в собственные мысли. Ему было смешно от этой нелепой идеи, но почему-то запах вызывал именно такие ассоциации.
Решив поделиться своей глупой мыслью с Камиллой, он повернулся к ней. Та все еще сидела на краю кровати, поджав ноги, не забираясь под одеяло полностью. Возможно, дело было в его присутствии, и девушка не могла расслабиться. К тому же темнота пугала ее. В этом он убедился, услышав подтверждение от Марты.
Наверное, он ведет себя слишком грубо. Надо попытаться сосуществовать с этой девчонкой эту неделю. Бенджамин Спирс вновь призовет его на службу через несколько дней. Неужели он не выдержит такой короткий срок? "Ты и не то проходил, Доминик!" – напомнил он себе о днях военной службы. Что значит какая-то девчонка против того ужаса, который он видел во время своих командировок?
— Тебе не кажется, что запах еды, свечей и чего-то еще, что я пока не могу определить, но готов поспорить, что это травы, похож на запах колдовства?
— Что? — с губ Камиллы сорвался удивленный смешок. Уж от кого, но от этого парня она никак не ожидала веры в подобные глупости. — Доминик, ты намекаешь, что Марта — ведьма?
Он усмехнулся своим мыслям. И свет выхватил этот очаровательный момент — небольшие ямочки на его щеках.
— Нет, я не это имел в виду, — опустив голову, он осознал, какую глупость сморозил. — В общем... ладно. Это глупо. Забудь.
Доминик снова взглянул на поднос с едой, где заметил в небольшой вазочке одинокий розовый цветок. Его аромат, сначала едва уловимый, сейчас наполнил всю комнату. Зачем Марта принесла его?
— Марта зачем-то поставила этот цветок, — он коснулся нежных розовых лепестков. Странно.
— Вовсе нет, — отозвалась Камилла. — Пионы — мои любимые цветы.
Он никак не прокомментировал ее слова. Свечи давали мало света, поэтому Доминик решил изменить ситуацию. Подойдя к столу, он взял обе свечи и, поставив одну на подоконник, понес другую к тумбе, поближе к Камилле. В комнате сразу стало светлее. Теперь было достаточно света, чтобы поесть и убрать за собой.
— Наверное, так лучше, — он снова взглянул на Камиллу, и она благодарно улыбнулась, хотя улыбка получилась натянутой.
— Да. Действительно. Спасибо.
Собираясь спросить, хочет ли она встать и сесть за стол, Доминик снова взглянул на Камиллу. Сейчас она казалась немного подавленной и неуверенной, что на миг у него возникла тревога: а не он ли повинен в ее состоянии? Но, немного подумав, решил, что это обманчивое впечатление. Он вспомнил, какой язвой могла быть эта девушка. Сейчас она ведет себя тихо, потому что того требуют обстоятельства.
Нахмурившись от своих мыслей (он чуть не усомнился в собственных суждениях и не пал жертвой манипуляций Камиллы Спирс), Доминик подошел к столу и, злясь на себя, взял свою порцию. Он больше не хотел говорить с ней, вступать в какой-либо контакт, ему хотелось оказаться в своей спальне, а еще лучше – подальше отсюда. В своей квартире или в домике, который оставила ему бабушка. Только бы не быть рядом с Камиллой Спирс, которая выводит его из душевного равновесия. Она злит его, пробуждает в нем ярость, а иногда и другие, нежелательные эмоции. Если она захочет, сама встанет и возьмет свой ужин.
— Ты встанешь? — коротко спросил он, не намереваясь вступать в длительный разговор, беря тарелку с ужином для себя.
Камилла тоже не была настроена на беседу. Она отрицательно покачала головой. Так он и думал. Забыв о своем решении, он отставил свою тарелку на стол и, взяв поднос, отдал его Камилле.
После того как они поели, Доминик собрал всю посуду на подносе и задвинул его подальше, чтобы случайно не разбить в темноте.
Оставаться с ней наедине не хотелось, им не о чем говорить. И некуда деться.
— Я сейчас вернусь, — зачем-то предупредил Камиллу, удивившись самому себе, и вышел из комнаты.
"Почему я побеспокоился о ней?" – задался он вопросом, направляясь в свою комнату, чтобы почистить зубы.
— Стой! Ты куда? — Камилла вскочила и попыталась остановить телохранителя, но тот уже стоял перед дверью спальни, в которой он спал, пока работает на нее.
— Кэм, я иду чистить зубы, сейчас вернусь, — раздраженно ответил он, жалея, что вообще решил предупредить ее.
— Я тоже пойду, — сказала она. — Не проводишь меня в ванную, там темно?
Доминик недовольно вздохнул. Он понял, что это какая-то игра, ведь она могла взять с собой свечу. Ему не обязательно присутствовать при этом.
Быстро соображая, он думал, как бы использовать этот момент в свою пользу, но, не придумав ничего, решил отказать.
— Нет. Не могу. Ты сама можешь взять в свои холеные ручки подсвечник, дойти до дверей и сделать свои дела.
На секунду он поморщился.
— Дерьмо. Камилла, неужели ты думала, я соглашусь...
— Что?! — возмущенно перебила она, осознав, до чего Доминик додумался. Он решил, будто она собралась идти в туалет перед ним?!
— Какой же ты...
Злая и раздосадованная, она вернулась к кровати, схватила с тумбы одну свечу и возмущенно направилась в ванную комнату.
— Ты извращенец, Доминик. И мысли у тебя извращенские! — злобно бросила она, скрываясь за дверью ванной комнаты. А потом закрыла ее со стуком.
Они вместе пошли в ванные комнаты. Каждый в свою. Стоя перед зеркалом в своей комнате, Камилла остервенело чистила зубы, злясь на Доминика. А тот, стоя в своей, раздосадованно смотрел на свое отражение, свеча давала достаточно света, чтобы видеть себя. Он не мог поверить, что неправильно истолковал слова Камиллы и в итоге сам стал тем, в чем его упрекнули.
— Черт бы тебя побрал! Как угадать ее мысли.
Разозлившись, он задул огонь, погружая небольшую ванную комнату без окон в полный мрак. Действуя на ощупь, интуитивно, он промыл под проточной водой свою щетку и вернул ее на место.
— Ты снова это сделала, — тихо произнес он в темноту. — Выставила меня дураком.
Терзаемый сомнениями, злостью и, наверное, немного смущением за свои нелепые мысли, Доминик возвращался в спальню Камиллы. В тот же момент Камилла тоже решила вернуться в комнату. Она открыла дверь и, как только вышла наружу, неожиданно столкнулась с Домиником. Подсвечник со свечой выпал из ее рук, и от удара, к счастью или несчастью, огонь потух, погружая все в темноту.
— Извини, — тихо выдохнула Камилла, стараясь отодвинуться, но руки, схватившие ее интуитивно, все еще держали ее за талию. Лишь по этой причине она не испугалась темноты. Ей было неловко. Но в то же время ее охватило странное тепло.
Ощущение его рук на её талии отозвалось в памяти фантомным эхом – тем самым моментом в Центральном парке.
Тогда, Доминик обрушился на неё, словно грозовая туча, пригвоздив к земле своей внушительной массой. Их взгляды впервые встретились в опасной близости.
Тёплый шоколад? Нет, его глаза – это скорее обсидиан, отполированный насмешкой. В их глубине, казалось, всегда таился вызов.
— Всё в порядке, — отозвался Доминик странным, словно застывшим голосом, в котором не было ни тепла, ни сожаления.
Мятное дыхание коснулось щеки Камиллы, заставив её на мгновение забыться и размечтаться о невозможном. Но как только Доминик убрал свои руки, чары рассеялись, а вместе с ними и воспоминания, возвращая её в суровую реальность. Доминик всегда находил способ задеть её, уколоть словом или взглядом.
Они вернулись в комнату, словно после бури. Камилла приблизилась к кровати, а Доминик замер поодаль, словно не решаясь. Его взгляд, прикованный к ней, был полон какой-то странной нерешительности.
— Надеюсь, ты сможешь спать здесь одна? — спросил он, словно ища подтверждения своей надежды.
Ему не хотелось оставаться с ней в одной комнате. Тем более, что кровать была одна, и ему пришлось бы довольствоваться креслом. Сидеть всю ночь, как наказанный школьник.
Откинув одеяло, Камилла закуталась в него до самого подбородка, словно за окном бушевала зима, а в комнате не было отопления. Ей не было холодно, но присутствие Доминика вызывало странную, необъяснимую дрожь.
В ответ на его вопрос она лишь молча кивнула.
Доминик стоял неподвижно, словно ведя внутреннюю борьбу. В его душе бушевали два противоположных чувства: милосердие и злость. Одна сторона требовала – послать её ко всем чертям, уйти, наказать за её капризы и необдуманные поступки. Другая – умоляла помочь, не оставлять её в беде.
— Тогда, я восприму это как разрешение уйти к себе.
— Нет! — вырвалось у Камиллы. — Ты не можешь уйти.
— Но ты только что согласилась...
— Я имела в виду другое. Но это неважно. Пожалуйста, останься со мной. Мне страшно одной, — помолчав, добавила она более весомый аргумент. — К тому же, кровать здесь большая. Ты даже не заметишь, что спишь не один.
Той ночью случилось нечто странное.
Камилла проснулась в кромешной тьме, не зная, который час. Её рука покоилась на упругом теле Доминика. Он спал на спине, прикрыв глаза рукой. Футболка слегка задралась, обнажая рельефный пресс с чётко очерченными кубиками.
Впервые их тела соприкоснулись.
Они лежали так близко, что Камилла ощущала не только его запах, но и каждый изгиб его совершенного мужского тела. Натренированное, поджарое тело, почти полностью покрытое черными татуировками. Сплетение толстых и тонких линий, замысловатый узор – сейчас это было рядом. Их тела почти сплелись во сне.
Точнее, она сама.
Камилла не понимала, как оказалась на его плече, как перекинула через него руку. Левая нога непроизвольно скользнула в район его паха.
Пытаясь отвлечься от странного голода, зарождающегося внутри, завязывающегося тугим узлом внизу живота, она заметила, что дождь давно стих, а в окна проникала лишь непроглядная тьма. Если бы не догорающий огарок свечи на столе, комната тоже погрузилась бы во мрак.
Словно во сне, не осознавая, что делает, Камилла переместила руку, положив ладонь на его живот, в районе пупка. Горячая кожа хранила его неповторимый аромат, он окутывал её, соблазнял, дурманил сознание.
Видимо, все звёзды сошлись в одной точке, и она, словно лишившись рассудка, повела рукой дальше. Вниз и медленно...
Вспомнив свой сон, она тут же залилась краской.
«Нет. Это не может быть желанием!» – отчаянно твердила она себе.
Ей не стоило вспоминать об этом.
Без всякого подтекста провела пальцем по плоскому животу, плавно опускаясь к низу. V-образные мышцы скрывались под поясом штанов, в которых Доминик решил остаться.
У неё не было и мысли соблазнять своего телохранителя. Но и остановить себя она уже не могла. Что-то неведомое тянуло к нему, манило прикоснуться, почувствовать теплоту и гладкость кожи.
До этого момента Камилла никогда не трогала чужих и голых парней. Перед ней всегда был только Эйден, к которому она относилась, как к брату. А также Феликс. Эти двое не в счёт.
Если даже видела других, то не возникало желания прикоснуться к ним, как к этому невероятному...
Внезапно её поймали.
Доминик резко схватил её за руку и сильно сжал кисть.
Камилла едва сдержала в себе испуганный возглас. Хотела притвориться спящей, но её дыхание, наверняка выдавало её.
Голова всё ещё лежала на его плече, и против этого он, видимо, не возражал.
Ситуация становилась унизительной.
— Ты считаешь, что раз я согласился лечь в твою постель, то дал тебе право трогать меня? — с обвиняющей ноткой и хриплым от сна голосом заговорил он.
Лёд и огонь сплелись в его словах.
Если бы не раздражённый тон, Камилла могла бы принять всё за игру, или за его сексуальное влечение к ней.
Прикусив губу, как обычно она делала, когда сильно нервничала, Камилла подняла голову, продолжая смотреть на него. Ничего не говоря.
Доминик даже не открыл глаза.
Она попыталась выдернуть руку из его хватки, но безуспешно. Почему-то Доминик продолжал держать её мёртвой хваткой.
— Мне больно! — не выдержав, возмущённо прошептала она, чтобы никто не услышал. Лишь тогда Доминик ослабил хватку, но не отпустил.
— Ты не ответила на мой вопрос! — напомнил он, продолжая сверлить её взглядом.
Испытывая жуткий стыд, Камилла потрясла головой.
Они находились в такой интимной позе. Впервые рядом с ней спал парень, и ей это даже нравилось.
Возможно, ей стоило попробовать такие отношения раньше, но с тем, кто действительно пожелал бы оказаться в её постели. А Доминика заставили остаться с ней. Даже удивительно, как он вообще согласился.
Впервые Камилла попала в такую неловкую ситуацию, когда ей нечего ответить.
Как она объяснит свой внезапный порыв?
Будь на его месте другой, возможно, она обернула бы всё в свою пользу, но с таким, как Доминик, ей трудно даже говорить.
Он действовал на неё странным образом, смущал, вгонял в краску. Может, дело в том, что Доминик не стеснялся в выражениях?
— Ты ведь знаешь, что мне нечего ответить, — нехотя призналась она.
Камилла заговорила после недолгого раздумья, понимая, что не придумала ничего путного.
«Ну и ситуация», – думала она, остывая от странного, неведомого желания.
Доминик открыл карие глаза, повернул голову и взглянул на неё. Вопреки его грубости, взгляд казался мягким. Хотя, её мог обмануть мерцающий свет догорающей свечи.
На его лице не было и следа раздражения. Но он только что проснулся. Возможно, ещё не пришёл в себя.
— Ты хотела потрогать меня? Ну так давай, трогай! — грубо предложил он и, перехватив её ладонь, опустил прямо на своё достоинство.
Сквозь грубую ткань она не успела ничего понять, лишь ощутила твёрдый бугор, и с лёгким вскриком попыталась убрать руку. Но он всё ещё держал её.
— Тебе нравится, да?!
Он издевался. А Камилла чуть ли не сгорала от стыда.
Вот к чему привёл её необдуманный поступок.
— Ты любишь трогать парней, пока они спят, не зная, что ты с ними делаешь?
Решившись, она постаралась защититься от его обвинений.
— Боже, Ник. Я не извращенка, какой ты хочешь выставить меня! — возмутилась она, садясь в кровати. — Я всего лишь тронула твой пресс. Ничего больше. Моя рука лежала на тебе, когда я проснулась.
Доминик резко отбросил её руку, тоже вставая.
Судя по его раздражённым движениям, он собирался покинуть её спальню.
Он сполз к краю кровати, намереваясь полностью встать и уйти.
— Нет, только не уходи! — взмолившись, боясь остаться одной, Камилла дёрнулась к нему, хватая за плечо.
Испугавшись, что слова не возымеют действия, она схватилась за его плечо обеими руками.
— Не оставляй меня в темноте!
Доминик оглянулся, но не оттолкнул её. Хотя должен был.
Испытывая противоречивые чувства, он снова отвернулся.
— Ник, я клянусь! У меня не было в голове того, о чём подумал ты! — Камилла пыталась оправдаться и объяснить свои действия, а тем временем в его голове царил хаос.
Её ласковое обращение, она сократила его имя, как не стал бы сокращать никто. Но как ни странно, он не разозлился. Наоборот. Что-то незнакомое и странное повисло между ними.
Камилла не лгала, она хотела объясниться. Но поверит ли ей Дрейк?
Ей было ужасно стыдно, как никогда в жизни.
Она действительно не осознавала того, что делала, и к чему это могло привести.
— Свеча ещё горит, — нарочито грубо указал он на небольшой источник света.
— Она догорает. Комната погрузится во тьму, уже скоро.
— Хорошо. Я не уйду, — после недолгого раздумья согласился он. — Но запомни!.. — Доминик снова повернулся к ней. — Между нами не может быть ничего. Ты мой клиент, которого я защищаю. Я агент при исполнении. Никогда между нами ничего не будет. Не строй иллюзий на этот счёт! — строго говоря, он дёрнул плечом, сбрасывая её руки, словно ему были противны её прикосновения.
— Я и не думала, — немного злобно ответила Камилла. Но постаралась смягчить свой тон.
Она знала, сейчас нельзя грубить, иначе он уйдёт.
Неужели он не понимает, что она действовала не специально?
Доминик замер, словно что-то обдумывая.
— Если ты снова выкинешь этот номер...
— Я обещаю, что не стану даже касаться тебя!
Ты ведь не бросишь меня здесь, одну? — снова задала вопрос.
Неуверенность Камиллы немного остудила его пыл.
Он нервно вздохнул и, снова повернув голову, посмотрел на неё.
— Если обещаешь, что не будешь распускать свои руки.
— Обещаю! — Камилла быстро согласилась. — Я же сказала!
Немного помедлив с решением, Доминик снова лёг, натянул на себя половину одеяла и прикрыл глаза.
Он отгораживался от неё стеной. Она должна была это понять.
Камилла тоже последовала его примеру, легла на другой части кровати, повернувшись к нему спиной.
Она тоже создавала стену. Пусть не думает, будто она увлеклась им.
Распираемая злостью и обидой, она прикрыла веки с длинными тёмными ресницами, а из уголка её глаз потекли слёзы.
Доминик снова задел её. Снова унизил. Она не должна прощать такое отношение.
━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━