Ненужный гость
Антон
Уже больше месяца я и Ольга жили под одной крышей, делили друг с другом пищу и даже постель Девушка всё так же категорически отказывалась спать в одиночестве и засыпала только тогда, когда утыкалась головой в моё тело.
Каждый раз старался проснуться раньше неё, чтобы миновать конфуза моей мужской природы. Конечно, она – не малолетка какая-то и в курсе этих утренних подъёмов у мужчин, но мне не хотелось, чтобы Оля это видела.
Сегодняшнее морозное утро в корне отличалось от остальных. Из груди её изошёл стон, и девушка стремглав помчалась к биотуалету. Звуки рвоты наполнили дом.
Обеспокоенно поднялся с кровати, завернулся в махровый халат и вышел в коридор.
– Оль?!
Она обнималась с унитазом, тяжело переводя дух и ожидая следующий позыв. Её фигура в одной ночнушке дрожала от холода: всё-таки вторая половина ноября, а очаг в печи за ночь уже прогорел, лишив дом части тепла. Вернулся в комнату за вторым халатом, а после накинул ей на плечи.
Оля закрыла крышку биотуалета и села на неё сверху. Вытерла тыльной стороной ладони губы, в тихом замешательстве погружаясь в себя.
Оценивающе смотрел на неё, прикидывал в голове.
– Мы здесь больше месяца, но ни разу не покупали тебе тампонов, – это прозвучало, как приговор.
Оля в ужасе доходила до моего предположения. Затем голова девушки неадекватно затряслась, губы задрожали:
– Не может быть... Боже, пожалуйста, нет. Только не это.
– Оля, – присел рядом, тряхнул за плечи. – Это может быть Кирилл?
К моему ужасу, девушка помотала головой. Но как? Муж и жена ведь.
– Мы не хотели пока детей, а после неудачного аборта оральные контрацептивы не подходили. Мы пользовались только презервативами.
Ладно, ладно. Обхватил голову руками, стараясь сохранить спокойствие.
– Так, сначала купим тест. Если подтвердится, будем уже двигаться от этого.
Она в страхе обняла меня за шею.
Но диагнозу было сужденно свершиться. Взглянув на полоску, Оля упала в обморок. Уложил её на кровать, пытаясь вернуть в чувство. Сунул под нос нашатырь. Подействовало. Она приоткрыла веки и мучительно повернулась на бок.
– Оль?
Слёзы бесшумно стекали по её щекам, взгляд был устремлён мимо меня.
– Оленька, – ласково гладил по волосам. – Принесу тебе воды.
Побежал в кухню, но пока возился с бутылями, услышал из спальный дикий и яростный вопль. Бросился обратно. Оля, зажмурив глаза, со всей силы била себя кулаками по животу.
– Нет... Перестань!
Поймал за руки, едва увернувшись от мимолетных тычков.
– Прекрати!
Припечатал к постели. Девушка взвыла и, отвернув лицо в сторону, безудержно зарыдала, обмякая подо мной. Подобрал с кровати, прижал к себе, укачивая, как маленькую девочку.
Оля стихла, а её взгляд снова приобрёл ту тень траура, когда девушку лишили всего.
– В больницу нельзя, Оль, – проронил я, – тебя тут же опознают. Давай сходим до соседки Нюры. Узнаем... Где-то здесь должны быть знающие бабы. Как выкурить плод из тебя.
Говоря всё это, был готов кинуться под поезд. Я не желал смерти этому ребёнку, он не виноват в том, кто его зачал, но понимал, что выбор Ольги без вариантов. Она не могла родить ублюдка мерзавца, что изнасиловал её и убил всех родных.
В ближайшие два дня Оля с кровати так и не встала. Со мной девушка не говорила и кормить её приходилось из-под палки. На призывы мало реагировала, но на лице пару раз уловил подобие ухмылки. Она что-то задумала, но чем больше Оля тянет, тем сложней избавиться от плода. Спустя ещё два дня сам пошёл на поиски повивальной бабки. Нашёл только в соседнем посёлке. Выслушав меня, знахарка сунула набор каких-то трав. Велела заваривать в чай и прийти к ней, как только появятся кровянистые выделения.
Однако, вернувшись домой, обнаружил изменения. Оля сидела на уличной скамейке, укутавшись в плед и пила... Коньяк?!
– Вижу, что тебе лучше, – проронил я, присев рядом.
Кивок. Сунул ей пакет с травами.
– Это должно помочь, она сказала.
Оля приняла его, сжала в кулаке. Снова сделала глоток. Я отнял у неё кружку и допил до конца.
– Я рожу его, – огорошила. – Рожу, чтобы потом убить. Так же, как он убил моего сына. Пришлю конвертик к порогу его дома.., – жуткая усмешка.
В ужасе уставился на неё. В этой женщине больше нет той Оли. Я видел в ней только несокрушимую ярость и злость. Ходячая кукла, набитая местью, гневом и болью. Нет, это не оправдание.
– Оля, ты хочешь стать как он? Убийцей?
Она, сцепив зубы, смотрела вдаль. Бледность её кожи пугала.
– Малыш не должен отвечать за поступки родителей. Тем более таким способом.
Теперь она резко подняла на меня свои карие глаза.
– Не должен... Как и мой Саша.
Проглотил мешок доводов, неожиданно поняв, что во всей этой ситуации она образумит себя только сама. Настойчиво повернул к себе, взяв за лицо.
– Я всегда восхищался тобой, Оль. Во всех смыслах. Твоей лучезарности, открытости, справедливости. Как ты заботилась о своей семье, о доме и даже о подчинённых. Ты – очень добрый человек, прекрасная женщина и я, уверен, что ты примешь верное решение и не возьмёшь грех на душу. Ты – не убийца!
Отпустил, решительно поднимаясь со скамьи, и ушёл в дом.
Решение она приняла, правда то, какое я не ждал совсем. Спустя пару дней.
Поужинав и докрасив оконные рамы, как всегда, направился в баню. Просмолив её и достроив предбанник, часто любил посидеть здесь один после парилки. Тут я мог подумать, расслабиться, побыть собой. Как ни крути, но в доме всегда ощущал невольное напряжение. Оля, конечно, не нарушала моё пространство, но её присутствие всегда вводило меня в какое-то уныние. Я опасался лишний раз пошутить, элементарно матюкнуться или громко что-то уронить. Понимал, что дело во мне. Солидарность с её трагедией и болью изводила сама по себе, но ничего не мог поделать. Стоило Оле замаячить на горизонте, как сразу же робел и затихал. Но здесь всегда знал, что буду один. Тут моя территория.
Дверь предбанника резко открылась, и я едва успел прикрыться покрывалом. На пороге стояла она.
–Что такое, Оль? – обеспокоенно вопросил, переместившись на край тахты.
Она в пару шагов оказалась возле меня на максимально близком расстоянии. Немного отклонился, откидываясь на лежак и глядя ей в глаза. Оля сильно дрожала, разглядывая моё полуобнаженное тело. Оценивала, но не восхищалась. Сделала пару вдохов и неожиданно залезла на меня сверху.
– Оля... Ты чего?
Тут же попытался уйти, снять девушку с себя, но она наклонилась и поцеловала за ухом. Быстро зашептала:
– Я хочу думать, что он от тебя, – это желание обезоружило, а после – возмутило.
– Оля, нет! – обхватил за талию, намереваясь оттолкнуть, но в этом хрупком теле откуда-то появилась сталь. Оля капканом стиснула мою голову и яростно впилась в губы. Я не смел себе такого и представить. Чёртово тело диктовало свои желания. Её фигура возбуждающе тёрлась об меня, парализуя разрядами тока. Она сошла с ума! Из последних сил, похоронив свои инстинкты, сгрёб Ольгу в охапку и, сбросив с себя на лежак, вскочил на ноги, едва не забыв про покрывало.
– Я сказал НЕТ! – сурово рявкнул на неё. – Ты не в себе! Этого не будет!
Оля затравленно взирало на меня, дрожа всем телом. Внутри всё тут же сжалось при виде этих глаз. Обижать девушку не хотелось, но я твёрдо знал, что Оля совершает не только ошибку, но и просто хочет использовать меня.
– Господи, Оля, да что с тобой?
– Что со мной?! – эхом повторила она. – И правда, что?! Почему я не могу уснуть одна? Почему хочу секса с тобой? Почему же, чёрт возьми?! – поднялась и посмотрела на меня в упор. – Потому что слышу его каждую ночь, чувствую его руки на себе каждую секунду, ощущаю, как убийца моей семьи все ещё двигается во мне, терзает и мучает каждую ночь. И моё чертово тело до сих пор ЕГО. Я – сумка для его выродка. Эта мразь убила моего мужа и сына, заменила собой и своим ничтожеством, – её голос переходил на срыв, в глазах стояли слезы.
Я уже ненавидел себя.
– Прости, – только и смог молвить.
– К черту! – толкнула меня от себя и выбежала из бани.
– Ольга!
Быстро натянул на себя брюки и кофту и поспешил за ней.
– Оля, – влетел в дом, но там её не было. – Оля!
Снова выскочил во двор, за калитку. Никого. Опустил глаза на землю. На позёмке мелкой снежной пороши определил следы.
Чёрт! Вернулся в дом, схватил куртку, переобулся. На улице смеркалось с каждой секундой. В ноябре дни стремительно проносились мимо, сменяясь ночью. Морозный воздух защипал щёки и всё ещё мокрую голову.
– Ольга!
И куда же нелегкая тебя понесла? Прихватил фонарь. Дорожка следов уводила в лес. Нет, Оленька, одумайся, не глупи. В очередной раз сотряс зовом лесную чащу. Ну пожалуйста, откликнись! Пара сломанных веток задали направление. Посветил под ноги. Ни черта не понять. Жаль, уроки охоты от деда в своё время воспринимал без энтузиазма.
– Оля, пожалуйста... Ольга!
Шевеление где-то в кустах. Направил луч туда, уловив в свете рыжую копну.
Слава Богу!
Оля лежала на ледяной земле, свернувшись в клубок. Видимо, запнулась о корягу и так и осталась лежать. Зубы отстукивали дробь.
– Чумная, – мягко проронил я.
Завернул в куртку и, подняв на ноги, настойчиво повёл обратно в дом. Усадил у печки. Подкинул дров. Включил чайник.
– Ну, милая, – присел рядом и принялся расстирать ей плечи и спину. –Не делай так больше, ладно? – поцеловал девушку в лоб и в холодные ладошки.
Она громко выдохнула, просто обняла меня и снова заплакала.
– Тшшш, – гладил по голове. – Я – дурак... Прости меня. Прости.
Заварил ей чай с ромашкой, блюдя за тем, чтобы выпила. Отвёл в спальню и снова усыпил, как маленькую, в своих объятиях.
Проснулся от очередной её утренней тошноты. Биотуалет предусмотрительно уже оставлял в комнате, чтобы не мёрзла в коридоре.
На улице солнце ещё только вставало, потому просто выше натянул на себя одеяло, заткнув уши. Сон хотелось ещё досмотреть...
Резкий напуганный вскрик Оли мигом выгнал его вон:
– Антон! Во дворе! Кто-то залез к нам!
Она судорожно вцепилась в меня. Незамедлительно поднялся, одевшись, и вооружился кочергой.
– Будь тут...
Устремился во двор. Дверь в баню была открыта, хотя всегда закрывал, чтобы не заморозить печь. Направился туда, крепче сжимая орудие в руке. Сделав пару вдохов, влетел в предбанник. Огромная тёмная бородатая в лохмотьях фигура испуганно взмыла руки вверх и просела к полу. Это обычный бездомный, которых в этом районе предостаточно. А заброшки – лучшее место для ночлега. Видимо, выспался тут сегодня ночью.
– Мужик... Мужик, тихо ты! – просипел громила.
– Чего забыл здесь?
– Не бей. Я уйду щас... Думал, нет тут никого, – блеял бомж, тряся инеем на своей бороде.
– Ага, думал он... Давай, проваливай! – указал ему на дверь.
Бомж понуро подобрался и прошествовал к выходу. Я, пожалуй, тебя провожу. Мужик дошёл до половины двора и хмуро обернулся:
– Ведь ты тоже пришлый. Тебя тут не было раньше.
Ты мне определенно не нравишься.
– Тебе сказано, проваливай! – прорычал я, пихнув его в плечо кочергой.
Мужик был не из тех, от кого можно без проблем избавиться. Он резко выбил из моих руку орудие и горой двинулся на меня.
– Это и моё место! – оскалился гнилами зубами и навалился.
Одолеть этого борова будет не так просто, но я сумел скинуть его с себя пинком под рёбра. Пока поднимался, бомж кинулся мне в ноги и, приподняв, втесал спиной в стену дома. Сука!
Считая птиц в глазах, локтем въехал ему по хребету, но тонну телогреек пробить было почти невозможно. Мужик швырнул меня на землю и с силой наступил громоздким сапогом на плечо, спустившись к горлу. Отчаянно забрыкался под ним, ногами пытаясь отпнуть от себя. Голова словно набухла.
Тут фигура громилы резко покачнулась, хрюкнув. Изо рта брызнула кровь. Давление сапога ослабло.
Вернувшийся в гортань воздух разодрал глотку диким кашлем. Краем глаза вижу Олю в одной ночнушке и слышу, как мужик валится на землю. Обернулся на него. Бомж лежит ничком, а в его затылок утоплено лезвие топора по самый обух. Блять! Подавил тошноту, в шоке глядя на девушку. Глаза Оли источали твёрдую ярость. Она словно сейчас расправилась не с несчастным бомжом, а с убийцей своей семьи.
– Чёрт тебя дери... Оля! – кинулся к мужику, зачем-то проверил пульс. Конечно же мёртв. – Твою мать! – схватился за волосы, лихорадочно соображая. – Это был всего лишь бомж. Просто забрёл сюда по-старинке. Господи!
Девушка лишь молча смотрела то на него, то на меня. Бледность её лица неожиданно навела меня на жуткую мысль – эта женщина уже давно потеряла в себе всё человеческое, остались лишь инстинкты. Может, от части и моя вина? Ладно, решим сначала одну проблему.
– Иди в дом. Я разберусь, – велел ей.
Оля послушно скрылась.
– Прости, приятель, – выдернул из мертвеца топор.
Вернулся я лишь через пару часов, в поту и взвинчен. Закопал бедолагу в лесу. Зайдя в дом, кинул на пол лопату и окровавленный тулуп. Глянул на неё. Девушка сосредоточенно мерила меня взглядом.
– Оля, ты хоть осознаёшь, что ты натворила?
– Он чуть не убил тебя.
Походу не сознаёт. Я потёр веки. Учить её уму-разуму – нет смысла. Тяжело убедить раненного зверя не бояться охотника.
– Пожалуйста, прежде чем..., – произнести это слово не смог. – Просто разберись сначала, ладно?
Смотрит на меня, как на идиота. Может, так оно и есть? Ладно, что сделано, то сделано.
– Я приготовила завтрак, – тог тошнит мигдежурно произнесла девушка, направляясь к кухне.
А смогу ли? Теперь в рот ничего не лезло. Сунул в себя лишь несколько ложек, поблагодарил и встал изо стола. Разговор не получится да и нет в нём смысла. Ушёл во двор. Нужно чем-то себя занять. Осмотрелся. Как бомж мог забраться сюда? Здесь, наверное, полно таких шныряет, возможно, даже и беглые зэки. Повторений этого дня мне не хотелось. Решил обследовать забор. Лазеек штук семь насчитал, да и ещё повалившийся забор за сараем. Ладно, исправим.
Пока работал, из головы не выходила Ольга. За всё это время я ни разу не попробовал встать на её место.
Я потерял родителей. Больно, горько, но со временем понял, что – "время и случай" – и винить тут некого. А она? Изнасиловали, жестоко убили мужа, не пощадили маленького сына, расправились со всем домом, подожгли. Виновные скрылись. За что? Вопрос так и повис в воздухе, мучая её своим звоном. До кучи ещё теперь и беременность, которая просто добивает несчастную. А рядом я, непонятная субстанция, служащий и грелка в постели. Ей нужен мужчина, оплот, забота. Тот, что вернёт Олю к жизни, сделает снова женщиной, даст второй шанс на существование.
Со всей силы сбил с забора гнилую деревяшку. Что меня останавливает? Её телесная травма? Я ей нужен и уже во всех смыслах. Может, именно мне сужденно дать ей новую жизнь? Собственно, что я могу дать? Нет, Тоха, опять твои комплексы! Прибил новую свежую доску. Дерево ещё светлое, гладкое и непрогнившее, оно более прочное и надёжное. Новое.
Закончил править забор уже затемно, ополоснувшись в бане, вошёл домой. Пахло вкусно. Соки забурлили в желудке. Оля уже разливала чай и накрывала на стол. Наблюдая за ней, понимал, что привык к её еде, к тому, как она заботливо обслуживает меня за столом, следит за чистотой дома. Она без возражений сама приняла эту роль и ни разу не оплошала. Да, я благодарен, говорю "спасибо", латаю дом, делаю немалую мужскую работу. У нас у каждого свой фронт. Мы словно не живём, а просто работаем каждый в своём цехе. День за днём. Как коллеги.
Но она женщина, прекрасная, хрупкая и нежная, и ей нужен тот, кто будет напоминать об этом.
Оля начала собирать грязную посуду со стола.
– Я помогу, – забрал у неё тарелки.
– Ты и так устал за сегодня, – покачала она головой. – Отдыхай, я справлюсь.
– Давай вместе, – слегка улыбнулся. – Ты моешь, а я засушиваю.
Она робко усмехнулась, но сдалась. Пока прибирали кухню, вспомнил несколько забавных историй с нашей кухаркой Светой. Смеялись от души, пока печаль снова не накрыла тишиной.
– Я так скучаю по ним, – проронила, опустив голову.
– И я, – обнял, прижал к себе. Её руки обвили меня за талию. – Пойдём спать?
Кивок. В этот раз лёг раньше неё. Пятно идеально круглой луны смотрело в окно, наполняя комнату бледно-голубым свечением и слепя даже сквозь веки.
Тень девушки замерла у окна. Она долго и пристально всматривалась в небесные светила, затем услышал её тихую молитву. "Аминь" – вторил ей сердцем.
Оля тихонько легла рядом, повернулась, как всегда, намереваясь уткнуться в меня носом, но вздрогнула от моего пристального взгляда.
– Думала, уже спишь, – перевела дух.
– Я хочу попробовать, – проронил я и нежно провёл ладонью по её щеке, шее, плечу.
Смотрел в глаза, ожидая согласия. Дрожь прошлась по её телу, передаваясь мне. Сглотнула. Медленно склонился к губам, слегка коснувшись. Совсем по-детски, невесомо.
– Останавлюсь сразу, как попросишь, – она должна знать.
В ответ девушка коснулась ладонью моей щеки. Второй поцелуй был полностью наш. Прижал к себе, скользнул языком в рот. Разряд тока прошёлся по каждому моему нейрону, сильнее вжимая фигурку в себя. Скользнул руками под ночнушку, с ума сходя от тепла хрупкого тельца, которым раньше даже в мечтах не смел обладать. Смял груди, вжался бедрами в её, прикусил мочку уха, ласкал губами плечи, подбородок, виски.
Член налился эрекцией и уже упирался в девушку.
Оценивая, взглянул на неё, опасаясь продолжать, но Оля обхватила меня ногами, приблизив к себе. Спустил ночнушку с плеч, оголяя холмики грудей. В ответ и она потянула с меня футболку. Теплые ладошки заскользили по моему животу, опустились к члену. Содрогнулся, когда рука прошлась по нему от головки к основанию.
– Боже...
Волна возбуждения и сладостной муки выгнула меня, парализуя. Пережив взрыв ощущений, уткнулся лбом ей в ключицу.
– Я так хочу тебя, Оль...
Я спрашивал разрешения и получил мягким поцелуем в угол губ. Опустился ниже, ласкал внутреннюю часть бёдер, сквозь трусики целовал лоно. Томный вздох позволил действовать уверенней. Сдвинул шёлковую ткань и большим пальцем начал массировать клитор. Оля изогнулась, смяла свои груди, сладко вдыхая накалившийся воздух. Вновь наблюдал за ней, наслаждаясь её телом, лицом, каплям пота и испарины, что стекали по волнам фигуры.
– Как же ты хороша, – восхищенно проронил, возвращаясь, и, жарко целуя в губы, прижимал к себе.
Ты не будешь подо мной. Так делал, возможно, он, когда забирал твою суть. Сгреб её с простыней, усадил сверху, смотрел, как склонила голову над моими губами, обняла за шею.
– Ты прекрасна, – не лгал и не лукавил.
В бликах ночного лунного свечения, я не видел ей равных. Осторожно вошёл, не двигаясь дальше. Судорога электрического тока зарядом прошлась по моим мышцам, снова вжался в неё всем телом, втянул ареолу груди, гладил спину, затылок.
Оля начала спускаться и подниматься вверх-вниз вдоль по моему члену, окончательно убивая меня под собой. Пленила руки у себя за спиной, сплетя наши пальцы. Ласкал ртом её возбуждённые соски, целовал, когда позволяла дотянуться до своих губ. Наблюдал, как груди плавно двигаются в такт, как густые длинные волосы обрамляют её фигуру, как лицо сосредоточенно принимает наслаждение.
Близя конец, Оля ускорилась, освобождая наши сплетенные ладони, обхватила меня судорожно за шею. Да, малышка. Я придержал её за попу, помогая не сбиться и достигнуть пика. Упала на меня, задрожала, испуская сладостный протяжный стон. Ждал, гладя по талии, целуя плечи, шею. Дыхание восстановилось, и Оля благодарно втянула мои губы, язык.
– Хочу, чтобы теперь ты, – проговорила, дыша мне в рот.
Опустил её ягодицы обратно на постель, но продолжал одной рукой удерживать спину, а другой придерживать за голову, оставляя девушку на весу. Вновь жадно целовал губы, втягивая и покусывая. Продолжил движение внутри неё, снова любуясь прекрасным лицом.
– Ты невероятна, – шептал ей в ухо, втягивал запах её волос, тоже ускоряясь и слыша подходящую эякуляцию.
Мышцы окаменели, пульсируя и немея сладостными схватками. Вдавил лоб в её плечо, пуская разряды энергии в круговую по нашим телам. Судорога сладостной муки тряхнула меня несколько раз. Оля впилась в губы, словно поддерживая меня, реанимируя, не позволяя сердцу остановиться.
– Тшш, – шепнула она, укладывая мою вмиг отяжелевшую голову себе на грудь. Гладила волосы, пока переводил дух, покоясь на её теле.
– Лучше тебя быть не может, – молвил, крепче сжав Олю в руках.