Дитя ненависти

Ольга

Он движется внутри, яростно и жестоко вбиваясь в моё полумёртвое тело. Нет сил кричать, сопротивляться. Даже думать. Это последний акт моей боли. Скоро всё закончится. 

Смотрю лишь на него. Тело мужа распластано на полу. Из перерезанного горла красным вязким пятном растекается багровая жижа.

В ушах всё ещё звон от криков и выстрелов. Злой беспощадный смех. Вижу в коридоре окровавленную детскую ручку своего сына. Он мертв. Эти твари убили его. Забрали от меня навсегда.

Тело больше не моё. Я уже не чувствую, как его сминают, как терзают и насилуют, навеки уничтожая во мне женщину. Всё разорвано и разбито на мелкие частицы. Погублено этими злыми и беспощадными руками. Я – мертва.

Убийца скоро сделает своё мерзкое дело, и я тоже догоню вас, мои родные. Скоро!

Не могу дышать. В висках застучало от недостатка кислорода. Каменные пальцы сдавили шею. Ни ноги, ни руки не реагируют. Смерть. Да, пожалуйста!

Смотрю вдаль, на потолок, именуемым небо. "Боже", – молю, – "дай мне скорей умереть"!

Это лицо жестокое, беспощадное. Жаль, что именно оно станет для меня последним. Стук в голове уходит в гул, сменяясь мраком...

***
Тяжёлый воздух разорвал гортань. Я жива? Боже, нет. Нет же! Едкий дым саднил горло, запах гари мутил рассудок. Они подожгли дом?!

Сыночек! Нужно скорее вытащить его отсюда! Падение на пол. Ноги не способны передвигаться, но я обязана его спасти. Он же погибнет, задохнётся в дыму! Доползла до крохотного тельца, сгребла в руки, прижав к лицу. Холод и темно-багряные пятна изменили это любимое личико.

Нет, всё хорошо! Нам просто нужно отсюда поскорей уйти!

– Всё хорошо, милый. Мама уже тут. Рядом. Я с тобой. 

Адская боль в спине и руках, кровь из промежности сочится по ногам. Лохмотья разодранного платья не скрывают срамных мест, но я не способна это осознавать.

– Сейчас, родной, сейчас!

Выползла с бесценной ношей во двор. Поместье частично охвачено огнём. Горит сарай, баня, беседка, домик для персонала, задняя часть нашего дома. Подъездная территория усыпана трупами: наша домработница и гувернантка, охранники, садовник. Мёртвый пёс возле конуры до сих пор дёргал задней лапой в тике. Пламя огня окрашивало весь этот ужас в яркий оранжевый цвет, серая пелена дыма заволакивала пространство, сковывая лёгкие.

Капли. Вода? Может, слёзы? Нет, просто дождь. Сам Господь увидел этот ад и плачет вместе со мной. 

– Сашенька? – посмотрела на личико сына, упав с ним на выстриженный газон. – Всё... Открой глазки, родной. Взгляни на мамочку, – поцеловала заледенелые щёчки. – Ну, проснись. Проснись, мой хороший! Проснись, пожалуйста!

Я прижалась к мёртвому телу, лихорадочно раскачиваясь и продолжая звать своё убитое дитя, тормоша за плечики и гладя синюшное личико. Он просто уснул. Спит. Очень крепко спит! Его всего лишь нужно разбудить. Сашенька?! Ну, пожалуйста...

Чьи-то руки сгребли меня, тряхнули. Он вернулся? Решил удостовериться? Надрывно вскрикнула, сквозь пелену слёз пытаясь разглядеть.

– Ольга Николаевна. Ольга... 

Её больше нет. Она убита, стёрта с лица земли. Дождь рассеивал мой ступор. Это наш шофёр – Антон. Мужчина коснулся моего лица. Озирается в ужасе по сторонам. Вопросы, слова проклятий, паника. 

– Оля?! Что... что?! – этого не произнести, не спросить, не понять и не осознать. Это не умещается в голове, в сердце, в понимание человечности. 

Антон устремился в дом, а я сильней прижала сына к груди. Холодное, поддатливое, пустое и безжизненное. Я держу в руках своё мёртвое чадо. Его больше нет?! Его отобрали у меня! Осознав бесповоротность этого жуткого факта, криком выпустила из себя боль утраты, протеста и безысходности. Раз, чтобы малыш услышал меня и захотел вернуться обратно к мамочке. И два. До хрипоты в горле, до боли в груди, до разрыва сердца, чтобы умереть вместе, не пустить его одного в темноту, которой он всегда так боялся.

– Оля... Оленька, тшш, – дрожащие руки Антона сжали меня в кокон. – Тихо, тихо. 

Крик ушёл в мой неудержимый рёв, воем раскатываясь по поверхности земли, эхом врезаясь в небо, пугая вокруг всё сущее.
  
Дождь шёл стеной, не давая пожару разгуляться и осаждая его на начале. Моё уничтоженное и никчёмное тело в руках шофёра маятником раскачивается, сжимая в руках крохотное и безжизненное тело сына.

Я вижу ЕГО. Эта мразь всё ещё убивает меня. Всё ещё вижу ЕГО жуткое лицо перед собой. Гримаса наслаждения и жестокости. Он горд творением своих рук, рад, что уничтожил мою жизнь, что убил столько невинных людей. Моих любимых людей. Убийца пришёл сюда, чтобы стереть нас с лица земли? Так тому и быть! Пусть думает, что победитель. Но ты просчитался, твоя жертва ещё жива и сделает всё, чтобы вернуть тебе свою боль, чтобы ты тоже вкусил её, но в сотню раз сильней. Я стану твоим проклятием.

– Нужно вызвать помощь, – Антон достал из-за пазухи сотовый.
Нет! Никто здесь не нужен. Уже поздно что-то спасать. Нечего, кроме моей ненависти.

– Никто не узнает, что мы живы, – процедила я, отобрала у него средство связи, выкинув куда-то в траву. Высвободилась из объятий шофёра и поднялась с ребёнком на ноги. Мужчина вскочил, придержавая меня и мою бесценную ношу. Шагнула от него к дому. 

– Нет, Ольга, там опасно, – Антон тут же вцепился в моё плечо,  останавливая.

– Не трогай! – вскричала не своим голосом, отчего мужчина невольно попятился. 

Я шла обратно в пылающий дом, чтобы уничтожить семью Бранга до конца. Войдя, осторожно уложила тело сына на диван. Погладила его светлые волосики, личико, ручки, ножки. Боль капканом держала горло, мышцы, грудь. Я оставляю тебя так. Больше не увижу твой родной лик. Тебя забрали в небытие. Боже, прошу, пусть там ему не будет страшно, как мне сейчас!

– Прости меня, солнышко. Прости, что не уберегла, – горячие слёзы снова жгли веки и кожу лица.
Прижалась лицом к его окровавленной груди, в которой когда-то музыкой звучало биение маленького сердечка, но теперь оно замолчало навсегда.

Поднялась бездушной статуей. Осела возле Кирилла. Пустой взгляд мужа смотрел мимо меня. Осторожно прикрыла пальцами ему веки, поцеловала мёртвые губы. 

– Они ответят за то, что сотворили. Клянусь, – окунула ладони в его кровь и растёрла её по своему разодранному платью.

– Оля! – крик шофёра. – Ольга...
Я поднялась, огляделась. Огонь! Только он сможет всё убить, уничтожить все следы, даже наши. Тех, кто ещё остался жить для отомщения.

– Помоги мне, – велела мужчине, направившись обратно во двор.
Подобрала с земли канистру с бензином, брошенную ещё  убийцами. Антон не стал вразумлять меня, поднял с земли палку и, окунув в бензин, поджёг своей зажигалкой. Вторую такую же вручил мне, забрал из рук канистру и сам направился в дом. 
Через четверть часа мы вышли за пределы двора, но уйти сразу нельзя. Смотрела, как языки пламени поглощают мою потерянную жизнь, родных, друзей, мою суть.

– Ты видел, как все сгорели в доме. Никто не выжил. Ни полиция, ни друзья – никто не должен знать обо мне...

Он понял о чём я:

– Я не оставлю Вас... Тебя одну, – его взгляд вдруг стал жёстким и решительным.

 – Тебя это не касается... Ты здесь не нужен, – уронила я, глотая соль слёз. – Уходи.

– Я сказал – нет.

Кинула на него безразличный, затуманенный взор, измученно покачиваясь на ветру. Он снял с себя плащ и завернул в него.

– Оля, я буду рядом. Я с тобой. Ты не одна.

Уронила голову ему на плечо, чуя, что теряю свою оставшуюся силу. Антон осторожно поднял меня на руки, отнёс к машине, которая принадлежала моей теперь уже мёртвой семье. Уложил на заднее сиденье. Ощутила заботливое касание на голове и плечах.
Автомобиль аккуратно тронулся с места, укачивая меня в глубокое беспамятство.

Антон

Зарево пламени увидел ещё издалека. Вдавил педаль газа в пол, чтобы скорей ворваться в пылающее поместье Бранга.
Где пожарные? Почему никто их не вызвал? Никаких криков, суматохи. Что могло произойти, пока я выполнял просьбу нашей поварихи Светланы? Всего лишь поездка до магазина за недостающими продуктами для праздничного ужина, а теперь не узнаю родное место.

Остановил машину у забора. Вбежав во двор, спрятанный за высоченной кирпичной изгородью, едва не налетел на труп Паши, нашего охранника.

Что... Что же это?! Ещё трупы. Лиза?! Витя! Лишь дальше по дорожке уличил движение. Оля!!!

Растрёпана, избита, в крови. Держит в объятиях своего малыша, который недвижим, и пятно багровой кляксой окрасило его цветастый костюмчик. Сашенька?! Боже! Он тоже мёртв?! Полный двор смертей. Хозяйка дома не реагирует. Лицо в саже и в дорожках от слёз. Распухла щека от чьей-то мерзкой руки, на лбу пятна крови, и я понимал чьи.

Кирилл?! Где её муж?! Едва сохраняя координацию, кинулся в дом. Дым щиплет глаза, застилает копотью горло и нос. Кашель мгновенно одолел до удушья. Полумрак не давал разглядеть силуэты, постоянно натыкая меня на мебель. 

– Кирилл! Света?! – запнулся и упал прямо на хозяина дома.
В ужасе отпрянул, осознав, что вымазался прямо в его крови. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Бросился в кухню. Та же картина. Убитая кухарка лежала под столом с мёртвыми широко открытыми глазами.

Во дворе что-то громко ухнуло. Сарай набит баллонами с пропаном и в доме они тоже есть. Надо скорей уходить. Бежал снова во двор. 

Женский отчаянный крик оглушил округу. Оля! Рухнул возле неё, обнял за плечи, прижал к себе обуреваемое дрожью несчастное тело. 

Какая тварь могла сотворить всё это? Да, Кирилл – богатый бизнесмен, у него много связей, как, собственно, и завистников, но в чём же виноваты остальные? Слуги, жена и это совсем ещё крохотное создание! Не отлучись я, был бы среди них?! Содрогнулся. А может быть, смог бы помешать? Неожиданное чувство вины накрыло камнем душу. 
Хрупкое тело Оли, жены моего хозяина, билось в неистовом горе, а мне оставалось лишь крепко держать девушку, боясь, что и её душа покинет тело вслед за всеми.
 
Сильный ливень проникал до костей, не дав пожару погубить дом до самого основания. Призрак траура висел в воздухе, звеня неожиданной тишью. 

Оля встала с сыном на руках и понесла его в дом. Пытаться останавливать убитую горем женщину – опрометчивое решение, потому отступил, но и находиться в доме с пропаном ей было нельзя.

Шок длился лишь секунду, когда понял, что она решила доделать работу убийцы до конца. Мешать ей не буду, даже помогу. Сердце скорбящей матери и жены способно на невероятные вещи и останавливать его не имеет смысла.

Но прежде чем поджечь дом, включил мозги. В её комнате прихватил брюки, кофту, ботинки и куртку. Как-никак, но октябрь уже не баловал тёплыми днями. Утрамбовал всё в большую походную сумку. Пробегая мимо кабинета хозяина, понял, что нам нужны средства к существованию. Метнулся к сейфу. Открыт. Конечно же его пустошили. Идиот, на что надеялся?! Но, вглядевшись лучше, опешил – деньги и другие ценности на месте. Вломились в дом, вскрыли сейф, но ничего не взяли?! Или только то, что незаметно моему глазу?
Нет времени сейчас это выяснять.

***
Гнал на всех парах вон из города, в какую-нибудь глушь. Ближе к утру понял, что глаза дико слипаются, потому принял решение, припарковаться у обочины и вздремнуть. Пары часов хватило. Когда открыл глаза, взглянул на Олю. Она, словно мёртвая. Присмотрелся – дышит. 

Мне было очень страшно за неё. Она выжила, но что дальше? Что она будет делать? Что в голове у этой женщины, которой отобрали всё? Мстить или снова воскреснуть из пепла? Увижу ли я когда-нибудь прежнюю Ольгу Николаевну? Олю...

Попробовал представить, что сейчас творится в поместье Кирилла Бранга. Обнаружили ли эту трагедию? Нет, ещё рано. 
Присоединяясь к ней, составил логическую цепочку в голове легавых. Я буду первым подозреваемым. Отсутствие водителя и машины – всё чётко. Данные автомобиля для полиции узнать – раз плюнуть, поэтому необходимо избавиться от тачки. 

– Оля? – осторожно тронул девушку за плечо.

Она мгновенно распахнула веки, огляделась. Вижу,  к своему ужасу снова осознала, что произошедшее не было сном.

– Ольга Николаевна... Пора. 

Сунул ей под нос сумку с вещами. Сон помог девушке лучше отображать происходящее, но горе полностью притупило все женские инстинкты. Она стянула с себя плащ и окровавленные лохмотья платья, ни капли не смущаясь и демонстрируя свою наготу. Спохватившись, тут же отвернулся, понимая, что её чувства не способны сейчас воспринимать меня, как мужчину. Переодевшись, а платье сунув в сумку, хозяйка обнаружила в ней деньги с семейными драгоценностями. 

– Напоследок ты решил ограбить мой дом? – хмуро проронила она, но во взгляде не было ни злости, ни тем более осуждения. 

– Тебе нужно с чего-то начинать.
Запустила ладонь в семейные украшения. Знаю, думает о том же, о чём подумал тогда я. 

Выудил из бардачка протеиновый батончик и протянул ей. Всегда держу их в наличии, как начал посещать спортзал. 

– Спасибо, – помотала головой, отказываясь. 

– Оля, – строго посмотрел на неё. – Это нужно, поняла? - Неохотно, но приняла. – От машины надо избавиться, – поделился с ней планом дальнейшего действия. – Не найдут тачку, значит и не найдут меня, соответственно и Вас.

Всё время ловил себя на мысли, что не могу больше обращаться к ней на "Вы" . Вчерашний жуткий вечер сроднил нас навсегда. Отныне мы теперь равны. 

– Здесь недалеко должно быть озеро. Немного болотистое, но машину утопить можно, – предложила она.

Неплохо придуманно. Так и поступим. Далее пошла череда пересадок по пригородным автобусам, пока, спустя ещё сутки, конечный рейс не довёз нас до мелкого городка в окрестностях Тюменской области. Доезжать до города я не планировал, и мы вышли на небольшой развилке к маленькому, частично заброшенному посёлку.

Я метил сюда, так как слышал, что в этих местах большое количество брошенных домов. Поблизости не было ни связи, ни больниц, ни школ. Посёлок постепенно уходил в небытие из-за полного отсутствия цивилизации. В домах оставались лишь престарелые и старожилы, которым некуда было податься.

Идти до него тоже неблизко, километра два, но Оля стойко шла за мной следом. 

Посёлок был тих. Оглядевшись, определил лишь несколько жилых домиков. Для нас выискал тот, что был более близок к лесу. Судя по густоте зарослей, брошен давно. Войти в него не составило труда. Жуткий холод, темень и запах сырости заставили немного содрогнуться. 

– Посмотрю, что с электричеством, – поставил сумку на подобие стула. – Потом проверю остальное. 

Оля оглядывала шкафы и полки. 

– Чем мне помочь? 

Глянул на неё. Непривычно было видеть в хозяйке богатого поместья равную теперь себе. 

– Побудьте пока здесь.

– Антон, чем я могу помочь? – она повторила свой вопрос с нажимом. 

Работы всё-таки полно, а ей лучше двигаться, чем сидеть погружённой в свой траур.

– Поищите, где в посёлке продовольственный. Нужны соль, сахар, хлеб и спички. В остальном пока не могу сказать, но это главное. 

– Я поняла, – Оля тут же выудила из сумки несколько купюр. 

– Возьмите самые мелкие, – советовал девушке. – Я в лес потом за валежником. Дом нужно как следует протопить до ночи. Поленица пуста по-любому. 
Направился к выходу. 

– Антон, – оклик. Обернулся. –Теперь просто Оля, ладно? Ты больше не служащий. 

Отчего-то в этом месте захотелось её поправить. Она всегда останется моей хозяйкой, а я – её подчиненным. Не только по статусу...

Я всегда восхищался ею. Часто по-доброму завидовал Кириллу и в других девушках искал для себя подобную. Богатство не испортило ни её сердца, ни внешнего вида, как бывает у светских львиц. С подчиненными она всегда была уважительна и добра. Даже не брезговала сесть с прислугой за один стол или помочь с приготовлением ужина. Её персоной я был почти моментально покорён, когда заступил на работу в дом Бранги. 

– Хорошо, Оля, – кивнул, смутившись, и вышел во двор.

Проверил сперва электричество. Подведено, нужно только включить в щитовой. Хорошая новость на сегодня. Дом отопливался только старой каменной печью. Колодец заброшен, но рабочий, нужно лишь вычерпать из него воду и прочистить. Сарай, баня и туалет так же затянуты зарослями и забиты рейками.
 
Баня вполне укомлектована, но прохудившаяся и непросмолённая. Делилась на парилку и предбанник. Печь обложена кирпичом, бочка для воды, скамья. 

В сарае присутствовали клетки. Видимо, когда-то в них содержали кроликов. Ниже – пара насестов для кур. В подполе – топор, молоток и часть ржавых инструментов. 

Ходила по моему поручению Ольга недолго, но вернулась аж с двумя пакетами. 

– Тут всего два магазина – промышленный и продуктовый, – доложила она, отдавая мне ношу. – Ты смог включить электричество?

– Да, но пока нужно следить за проводкой. Может коротнуть, слишком ветхая. Позже заменю. Выключатель там. 

В пакетах первым делом нашёл бутылку с водой. Отвинтив, жадно присосался к горлышку. Оля последовала моему примеру. 

– В колодце есть вода. Пить пока нельзя, но использовать можно. Я в лес, – вооружился топором.
В шкафу в прихожей нашёл резиновые сапоги, балахон и верёвку. 

– Осторожно, – она, нервничая, глянула на меня. 

– Не переживай, – слабо улыбнулся и ушёл.

 Вернулся часа через два. Часть вороха бросил в поленицу, другую внёс в дом. 

Оля тоже не сидела сложа руки. Натаскала воды, прибрала кухню и спальню. Выдраила полы. На диване обнаружил тёплый плед, а на кровати –  новое постельное бельё. На столе в миске таяла куриная тушка. 

В желудке скрутило, давая мне осознать, что я не ел уже вторые сутки, впрочем как и она. 

Затопил печь, не забыв проинструктировать и её. Оля углубилась в готовку ужина, я же пока занялся баней и колодцем. Наполнил пять огромных бочек водой, максимально опустошая колодец. Чистить сегодня уже опасно, начало темнеть, потому решил продолжить завтра.
Вернувшись, почувствовал явное потепление в доме. Оля даже сняла свою куртку. Она поставила на стол картофель тушёный с куриным мясом. Изысков ждать не следовало, так как на это не было ни средств, ни условий, но приготовлено было достаточно вкусно, по крайней мере, съел до последней крошки.

– Мне нужны новости, – хмуро проронила она, когда трапеза закончилась. 

– Оля, сейчас лучше не высовываться. 

– Антон, мы в окрестностях Тюмени, а мою семью убили в Москве. Вряд ли о нас тут кто-то знает.

– Здесь нет мобильной связи. 

– Значит, нужно найти. 

Я с минуту помыслил:

– Хорошо. С утра займусь питьевой водой, а потом сходим с тобой до города. Он в четырёх километрах отсюда. По карте узнаем, какая вышка здесь ловит. 

– Без паспорта сим-карту нам не продадут, – проронила Оля. 

– Значит, найдём того, кто даст нам этот паспорт, – парировал в ответ.

В её лице начинали проявляться нотки жизни.

– Баня будет готова через час, – сообщил, вставая со стола. – Я пока в сарай. Посмотрю получше, чем можно там поживиться. В туалет не ходи – он не пригоден. Я поставил ведро в сенках. 

– Хорошо, – она принялась собирать со стола посуду. 

– Спасибо, Оль, было очень вкусно, – благодарно посмотрел на неё.

Девушка понуро кивнула и проследовала к рукомойнику.

В сарае посчастливилось найти старые удочки и пару капканов для мелкой фауны. Из недр металлолома выудил гвоздодёр и кочергу. Последнее, пожалуй, отдам хозяйке нового дома, а первый предмет, как раз кстати – доски с окон, с его помощью, сойдут на раз. А вот и то, что нужно – длинная щётка для чистки колодца. Отлично! 

После ползанья по лесу и пыльным сараям с удовольствием помылся в бане, к счастью, Оля додумалась купить два куска туалетного мыла. О полотенцах она тоже побеспокоилась, правда, о нижнем белье речи быть не могло. Ладно, купим завтра в городе. 

Войдя в дом, нашёл её сидящей на диване, поджав к себе ноги. Она смотрела в противоположную стену и явно разглядывала не её цвет.

– Баня свободна. Ты можешь идти, – сообщил, перехватив собой этот невидящий взор.

– Я не пойду, – воспротивилась девушка. 

– Оля, ты не можешь завтра появиться в городе в таком виде. Мы вызовем вопросы. 

– Но здесь же не вызвали, – воспротивилась она ещё пуще. 

Да, мы отмыли лицо и руки тогда, когда утопили машину, и вцелом выглядели сносно, но прошло почти двое суток, а наши тела до сих пор хранят смрад того вечера.

Взглянул на Олю, анализируя. Ниже лица до сих пор остатки крови её мужа. Копоть на плечах и ногах. Боже, она словно боится потерять с тела их дух, последние частички их кожи, тлена. Боится окончательно ощутить одиночество, если скинет эту "старую шкуру" и облачится в новую. Это будет символом того, что она прощается с ними, отпускает. 

– Оля, – присел рядом на корточки, пытаясь заглянуть в глаза. – Пожалуйста. Так нужно. 
Из глаз девушки побежали слёзы, а я уже начал бояться, что больше никогда не увижу их. Значит жива, чувствует и ещё может бороться за себя. 

Провел ладонью по хрупким плечам. Осторожно приобнял и поднял на ноги. Оля прислонилась ко мне, и я по-тихоньку повёл девушку во двор.

В предбаннике помог ей снять верхнюю одежду, а после оставил одну. Уходить далеко не стал, прислушиваясь. Тишина длилась несколько минут, но потом облегчённо уловил плеск воды и стук металлических тазов. Умница.

Спать лёг на диван. Она же устроилась на кровать. Натруженное за весь день тело благодарно растеклось по ложу. Провалился в сон, но в потёмках уже глубокой ночи вдруг услышал её молебный зов.