Стратегия смерти

Ещё через некоторое время к нам присоединился бледный, дёрганный Мартин. Точнее дёрганный он стал, после того, как мы вытащили его на поверхность. Парень огляделся ошалевшими глазами и разрыдался.

      Мы переглянулись, тяжко вздохнули и поняли, что это скорее всего будет самый проблемный шнурок.

      Парень оказался мало к чему приспособлен. В скотобойне, когда ему объяснили, что нужно делать, он упал в обморок.

      На плантации у Зарта — потерял сознание от перегрева.

      Франпен сказал, что, когда парень взял в руки шприц, руки у него тряслись как у больного Паркинсоном. В туалете он наблевал.

      — Абсолютно безнадежный тип — вынесла я вердикт, глядя на зеленолицее пошатывающееся тело

      — Предлагаю отправить его назад — выдал идею Минхо, скрестив руки на груди — бегать он точно не сможет, не та комплекция.

      — Может он прирожденный строитель? — без особой надежды спросил Ньют, ероша шевелюру

      — Это наш последний шанс — Алби закончил минутное собрание и пошёл к парню.

      Мартин удачно прибил палец, ремонтируя дыру в стене от хреново прибитой доски, отправился к лекарюна перебинтовку.

      Обратно в Ящик он садился с явным облегчением на лице.

      Но, не тут-то было. Ящик стоял до глубокой ночи, пока мы не сжалились и не вытащили трясущегося от холода парня обратно.

      — Значит этот путь отступления нам точно недоступен — мрачно сказал Алби — ну хоть на что-то сгодился, шнурок.

      — А дальше-то что? На кухню его точно не стоит отправлять. Потравит всех ещё — Минхо презрительно оглядел стучащее зубами недоразумение.

      — Давайте уже на завтра отложим — устало предложила я — может завтра в нем проснётся некий гениальный талант, и он точно будет нам полезен как никогда.

      Мы обменялись скептическими взглядами и разошлись по кроватям.Утром Мартин увязался за мной. Я смотрела на него и не понимала, зачем парня сюда послали. Ему на вид было лет тринадцать. Огромные зеленые глаза, рыжеватые на солнце короткие волосы, бледное лицо и очень хрупкое телосложение.

      С учётом того, что доселе нам присылались в основном крепкие представители, я терялась в догадках.

      Умный? Все может быть.

      Я зашла в картографическую(в свою комнату) и добралась в стопке до нужной мне даты предыдущего забега по секции. Внимательно посмотрела запоминая, сегодня нужно было смотреть дальше.

      — А какая логика у этих зарисовок? — тихо спросил парень, заглядывая через плечо.

      — Такая, что может нас постигнет великое понимание, что это за чертово место — буркнула я, отвлекаясь

      — Они всегда одинаковые? — Мартин внимательно посмотрел на меня

      — Нет — вздохнула я они каждые восемь дней повторяются. Восемь дней разные конфигурации, с девятого дня все по новой. А что?

      Мартин окинул взглядом внушительные стопки и лежащие на полу и на стульях листы

      — Может для простоты поиска для начала в хронологическом порядке рассовать их по четырём стопкам? — спросил он, трогательно заломив бровь.

      Я оглядела ещё раз весь этот хаос и грустно вздохнула

      — Ну, раз тебе пока больше нечем заняться — то вперёд — кивнула я — только не напутай ничего.

      Мартин рассеянно кивнул, и я оставила его в картографической развлекаться.

       К тому моменту как мы вернулись вечером, я была приятно удивлена наведённым порядком. Парень раздобыл ящики, в которых ровными стопками теперь лежали разрисованные листы бумаги. Сверху лежали наши последние поиски.
Я выбежала из Лабиринта, борясь с желанием выплюнуть легкие.

      Ещё один день в забеге, ничего нового. Никакого намёка на выход.

      Семь месяцев в этом чёртовом месте.

      Отчаяние, которому я не имела права снова поддаваться. Мы обязательно выйдем.

      Главное не забыть и зарисовать.

      Сегодня я продвинулась дальше, новый-старый сектор открыл мне ещё своих переходов.

      Пока бежала к Картографической, краем глаза отметила, что из других проходов выбегают Минхо, Ньют и Бен. Все живы — и это главное.

      Я не была куратором бегунов, но каждый раз безумно переживала за каждого из ребят.

      Бен был ближе всех, и сейчас пыхтя из последних сил открывал дверь.

      Мы забежали внутрь, и я просто упала на пол, раскинув руки и восстанавливая дыхание. Мышцы по всему телу гудели, я чувствовала себя безмерно уставший.

      — Что нового, шанки? — Минхо вяло перебирал чистые листы бумаги. Мой лист вместе с карандашом он просто бросил мне на грудь, когда я не нашла в себе сил поднять руку и взять самой.

      У Мартина сегодня был выходной. Очень условный выходной, правда. Парень в Лазарете помогал Джеффу систематизировать и записать препараты.

      — Стены — Бен поморщился — я сегодня умудрился заблудиться, и поэтому нового появилось всего ничего — он уже сел за стол и наносил линии, стараясь чтобы они выглядели максимально ровно.

      В помещение вошёл Алби, запирая за собой дверь.

      — С прибытием — кивнул он нам, раздал бутылки с водой и сандвичи и сел за стол, готовясь переносить все новое на объемную карту Лабиринта.

      Интересно, мы раньше найдём его край, или стол закончится? — лениво думала я, штрихуя свои зоны, лёжа на полу на животе.

      Цементный пол приятно холодил тело.

      — Фиб, ты бы не лежала так — сказал Ньют, сидевший со своей картой у стены — ещё простудишься.

      Я улыбнулась вот он заботливый.

      — То есть мои купания два раза в день под ледяным душем тебя особо не смущают, а на полу не лежи — фыркнула я — логика на лицо.

      Ньют поджал губы
 

      — Сговорились, блин — буркнула я, садясь на пол и опираясь спиной о стену — так лучше?

      — Немного — кивнул Ньют и снова углубился в отрисовки.

      Я подавила в себе желание улыбнуться и продолжала рисовать свой сектор, поглядывая на взъерошенного парня.

    Утро выдалось суетливым, как обычно перед выходом в Лабиринт. Мы собирали рюкзаки, проверяли снаряжение, и, конечно же, обменивались новостями.

— Сегодня я хочу в своём секторе попробовать понажимать эти странные таблички, чего и вам советую, — Минхо положил мне бутылку воды, пока я сосредоточенно готовила нам сандвичи. Ньют сидел, привалившись к стене, и, судя по всему, досыпал, стараясь хоть немного восстановить силы. Бен уже собрался и с рюкзаком за плечами сидел на пороге Хомстеда, погруженный в свои мысли. Ну, или тоже спал, что, в общем-то, было не удивительно.

— Ну и какой в этом ты ищешь толк? — я положила листик салата и накрыла сандвич тостом, думая о том, что зерно правды в словах Минхо определённо есть. Главное, не наткнуться на ловушку, – вероятность чего была очень велика.

— Возможно, я или ты, или Ньют нажмём на эту табличку, и откроется вход в пещеру Али-бабы, – буркнул Минхо, — Будем тут богатые, но по-прежнему тут. — А если серьёзно, я просто хочу попробовать все возможные варианты.

— А какие у нас ещё варианты есть? — я прервала увлекательный процесс намазывания майонеза на хлеб и посмотрела на друга. Мы никогда всерьёз не разрабатывали план побега.

— Давай вернёмся сегодня и обязательно всё обсудим, — улыбнулся азиат, застёгивая рюкзак.

По дороге к воротам, ведущим в Лабиринт, я видела спешно прячущихся стукачей, мелких, юрких тварей. Пронырливых существ было не поймать, но меня скорее сжирало любопытство, посмотреть, что у них внутри, хоть я и слабо представляла себе, пойму ли хоть что-то, заглянув.

Должна понять, - мелькнуло в голове, и тут же исчезло, сменившись уже привычной головной болью. Вот честно, мне иногда казалось, будто само мироздание хотело, чтобы мои мысли не распространялись дальше моральных терзаний в сторону Ньюта.

Я задумчиво провела пальцами по шершавой стене, поворачиваясь и нанося ещё одну пометку на предплечье. Это были символы, понятные только мне, своеобразный дневник, где я фиксировала свои самые глубокие переживания.

Ньют… я закусила губу, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Почему во мне так и свербит мысль, что я знаю этого парня? Почему мои чувства к нему сразу стали такими неоднозначными, сложными и болезненными? Должен же быть какой-то ответ.

Может, это любовь с первого взгляда?

Да ну, ерунда, — тут же отбросила я эту, казавшуюся нелепой, мысль. Минхо тогда правильно сказал, в моей ситуации скорее яйца всем откручивать, испытывая желание кроваво отомстить всему мужскому полу, а я, вместо этого, плаваю в розовых соплях, по ощущениям, таких родных и привычных.

Я грустно вздохнула и… уперлась в тупик.

Прекрасно. В очередной раз мои мысли зашли в никуда, оставив после себя лишь головную боль и чувство безысходности.

  Я опустила взгляд на руки с пометками и стала стирать их, двигаясь в обратной последовательности. Когда пометки закончились, а повороты всё продолжались, более того, я не увидела хоть сколько-нибудь знакомых ориентиров, – я запаниковала.

Заблудиться мне не хватало для полного счастья.

Я опустилась на пол, пытаясь выровнять дыхание. Не паниковать. Успокоиться. Ты выйдешь.

Я встала и закрыла глаза, как тогда, в первый раз, настраиваясь на Лабиринт.

И пошла в направлении, которое, как мне казалось, задавала моя чуйка.

И вывела она меня в очередной тупик.

Я вцепилась зубами в ноготь, в носу защипало, но я заставила себя успокоиться. Вышла обратно, стараясь идти тем же маршрутом, которым пришла. Шла я довольно долго, стараясь держаться прямо, чтобы не запутаться ещё больше. Посмотрела на стены – даже плюща тут не было, чтобы залезть по нему наверх и хоть примерно прикинуть своё положение.

Я посмотрела наверх, прикидывая время по положению солнца, и чертыхнулась – верхушки стен окрасились в закатные цвета.

Блин, нужно хоть к обрыву выйти, оттуда я могу сориентироваться в направлении, – лихорадочно думала я, стремительно набирая скорость, в поворотах хватаясь за стены, чтобы не упасть.

Блин, блин, блин!

Я безнадёжно заблудилась, – поняла я, вылетая в очередной тупик с совершенно одинаковыми стенами.

Когда вдали послышался грохот закрывающихся ворот, я бессильно застонала и ударила кулаком по стене.

Я труп.

Я сидела, прислонившись спиной к холодной стене, и беззвучно глотала слёзы, позволяя себе слабость, которую так старательно подавляла.

Господи, что я за дура-то? Какого черта я в Лабиринте думала о чём угодно, только не о том, что нужно?

Паника в животе лежала холодным, тяжёлым камнем.

Вдали послышался цокот металла по полу. Как будто кто-то двигался сюда, перебирая своими страшными конечностями. Что-то тяжёлое, но, безусловно, проворное.

Я осторожно встала и выглянула из-за угла. С минуту ничего не происходило, и тут, медленно, как в замедленной съёмке, появился Гривер.

Я чуть не опустошила непроизвольно мочевой пузырь. Влажно блестящая тварь двигалась в мою сторону. Я обернулась назад, лихорадочно ища пути отступления.

Позади был коридор, и всё, что я могла сделать - попытаться сбежать. Я максимально тихо выдохнула, и на ватных ногах, стараясь делать минимум шума, медленно побежала назад, ожидая каждое мгновение удара в спину острыми конечностями.

Гривер ушёл по соседнему коридору. Я вытерла влажный лоб, борясь с желанием разрыдаться от страха. Руки и ноги были больше похожи на желе, чем на конечности. Трясущееся желе.

Не знаю, сколько я сидела, пытаясь прийти в себя и убедить себя в том, что это не последняя на сегодня проблема.

Как вдруг лабиринт начал перестроение.

Я отскочила от стены, которая за моей спиной с грохотом начала двигаться.

И начался форменный кошмар. Я должна была следить за всем одновременно. Слева, справа, снизу, сверху — всё двигалось, перестраивалось и грозило раздавить меня в лепёшку. Я твёрдо решила выжить, во что бы то ни стало.

В какой-то момент, обессилев, я остановилась на короткую передышку, казалось, что Лабиринт тоже решил передохнуть вместе со мной.

Где-то недалеко прокатился пронзительный вой. Я вздрогнула и осторожно высунулась из-за угла. Вроде пусто.

Я осторожно продвигалась вперёд, каждую секунду ожидая, что стены снова начнут двигаться или что я встречу нечто не сильно дружелюбное. Завернув в очередной раз, я увидела на стене одного из стукачей. Кажется, мы замерли одновременно, разглядывая друг друга.

— Жучок, а, жучок, я жить хочу, — всхлипнула я, не в силах сдержать эмоции, — покажи, где выход, пожалуйста, — я стёрла слёзы, покатившиеся от небывалого стресса.

Я безумно устала, больше всего на свете хотелось просто сесть и не двигаться.

Жучок, сверкнув красной лампой, скрылся в щели. Ну да, у них свои входы-выходы, а мне – страдай.

Я села на пол, давая отдых гудящим ногам.

Казалось, этой ночи не будет конца.

Пиздец, — билась в голове одна мысль, – хватит стебаться. Ноги моей больше тут не будет.

Я потеряла счёт времени. Я бегала весь день, я бегала, прыгала и боялась каждую минуту, проведённую в этом проклятом месте. Днём, по сравнению с этим, было в тысячу крат спокойней.

Внутренности чуть не улетели вниз, когда плита под моими ногами начала подниматься наверх, отодвигаясь в сторону и обнажая внутренние механизмы. Я проводила взглядом шестерёнки и спрыгнула вниз. Ногу прострелило болью, я охнула и тут же была вынуждена перекатиться в сторону. Несколько секунд мне хватило на то, чтобы понять, что я подвернула ногу.

Пока всё тут было относительно спокойно, я судорожно думала. Вывих — не перелом, но надо бы зафиксировать. Вроде я когда-то кидала в рюкзак эластичный бинт.

Я скинула с себя рюкзак, озираясь и ожидая каждую секунду, что стены вновь начнут двигаться или появится Гривер. Но, пока всё было относительно спокойно, будто Лабиринт решил дать мне небольшую передышку.

Я, шипя от боли, осторожно стянула с себя ботинок и, быстро перемотав крест-накрест ступню, попыталась вернуть хоть какую-то подвижность.

Обратно было влезать сложнее, даже с сильно развязанной шнуровкой. Создатели явно не учли этого момента, хотя, чего уж тут удивляться. Зато ботинки были крытые от попадания влаги.

В Лабиринте, где никогда ещё не было дождя.

В итоге, втиснувшись обратно и зашнуровавшись, я поняла, что худо-бедно могу передвигаться. И снова пошла, прихрамывая от боли, вздрагивая от каждого звука.

Я ещё пару раз пряталась от гриверов, каждый раз молясь всем известным и неизвестным богам о спасении.

Такое ощущение, что меня что-то оберегало от агрессии обитателей Лабиринта. Ещё пару раз мне встречались стукачи, но юрко убегали, стоило мне приблизиться на достаточное расстояние. Я засыпала уже на ходу. Голова кружилась, хотелось пить, но воды осталось всего ничего. Желудок ныл от голода – шутка ли, на паре сандвичей сутки бегать.

.Я делала ещё пару остановок. Сидела и смотрела в стену, пытаясь прийти в себя. Тупиков я старалась избегать, опасаясь, что, если встречу гривера, то просто не смогу убежать, моя нога уже не справлялась с такой нагрузкой.

Мысль лечь на пол и поспать хоть немного всё чаще становилась безумно соблазнительной. Просто лечь и уснуть, и проснуться в лучшем мире, где нет этого ужаса.

Я вышла к обрыву, когда небо начало светлеть. Вышла я в незнакомом месте, похоже, я ушла в сектор кого-то из парней. Впереди виднелись тонкие пласты железа, которые стояли ровными рядами, создавая странный, сюрреалистичный пейзаж.

Я заинтересованно пошла вперёд, озадаченная назначением этой конструкции, пытаясь понять логику её построения. И поплатилась за свою любопытность. Позади послышался уже знакомый цокот. Я, холодея от ужаса, обернулась и увидела деловито перебирающего в мою сторону конечностями гривера.

Из горла непроизвольно вырвалось что-то больше похожее на скулёж, чем на крик.

И тут, железяки начали двигаться. Одна из них, резко выдвинувшись, задела меня острым, заточенным краем, я вскрикнула от боли и посмотрела, как по руке из довольно глубокой раны полилась кровь.

Дерьмово-то как.

Сквозь просветы между железками я видела, как приближается ко мне Гривер.

Улучив момент, крепко сжав зубы, я проскочила вперёд, прямо под лапы механической зверюги, и с воплем, крича от страха, подкатилась между лап, и, не останавливаясь, припустила вперёд, на ходу срывая с себя рубашку , чтобы сделать из неё жгут и перевязать рану.

Я чуть не полетела вперёд, споткнувшись о стык одной из плит, но, стиснув зубы, выровнялась и побежала дальше, чувствуя, как кровь заливает руку.

В какой-то момент, обессилев, я наконец остановилась, чувствуя, что просто упаду в обморок. Под воздействием адреналина я почти не чувствовала боль в ноге.

Я обернулась.

Коридор за спиной был пуст, гривер исчез.

Я посмотрела наверх и увидела светлеющее небо. Господи, неужели я пережила эту ночь? Неужели выжила?

Я перевела взгляд на руку. Рана была очень нехорошая. Кровь бежала по пальцам, капая на плиты. Дальше, позади, я увидела цепочку капель характерного цвета, ведущую обратно.По спине пробежал холодок. Чётко осознавая весь ужас ситуации, я попыталась успокоиться. Паника, как бы я её ни боялась, была сейчас худшим советчиком. Нужно было действовать быстро и хладнокровно.

Я достала из рюкзака остатки воды и постаралась промыть рану. Кровь не останавливалась, она сочилась сквозь ткань импровизированного жгута. Нужно было что-то придумать.

В голове пронеслось множество мыслей: где я? Как мне выбраться? Что делать с этой проклятой раной? Вдруг в неё попадет заражение?

Нельзя было терять время. Собрав остатки сил, я пошла по цепочке капель, надеясь, что смогу найти обратную дорогу к воротам. Каждый шаг давался с трудом, но я понимала, что медлить нельзя. Гривер мог вернуться в любой момент.

Я шла, опираясь на стены, пытаясь не терять сознание от потери крови. В какой-то момент перед глазами всё поплыло, и я поняла, что больше не могу.

С трудом добравшись до ближайшего поворота, я села на пол, прислонившись спиной к стене. Боль в ране пульсировала, отдаваясь во всём теле. Голова кружилась, перед глазами всё расплывалось.

“Я не должна сдаваться,” - повторяла я про себя, как мантру.

Я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Вспомнить карту, вспомнить повороты… Но в голове была лишь путаница.

Вдруг, сквозь полудрёму, я услышала шаги. Сначала тихие, а потом всё громче и громче. Кто-то приближался.

Я напряглась, пытаясь понять, кто это. Гривер? Или кто-то из своих?

Шаги остановились прямо передо мной. Я открыла глаза и увидела… Ньюта.

Он стоял передо мной, бледный и взволнованный. Его глаза были широко раскрыты, а в них читался страх.

— Фиби! — выдохнул он, увидев меня. — Что случилось? Что с тобой?

Я попыталась что-то сказать, но из горла вырвался лишь хрип.

Он быстро опустился на колени рядом со мной, взяв мою руку в свою.

— Где ты была? Почему ты здесь? — он говорил быстро, стараясь не выдавать волнение.

Я указала пальцем на рану.

Ньют, увидев кровь, побледнел ещё больше.

— Боже мой… — прошептал он. — Давай, я сейчас помогу тебе.

Он аккуратно развязал жгут, оценивая состояние раны. Его лицо выражало одновременно ужас и решимость.

— Сейчас всё будет хорошо, — заверил он меня. — Я отведу тебя в Хомстед.

Он поднял меня на руки, и я почувствовала облегчение. Мне стало тепло и спокойно.

Ньют осторожно понёс меня по коридорам, стараясь не трясти. Я прижалась к нему, чувствуя его сильное сердцебиение.

В этот момент я поняла, что мне больше ничего не страшно. У меня был он. И это было всё, что имело значение.Уже почти теряя сознание, я почувствовала, как меня подхватили на руки и куда-то понесли. Последнее, что я успела пробормотать, прежде чем провалиться в спасительную темноту, было:

— Там жопа, шанки… — и провалилась в забытье.

Пришла я в себя ближе к вечеру. Руку дёргало от боли, нога ныла в области лодыжки. В горле пересохло, как в пустыне.

Я открыла глаза, в которые ударил нестерпимо яркий свет, и зашипела от неожиданности.

— Ох, блин! — услышала я голос Минхо.

А потом, когда глаза хоть немного привыкли к свету, увидела и его самого.

Под глазами залегли синяки, волосы стояли дыбом. На лбу залегла глубокая, тревожная морщина.

— Воды, — сипло попросила я, едва ворочая языком.

Спустя четыре стакана воды, я вроде бы обрела возможность связно разговаривать. И тут же, с ужасающей силой, почувствовала, что страшно хочу в туалет.

— Как ты выжила, Фиб? — тихо спросил он, усевшись рядом со мной. — Мы чуть с ума не сошли.

Я прикрыла глаза, но поняла, что организм не выдержит и минуты промедления.

— Сначала я справлю нужду, — хрипло сказала я, стараясь не выдать своего состояния, — ты позовёшь всех желающих меня выслушать, и я готова рассказать историю своего выживания.

Я села на кровати, голова закружилась, и я пережила новый приступ тошноты и слабости.

Крови я, видимо, потеряла прилично.

Я посмотрела на пострадавшую руку. Сейчас она была туго перебинтована, и это вселяло некоторую надежду.

. Я, пока Минхо говорил, держась за стены черепашьим шагом двигалась в сторону выхода из Хомстеда, набираясь больше моральных сил для спуска по лестнице.

Дошла. Оценила высоту, борясь с головокружением, и, сев на ступеньки, расплакалась от нахлынувших чувств.

Я почувствовала, как руки аккуратно подхватили меня подмышки, приподнимая.

Это должен был быть другой… Это точно должен был быть Ньют.

— Где Ньют? — спросила я, шмыгнув носом, вытирая сырость с щёк.

Минхо помолчал, придерживая меня за талию, помогая спуститься.

— Странно, что ты, утверждая, что он тебе не нравится, первым делом спрашиваешь о нём.

— Первым делом я спросила о воде, — резонно заметила я, преодолевая последние ступеньки и, чувствуя слабость, остановилась отдохнуть на пороге выхода из Хомстеда.

Минхо посмотрел на меня с какой-то непонятной усмешкой.

— Дело твоё, Фиб.

— Ты что, ревнуешь? — с подозрением спросила я, чувствуя себя немного лучше.

— Боже упаси, — суеверно перепугался азиат, — За тебя беспокоюсь просто.

Я сходила и вернулась обратно, облегчение принесло долгожданное облегчение. В комнате уже были все, кто жил в Хомстеде. Мне опять помогли подняться и усадили на мою шаткую кровать.

Я села и начала рассказывать, что случилось в Лабиринте, стараясь быть максимально точной и ничего не упустить. Но умолчала тот момент, что по глупости задумалась, из-за чего и потеряла ориентацию.

— Дам, вот это конечно история, — сказал Алби, нервно перебирая пальцы. На его лице читалось явное беспокойство.

— Не пугай нас так больше, — тихо сказал Ньют, смотря мне прямо в глаза. Его взгляд был полон беспокойства и… чего-то ещё, что я не могла разглядеть.

Повисло молчание, которое нарушил Минхо, внезапно пихнув Ньюта в бок.

— Шанк, это твой хороший шанс, — с хитрой усмешкой сказал узкоглазый провокатор.

В смысле, какой шанс? — пронеслось у меня в голове. Что он имеет в виду?

Я растерянно посмотрела на Ньюта, пытаясь понять смысл слов Минхо. В голове проносились самые разные варианты, но ни один из них не объяснял столь странную реакцию.

Ньют, казалось, опешил не меньше моего. Его щёки слегка покраснели, а взгляд забегал по комнате, избегая моего. Он несколько раз сглотнул, прежде чем заговорить:

— Фиби… — начал он, но тут же замолчал, собираясь с духом.

Все присутствующие затаили дыхание, ожидая развязки. Алби нервно теребил край своей футболки, Минхо довольно ухмылялся, Бен, как всегда, сохранял непроницаемое выражение лица.

— Фиби, я… — Ньют сделал глубокий вдох и, наконец, посмотрел мне прямо в глаза. В его взгляде отражалось столько чувств, что у меня перехватило дыхание. — Я знаю, что мы знакомы не так давно, но… я никогда не испытывал ничего подобного. Ты… ты изменила всё. Ты…

Он запнулся, смущенно отводя взгляд.

— Я люблю тебя, Фиби, — выдохнул он, как будто произносил самые страшные слова на свете. — И мне плевать, что это странно, что это неправильно. Я просто не могу без тебя.

В комнате повисла тишина, которую можно было резать ножом. Я замерла, не в силах пошевелиться. Слова Ньюта эхом отдавались в моей голове, заставляя сердце бешено колотиться.

Я смотрела в его глаза, пытаясь понять, правда ли это. Правда ли он чувствует то же самое, что и я? Правда ли это не просто игра, не просто дружеская симпатия, а нечто большее, то, о чём я боялась даже подумать?

Слёзы выступили на моих глазах. Я, наконец, поняла, что всё это время пыталась убежать от своих чувств, боялась признаться себе и ему.

— Ньют… — прошептала я, не в силах больше молчать. — Я… я тоже тебя люблю.

Он вскинул голову, его глаза засияли надеждой.

— Ты… правда? — спросил он, его голос дрожал.

Я кивнула, не в силах сказать больше ни слова.

Он сделал шаг ко мне, и его руки осторожно коснулись моего лица.

— Я так рад, Фиби… — прошептал он, и его губы коснулись моих.

Поцелуй был нежным и робким, словно он боялся спугнуть мои чувства. Но в нём было столько нежности, столько любви, что я забыла обо всём на свете.

Мы целовались долго, не обращая внимания на окружающих. В этот момент существовали только мы, только наши чувства, только наша любовь.

— фу блять, я не могу на это смотреть — сказал бен и вышел.
  Послышались смех Минхо и Алби.
Ладно мы тоже пойдëм - сказали парни и вышли.