глава 1
Вжимаясь изо всех сил в потрёпанную, выгоревшую солнцем стену, Кэсси прижимала к груди автомат. Пальцы сжали рукоять так крепко, что побелели костяшки. По телу полз холод — странный, липкий, несмотря на изнуряющую жару: ртутный столб давно перевалил за тридцать.
Дыхание давно рваное, сбивчивое. Лицо покрылось испариной и припорошённой пеленой песка. Бровь рассечена. Облизнув пересохшие губы, она осторожно выглянула из-за укрытия. На дороге, точно мусор, валялись мёртвые тела, повсюду метались люди с автоматами, глоками, винтовками и гранатами. Глок — марка полимерного пистолета-полуавтомата, разработанного австрийской компанией. Он известен своей надёжностью, простотой конструкции и лёгкостью.
Крики, стрельба — всё слилось в хаос. В воздухе висел тяжёлый клуб песка и дыма. В ушах звенело от непрекращающейся канонады. Но времени обращать внимание на звон не было. Сейчас важным оставалось только одно, ускользнуть незамеченной. Не попасть под перекрёстные взгляды боевиков, притаившихся наверху, на полуразрушенных балконах. Их было не меньше дюжины!
На другом конце улицы ее ждала связка. Сидеть здесь и надеяться, что судьба вдруг повернётся лицом? Да хрен там!
Стоило Кэсси собраться духом и податься наутёк, ее взгляд зацепился за лицо. Лицо мальчика, лет десяти — не больше. Красные, влажные глаза смотрели прямиком в ее. Его смоляные волосы плотно прилипли ко лбу, на смуглом лице багровел болезненный румянец. Он сидел вжавшись в щель между разрушенными стенами. Взгляд его был полон боли, потерянности и какой-то... жалости? Да и к чему?
Она опомнилась только тогда, когда совсем рядом рвануло. Земля под ногами содрогнулась и звуки шахты разорвали воздух. Тело самовольно дёрнулось. Быстро заморгав, она робко сорвалась с места, рванув к мальчику через коридор арок. Несколько снарядов сверху, короткие очереди из вражеских автоматов со свистом прочертили воздух, устремившись в ее сторону. Одна из пуль зацепила штанину, ткань вспорола, кожу обожгло. Боль была резкая, но, к счастью, пуля прошла и ранение можно было скинуть на царапину.
«Пронесло. Ещё пару сантиметров — и можно было бы требовать скидку у гробовщика».
Он съежился, прикрыв уши худыми руками. В таких условиях, барабанные перепонки должно было быть лопнуть.
— Эй! — крикнула она. Реакции не последовало.
Молниеносно перекинув автомат за спину, Кэсси, плюнув на все, подхватила мальчика на руки. Лёгкий точно тряпичная кукла забытая Богом, он в следующую секунду ожил. Он задёргался, закричал, сжав кулачки он колотил ими по ее спине:
— Нет! Папа! Там мой папа! — голос рвался, как и сердце. — Папа! — слезы подались резко и наплывом. Кэсси сжала его крепче, чувствуя, как его худенькое тело содрогается от страха, напряжения и истощения. Пыль липла к их коже, заполняла рот, глаза. Лихорадочный взгляд рыскал по окружению. Пепел, летящий с неба, словно черный снег накрывал своим одеялом все и всюду. Казалось, не найдется и уголка куда бы он не приземлился.
— Папа! — уже навзрыд ответил он, указывая пальцем вперёд.
Кто мог обвинить его в этом? Никто. В конце концов он ребенок попавший под удар войны, чудо, что его не застрелили первой же пулей, как только войска вышли и превратили это место в поле битвы.
Понимая, что с ребенком на руках ее не перебраться к родителю. Она принимает решение на время спрятать его в безопасное место, насколько это возможно. Кэсси пальцами вцепилась в ткань одежды мальчика, прижимая до хруста костей. Мышцы предательски ныли от переутомы, на зубах хрустела земля. Обстрел не стихал, пули с визгом рикошетили от ржавого металла. Нужно было что-то предпринять, и быстро. Бежать под огнём — верная смерть, но и оставаться здесь означало медленно превращаться в мишень. Одной рукой, она, судорожно ощупала пояс, нащупывая ребристый корпус дымовой гранаты. Это был единственный шанс создать хоть какую-то завесу, выиграть время и попытаться вырваться. Кэсси выдернув чеку, отсчитала про себя две секунды и резким движением метнула гранату вперёд, в сторону ближайшего укрытия противника куда-то к полуразрушенной кирпичной стены. Глухой хлопок, и густая белая пелена мгновенно заполнила пространство. Едкий дым пополз во все стороны, застилая обзор и заставляя глаза слезиться.
Поджав колени она быстро шагала по древнему коридору, усыпанному вековыми трещинами и отполированному тысячами ног. Каменные арки, одна за другой, тянулись в глубину, скрывая за каждым изгибом неизвестность. Свет мягко скользил по шероховатым стенам, подчеркивая грубую фактуру камня и тени, сплетающиеся в причудливые узоры. Каждая оплошность стоила ей жизнь мальчика. Под ногами хрустели щепки, доски, кусочки бетона. Кэсси неожиданно шарахнулась назад, упёршись боком в перегородку, стиснув челюсть, что жилы заиграли. В тот самый момент пролетело несколько пуль грубо врезавшись в камень.
Она грязно выругалась. Мальчик обхватил ногами поясницу девушки, втянул носом жидкость и уткнулся лицом в шею.
Нащупав что-то ногой, взгляд ее плавно опустился под ноги: рука. Чья-то оторванная от тела, окровавленная рука красовалась под ее ботинком. Пальцы, полусогнутые в предсмертной судороге, были покрыты засохшей грязью и пеплом. Кровь уже впиталась в потрескавшийся камень, оставив тусклое пятно. Запах железа и гари нежданно ударил в нос. Кэсс сглотнула вязкую слюну.
«А вот и местный гайд по: не трогай руками»
— Сука... — воздух вырвался из лёгких.
От вида расчленённых тел ее не бросало в ужас. И не то чтобы она смотрела на это с восторгом — нет. Просто не было ни страха, ни отвращения, ни тем более какой-то искры болезненного интереса. Такие чувства давно сгорели в огне первых боёв. Эта среда хватает за ворот и здорово встряхивает, в пытке оставляя лишь холодный инстинкт выживания.
Никто не станет ждать, пока ты согнёшься пополам и вывернешь душу вместе с желудком. Никто не подождёт, пока ты выйдешь из состояния шока. Здесь всем плевать. Задержишься хоть на секунду, и вот тебе плата: пуля в висок, подаренная врагом, которому ты невольно дал фору.
Скрывшись за углом, она опустилась на корточки, осторожно отстранила мальчика от себя и усадила его в узкую расщелину напротив. Его карие глаза покраснели ещё сильнее, а белки приобрели болезненный, почти жёлтый оттенок. Только теперь Кэсси заметила страшную деталь — оголённые плечи мальчика были покрыты опарышами и воспалёнными бугорцами.
Внутри всё разом похолодело будто кто-то провел лезвием по позвоночнику. Даже дураку было ясно, к чему это ведёт — приговор на чье согласие не дают.
— Вникай внимательно, — руки судорожно обхватили его за предплечья. — Не рыпаться, сидеть тихо. Я скоро вернусь за тобой.
Мальчик замотал головой. То ли в согласии, то ли в протесте. Вновь загрохотало. Постройка впереди кусками обломков рухнула, словно карточный домик, придавив собой силуэты.
Кэсс вскочила, но на секунду замешкалась и снова повернулась к нему. Вынудила из кобуры голк и всучила в ладонь мальчика.
— Кто бы то ни был стреляй, — не проронив больше ни слова, вынырнула иза угла, растворяясь в пыльной завесе. Она отдала мальчику глок не из-за слепой веры в его способность защититься. В хаосе боя, среди развалин и трупов, она понимает, если сейчас не дать ребёнку хотя бы символическую возможность обороны, то оставляет его абсолютно беззащитным.
Гражданская война в Сомали началась в 1991 году после свержения диктатора Сиада Барре и продолжается по сей день. После его падения страна погрузилась в анархию: центральная власть исчезла, а разные кланы и вооружённые группировки начали бороться за контроль над территорией и ресурсами. В 2000-х годах к войне подключились исламистские движения, особенно радикальная группировка «Аш-Шабаб», связанная с «Аль-Каидой».
На этом фоне в Сомали начала действовать засекреченная иностранная организация "Orion Shield" — по сути, частная военизированная группировка, созданная при участии американских спецслужб. Официально она представлялась как «частный подрядчик по безопасности», но фактически участвовала в операциях по ликвидации радикальных лидеров, организации атак на базы боевиков и контролю над ключевыми ресурсами в южных регионах страны. В отличие от открытых миссий, «Orion Shield» действовала скрытно, иногда вступая в конфликты даже с местными правительственными силами, если их интересы не совпадали.
Присутствие этой группировки добавило новый уровень сложности в конфликт: их операции порой провоцировали эскалацию насилия, вызывали ответные удары со стороны боевиков и сеяли недоверие среди мирного населения. Несмотря на свою эффективность в отдельных акциях, «Orion Shield» стала символом скрытого внешнего вмешательства и непредсказуемых последствий такой политики.
Таким образом, гражданская война в Сомали превратилась не просто в конфликт между внутренними силами, но и в арену тайного международного противостояния. Не всегда тайную, иногда это выливалось на публику как сейчас.
Не успела она пройти и пятнадцать футов, как из клубящейся пыли перед ней выросла фигура будто вылепленная из гари и пепла. Весь в полном обвесе. Камуфляж с запёкшимися пятнами гари, разгрузка висела плотно, как вторая кожа. Подсумки, дымовая, две осколочные. В грудном кармане была рация. Руки намертво сжимали автомат с подствольником и глушителем. Шершавые пальцы с запёкшейся грязью под ногтями впивались в цевьё. Все в нутрии разом похолодело, жилы выступили на руках от напряжения. И только когда взгляд заскользил по плечу, она заметила шеврон. Выцветший флаг, едва различимые полосы, пришитые нитки торчат в стороны, как у старой игрушки. Американец. Напряжение медленно отступило.
— Виктор... — выдохнула она.
— Где тебя, чёрт тебя дери, носит, а?! — прорезал ухо грубый голос в наушнике. Он посмотрел на него с презрением. — Семнадцатая!
Она не знала, видел ли Виктор, как она выносила ребёнка из-под обстрела, прижав к себе, будто свою плоть. Видел? Или сделал вид? Риск был. Чертовски огромный. В этом аду всё было не по правилам, и любой жест могли понять неправильно. Подумали бы, покрывает вражеского. Шпионский выводок. За это трибунал или тихо свои пристрелят, скажут так и было. Первый, без раздумий закончит жизнь мальчугана. Не станут разбираться, что к чему. Не спросят, кто это был. Спросят — почему не уложил?
— Бляха... — сорвалось у нее хриплым. — Первый? Ты что здесь делаешь? Я думала, ты остался на восточном фланге.
Виктор, весь в пыли и копоти, словно восставший из-под обломков, скользнул взглядом по развалинам. Его лицо было каменным, но глаза насторожены.
— План изменился, — бросил он. — "Сербер" положили. Остатки вырвались со мной. Здесь всё пошло к чёрту. Где остальная группа?
— Разбросало. Я двигалась к точке, но нас прижали. Бойцы на балконах, минимум три гнезда. Огонь плотный, не прорваться. В доме на 24-м, по данным, был кто-то из группы «С». Возможно, наш боевой. Я туда шла, — соврала она.
Виктор нахмурился:
— Забудь. Двадцать четвёртый — минус. Я там был. Пять минут назад накрыло. Пепел, кишки с говном. Больше ничего.
Земля под ногами вздрогнула от нового взрыва.
— Вот как, — процедила семнадцатая плотно сжав челюсть. — Сколько осталось?
— Две фугаски, дым, рация дохлая. Тридцать патронов. А у тебя?
— Пара магазинов. Один глок.
— Пошли, — он сплюнул. — Пополним припасы у местных. У них есть чем поделиться.
Прозвучало это саркастично. «Пополним припасы», что подразумевало: застрелим кто не спрятался, заберём что нужно. Война учит искать следы. Дымок из-под крыши, свежий след в пыли, едва заметный блеск металла в куче мусора. Здесь, если хочешь жить, не спрашиваешь, а берёшь. И всегда есть шанс, что за очередной дверью кто-то, кто ещё не успел поделиться последним. Кэсси знала это как молитву. Сколько раз она сама выкапывала из-под битого кирпича ржавую банку тушёнки или выдирала из холодных пальцев патроны, пока не пришли другие. В этом мире припасы не лежали на поверхности, но они были у самых скрытных, у самых живучих. И если повезёт, хватит на ещё одну ночь.
Виктор Кондратьев. Человек расчётливый, почти механический в своей строгости. Он был командиром группы «А», состоящей из 20 стволов. Перед ним не существовало различий — мужчина ли стоял напротив, или женщина с ребёнком на руках. Дезертир? На репрессию! И не спрашивайте, как он спал по ночам. Официальных полномочий у него разумеется не было. Но, позвольте, государство развалилось, суды исчезли, «Orion Shield» всё равно. Кто-нибудь видел, чтобы Виктора и ему подобных теперь признаёт закон? По-моему, ответ очевиден — нет, разумеется, нет! Всё это было лишь театром, где правительство наблюдало пряча глаза от беззакония. Пустите мне пулю в лоб, если я лгу или несу чушь!
Он прошёл мимо нее, она, стараясь не хромать, двинулась следом. Поравнявшись, рука ее машинально скользнула к бедру, где в ножнах покоился охотничий нож, крепящийся ремешком вокруг ноги. Она сжала рукоять и окликнула Кондратьева:
— Командир...
Он повернулся.