6
Он был всё таким же: та же острая линия челюсти, чёткие, тонкие черты лица, аристократическая бледность, которая резко контрастировала с чёрными прядями по-модному отросших волос. Передо мной стоял тот самый мальчик, на чьих коленках я столько раз сидела, слушая сказки о прекрасном будущем. Возмужавший, но не потерявший подростковую угловатость. Вот только глаза другие. И трость.
И Саммер смотрела на него в упор, пытаясь осознать, кто перед ней. Не призрак, не галлюцинация, не плод больного воображения. Сехун жив. Все эти пятнадцать лет он был жив. Дышал, рос, ел, спал, смеялся и плакал... Он жил.
А остальные мертвы.
Саммер корила себя за жизнь каждый день, просыпалась и просила прощения за то, что может открыть глаза. Просила прощения у названых братьев, просила прощения у Сехуна. У живого Сехуна.
- Простите, но как вас зовут? – ожила картинка пятнадцатилетней давности.
- Ч-что? А, Саммер, - имя далось легко. Каждый раз ей требовалось усилие, чтобы назвать его, а тут оно выскользнуло непроизвольно, создавая границу, нет, стену между этим мужчиной и хрупкой девушкой.
- Саммер, - повторил Сехун. – Родители назвали вас летом? Это мило. Надеюсь, Джунсу не будет слишком уж вас нагружать. Ты что-то хотела, принцесса? – обратился он к девочке.
- Я хочу на улицу, но двери в сад заперты, и на балконе закрыто, - пожаловалась та.
- Собираются тучи, господин, боюсь, что скоро пойдёт дождь, - чопорно отчитался дворецкий, - поэтому я закрыл окна и двери.
- Пока его ещё нет, мы выйдем на прогулку, да, крошка? – и он смотрел на девочку с такой нежностью, что у Саммер ещё сильнее сдавило виски.
- Ура! Папа - самый лучший в мире! – подпрыгнула девчушка и скрылась с поля зрения, затопотав ножками по второму этажу.
Папа... Сехун – отец. Отец девочки по имени Риджин. Это ли не ирония судьбы?
- Что ж, не буду вам мешать, - Сехун игриво козырнул и стал подниматься по лестнице, опираясь на чёрную трость.
- Не будьте излишне любопытны, - глухо одёрнул девушку дворецкий. – Ваша работа – следить за чистотой на кухне, в коридоре и кладовках на первом этаже. Второй этаж для вас закрыт, там находятся хозяйские комнаты.
Он говорил что-то ещё, но до Саммер доходило туго, большую часть она вообще благополучно пропустила мимо ушей.
День прошёл, как в тумане. Движения – на автопилоте. И постоянные косые взгляды в окно, туда, где в плетёном кресле сидел Сехун, а рядом - с огромным пушистым псом баловалась его дочь. Ей нужно было видеть, чтобы верить. Едва память услужливо тускнела, притупляя чувства, Саммер вновь смотрела на них, таких счастливых и беззаботных. И чувства накрывали снова, да так сильно, что пару раз девушка едва не потеряла сознание. Но раскрываться нельзя, и место терять нельзя, поэтому она делала паузу, умываясь холодной водой, и опять возвращалась туда, откуда хорошо был виден зелёный двор и его хозяева.
- Я хочу пить, - от неожиданности Саммер выронила тряпку. – В холодильнике есть сок, но я не достаю, - сообщила маленькая девочка, глядя на новую прислугу большими чёрными глазами.
- Сейчас, - Саммер открыла холодильник. – Какой? – на полке – четыре графин разного цвета.
- Яблочный, - девочка подошла слишком близко, и Саммер вздрогнула, испытывая липкую неприязнь к ребёнку.
Пока девочка пила сок, они сидели друг напротив друга.
- А вы красивая, - нарушила молчание дочь Сехуна.
Даже мысленно Саммер не могла назвать её своим именем, нет.
- Мой папа тоже очень красивый! – продолжила девочка. – Но знаете, кто самый-самый красивый на свете? – заговорщицки прищурила глазёнки.
- Кто? – скорее, для приличия, а не ради интереса спросила девушка.
- Хань!
И у Саммер перехватило дыхание. Перед глазами поплыли тёмные пятна, и она вцепилась в столешницу, чтобы не свалиться на пол.
- Голова? Голова болит?! – заволновалась девочка. – Сок! Пейте сок! – всучила в напряжённые пальцы свой стакан. – У папы тоже часто болит голова.
И Саммер залпом осушила остатки в стакане. Вспышки в голове стали реже, тускнее, и вскоре она вновь видела перед собой кухню и дочь Сехуна.
- Хань... Какой Хань? – еле слышно прошептала девушка. – Какой? Где?
- Пойдёмте, я покажу, - девчушка резво спрыгнула с высокого стула и махнула, призывая следовать за ней.
Саммер сделала глубокий вдох и поднялась. В ушах шумело, обморок был очень близко, но не время разлёживаться на полу, не время.
У лестницы они остановились.
- Мне туда нельзя, - кое-что из слов дворецкого всё же отложилось в памяти.
- Я скажу, что чай разлила, а вас позвала прибрать, - пожала плечами девочка, словно делала так уже сотню раз.
И Саммер сделала решительный шаг вперёд.
- Это комната моего папы, - приложив пальчик к губам, прошептал ребёнок.
- Он будет ругаться.
- Нет, мой папа никогда не ругается на свою принцессу!
«На свою принцессу...».
Едва Саммер переступила порог, как сознание сделало кувырок, переворачивая всё с ног на голову. Реальность никогда не жаловала, но в этот день словно решила знатно отыграться.
На стене были нарисованы трое. В полный рост, счастливые и улыбающиеся.
- Это мой папа так красиво рисует! – похвасталась малышка. – Это его лучшие друзья. Вот это, - она подошла к стене, - Чанёль. Он знает много шуток и с ним всегда весело, сказал папа. А это, - глаза заблестели от восторга, - самый красивый Хань! Правда, он похож на принца? Когда я вырасту, он приедет за мной, и мы уедем далеко из этого дома. А вот эта девочка, не знаю, почему она такая серьёзная, но это сестричка Ханя. Её зовут, как меня, Риджин. Я бы хотела быть сестрой Ханя, он такой красивый.
И девочка ещё что-то говорила, вот только Саммер её уже не слышала.
- Мне надо... мне надо идти... - цепляясь за стены, она торопилась выйти, покинуть эту комнату, где виски прижигала острая боль.
- Может, вам надо попить сока?
- Идти... мне надо идти...
Она с трудом пережила ещё полчаса до окончания смены, с максимально каменным лицом попрощалась с дворецким, обещая прийти завтра, если Эл «не выздоровеет», и покинула этот дом. Ей хотелось бежать по выложенной белой брусчаткой дорожке, но она шла ровно, оставаясь для охраны и камер слежения всего лишь заменой прислуги.
Почти бесшумно закрылись ворота за её спиной. Почти километр она шла вдоль по трассе. Почти не плакала. Почти.
И цифра 2 на быстром дозвоне:
- Забери меня, забери, - сквозь слёзы всхлипывала в трубку.
- Стой, не уходи! Я сейчас!
И Крис действительно приехал так быстро, как только смог. Она сидела на тротуаре, смотрела вперёд пустым, отсутствующим взглядом, и даже не сразу отреагировала на него. И это пугало. Тишина пугала, ведь он слышал по телефону – Саммер на грани.
- Поедем ко мне, это ближе, - пристёгивая её ремень безопасность, сказал Крис, но она промолчала, потеряно глядя в окно.
Квартирой на окраине города Крис пользовался редко. Честно говоря, без ребят, без Саммер она казалась ему пустой и угнетающей.
- Проходи, - пропустил он её вперёд. – Я сейчас чай подогрею и чего-нибудь, - ринулся на кухню, но его остановил шёпот.
- Я думала, все мертвы... Все. Я носила цветы, я...
- Проходи в комнату, сейчас ты всё расскажешь мне и...
- Рассказать? – вскинулся на него пронзительный взгляд. – Рассказать, как я впервые увидела их могилу? Рассказать, как глохну каждый раз, стоит только вспомнить?
- Саммер...
- А он жив! Ты представляешь, Крис, он жив? – заблестели глаза. – Он живёт в замке. В замке, Крис! В замке, который обещал мне! И Риджин... У неё моё имя! – и истерика ударила в голову. – Моё! – закричала Саммер, не пытаясь даже унять потоки слёз. – Моё! Да как он посмел жить! – и одним движением смахнула с тумбочки телефон и одеколон. – Он не должен был выжить! Он должен лежать там, с моим братом и Чанёлем! Так не честно! Нет! Так не должно быть!
- Успокойся, - Крис попытался перехватить размахивающую руками Саммер, но она вырвалась и кинулась в зал.
- Он улыбается! Он радуется жизни, а они в земле! Нет! Нет! – под руку попались брошенные на журнальный столик бумаги и ручки, затем вдребезги разлетелась настольная ваза.
- Саммер! Саммер!
- Каждый второй... - она с ужасом уставилась на свои растопыренные пальцы, - каждый второй на моих руках – за него... Каждый второй... А у него дочь... Крис, вот такая кроха, - махнула рукой, - и он называет её принцессой, - и словно ещё один кран для слёз прорвало. Она упала на колени и завыла, уткнувшись лицом в ладони.
- Принцессой... Я... я – принцесса, я... Это мой дом, это моя жизнь. Всё не так, всё должно быть не так.
И вдруг резко подняла голову, и Крис чуть не отшатнулся от маниакального огонька, горевшего в её глазах.
- Но я всё исправлю.
- Стой! – на этот раз он крепко перехватил бросившуюся к дверям девушку и прижал к себе.
- Я всё исправлю! Исправлю! Он не должен жить! Нет! – визжала девушка, вырываясь из тесной хватки.
Крис, не зная, как ещё успокоить истерику, толкнул плечом двери в ванную и практически внёс девушку, влезая прямо в одежде вместе с ней под включённый душ.
- Плачь, плачь, – шептал он, садясь в ванну и устраивая её на коленях. – Я никому не скажу, плачь.
И она плакала, долго-долго, пока от прохладной воды не окоченели ноги и руки.
- Я, конечно, могу с тебя всё снять, - промямлил Крис, отбрасывая в сторону её мокрое коричневое платье, - но может, ты сама снимешь нижнее бельё? Оно мокрое. Вот тебе шорты и майка. Саммер, ты меня слышишь?
- А? – встрепенулась девушка, и обнаружила себя стоящей в спальне без платья.
- Трусы сама снимешь или мне помочь?
- Сама.
Когда Крис вернулся, неся я собою горячий чай и тост, Саммер уже лежала в постели, закутавшись в одеяло.
- Выпей, согреешься.
- Почему я не могу замерзнуть и умереть прямо сейчас...
- Потому что ты – дура, - он поставил поднос на стол и, проворчав что-то непостижимой женской психике, улёгся рядом с ней.
- Я не хочу сейчас...
- У меня всё в порядке с головой, чтобы ничего от тебя сейчас не хотеть, - он обнял её, разрешая уткнуться в шею, и лежал, поглаживая по вздрагивающей спине, пока её дыхание не стало ровным и глубоким. Только потом он разрешил и себе задремать.
43e⧖