Пролог.
-Герр Трессен, вставайте, вы должны это увидеть.
Маленького роста медведь человеческих пропорций, с желтоватой шерстью и усталым видом соснул лапу и повернулся на другой бок, возлегая на чудовищном диване семнадцатого века, стоявшем в номере гостиницы "Серый Петух" вместо кровати.
-Герр Трессен! Герр Трессен! Джулио, твою мать!!
Молодой волк с южным акцентом явно перегнул палку в общении с графом, хотя и спящим. Герр Джулио Трессен проснулся, яростно протирая глаза и намереваясь наказать этого непочтительного моряка, привязавшегося к нему как шпилька ещё с прошлого 1912го года, но тут сам увидел, что произошло. Хозяин гостиницы, серый баран без рогов, лежал весь в крови за дверью, выводившей в коридор первого этажа. Во лбу у него были всажены три свинцовые пули из графского револьвера.
-Какого черта...
-Герр Трессен, простите, но сейчас полиция придёт, он знал, кто мы, этот барашек, он коммунист...
-Постой, Эльдар, и отдышись,- спокойным, хотя и строгим голосом сказал граф Трессен,- объясни, наконец, что нам сделал этот баран.
Эльдар отдышался, но закашлялся, как обычно кашляют моряки, переболевшие цингой. Затем попробовал объяснить всё сначала, и вроде бы получилось неплохо:
-Герр Трессен, этот баран- шпион местных властей, Северного Наркома. Он ревностный коммунист, никогда не являлся хозяином этой гостиницы и пришёл нас убить. Они знают, кто вы, Джулио. Нам надо бежать из Вадбурга, причём как можно скорее.
Джулио посмотрел на труп, сереющий в коридоре, и ясно увидел револьвер работы коммунистов, "Нахтер-17". Затем внимательный его взгляд коснулся кармана убитого, в котором лежала записка, а точнее то, что коммунисты называют официальным письмом- оторванный от почтовой тетради, в которой раньше бухгалтеры проводили учёт клиентов листок, на котором стояла печать Северного Наркома Генриха Шнайдерманна и чёткий приказ: "обезвредить графа Джулио Трессена, выдающего себя за Марко Дессарио, улица Рабочая, бывшая Бирхен-Штрассе, дом 14, гостиница "Серый Петух", первый этаж". Да, у коммунистов всегда своё толкование приказа "обезвредить", но графа сейчас волновало не это, а то, что за ним кто-то следил и узнал его точный адрес. К тому же кончались деньги- от сто восьмидесяти тысяч кнахтов- всё, что он успел спасти из горящего особняка, когда коммунисты с безумными улыбками на своих кошачьих и свиных рожах растаскивали его по кускам- оставалось лишь двести сорок.
-Куда мы убежим и где нам взять деньги? - прямо спросил Джулио.
Волк потупился.
-Ну,- начал он,- мы ведь уже объявлены как криминал... Мы могли бы, эмм... Взять немного отсюда, из гостиницы...
Граф ответил категорическим отказом:
-Я не стану воровать. Не думай об этом, Эльдар. Мы с тобой почти единственные честные граждане развалившегося королевства... И не будем уподобляться красной плесени.
-Но ведь мы воруем у этой самой крамной плесени,- возразил Эльдар,- и когда мы останемся без денег в какой-нибудь отдаленной деревне, нам придётся воровать у тех, кто вообще не смыслит в политике. Заберём отсюда хоть немного, барашку они ведь уже не понадобятся. И вообще, решайте быстрее. Вновь предупреждаю вас о полиции, которая щедро выслала наверняка большой отряд комсомольцев за нашими головами.
На улице закопошились. Похоже, полиция уже была рядом.
-Я не буду воровать, Эльдар. Себе бери сколько хочешь и бежим через заднюю дверь.
Бывший матрос пожал плечами и успел взять мешочек с монетами с пояса убитого барана. Не то чтобы много, но спешить надо было. Всё произошло очень чётко, нехитрый план графа был полностью выполнен, и, когда комсомольцы в гневе вошли в гостиницу, вынеся ветхую парадную дверь вместе с добротным куском стены, Эльдар и граф уже бежали по Вильгельм-Штрассе, освещаемые тёплыми тропическими сумерками Северной Винни-Пухии и тускло-желтым светом масляных фонарей.