СТМД

Сны твоих мертвых друзей - Им

Покидают лагерь, идут по сугробам дальше, к лугу. Янар отвлекается на секунду - глупая тревога жуёт мозг - и в руках Пейты внезапно появляется винтовка. Янар не уверен, принадлежит она рыжему, или тот взял её из чьей-то палатки по пути.

«Ведут на расстрел» - проносится в голове.

Поводов переживать всё больше. Тихонько скребет гадкое чувство, начинает жрать.

Нурай далеко. Возможно мёртв, возможно в опасности. И Янар в опасности - рыжий как одна большая заведенная бомба, непонятно, что выкинет в следующий момент. У обоих жизнь не сахар, когда вместе - не так страшно. По отдельности уже трясутся коленки.

Пусть только попробует умереть вдали. Янар никогда его не простит.

- Ставь. - Пейта извлекает из кармана пустую жестянку. - Туда.

Указывает на горизонт, не определённую точку.

Узелок в груди завязывается.

- Ты пристрелишь меня.

Без раздумий, без сожалений. Потому что захотел.

- Нет.

Маска на лице не трескается, взгляд ледяной, хотя в глазах - весна. Зелёные. Должны быть живыми, но мертвы от основания. Плесень, а не трава.

- Это не вопрос.

Подписанный вердикт. «Я знаю, ты меня убьёшь».

- Я и не отвечаю.

Стоит посреди снега, рыжий-рыжий, как пятно огня, в расстёгнутой куртке на голое тело и высоких берцах. Янару всегда хотелось, чтобы его убийцей был самый гигантский и отвратительный из демонов, а не такой же пацан лет на пять старше. От людей умирать всегда обиднее.

Янар забирает банку. Выдыхает.

Плевать. Это будет не на его совести. Дакар Пейту боится, язык в задницу засунет и не посмеет судить, а Крик убийство так не оставит. Курица-наседка будет биться за своих мертвых птенчиков до последнего укуса голодной гадюки.

Мастера оставлять жалко. У него будут Минта и Каррин, может, Роланда с её грифончиками, если подружатся. И больше никого. Если Нурай действительно умер, а это не так.

Янар делает самую большую - последнюю - ошибку в своей жизни: поворачивается к Пейте спиной и идёт вперёд, смотря только на сверкающий снег. Прислушивается. Ждёт щелчка затвора. Не оглядывается.

Под ногами почти не хрустит, но всё равно тошно. Янар не любит этот звук с некоторых пор.

Под «хрусть-хрусть» нужно умирать вдвоем, во время бури. В раннее утро, под чистым небом, умирают только неудачники.

Двадцать семь шагов. Пейта не стреляет.

После смерти Янар попадёт в ад, в самое пекло. Наконец-то прогреет околевшие суставы, понежится в кипящем котле, чтобы доказать: от снега и холода есть куда идти. Только ад заставит поверить, что он может не мёрзнуть. С Нураем они там не встретятся - волкам дорога только на Небеса.

Сорок шагов.

А если побежит - увернется от пули? С Тайкой и Криком такое не прокатит, они движения читают наперёд, будущее предсказывают... Предсказывали. А этот, рыжий, так умеет?

Пятьдесят девять.

- Вниз. - Раздаётся как будто над самым ухом.

- Что..? - Янар не успевает даже повернуться.

Бабах! Писк. Волна по ушам. Левое не слышит.

- Вниз.

Янар матерится и бросается на землю, стукается подбородком о льдину.

Пуля свистит над головой.

- Влево.

Откатывается в сторону и вскакивает на ноги, выстрел совсем рядом.

Икру ломит. Не убежит.

- Я не разрешал подниматься.

Выстрел. Траектория патрона разрывает штанину, но кожу не задевает. Раны нет, только дырка.

Хороший стрелок. Гад.

- Вправо.

И Янар снова пляшет под его дудку, уворачивается от близкой пули. Дуло смотрит издалека, теперь направлено в лицо.

С ним играют как с собачкой.

- Убей меня! - вопит Янар, - давай же, ну!

Между жизнью и смертью нет границы, боишься одного - бойся другого. Не боишься - не живи, не умирай. Существуй. Как существо.

Как гильдиец. Вояка, умеющий только воевать. Не человек.

Умирать не страшно, Янар это знает.

Пейта опускает винтовку. Передумал? Вряд ли. Скорее кончились патроны.

- Слушаться приказов не сложно. - По голосу слышно - доволен. Лицо непроницаемо отстраненное, - понял?

Так это был урок. Конченый придурок.

Янар с опаской подходит ближе. Пытается догадаться, что может быть в рыжей-рыжей голове, но нет ни единой мысли.

Этих поехавших никогда не понять. Их бы в дурдом, желательно в смирительной рубашке. Желательно сейчас.

- А если не буду?

Ствол упирается ему в грудь. Пейта держит палец на курке. Приклад не к плечу, винтовку держит подобно пистолету - одной рукой.

Конченый. Самый конченый из конченых.

- Думать - не твоё дело. - Говорит Пейта. Готов выстрелить в сердце в любую секунду. - Приказ есть приказ. Либо повинуешься, либо мёртв.

Янар как никогда прежде ощущает себя идиотом. Заигрывать, когда твои кишки могут вот-вот выпустить наружу, делает сумасшедшим и его.

- Даже если приказ - чистейший бред?

Пейта щурится. Руку сжимает крепче, металл больнее давит между рёбер.

- Это. Не твоё. Дело. Ты инструмент. Ты не думаешь, не взвешиваешь. Ты стреляешь, когда это нужно, и молчишь, когда нет.

Будь полезен и не возникай. Простейшая философия, понятная до чёртиков. Янар с ней не согласен.

Спорить с человеком, направившим на тебя оружие - самое глупое, что только можно сделать.

Но Янару всё равно, во сколько умирать: в семнадцать, в двадцать пять или сегодня в восемь вечера. (Потому что он уже как два месяца мёртв - напоминает спокойное сердце). Всем известно: мертвецы не рассказывают сказки и мертвецы не боятся умирать. Снова.

Пейта отвлекается до того, как Янар открывает рот. Смотрит ему за спину, снова щурится. Хмурится.

Берёт винтовку правильно, целится. В горизонт, не в Янара.

Янар оборачивается.

Люди. Двое - два тёмных силуэта вдалеке. Не скрываются, идут медленно, прижавшись друг к другу.

Сердце щемит.

Пропало шестеро, возвращаются двое. Всем не спастись.

В том, что впереди волчара, Янар почему-то не сомневается.

Нурай. Пейта. Винтовка.

- Стой! - в последний момент толкает ствол.

Выстрел. Мимо.

- Ты! - рявкает Пейта, - сгинь!

- Это наши! - по-другому быть не может.

Нурай всегда возвращается живым, со всех миссий. Это его благословение и проклятие.

Это он.

- Не бывает так, - режет Пейта и вскидывает винтовку снова.

- Да стой ты!

Попытка снова сбить прицел проваливается - рыжий пинком отталкивает в сторону. Янар отлетает, но остаётся на ногах.

Щелчок. Магазин пуст.

Пейта ругается, лезет в карман за новым, а Янар бросается вперёд.

- Стоять! - рычит Пейта. Не как человек, как настоящий демон, - пристрелю вместе с ними!

- Валяй!

Янару плевать. Смерть - не страшно, она не волнует.

Волнует человек впереди. Точно Нурай. У него куртка абсолютно такая же, как у всех в лагере, капюшон скрывает лицо, но что-то всё равно кричит - это он. Невидимые детали, въевшиеся в мозг, родные. Особенные.

Человек поднимает голову. Ускоряет шаг - второй, поменьше, окончательно на него заваливается.

Янар летит ближе и узнаёт во втором Кохаку.

Два метра.

- Помогай! - пыхтит Нурай - его голос, его подбородок, его торчащие синие волосы. Он.

Янар кивает, забывает поздороваться - его щемит топит - и подхватывает Кохаку. Она в сознании, но еле стоит на ногах.

За спиной Нурай волочит носилки с третьим человеком. Неизвестный малый, весь в крови. Кохаку - тоже. А Нурай без единой царапины. Янар хочет верить: не кажется, правда.

- Я тебя когда-нибудь прибью, - обещает Янар, а на душе так легко, что хочется смеяться.

Прибьёт. Потому что есть кого.

- Оно само, - вздыхает волчара, наконец-то стягивает невыносимый капюшон, - буду сидеть дома. Надоело.

- Дома тоже надоест. Бери меня с собой в следующий раз.

- Возьму. - Нурай не шутит. Обещает. Смотрит честными-честными глазами, - Дакара тоже достало, что мои отряды во что-то вляпываются.

Хорошее настроение сразу пропадает.

Секундочку. А где обещанное «я пристрелю тебя вместе с чужаками»?

Янар оглядывается. Вокруг никого. Совсем вдали, как маленькие пятнышки,темнеют бока палаток.

Пейта исчез. Так даже лучше.

- Потом любезности, - сипит Кохаку, - сначала меня...

Янару очень сильно хочется бросить её прямо здесь. Но он держится. Сжимает зубы, перекидывает её руку себе за шею. Взял бы на руки, но слишком много чести (нога не даст долго пройти с весом).

Так и идут втроём - четвёртый лежит - и болтают. Янар и Нурай болтают, Кохаку иногда недовольно ворчит.

Пальцы мёрзнут, в груди наконец-то тепло. Всё хорошо. Мастер Крик, королева драмы, тоже обрадуется.