СТМД

Сны твоих мертвых друзей - Соты пустых танцплощадок

Палатка пропитана смогом и крепким алкоголем - полупустой виски двадцатилетней выдержки красуется на столе. Сигарета дымится в пепельнице. Крик разглядывает карту и совсем не похож на того, кто запивает дым сногсшибательным коктейлем уже вторые сутки. Хлещет в два горла и всё еще соображает - чудо.

Янар бы тоже пил, если бы умел. И Каррин, и Нурай, и Надора с Канари приучили бы глушить все печали в низкосортном пойле. И вся бы гильдия ушла в вечный тоскливый запой, чтобы забыть о потерях и тянущей боли под рёбрами.

Но они держались своими силами. Крик держался. А сейчас - сломался.

Минта слег, Роланда при смерти. Отмучились ещё пятеро. В лагере осталось двадцать два человека, способных держать оружие в руках.

А Крик... Наверное сможет поднять автомат. Может даже винтовку. Он отлично стрелял, ещё до того, как занял палатку лидера, вырастил лучшего снайпера всей гильдии. Которой тоже давно нет. И эта горечь давит с новой силой. Янар потерял сестру, с которой был не в лучших отношениях, но всё ещё ей дорожил, а мастер похоронил любимую ученицу.

Все они, совы, братья и сестры. Неродные, неправильные. Не семья, а сборная солянка из разных кусочков мира, из других гильдий, с другими нравами. Но свои. Больно терять своих. (Было больно раньше, сейчас почти всё равно). Больнее смотреть, как загибаются живые.

А Крик загибается. Не выдерживает. Пальцами вцепился в волосы - звёздное серебро в темноте неба, распластался по столу и что-то пишет, пишет, зачеркивает, ругается.

Янар кашляет в кулак. Не ему чинить то, что разбито до основания.

- Вызывали?

Мастер поднимает глаза. За усталостью - чёрное море. За морем - неподъемная тоска. За тоской - отчаяние. За отчаянием... край.

- Вы пойдете к штабу, - без прелюдий рубит Крик, - ты, Нурай и Каррин. Больше никто не дойдет.

Они были лучшими когда-то, а сейчас - единственные.

- Ты поведешь их, Уголек.

От запаха алкоголя мутит.

- Вы перебрали, мастер? - Янар морщится и отводит глаза, - куда поведу, на смерть? Штаба нет. Иначе бы они не бросили нас.

- Люди жестокие. - Крик устало трет покрасневшие глаза. - А люди сверху вдобавок расчётливые. Нас оставили умирать, вычеркнули из плана.

- Значит мы нужны здесь, - Янар не сдерживает то, что клокочет внутри - бьет ладонью по столу - звонкий хлопок и онемение в пальцах, - здесь, мастер. К черту штаб. Прорвёмся. Сами.

- Я не советуюсь с тобой, - в мутном взгляде плещется сталь, Крик скалится, - это приказ. Вы трое. Штаб. На рассвете.

- Мы уйдем, а вы все умрете. Такой приказ?

- А что плохого в смерти?

Они не успевают поссориться - заходит заспанная Каррин - на лице один большой подглазный мешок - и Нурай, находу надевающий куртку, подозрительно взъерошенный. Оба недовольные, но решительные.

Крик повторяет то, что сказал.

Каррин стоит без единой эмоции - замерзла, ледяная статуя. Моргает. Хмурится. Нураю плевать - без восторга рассматривает пепельницу.

- Конечная цель? - сухо интересуется Каррин, а Янар не понимает.

- Ладно он, ты-то куда, на трезвую голову? - он воспламеняется с места, возведённый до предела, - какой поход? Какой штаб? Нас сожрут на выходе из лагеря!

- Вас? - Крик издает злобный смешок, - вас.

- Больше некому, - Нурай наклоняет голову и смотрит на Янара как на маленького ребенка, -мы несгибаемые гвозди. Мы всегда выживаем.

Всегда выживает кто?

Когда-то их было много. Янар - грубая сила и минимум мыслей в голове, Нил - связист, косички во все стороны, извечное чёрное масло на щеках. Тайка - винтовка за спиной. Нексус - запах больницы и самые болючие уколы. Нурай - ледяная жестокость в стали. Гера - правая рука мастера, хозяйка лагеря. Каррин - просто Каррин, она - всё. Амэя и Кохаку, которых мастер не признал. Сам Крик, с сотнями белых тапочек на полках, совсем немного безумный, как попугайчик повторяющий «не ссыте, молодёжь, прорвёмся. Прорвёмся».

Не прорвались.

Теперь их осталось четверо. Четверо и Кохаку. И Минта, но он - другая история, которая может оборваться в любой момент. И Канари с Надором, но они гости. Как дальние родственники.

Они не выживают. Они заканчиваются. Один за другим.

- Каррин - голубь мира, - Крик затягивается сигарой, - а вы её сопровождение. Одну не отпущу, вдвоём тоже. Трое - самый оптимальный вариант.

- Лагерь встанет без Каррин. Она тут всё решает, - Янар цепляется за последние отговорки, - а мы всех тащим.

Он не трус. Просто знает, что без них не справятся. Каждый вносит свой вклад в выживание гильдии, но не каждый может выйти на патруль, зная, что у него больше нет патронов. Не каждый потащится к чёрту на куличики за едой, не каждый после этого вернётся. А они втроём просто варятся в этом слишком долго. Научились обманывать смерть. Без них операции обречены на провал, и недавняя история с отрядом Роланды - прямое тому подтверждение.

- Нет незаменимых людей, - Крик бьёт словами как плетью.

- И кого вы оставите за главного? - Янар чувствует, что близок к взрыву, - Кохаку? - Нурай дёргается, - полуживого Минту? Канари, который тут недавно и многих не знает?

- Двадцать человек, Йоко, - мастер щурится по-змеиному, - двадцать кандидатов. А Каррин - единственная, кто переведёт переговоры. Переговоры, Янар, а не операцию по захвату. Мы до последнего должны придерживаться мира.

- Какой к чёрту мир?! - он начинает кричать, а не говорить, - нам нужно заботиться о своих, раз наверху махнули на нас рукой, либо идти со штурмом!

- Вот поэтому я отправляю Каррин, - Крик звонко ставит стакан на стол. Смотрит не мигая. Глаза темные, - как основную единицу. Последнее, что нам нужно - война с командованием.

- Если командование ещё есть, - тихо замечает Нурай. Покачивается вперёд-назад, нервно, как будто хочет сорваться на дела важнее совещания, - мы пойдём, мастер. Но если окажется, что главный штаб пал, что делать?

Крик молчит. Не от того, что не знает. От того, что думает об этом слишком много.

- Было бы славно переселиться, - он хмыкает и затягивается снова, - не смотри так хмуро, Уголёк, это нервное. Мы с вами в конкретной жопе, детвора. Жратвы нет, людей нет, припасов нет. Есть только демоны. Не очень хорошим райончик оказался.

- До ближайшей гильдии идти много дней, - Янар выдыхает тяжело, легкие горят от злости, - демоны чувствуют скопления людей. Мы не дойдем.

- Вам и не надо доходить до гильдии. Ваша цель - главштаб. Убедить командование, что зря списали нас со счётов, и запросить помощь. Автоматы, обоймы, аптечки, еду. В идеале - танки, - Крик тихо смеётся со своей шутки, - да-а, отдадут они нам танк, конечно... Если там никого не окажется - восстановить связь и подать нам весточку. Будем плясать от этого.

- Сколько идти? - спрашивает Каррин.

Крик называет цифру. Нурай бурчит тихое «забавно». Янар матерится, ни разу не тихо.

- Вы все чокнулись. Все. - Заявляет он и падает на стул.

Больше тысячи километров. Пешком. Сколько дней на это потребуется?

- У нас осталось еды на неделю, - добивает Крик, - если с вылазками - на десять дней в лучшем случае. Если никто не умрет.

- Вы готовы сожрать Минту? - рассеяно шутит Янар. Никто не смеётся.

- Осталось семь магазинов. Заберите четыре.

- Три. - Нурай играет с мастером в гляделки. - Я смогу без автомата. Вам нужнее.

- Я бы поставил тебе подзатыльник, но... - Крик пожимает плечами, - как знаешь. Спорить не буду.

Он замолкает. Разговор окончен, претензии не принимаются.

Янар вылетает из палатки первым. Жадно дышит холодным воздухом. Скоро выпадет снег. Каррин проходит мимо и стукает его кулаком в плечо.

- Прорвёмся, - говорит одними губами и улыбается. Уходит досыпать.

Последним выходит Нурай. Щурится в ночное небо, шмыгает носом. Холодно. Крадется налево.

- Эй, - зовёт Янар, - наша палатка в другой стороне.

К Кохаку, значит, побежал. Вот где пропадал полночи.

Это царапает. Почему-то. Как будто он снова старший и как нянька следит за всеми. Кто сколько ест, когда спит. А если кто-то отлучается и не предупреждает - злится. Вот и сейчас злится, хотя они все давно не маленькие. Никто не обязан ему докладывать, чем, с кем и когда занимается.

Не обязан. Но всё равно молчание царапает.

Нурай пожимает плечами.

- Идём, - бросает через плечо и тащится к палатке.

Той, которая справа.