Против всех правил

Рóман

С утра всё шло по плану. Точнее, по моему плану. После вчерашнего вечера я решил, что Оливия нуждается в резкой смене обстановки. И не просто отдыхе, а настоящем побеге — туда, где не будет её семейных обязательств, её убогого парня и этого вечного напряжения на её лице. Джорджтаун, Каймановы острова. Идеальное место для короткого перерыва.

Я позвонил Дину и Леону — те никогда не упустят шанс зацепить новых эмоций, особенно если это включает солнце, яхты и качественный ром. Мы договорились встретиться уже на месте, а для Оливии я подготовил небольшой сюрприз.

Набрав её номер, я устроился в кресле с чашкой кофе.

— Алло? — её голос звучит очень сонно.

— Пакуй чемодан.

— Что?

— Тебя через пару часов заберёт водитель. Берёшь купальники, лёгкую одежду и что-то на вечер.

— Ролланд, я не понимаю, что происходит.

— Ты и не должна понимать. Собирайся.

— У меня нет времени на это, у меня дела, тренировки...

— Не пизди. Два дня не выбьют тебя из графика.

Она замолкает, пытаясь придумать достойный ответ, но я чувствую её колебания.

— Это не обсуждается, Оливка. Я хочу, чтобы ты просто приехала.

— Почему ты думаешь, что можешь вот так распоряжаться моим временем? — голос звучит резко, но я слышу, как она поднимается с постели.

— Потому что ты сама этого хочешь, — произношу я, смакуя каждое слово.

— Ты невыносим, — огрызается она.

Я отключаюсь, оставляя её наедине с её мыслями. Она будет злиться, может, даже попытается отказаться, но я уверен, что в итоге она приедет. Её слишком тянет ко мне.

Собрав вещи в чемодан быстрее, чем обычно, я отправил сообщение своему менеджеру Ральфу с единственной задачей: найти частный самолёт как можно скорее. Это было не просто, но Ральф всегда справлялся, когда дело касалось подобных просьб. Он даже согласился лететь с нами, чтобы лично убедиться, что всё пройдёт гладко.

Через час я прибыл в специальное отделение аэропорта для частных рейсов, где всё должно быть уже подготовлено. Ральф, как обычно, был на месте — всегда пунктуальный и собранный, и рядом с ним Леон, с привычной сигаретой в руке.

— Дин с Оливией ещё не доехали? — интересуюсь, не скрывая улыбки.

— Он написал, что выехал от её дома, — отвечает Ральф.

Леон вмешивается со своей обычной манерой:

— Честно говоря, я бы переживал за Дина. Если он её раздражал по дороге, она могла его покалечить.

На этой шутке я широко улыбаюсь. Она могла бы, не сомневаюсь.

— С нами будут ещё девочки? — с лёгкой надеждой спрашивает Ральф.

— Нет, — отрезаю я. — Только Оливия. Мелкую нужно встряхнуть и заставить отдохнуть. Но давайте договоримся сразу: руки не распускать, на снежок не подсаживать — только если сама попросит. Шутки — да, но держите их в рамках.

— Рóман, — протянул Леон, присвистнув. Он подходит ко мне поближе, явно пытаясь задать самый важный для него вопрос. — Так ты реально хочешь залезть в трусы к Рэй?

— Нет, — отвечаю честно, глядя прямо в глаза. — Она может и сама залезть в мои.

Леон усмехается, качая головой.

— Ну ты и сукин сын, — негромко замечает Ральф, стоя чуть в стороне, а Леон лишь утвердительно кивает.

Я делаю шаг вперёд, глядя на них обоих.

— Эта поездка не для того, чтобы затащить её в постель. Я не собираюсь домогаться мелкую. Просто хочу, чтобы она повеселилась. Вы что, дурачиться разучились?

Они переглядываются, но ничего не говорят, и это уже хорошо. Меня начинает раздражать, как легко они озвучивают то, чего я хочу. Да, я мог бы получить её. Буквально. Но мне нужно больше. Хочется, чтобы она сама захотела быть рядом со мной. Пусть увидит, что в моей компании лучше, чем с её скучным парнем и остальными моралистами.

— Слушайте, будьте добры к ней, — говорю я, стараясь звучать спокойно, хотя внутри закипает. — Она должна чувствовать себя в безопасности в компании четырёх мужиков, а не на иголках. По ней будет видно, когда она расслабится. А пока считайте, что она ваша младшая сестра.

Леон, конечно, не мог удержаться от очередной шутки.

— А ты, значит, её отчим?

Он смеётся и закуривает новую сигарету. Я ухмыляюсь, толкая его в плечо.

— Да хоть папочка. Лучше для неё всё равно не найдётся.

— Заказать бы на её батю душегубца, — он резко меняет тему на совершенно неуместную.

— Да, тот ещё уёбок, — соглашаюсь я, поправляя часы на запястье.

— Так убирают многих чиновников.

— Да, особенно представителей госдепартамента, — невольно задумываюсь я о словах Леона.

— Вообще не понимаю как дипломат, работающий в консульском офисе, может позволять вести себя на публике, как постельный урод.

— Не знаю, Леон, к чему ты, блядь, клонишь?

Он смотрит мне в глаза и молчи. О нет. Я прекрасно понимаю о чём он. Он видимо задумался о наших знакомых из Чикаго. Однажды я обращался к ним, и парни знают, но я пообещал себе, что больше никогда в жизни не прибегну к подобному роду насилия и возмездия. Никогда.

— Просто так никто не будет связываться с ними. Оливия уже взрослая, и она даже не живёт со своей семьей. Видит его, насколько я понял, только на матчах, потому что он сам приезжает.

ꕤ ꕤ ꕤ

Мы ждем их не так долго. Дин никогда не тянет с делом — если сказал, что привезёт, значит привезёт. Через пятнадцать минут я вижу, как к нашему самолёту подъезжает машина. За рулём Дин, как всегда расслабленный, но слегка хитроватый, а рядом на пассажирском сидении сидит сонная Оливия.

Она выходит из машины с некоторой неуверенностью, оглядываясь вокруг. Её взгляд сразу цепляется за самолёт, потом — на меня. Взгляд у неё сложный: смесь раздражения, любопытства и лёгкого шока.

— Привет, Оливка, — киваю я ей с усмешкой, не двигаясь с места.

Она даже не пытается скрыть удивление.

— Что это?

— Мне нужно отвечать на такой очевидный вопрос? — с издёвкой спрашиваю я.

Дин выходит из машины, бросает мне ключи и закатывает глаза.

— Ролланд, ты предупредил её, что это не просто поездка в соседний штат?

— Я сказал, что это сюрприз, — пожимаю плечами.

— Ты ненормальный, — шепчет Оливия, и это почему-то звучит больше, как комплимент.

Леон подходит к ней с улыбкой, пожимает ей руку.

— Я Леон, — представляется он. — Оливия, ты герой, раз решилась на это с Рóманом.

Она скользит взглядом по всем собравшимся, явно пытаясь понять, как оказалась в нашей компании.

— Просто сядь в самолёт, и всё станет ясно, — говорю я, подхожу ближе и мягко кладу руку ей на плечо. — Это два дня, оливка. Расслабься и доверься мне как вчера. Я довёз тебя домой в целости и сохранности, и оставил одну дома, хотя мог начать приставать, как нормальный мужчина.

Она вопросительно приподнимает бровь, явно осуждая мои последние слова, а потом смотрит на мою руку, но не отстраняется.

— У тебя ведь выбора нет, — добавляю я.

— Какое у меня вообще было право голоса? — фыркает она и идёт к трапу самолёта.

Когда она поднимается по ступеням, я улыбаюсь. Она уже поняла, что сопротивляться бесполезно, и это делает всё намного проще. Внутри самолёт выглядел шикарно. Комфортабельные кресла, идеальный интерьер, всё, чтобы чувствовать себя так, будто тебе принадлежит весь мир.

— Ты серьёзно? — спрашивает она, обводя взглядом салон.

— Очень, — отвечаю я, садясь за стол.

Дин и Леон садятся рядом друг с другом, а Ральф, уже начавший писать что-то в своём блокноте, устраивается в углу.

— Привыкай, Рэй, — говорит ей кто-то из них.

Самолёт стабильно набирал высоту, а внутри уже начинала формироваться привычная обстановка: карты, сигары, выпивка и неприкрытые шуточки мужиков. Леон раздавал карты с таким азартом, будто мы собрались на чемпионат мира по покеру, а Дин уже успел прикурить сигару и залить виски с колой в стакан. Они расслаблялись так, как умели — шумно, дерзко и с весельем.

А вот Оливия сидела отдельно, на диване у иллюминатора, погружённая в свои мысли. Она опиралась локтем на подлокотник, а её взгляд был устремлён куда-то далеко, за облака, мимо которых мы пролетали. Это было не просто одиночество — это была отчуждённость.

— Оливия, иди сюда, — позвал я, привлекая её внимание.

Она повернула голову, посмотрела на меня, вздохнула и нехотя поднялась с места. Подойдя ближе, она остановилась, будто раздумывая, стоит ли садиться.

— Ролланд, — тихо произносит она, всё же опускаясь рядом.

Я подвинулся, чтобы дать ей место, хотя было очевидно, что сидеть так близко ко мне ей некомфортно. Она явно знала, что парни могут шутить, раздумывать, строить свои предположения. И пусть. Ей полезно выйти из своей зоны комфорта, как и мне.

Отпив ещё рома со льдом, я выложил карту на стол, когда почувствовал, как она осторожно положила руку мне на плечо и вытянулась в спине, чтобы прошептать на ухо:

— Почему ты не предупредил, что будут только мальчики?

Я отстранился, глядя ей в глаза, пытаясь понять, что стоит за этим вопросом. Сомнения? Страх? Неловкость? Она боится их? Наклонившись ближе, я ответил ей тем же тоном:

— Они мои друзья. Мы знаем друг друга столько лет, что ты даже не представляешь. Они тебя не обидят.

Её взгляд смягчился, но она снова положила ладонь мне на плечо, сжав её чуть сильнее.

— Обещаешь? — прошептала она.

— Да, Оливия, — произнёс я, стараясь не выглядеть ошарашенным от её не благоприятных мыслей. — Дай себе немного времени. Они тебе понравятся. Просто считай их своими братьями.

— Ролланд, хватит шептаться, клади карту! — громко засмеялся Леон, кивая в центр стола.

Я улыбнулся, положил карту и снова повернулся к Оливии, спрашивая:

— Ты сказала парню, что летишь со мной?

Она мотнула головой.

— И не говори, — спокойно отвечаю я. — Позвонит — скажи, что занята. Не отчитывайся перед ним.

— Я не хочу ему лгать, — произносит она, и в её голосе было столько доброты, что меня буквально затошнило.

— Забей на него, — сказал я, пытаясь не дать своим словам звучать слишком резко. — Ты летишь на Кайманы. Ты выше него — и буквально, и фигурально.

Она улыбнулась краешком губ, а Дин внезапно встрял:

— Вы знаете, что она ущипнула меня, когда мы сели в машину?

Я повернулся к Оливии, замечая, как её лицо озаряет уже более ясная улыбка.

— Мелкая, — засмеялся Леон, протягивая ей стакан с текилой.

Оливия закатила глаза, но взяла стакан с текилой. Она смотрит на меня, будто ожидая одобрения или, может быть, просто проверяя мою реакцию. Я не отвожу взгляда, позволяя ей почувствовать, что я не осуждаю её. Она делает небольшой глоток, и я замечаю, как её лицо слегка меняется от крепости напитка. Уголки её губ дрогнули, но она тут же ставит стакан на стол и, видимо, решает, что этого пока достаточно.

Игра продолжилась, и со временем Оливия начала немного раскрываться. Она перестала сидеть отстранённо, включилась в разговоры, и к моему удивлению, даже начала смеяться над шутками Леона, хоть те и были на грани разумного.

Она иногда дотрагивалась до моей руки, когда пыталась убедить Дина в своей правоте или просто подкрепить свои слова жестом. Её ладонь на моём бицепсе задерживалась на пару секунд дольше, чем того требовала ситуация, и я ощущал, как этот лёгкий контакт заставлял меня невольно сжимать мышцы.

Каждая её улыбка, каждый её жест постепенно снимали ту стену, которую она так старательно строила вокруг себя. Она спорила, кивала, иногда закатывала глаза на особенно нелепые шутки Леона, но всё это было живым, настоящим.

Минута за минутой Оливия становилась той самой девушкой, которую я видел на корте — но теперь без тяжести алкоголя или грузов проблем. Она была трезва, весела, и самое главное — расслаблена.

Когда самолёт приземлился, первый удар тёплого, влажного воздуха Каймановых островов заставил каждого из нас почувствовать резкий контраст с холодным Нью-Йорком. Температура поднялась до тридцати трёх градусов, и это мгновенно сменило настроение.

В самолёте все быстро переоделись. Парни, как и полагается, сменили свои наряды на футболки и шорты, а Ральф даже успел повязать себе какую-то нелепую бандану. Однако внимание всех привлекла Оливия, когда она вышла из туалета в длинной белой пляжной юбке, которая свободно струилась вокруг её ног, и в верхней части купальника.

Мне пришлось буквально заставить себя не смотреть слишком долго. Её фигура выглядела так, будто её вылепили для пляжа, а эта юбка только подчёркивала её естественную грацию. Секунда, и в моей голове мелькнуло желание просто сдёрнуть с неё эту ткань, а потом... Но я отвёл взгляд, пока не успел углубиться в мысли.

— Добро пожаловать на территорию Британии, — сказал Ральф, вытирая шею платком.

ꕤ ꕤ ꕤ

Кажется, Оливии уже наскучила моя компания. Я сижу на лежаке, медленно потягиваю свой лонг-айленд и наблюдаю, как она, держа бутылку шампанского в руке, танцует босиком с Дином и Леоном на палубе яхты. Она подпевает песням из своего плэйлиста, играя с волосами и шутя так, будто они дружат уже сто лет.

На яхте, кроме нас, только обслуживающий персонал и повара. По факту мы можем делать всё, что захотим. И это, мать его, просто ахуенно.

Оливия выглядит счастливой. Она двигается свободно, её бёдра виляют в такт музыке, а улыбка не сходит с лица. Эта её энергия заразительна, и, черт возьми, меня она выбивает из колеи, как и ребят. Я вижу, им приятно проводить с ней время.

— Ага-ааа, — тянет она, указывая пальцем на Дина. — Ты не знаешь эту песню, так что пей!

— Потому что плейлист твой, Рэй. Как я могу знать такие бабские песни? — умирая со смеху, отвечает он.

Я не понимаю, с чего они так смеются. Но в следующий момент Леон тянет руку в карман своих плавок, что-то там ковыряет и резко вытягивает руку прямо к носу Оливии.

— Эй, стоп! — я подрываюсь на ноги, оставляя коктейль, и выхожу на палубу. — Какого хрена?

Как я мог упустить это из виду?

— Рóман, брось, мы веселимся! Ты сам так велел!

— Я сказал, пока она сама не захочет! — строго говорю, отбрасывая руку Леона от неё.

— Ро... Рóман, — мягко говорит она, касаясь моего торса, как будто пытаясь успокоить. Её голос звучит умиротворяюще, а в глазах появляется лукавая искра. — Всё хорошо, — шепчет она, прикусывая губу с улыбкой.

Она под кайфом. Ну, блядь...

— Рорó! — вдруг раздаётся хриплый смех Дина, который едва не давится. — Новая кличка для тебя, Ролланд! Рорó.

— Замолчи, — рявкаю я, отворачиваясь от парней и хватаю Оливию за плечи, отводя её в сторону.

Она ведёт себя как абсолютная кошечка. Пластичная, мягкая, она позволяет мне направлять её, продолжая тихо смеяться.

— Ролланд, я в порядке. Клянусь. Мы просто веселимся, — её голос звучит настолько искренне, что на секунду я задумываюсь, а может, и правда стоит отпустить её?

— Ты сама попросила? — вытирая белую пыльцу с её носа, уточняю я.

— Да, они сказали, что у них есть снежок, и я попросила чуть-чуть, — признаётся она с наивной улыбкой и отпивает шампанского с бутылки. — Здесь тааак здорово.

Я кладу обе ладони ей на плечи, смотрю в её глаза. В голове гудит вопрос: «Что за хренову ответственность я на себя взял?» Я не её папочка, чёрт возьми. Дай ей повеселиться хоть раз и просто присматривай.

— Рорó, — счастливо тянет она, тыкая пальцем мне в грудь.

— Не называй меня так, — предупреждаю я, но её это только раззадоривает.

— Рорó, — повторяет она, игриво глядя на меня.

— Ещё раз, и я сброшу тебя в море.

Она подходит ближе, упирается подбородком в мою грудь и отклоняется назад, прекрасно зная, что я её удержу.

— Рорó, — выдыхает она, и это становится последней каплей.

В мгновение я подхватываю её на руки, подбегаю к краю яхты и прыгаю в воду вместе с ней. Вода теплая, прозрачная. Внизу виднеется дно, вокруг яхты — спокойное море. Мы выныриваем, она смеётся, всё ещё сжимая в руке бутылку шампанского.

Её смех — это музыка. А парни на яхте смеются вместе с нами, глядя, как мы болтаемся в воде. Я подплываю ближе, обхватываю её за талию, одной рукой держась за лестницу.

— Не играй со мной, — шепчу я, и её глаза тут же вспыхивают интересом.

Я наклоняюсь ближе и оставляю медленный, обжигающий поцелуй на её шее. Её руки крепче сжимаются вокруг меня, а ноги обвивают мою талию.

Она звучно выдыхает, приоткрывая губы.

— Придержи стоны на потом, оливка, — подтруниваю я её и поджимаю ближе к себе.

— Хочешь кое-что тебе расскажу? — прошептала она мне на ухо и обвела руками шею, так и держа бутылку.

Кокетливая Рэй...Матерь Божья.

— Давай на желание.

— Что? — смеётся она.

— Если меня не впечатлит то, что ты расскажешь, то ты должна мне желание. Если же мне понравится, то его должен тебе я.

— Идёт.

Она дотрагивается губами в моему уху и говорит то, что я ожидал услышать меньше всего:

— Я ласкала себя после матча, — хихикнув сказала она. — Думая о тебе, Ролланд.

Я ахуел.

Я обязан ей не просто желание, а мать его, мир. Эта мелкая призналась мне в том, чего я не должен был точно знать. Сраный кокаин.

— Оливка, ты так не шути.

— А я и не шучу, — она немного отстранилась, глядя мне в глаза. — Я кончила тогда.

Она говорила это так спокойно, будто сообщала о каком-то научном открытии. Но для меня это был не просто удар. Это была чертова ядерная бомба. Ещё одно доказательство того, что с Ниланом она никогда не доходила до пика.

— Ой, — засмеялась она, посмотрев вниз, между нами.

Мой взгляд последовал за её, и я понял, что она имела в виду. Ну блядь! Мой член был настолько твёрдым, что плавки уже не могли скрыть его упругость. Он буквально упирался ей между ног.

— Оливия... — я хочу сказать что-то, но язык будто отказывал.

Её глаза вспыхнули, губы изогнулись в хитрой улыбке. Она знала, что делает.

Не доверяя себе в этот момент, я слегка подтолкнул её вверх, чтобы она забралась обратно на яхту. Она подчинилась, но смех застрял в её горле, а взгляд всё ещё был направлен на меня.

Я резко нырнул под воду, дав себе несколько секунд полной тишины, а затем проплыл немного в сторону. Мне нужно было выдохнуть. Мне нужно было избавиться от этого чертового напряжения, но вместо этого мысли о ней просто разрывали мой мозг.

Её слова звучали в моей голове снова и снова. Картины, которые рисовало воображение, становились всё более яркими. Я хотел её. Хотел здесь, сейчас, везде. Надеть на неё эту короткую теннисную юбку, наклонить её прямо на полу яхты, и трахать под какой-то теннисный матч по телевизору так, чтобы её крики моего имени разносились по всему океану. В каюте, за баром, на лестнице, на диване. Я бы не остановился, пока она не взмолилась бы, пока её тело не стало бы полностью моим. Пока даже блядскому Нилану не стало бы слышно её мольбу где-то в Нью-Йорке.

Я резко вынырнул, глотая воздух, будто только что вернулся с глубины. Она пиздец как сводит меня с ума. Я провожу рукой по лицу, пытаясь привести себя в порядок. Задыхаюсь от злости, желания и какого-то чертового раздражения.

— Возбудила и не дала, — пробормотал я сквозь зубы, вытирая лицо полотенцем.

Поднимаюсь на основной ярус, а парни сидят на диванах, веселясь как дети, но как только я выхожу, они моментально меня замечают. И начинается...

— Ууу, Ромео, ты чего там так долго? — громко заявляет Леон, делая вид, будто пытается спрятать ухмылку.

Дин добавляет:

— Ты там воду не перегрел случайно?

Я молча продолжаю идти, не обращая на них внимания, но потом замечаю, как Дин бросает взгляд на мои бёдра, прищуривается и выпаливает:

— Рóман, ты сам-то понимаешь, что у тебя на лице всё написано? А на плавках ещё больше.

Его комментарий подкрепляется диким смехом Леона. Тот подносит палец к носу, будто нюхает остатки кокаина, и говорит:

— Рэй, Рэй, Рэй... вот сука, знает, как оставить след.

— Блядская Рэй, — рычу я, оборачиваясь, чтобы проверить, где она. Заглядываю в столовую, потом в сторону лестницы. — Где она?

Ральф, как всегда спокойный, указывает в сторону кают:

— Убежала внутрь, парень позвонил.

Конечно, всё понятно. Им и объяснять ничего не надо. Эти трое видят насквозь, понимают больше, чем я готов признать. Мне не стыдно. Нет, наоборот — я горжусь тем, что она рядом со мной, даже если вся эта ситуация выглядит чертовски странно.

Но её поведение... Завела меня, оставила на грани, а потом сбежала.

Направляюсь в ванную, захлопываю за собой дверь. Если они хотят смеяться — пусть смеются. Если они что-то думают — плевать. Сейчас мне нужно одно: остаться наедине с собой, и закончить начатое, как школьник, иначе я просто взорвусь.

— Ахренеть, — выдыхаю я, срывая с себя полотенце.

Я не могу так просто оставить это. Мой член болит от нереализованного желания, а в голове только её лицо, её губы, её голос...

Оливия Рэй, ты просто играешь с огнём. И проблема в том, что я горю к чёртовой матери.

Когда я выхожу из ванной после душа, чувствуя прохладный воздух на разгорячённой коже, меня гложет одна мысль: найти её и напомнить, кто здесь главный. Она не просто сбежала. Она скрылась в своей каюте, прячась за звонком своему парню.

Её парню.

Сама мысль об этом меня бесит. Я направляюсь к её двери, толкаю её чуть-чуть, и вижу её. Она лежит на постели, расслабленно, будто только что не устроила мне ад. Телефон у её уха, лицо невозмутимое, но я замечаю это: лёгкую дрожь в руках и красные пятна на шее.

Подхожу ближе, не говоря ни слова, и, прежде чем она успевает что-то сообразить, я беру телефон из её рук.

— Ролланд! — она подскакивает, но я уже отключил вызов и включил авиарежим.

— Сказать, что ты занята, заняло бы меньше времени, чем вести долгий разговор, — спокойно говорю я, кладя телефон на тумбочку.

Она смотрит на меня с таким взглядом, будто я нарушил что-то святое. Но этот взгляд быстро меняется, когда она замечает, что я стою перед ней, обёрнутый одним лишь полотенцем. Её глаза предательски задерживаются на моём торсе, а щеки начинают алеть.

— Ролланд... — начинает она, но я перебиваю её.

— Оливия, — говорю я тихо, наклоняясь к ней ближе. — Ещё один звонок этому парню — и я выкину твой телефон в море. Уловила?

Она широко улыбается, но в её глазах прячется вызов.

— А ты уверен, что море захочет такой подарок?

Я ухмыляюсь, чувствуя, как внутри меня нарастает волна злости и желания. Она играет.

[Рекомендую к прослушиванию: Glory Box — Portishead]

— Ты хочешь игры, Оливка? — спрашиваю я, опираясь ладонями на постель по обе стороны от неё.

Она вытягивает руки над головой, кокетливо изгибаясь, словно знает, что заводит меня этим ещё больше.

— Может, — её голос чуть дрожит, но в нём звучит отчаянная смелость.

Я резко хватаю её за лодыжки и подтягиваю к краю постели. Она вскрикивает, но в этом звуке нет страха. Я нависаю над ней, крепко держа за щёки одной рукой, и наши взгляды сталкиваются. Её глаза блестят, дыхание сбивается, грудь вздымается в бешеном ритме.

— Ты что возомнила из себя? — шепчу я, наклоняясь так близко, что наши носы почти касаются друг друга.

Она молчит, но её взгляд говорит всё. Я вижу это уважение, замешанное с желанием. Я чувствую своим предплечьем, как её сердце бьётся быстрее.

— Тебе страшно нравится, когда ты в моих руках, зажата, как... — я усмехаюсь, отпуская её лицо, чтобы провести пальцами по её ключицам, — ...как послушная сука.

Её губы приоткрываются, словно она хочет что-то сказать, но вместо слов я слышу её резкий вдох.

— Ролланд... — выдыхает она, и в этом звуке больше страсти, чем протеста.

Я чувствую, как её тело напрягается под моими руками. Её дыхание сбивается, сердце стучит быстрее, и всё это только подталкивает меня дальше. Мои пальцы перемещаются на её горло, но я не жму, просто фиксирую, чтобы она не дергалась.

— Ты хочешь, чтобы я показал тебе, как это — быть с мужчиной, а не с мальчиком, — шепчу я, наклоняясь ближе.

Она сглатывает, её взгляд метиться между моими глазами и моими губами.

— Нет, — выдыхает она, и это звучит так, будто она скоро начнет стонать.

Её губы приоткрываются, и я вижу, как её руки на мгновение поднимаются, будто она хочет прикоснуться ко мне, но тут же опускает их обратно.

— Хватит бороться с собой. Со мной ты прекратила ещё вчера на корте.

— Почему ты делаешь это? — её голос звучит хрипло, но в нём нет ни капли сопротивления.

Я усмехаюсь, глядя на неё сверху вниз.

— Потому что ты провоцируешь. Кокаин слегка подтолкнул тебя, но ты бы и без него выкинула, что-то подобное. Я же вижу, что тебе просто нравится ходить по обрыву. Ты не получаешь такого адреналина в повседневной жизни и теперь пытаешься вкусить его по «не хочу» со мной.

Вся кожа Оливии покрыта мурашками. Она картина, которую хочется запомнить. Мокрая, растерянная, но всё равно такая гордая и дерзкая.

— Ты можешь врать себе, Оливка, но мне ты не соврёшь, — добавляю я, слегка сжимая её горло и тут же отпуская. — Я знаю, как сильно ты этого хочешь.

Её руки всё-таки находят дорогу ко мне. Она кладёт ладони на мои плечи, пальцы чуть касаются моей кожи, будто проверяя, насколько я настоящий.

— Ты... просто... — она задыхается, не находя слов, а я улыбаюсь, видя её в таком состоянии.

— Просто — что? — я наклоняюсь ближе, почти касаясь её губ своими.

— Ненавижу тебя, — шепчет она, но её голос слишком тих, чтобы в это поверить.

Я улыбаюсь ещё шире, наклоняюсь и оставляю медленный, едва ощутимый поцелуй в уголке её губ.

— А я тебя, Оливия, — произношу я, отстраняясь на миллиметр, чтобы увидеть её реакцию.

Я провожу ладонью по её животу, наблюдая, как она вздрагивает, а потом аккуратно дотрагиваюсь до её трусиков купальника.

— Покажешь мне то, что ты делала с собой? — улыбаясь спрашиваю я.

— Ты же... должен мне желание. Я впечатлила откровением... — запиналась она, а потом и вовсе зажмурилась, когда я провёл ладонью по её внутренней стороне ляжки.

— Да... и твоё желание — это раздвинуть ноги, запустить ладошку себе в бикини и трахнуть себя пальцами так, как трахала у себя дома. Ты хочешь, чтобы я посмотрел.

— Я так не могу, — замычала она, кладя ладонь себе на грудь, около шеи.

— Но хочешь. Давай, малышка, — я взял её за запястье и аккуратно переместил её ладонь себе на живот, а потом завел её под трусики. — Вот так... да. Теперь закрой глаза и делай так, как ты любишь.

Я поднялся на ноги, разместившись на кресло напротив её постели и начал наблюдать за тем, как Оливия начинает выгибаться, просовывая пальцы пониже, чтобы возбудить себя ещё больше.

— Сожми свою грудь, Оливия, — хрипло говорю я, наблюдая.

Она послушно перемещает левую руку, отодвигает чашечку купальника и сжимает свою грудь так, что я почувствовал, как мой член снова начал твердеть. Самоистязание Рóман? Смотреть и не трогать ни себя, ни её?

— Теперь я хочу увидеть, как твои два пальца окажутся внутри тебя, — развалившись на кресле говорю я. — Медленно.

Я беру её телефон, открываю камеру и начинаю записывать ей на память то, что происходит на постели в нашем мини-путешествии. Это могло бы быть лучше домашнее порно. То, как она лежит, то как она извивается, всовывая и высовывая из себя два ёбаных пальца...

Она сжимает свою грудь теперь со всей силы, а другой рукой ускоряет тем внутри себя.

— Хочешь услышать своё имя? — спрашиваю я, приближая видео к её трусикам.

— Да, — выдыхая отвечает она.

— Рэй.

Я поднимаюсь на ноги подходя ближе к ней, так и продолжая снимать её мастурбирующую себя. Она будет делать это снова и снова пересматривая наше видео. Я держу телефон так, чтобы было слегка видно мой торс и её тело до головы.

— Ты очень-очень сексуальная... не останавливайся.

Её рука ускоряется, её свободная грудь трясется от плеча, и я решаю, что только сейчас я могу дотронуться. Я отодвигаю вторую чашечку от груди, кладу свою ладонь поверх и вижу, как она открывает рот, позволяя тихим стонам вылетать прямиком из её горла.

Я сжимаю грудь сильно, причиняя ей боль, но она лишь стонет больше и раздвигает ноги, напрягая ступни.

— Оливия. Не сдерживайся.

Я поглядываю иногда в телефон, чтобы захватывать то, что мне нужно, после чего я начинаю мять её грудь, сжимая сосок и она вскрикивает.

— Это... больно, — стонет она.

— Мне остановиться?

— Нет... нет... я хочу ещё.

Хозяин — барин. Я повторяю подобную манипуляцию с соском и она снова вскрикивает. Я вижу, что она ускоряется, и перекладываю её ладонь ей на шею, сжимая.

После чего я услышал, как сладко она простонала:

— Рóман...

Она кончила с моим именем на своих губах, затряслась и свела крепко до ужаса ножки. Я специально погладил её бедро, чтобы убедиться в этом. Она просто невероятная.

И она теперь моя.

Я выключил видео отложив телефон на край постели, наклонился и поцеловал её в губы, ловя её стоны. Потом я отхожу, вытаскиваю из комода два белоснежных халата и надеваю один на себя, завязывая пояс отворачиваясь к ней спиной. Затем, с уже привычной уверенностью, подхожу к Оливии. Её дыхание всё ещё сбито, а взгляд полон какой-то странной смеси смущения и удовлетворения.

Я наклоняюсь, чтобы развязать завязки её купальника. Она открывает глаза, смотрит на меня, едва улыбаясь, словно сонная.

— Я пока не могу... ещё, — её голос тихий, почти шёпот.

С моих губ срывается тихий, искренний смех. Я аккуратно стягиваю верх купальника, отбрасываю его к подушкам, а взгляд невольно задерживается на её груди. Она, будто не замечая моего взгляда, остаётся абсолютно спокойной и расслабленной.

Поднимаю её за шею, держа осторожно, будто она хрупкая фарфоровая фигурка, и надеваю на неё халат. Она тихо наблюдает за каждым моим движением, будто не в силах или не желая сопротивляться.

— Я хочу одеть тебя, — говорю спокойно, встречаясь с её взглядом.

— Хорошо, — шепчет она и даёт мне завязать пояс на её талии.

Она откидывается на спинку постели, но затем, словно задумавшись, поднимает голову.

— Мы можем ещё пару минут побыть здесь? — спрашивает она, её голос полный какой-то детской искренности.

Я киваю, беру её на руки, словно она весит не больше перышка, и усаживаюсь с ней на кресло, обнимая её так, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Она кладёт голову мне на плечо, словно ребёнок, нашедший утешение.

Смотрю на неё, наблюдая, как она постепенно успокаивается. Кажется, до неё только сейчас доходит, что произошло, и насколько сильно ей это понравилось. Её расслабленное тело, мягкий взгляд, лёгкая улыбка — всё это заставляет меня думать, что я делаю что-то правильное.

Она сидит у меня на коленях, укутанная в белоснежный халат, её руки обвиваются вокруг моей шеи, и она улыбается, в то время как волосы касаются моего лица. Их запах...

Я держу её, прижимая ближе, чувствуя, как она растворяется в моих руках благодаря чему я не могу удержаться. Я целую её в щёку, замечая, как губы Оливии едва заметно приподнимаются от удовольствия. Всё сужается до нас двоих. Ничего больше на важно.

Она настолько естественна, настолько моя. Её тело, тепло, взгляд — всё будто говорит, что ей хорошо здесь, со мной.

— Ты знаешь, что после всего этого ты не захочешь возвращаться к своему парню? — я говорю это спокойно, почти лениво, но вижу, как она замирает, переводя на меня свой взгляд.

— Рóман... — в её голосе слышна нерешительность. Она не отрицает, но и не соглашается. Умница.

— Я серьёзно, Оливия. После такого ты вернёшься домой, посмотришь на него и не поймёшь, почему тратила своё время. — Я поднимаю руку, чтобы убрать прядь её волос за ухо. — Он не может дать тебе ничего из того, что ты хочешь. Ни уверенности, ни драйва, ни того чувства... — я делаю паузу, чтобы она сама додумала, о чём я. — Которое ты только что испытала.

Она опускает взгляд.

— Спасибо тебе... что потянул меня сюда.

— Ты ведь не думаешь, что я это сделал ради себя? — ухмыльнулся я.

— А разве нет? — она посмотрела на меня из-под ресниц, с лёгкой тенью усмешки.

— Наполовину. Ты заслужила это.

— Чем?

— Сиськи вчера показала, — отвечаю я мягко, после чего она заливается смехом, и я вместе с ней.

— Я расслабилась, да, — возвращается к разговору она. — Наверное, даже слишком.

— Хочешь об этом поговорить?

— О чём? — её голос дрожит, и она снова начинает теребить край халата.

— О том, как ты только что трахнула себя передо мной. Это было не просто смело, оливка. Это было... идеально.

— Это странно, — шепчет она, закрывая лицо руками.

— Нет, малышка, рядом со мной это никогда не будет странным. — Я кладу ладонь на её запястье, отводя её руки от лица. — Ты можешь делать всё, что захочешь.

Она молчит, смотрит на меня большими глазами, и я чувствую, как её дыхание становится неровным.

— Как... всё? — наконец спрашивает она, её голос тихий, как шёпот.

— Знаешь, в твоём возрасте ты не должна страдать от нехватки удовольствия, — говорю я, облокотившись на спинку кресла. Мой тон становится спокойным, почти учительским, и я смотрю на неё пристально.

Она смотрит на меня растерянно, и я вижу, как в её голове происходят какие-то внутренние споры. Её лицо начинает краснеть, она опускает глаза, но я не даю ей уйти в себя.

— Он даже не знает, как заставить тебя стонать, Оливия.

— Давай мы... — она делает слабую попытку перебить меня, но её голос дрожит. Она знает, что я прав.

— Ты заслуживаешь большего, — продолжаю я. — Ты заслуживаешь, чтобы каждый раз, когда ты остаёшься наедине с мужчиной, твои ноги подкашивались. Чтобы ты просыпалась с улыбкой, вспоминая ночь. Чтобы ты хотела повторять это снова и снова.

Она тяжело выдыхает, явно не зная, что сказать. Я не останавливаюсь.

— Ты понимаешь, что он никогда не сделает тебя по-настоящему счастливой? Он привык к блядской рутине, из-за чего и не знает, как разбудить в тебе женщину. Но я знаю.

Она поднимает взгляд, её глаза блестят от эмоций, которые она, кажется, сама не до конца понимает.

— Это... Это неправильно, Рóман.

— Неправильно? — ухмыляюсь я. — Неправильно — это прожить жизнь в пустых отношениях или отказаться от удовольствия ради того, чтобы он чувствовал себя уверенным. А вот то, что ты хочешь сейчас... это абсолютно правильно.

— Я... — она замолкает, глядя на меня, и я понимаю, что она всё ещё боится признать это.

Я наклоняюсь ближе, снова оказываясь в опасной близости к её губам.

— Ты не должна бояться, малышка. Всё, что ты захочешь, — оно уже твоё. Просто попроси у меня.

Оливия смотрит на меня, её дыхание неровное, а взгляд наполнен чем-то между страхом и решимостью. Она выдыхает, собираясь с мыслями, и, наконец, говорит:

— Ты прав... Я... я не до конца счастлива. Я не чувствую... Я не уверена, что знаю, что значит быть по-настоящему желанной. Всё, что у нас с ним... оно просто... удобно для него. — Её голос становится тише, и я чувствую, как она начинает открываться. — Я не знаю, как всё должно быть... как всё это работает. Может, я действительно неопытна... или я просто не создана для этого.

Я поднимаю руку и мягко кладу на её плечо, заставляя её поднять на меня глаза. Её слова задевают что-то внутри меня.

— Слушай, нихуя себе ты не создана, — шире улыбаюсь я, намекая на то, что она только что вытворяла на постели.

— Но я... — она пытается вставить слово, но я мягко прерываю её.

— Ты ничего не должна никому, Оливия.

Она молчит, её взгляд чуть опускается, но я вижу, как она обдумывает мои слова. Потом она тихо выдыхает:

— Это просто... страшно. И так, будто я его предаю.

— Это не страшно, малышка. Это свобода.

Оливия посмотрела на меня, задумавшись, а потом неожиданно спросила:

— А что ты вообще думаешь об изменах?

Я знал, что она спросит у меня это. Просто чувствовал. Я не из тех, кто будет врать или приукрашивать.

— Хочешь услышать правду?

Она кивнула, слегка напрягшись.

— Хорошо. Слушай, как есть. Большинство мужиков изменяют. Это факт. Почему? По разным причинам. Кто-то не получает дома того, чего хочет. Кто-то просто не умеет держать себя в руках, когда рядом появляется что-то новое, свежее, горячее. А кому-то это просто... скучно. Жена, семья, дети — одно и то же каждый день. Они начинают искать эмоции на стороне.

Оливия слегка нахмурилась, и я вижу, как её это задевает, но я продолжаю:

— У меня есть знакомые, которые ведут себя так, будто они идеальные мужья. Но я знаю, что происходит за закрытыми дверьми. Эти мужчины могут вечером целовать своих жён, а через пару часов у них уже другая женщина в постели.

Она опустила взгляд, как будто переваривала мои слова.

— А ты? — её голос прозвучал тихо, но я услышал её отчётливо.

Я усмехнулся и потер подбородок, думая, как лучше объяснить.

— Я не поддерживаю это. Мне измены неинтересны. Если я с женщиной, я с ней, пока мне это нравится. Если что-то идёт не так, я предпочту закончить отношения, чем вести двойную игру.

Она кивнула, но я видел, что её что-то гложет.

— Любой девушке неприятно узнать об измене, — тихо сказала она. — Это предательство.

Я посмотрел на неё и положил ладонь на её руку.

— Нужно правильно выбирать мужчину. Настоящего, который будет хотеть и желать только тебя. Мужчины изменяют, когда теряют интерес. А если ты центр его вселенной, поверь, он даже думать не будет о ком-то ещё.

— А как понять, что мужчина... правильный? — спросила она, немного смущённо.

Я усмехнулся и покачал головой.

— Никак. Это риск.

Я слегка наклонил голову, разглядывая её. Она молчала, но я видел, как её лицо изменилось. Она будто открывала для себя что-то новое и мне нравилось быть для неё проводником во взрослый мир. Я в шоке, что её мать не говорила с ней на подобные темы.

— Ты можешь задавать мне любые вопросы, — добавил я после паузы. — Даже те, которые ты стесняешься задать кому-то другому. Я объясню, как мужчина, что к чему.

Оливия посмотрела на меня и вдруг заулыбалась, широко, без намёка на стеснение. Её глаза вспыхнули живым любопытством, а щеки порозовели от волнения.

— Ты... необычный, Ролланд, — тихо произнесла она.

Мне трудно было придумать, что ответить. Я просто снова поцеловал её в щеку, а потом поднялся с кресла, поправив халат.

— Пора к ребятам, Рэй, — говорю я, заставляя себя отвлечься от того, насколько она сейчас чертовски... естественная. — Скоро ужин. Если мы опоздаем, Леон и Дин точно сожрут всё до последнего.

Она морщит нос.

— Уже? — спрашивает она, и в голосе слышится легкая досада.

— Уже, — подтверждаю, подходя ближе и протягивая ей руку, чтобы помочь подняться. — Но не переживай, у нас будет ещё время... пересмотреть твоё видео.

Она резко останавливается, её взгляд поднимается на меня с таким недоумением, что я еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.

— Какое видео? — спрашивает она, но её голос уже дрожит от шока.

— То самое, Рэй, — отвечаю с улыбкой, стараясь, чтобы это прозвучало невинно. — Где ты лежишь и показываешь, как любишь себя.

Её лицо мгновенно вспыхивает, она краснеет так быстро, что это едва не сбивает меня с ног.

— Рóман! — вскрикивает она, хлопая себя по лбу. — Ты... ты записал это?

Я пожимаю плечами, продолжая веселиться её реакцией.

— Разумеется. Такие моменты не должны теряться.

— Ты... ты просто... мерзавец! — она толкает меня в плечо, но я лишь качаюсь на месте, не убирая с лица своей наглой ухмылки.

— Рэй, успокойся, — говорю, поднимая руки, будто сдаюсь. — Это твоё личное видео.

— Если это видео каким-то образом окажется у кого-то чужого, я... я... — она не может закончить фразу, её голос дрожит от возмущения.

— Ты что? — поддразниваю я, не отводя взгляда от её раскрасневшегося лица. — Накричишь на меня? Подашь в суд? Оливия, это твоё видео. Просто... для пересмотра.

— Ты невозможен, — шипит она, но я вижу, как её губы дрожат от сдерживаемого смеха.

— А ты — потрясающая, — отвечаю, наклоняясь ближе к её лицу. — И, кстати, ты отлично получилась.

Она вспыхивает ещё сильнее, снова толкает меня, и я смеюсь.

— Пойдём, малышка, пока я не решил, что хочу переснять ещё одну версию, — бросаю я, направляясь к двери.

— Ты худший мужчина на планете, — раздаётся её голос позади.

— С которым ты сейчас.

— Только потому, что у меня нет выбора, — бурчит она.

— О, у тебя всегда есть выбор. Просто ты делаешь правильный. Меня.

КАК ВАМ ГЛАВА???
Я пока писала эту главу — чуть не сгорела хахах. Поставьте пожалуйста звездочку (голос за главу) и напишите комментарии.
Спасибо за прочтение❤️‍🔥