Глава 10. То, о чем и не могла мечтать
Глава 10. То, о чем и не могла мечтать
Пакет оказался не только большим на вид, но и тяжелым. Маша протащила его по полу в свою комнату, ощущая себя довольным хомяком с небывалой добычей, с усилием вытряхнула содержимое посреди спальни. Восхищенно охнула – в пакете цветные кофты, аккуратно упакованные в прозрачные пакеты. Она взяла в руки темно-синий моток, перемотанный веревкой, развязала, дернув за концы. И вуаля – как фокус – перед ней темно-синий пуховик с капюшоном из черного меха и вшитыми стразами на рукавах, на вид абсолютно новый, даже запах новой вещи ощущался.
- Обманщик! – прошептала Маша, не припоминая у него ни одной сестры, хоть даже и двоюродной. Она прикинула на себя обновку, восхищенно присвистнула, захотелось сразу привести себя в порядок: уложить волосы в прическу, потому как в таких красивых вещах хотелось и самой быть красивой. Помимо нового пуховика, который оказался как нельзя кстати – она-то думала, будет носить старую дубленку матери, в которой бы она точно казалась взрослой теткой, в пакете были несколько тёплых свитеров, джинсы и белоснежный шарф с белоснежной же шапкой.
Ощутив неслыханный прилив сил, она заторопилась в ванную, чуть не сбив по пути, еле стоявшего на ногах отца.
- Ты где был? У Татьяны? – спросила Маша, остановившись. Нахмурилась.
- Да. – Отец улыбнулся, протянул к ней руку, она сжала ее с силой, чтобы он пришел в себя, но он не отреагировал. – Вздремнуть бы мне, дочка. Устал.
Маша выдохнула, охватила его руками, помогла дойти до дивана. Он упал и тихо застонал. Маша сняла с него ботинки, стянула куртку, из которой выпало немного денег.
- Спи. – Она накинула на него клетчатое покрывало, убрала мятые купюры на тумбочку, взяв несколько листов себе. – Может, есть хочешь? Там продукты Максим принес.
- Он твой парень? – отец вздернул вверх брови, сощурил глаза. – У тебя уже появился парень, дочка? Как быстро ты выросла.
- Нет, Максим просто друг. – Маша вздохнула. – Соседка Анна Кузьминична сказала, что видела тебя днем на рынке, ты грузчиком устроился?
Отец кивнул, Маша облегченно выдохнула – хоть что-то сможет заработать.
- Хорошо, ты спи, а я скоро вернусь.
Она прикрыла за собой дверь его комнаты, взяла полотенце и отправилась в душ – нестерпимо захотелось нарядиться в обновки, сделать прическу и увидеть в его взгляде восхищение. Она верила, что вечером он снова придет.
И он пришел, удивленно присвистнул, застыв на пороге, когда она распахнула перед ним двери. Её светлые волосы завитыми кольцами обрамляли лицо, на бледных щеках румяна, на ресницах тушь, а черные стрелки сделали глаза более выразительными.
- Я вижу тебе всё подошло. – Он улыбнулся. В его глазах приятное удивление и Маша тихо ликует. – Можно войти?
- Да. – Она отступила, впуская его не только в квартиру, но и снова в свою жизнь, поправила на груди кофту горчичного цвета, провела руками по бедрам, обтянутым новыми джинсами. – Мне все подошло.
- Красивая, ты, Маша. – Сказал он, посмотрев на открытую дверь ее спальни. – Остальное примеришь?
Она улыбнулась, пожала плечами.
- Хорошо.
По телу дрожь от его присутствия. Он, уже привычно, сел в кресло. Маша накинула куртку, натянула шапку, обернулась.
- Ну как?
Максим улыбнулся, провел рукой по волосам – чуть отросшая челка встала ежиком, наклонил голову на бок.
- Мне уже жарко. – Она прыснула от смеха. – Не молчи.
- Красивая. – Снова повторил он, и синева его глаз сделалась чуть темней. – Иди ко мне.
Маша замерла. Его хрипловатый голос коснулся ее слуха, как сквозь толстый слой ваты. Она подняла на него свои глаза – в вечерних сумерках, Максим казался еще более красивым и сексуальным. А движения его рук уже резкие и решительные – он потянул ее, и пуховик упал на пол. Маша смущенно хмыкнула, а он, взяв ее за шарф, дернул на себя. Пришлось сесть к нему на колени. Она выдохнула, их лица на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга. От нее пахнет клубничными конфетами, от него алкоголем.
- Ты выпил? – Она осторожно дотронулась пальцами до пуговиц на его рубашке.
- Прости. – Он наклонил голову чуть на бок, беспощадно всматриваясь в ее глаза.
Его взгляд скользнул по линии ее губ, снова возвращаясь к глазам. Его руки спокойно лежали на подлокотниках кресла, но Маша физически ощутила жар от его мысленных прикосновений. Она медленно набрала в легкие воздуха, выдохнула – воздух вокруг них казался раскалённым. Максим же сдернул с ее головы шапку, потрогал упругие локоны, старательно завитые старенькой плойкой, приблизил к ней свое лицо, прошептал:
- Давай включим музыку?
- Давай. – Маша хотела встать, но он взял ее за руку, спросил, заглядывая в глаза:
- Ты одна дома?
Его дыхание обожгло, внутри грудной клетки заполыхало пламя. В его глазах, казавшихся в полумраке комнаты черными, тоже вспыхнули искорки огня, он облизнул губы – жарко – и ему и ей.
Максим кивнул ей:
- Так одна или нет?
- Нет. – Голос сел.
Он закусил губы, улыбнулся, сказал ей, кивнув на батарею:
- Ладно, включай уже свою шарманку
Маша замерла, показалось, он расстроился ее ответом. Неужели он хотел остаться с ней наедине?..
- Давай, давай, чего сидишь? – он усмехнулся, подтолкнул её.
Она вставила в магнитофон первую, попавшуюся под руку кассету, заиграла музыка, Максим удовлетворенно кивнул, похлопал ладонью по своему колену. Она послушно подошла и села. Голова закружилась от счастья и близости его тела. Она же только мечтать об этом могла! А сейчас он с ней...
А Максим впервые никуда не спешил, они разговаривали, слушая музыку. Маша периодически вставала, чтобы поправить кассету, и снова усаживалась к нему на колени, когда он хватал ее за руку и вновь притягивал к себе. А потом он вдруг встал и потянул ее на себя. Первый в ее жизни медленный танец. С ним все впервые – вот даже эти ощущения нереального полета, и эти бабочки в низу живота и наслаждение от его прикосновений. Они медленно передвигались по комнате, и он прижимал ее к себе так нежно и в то же время требовательно, что она задыхалась от восторга и желания принадлежать ему. Максим улыбался, всякий раз, когда она смущенно отводила в сторону его руки, которые скользили по спине и желали лечь чуть ниже. Она порывисто выдыхала в ответ, и тогда он, усмехаясь, дотрагивался губами до ее лба.
Он ушел, а она не ходила по квартире, а летала. Шептала – люблю и вновь поверила в свет в конце своего серого тоннеля жизни. Его визиты в их дом стали регулярными. Теперь он приходил в любое время дня и ночи, иногда встречал ее со школы, провожал до дома, угощал конфетами и даже по-приятельски общался с ее отцом, когда тот оказывался дома. И с каждым днем задерживался у них в гостях чуть дольше. Долгими вечерами они сидели на низком узком кресле, обнявшись, слушали музыку и разговаривали, узнавая друг друга все больше. И каждый раз она в надежде раскрывала губы – где же ее первый поцелуй? Но он улыбался и лишь слегка касался губами ее лба. Маша закрывала глаза от кроткого его прикосновения и летела в пропасть, где только рокот бушующего моря и стук ее влюбленного сердца.
А на Новый год, за три часа до боя курантов он пришел с огромным букетом роз, и именно тогда Маша вдруг поняла, что дверь в детство навсегда закрыта. Она стала взрослой: ей подарили первые в её жизни цветы. Он протянул ей розы, и она замерла – в его глазах шторм – скользит по ней откровенным, совершенно взрослым взглядом и она ощущает себя не девчонкой, а молодой женщиной. Он протянул руку, она упала в его объятия. В требовательном взгляде желание и она не отнимает его руки, что скользит вверх по ее ноге. Глаза – ночное море и она на веки в его плену.
Она, нарядная, с накрученными на бигуди волосами, отпрянула, когда ноги совсем перестали слушаться, кивнула на кухню, на скромно накрытый стол. Все утро они с Татьяной и отцом готовили: бутерброды, салат «Оливье», запеченный в духовке гусь.
- Спасибо за цветы. – Она покраснела – для него подарка у нее не было.
- Не за что. – Он засмеялся. – И торт тебе, сладкоежка.
- Спасибо. Ты проходи к столу, я сейчас.
Она зашла в свою комнату, посмотрела в зеркало – карие глаза блестят огнем, на лице счастливая улыбка. Права учительница английского – у нее красивая улыбка и сама она красивая, когда светится вот так вот, от счастья. Дверь в коридоре хлопнула – отец с Татьяной ушли к соседям. Маша закусила губы, взяла с тумбочки вазу, поставила в нее цветы. Вернулась на кухню, Максим открывал шампанское. Обернулся – быстрый взгляд по ее ногам, улыбнулся, налил шампанское в бокалы.
Она подошла к столу, он протянул ей бокал, дотронулся пальцами до ее лица, убрав со лба непослушные волосы.
- С наступающим! – сказал он, и в тишине раздался звон соприкасающегося стекла.
Они сели за стол. Маша пригубила совсем немного, засмеялась на его очередную шутку. Он улыбался и казался счастливым. Настенные часы над столом пробили десять раз – они ужинают, он совсем не пьет, она делает маленькие глотки. И она все смотрит на настенные часы и ждет, что вот-вот он скажет – ему пора, встречать Новый год дома, но он молчит, не уходит и смотрит на нее долго и задумчиво. Она нервничает, вновь делает глоток шампанского – игристое вино уже шумит в голове, а он усмехается по-доброму и в глазах его она видит свое отражение. Стрелки часов на одиннадцати вечера, она не выдерживает, спрашивает севшим от волнения голосом:
- Макс, а где ты будешь встречать Новый год?
- Как где? – он выгнул брови, вновь усмехнувшись, сузил глаза. Маша, несмотря на напряжение, сковавшее тело, постаралась беззаботно улыбнуться. – Дома.
- У себя? – она осторожно подцепила вилкой кусочек мяса, отправила в рот.
- У себя. – Он кивнул, в голосе смех.
Она отвела взгляд, а он громко рассмеялся, протянул руку и щёлкнул ее пальцем по носу. Она недовольно цокнула, он же засмеялся еще громче.
- Одевайся, глупая, со мной пойдешь!
- С тобой? – Она удивленно округлила глаза. – К тебе домой?
- А что? – Он улыбнулся. – Не хочешь?
- Не знаю. – Она сжала пальцами края скатерти, он усмехнулся.
- Дома все равно никого нет – ни у меня, ни у тебя. Отец твой раньше утра не вернется. – Он облизнул губы, сказал, тряхнув головой: - Могу здесь, если хочешь, остаться.
- Не знаю. – Снова повторила Маша, краснея. Конечно, она желала этого, но произнести вслух не смогла – слишком откровенно прозвучали бы ее слова.
- Мои все на даче. А у меня там елка и подарки для тебя.
- Подарки? – она задохнулась от восторга, по-детски сделала восхищенно-удивленное лицо. – Серьезно?
- А ты что сомневаешься во мне? – он слегка отодвинулся и наигранно сурово посмотрел на нее.
- Нет, не сомневаюсь.
- Тогда собирайся и пойдём.
Он поднялся и, разворачиваясь, легонько коснулся ее бедра. В ее душе трепет от нового чувства. В сердце – счастье, по телу – дрожь.
Пока Максим убирал остатки еды в холодильник, Маша скинула с себя трикотажное платье сливового цвета, оставшееся ей от матери и перешитое на три размера меньше за прошлую ночь, открыла шкаф, взяла свитер горчичного цвета и джинсы. Переоделась, подошла к зеркалу и вздрогнула. Максим стоял позади нее, опираясь спиной о стену. Она улыбнулась ему в зеркало, он сделал шаг, и она с дрожью ощутила прикосновения его рук. Он положил свой подбородок на её голову, и они долго смотрели друг на друга в зеркальное отражение.
- Красивая, ты, Маша.
Она почти не дышит – его взгляд медленно скользит по ней. Она выдохнула, он отступил, помог ей надеть куртку, поправил черный мех на капюшоне, взял за руку.
- Ну что, идем?
Она сделала шаг к двери, но резко обернулась, спросила, утопая в синеве его глаз:
- Максим, ты ведь не просто так ходишь ко мне? Не из жалости? Ты ведь мой, да?
Он замер, опустил на нее глаза, посмотрел серьезно и так волнительно, что вновь перехватило дыхание.
- Думаю, да. – Он слегка нахмурился.
Маша замерла, сдвинула к переносице брови. Сердце оглушительно застучало в висках.
- Ох, Маша, видела бы ты сейчас свое лицо! – Максим прыснул от смеха.
Маша выдохнула, сказала все еще продолжая, хмурится:
- А что с моим лицом?
Он засмеялся еще громче, щелкнул пальцем ее по носу. Она фыркнула.
- Я так смешно выгляжу?
- Нет. – Максим вдруг перестал смеяться, притянул ее к себе, прикоснулся губами к ее носу. – Ну конечно, я хожу к тебе не просто так. Нравишься ты мне, Маша и никуда мне не деться от этой...
Он замолчал, оборвав себя. Она распахнула глаза. Он прикоснулся губами к ее лбу, сказал хрипло:
- Я твой, Маша. Ты ведь тоже моя?
Он еще спрашивает?!
Дыхание перехватило. От волнения. От его близости. От его слов. Она облизнула губы – кажется, вот он тот самый момент, о котором она так давно мечтала.
Он молчал. Смотрел в ее глаза, переводил взгляд на ее губы, снова глаза в глаза...
Ну не тяни же! – закричала она беззвучно и не в силах больше выдерживать поддалась к нему навстречу. И в тот же миг, миллиард разноцветных огней взорвался фейерверком перед глазами, ноги предательски подкосились.
Ее первый поцелуй!
Его влажные губы коснулись ее рта. Она распахнула глаза, выдохнула, прильнув к нему. Его язык нежно – как нежно! – проскользил по ее губам и его губы стали требовательнее. Он целовал нежно, обжигающе горячо и торопливо, требовательно и снова нежно. Как же долго она этого ждала! Маша почти задыхалась, от его желания и от своего восторга. Остановись, мгновение! – мысленно прокричала она, когда он оторвался от ее губ и довольно улыбнулся, заполняя каждую клеточку ее души теплым морем своих глаз. Он щелкнул ее растерянную и пьяную не от шампанского, а от счастья, по носу, засмеялся:
- Все хорошо?
- Да. – Она смущенно улыбнулась – собственный голос сел и охрип.
Он нежно поцеловал ее в лоб, застегнул молнию на куртке до самого носа, надел ей на голову белую шапку.
- Ну что, идем? Или так и будем стоять?
Еще не придя в себя от их первого поцелуя, случившегося столь внезапно, она поплелась следом. Они вышли из подъезда, и Маша испытала еще одну порцию радости: Надька и ее подруги оторопели от увиденного – Маша и Макс идут в обнимку. Фееричное наслаждение, сладкая месть, разлились теплом по телу.
- Привет! – Надя остановилась, кивнула Максиму. – Мы к Славику идем праздновать, ты с нами?
Она снисходительно посмотрела на Машу, сказала, скривившись:
- Надо же, Котовас, в новых шмотках тебя и не узнать.
Маша отвернулась. Максим сказал:
- На этот Новый год у нас с Машей свои планы.
Надька в оцепенении замерла, перестав мять красную мишуру, висевшую на ее шее.
- Я слышала, что ты частый гость у Котовас, но никак не думала, что это правда.
Максим усмехнулся, притянул Машу к себе.
- Маша моя девушка.
Надька раскрыла рот, девицы позади нее переглянулись, с завистью посмотрели на Машу. Максим усмехнулся, сжал ее руку крепче, и они пошли прочь от подъезда. Максим молчал, шёл, потирая ее ладони – варежки остались на табурете в коридоре, а она улыбалась, адреналин стучал по венам, и ее мелко трясло от счастья.