Глава 21
Наши судьбы тесно сплелись, Элизабет... но не соединились.
("Пираты Карибского моря: На краю Света")
Эйден
М-да, быть шафером - сомнительное удовольствие. Внимание тебе уделяется ничуть не меньше, чем самому жениху: девушки хихикают, поглядывая на тебя, мужчины хмурятся, мамочки активизируются, когда слышат, что ты еще не женат. Особый интерес ко мне проявила двоюродная сестра Джейн по линии отца. Тот сидел за столом справа от Джейн и пил так, словно это была его последняя возможность. Еще немного, и он рухнет прямо со стула. Было бы хорошо: может быть, это поможет смести внимание с меня и Харви, как с завидных холостяков, внимание?
Я тяжело вздохнул, пригубил виски из бокала и склонил голову к Лукреции, когда та захотела что-то сказать. Какофония из различных звуков: оров, смеха, музыки, кряхтения и ворчания, помешала мне, и я не совсем расслышал, что она говорила.
- Повтори еще раз! - проорал я ей на ухо.
Когда она вновь наклонилась ко мне, в нос ударил ее восхитительный аромат пряных сладковатых духов.
- Может быть, мы тоже потанцуем? - прокричала она.
Я с выражением испуга посмотрел на нее, и Лукреция в ответ рассмеялась.
- Посмотри на этих ненормальных! - я показал на группу молодых людей, которые явно еще не научились нормально пить. - У них явно шарики за ролики заехали.
Они вытворяли на танцполе такое, отчего мне буквально хотелось засунуть себе миксер в глаза. Лукреция вновь засмеялась и положила голову мне на плечо, блаженно закрыв глаза.
- Ты чего раскисла? - спросил я, глядя на Грегга и Джейн, которые были звездами сегодняшнего вечера и купались во внимании гостей, то и дело пристававших к ним со странными речами в виде пожеланий маленьких детишек.
Как можно высказывать вслух такие бестактные слова? Может быть, они не хотят детей? Да и вообще их решения никого не касаются. Харви вопросительно взглянул на нас, хотел было подойти, но какая-то подвыпившая девушка пристала к нему и мы все же остались вдвоем.
- Так и будешь молчать, Джелато?
Она обожала джелато, итальянское мороженное, с карамелью, а также с шоколадным сиропом и вишней, и потому я решил прозвать ее так. Лукреция слабо улыбнулась, и тогда я перекинул руку на ее плечо, дав ей возможность удобно устроиться у меня на груди, что она и сделала.
- Зачем говорить о тех, с кем не суждено быть вместе? - сказала она, подняв глаза на меня.
Я, подносивший бокал к губам, остановил руку в нескольких сантиметрах от них, и, не находя нужных слов, лишь только взглянул на ее лицо. Из уголка правого глаза вытекла слеза, которая тут же скрылась в густых волосах, спадавших на плечи.
- Мне очень жаль, Джелато, - мой голос был весь из печали.
Не выдержав этого, Лу заплакала, спрятав голову в моей груди. Мне стало больно за нее. Отложив стакан в сторону, я притянул к себе подругу и почувствовал, как она крепче сжала мое тело. Я сделал то же самое в ответ, ибо мы оба нуждались в поддержке друг друга.
- Я не знаю, как справиться с этой болью, - прошептала она мне на ухо.
Музыка давно умолкла, люди ели и веселились, обмениваясь шуточными репликами или бытовыми историями. Я сделал вид, что мы с Лукрецией наслаждаемся компанией друг друга. Не хотелось, чтобы люди бросали потом на нее взгляды, в которых откровенно читался бы немой вопрос: "А не хочешь ли ты нам поведать, что с тобой случилось?"
- Никак, Лу, - ответил я, разглядывая Джейн и Грегга. - Только время сможет залечить раны.
Невеста широко улыбалась, смеялась, фотографировалась с подружками и родственниками, а жених..., он на все смотрел с дикой усталостью в глазах, будто ему с нетерпением хотелось, чтобы все это кончилось.
- Оно не помогает.
- Иногда ему требуется больше времени.
Лукреция оторвала от меня лицо и взглянула в глаза, не скрывая улыбки, хотя по щекам струились слезы.
- Времени нужно время? Серьезно?
Я пожал плечами и усмехнулся, как бы подтверждая сказанные ранее слова, Лукреция покачала головой и взяла мою руку в свои. Наши пальцы переплелись.
- Он не смел трогать меня, - честно призналась она. - Мы ни разу даже за руки не держались, - я недоверчиво взглянул на нее, не в силах представить, чтобы Рафаэль смог устоять перед соблазном поцеловать столько притягательную девушку как Лукреция. - Да, да, - энергично закивала она головой. - Мы только лишь разговаривали.
От неожиданной новости, я повернулся к ней всем телом.
- То есть он ни разу за время прогулок не касался тебя и пальцем?
Лукреция поджала губки и смущенно кивнула.
- Дело в том, - начала она медленно, - что как таковых свиданий у нас не было. Скажу больше: в последний раз мы виделись около четырех лет назад, - я ошеломленно раскрыл рот, не в силах вымолвить и слова. - Мы обменивались письмами.
Я тряхнул головой, все еще не в силах поверить в услышанное.
- Да ты врешь и не краснеешь
Лукреция отрицательно покачала головой, снова покраснев.
- Ты помнишь раскидистый высокий дуб, что стоит в нескольких метрах от заброшенного театра? В нем есть небольшое углубление, возле большущей ветки, на которой еще нацарапано D+V, - мы оставляли там письма друг для друга. Обычно раз в неделю.
- А подписку на них можно было оформить? - невзначай спросил я, заедая ошеломительную новость запеченным картофелем с клюквенным соусом.
Лукреция хохотнула, звучно ударив меня по руке, из-за чего я все-таки уронил вилку.
- Ты всегда найдешь повод пошутить!
Я пожал плечами и вскинул вверх брови.
- Понимаешь, не каждый день услышишь такие новости о Рафаэле. Оказывается, этот испанский мачо, способен быть романтиком? Как вот это вот? - я сморщил лицо и указал на Джейми, любовно наблюдающим за Валери, увлеченно рассказывающей ему что-то. - Я всегда был уверен в том,что эмоциональный интеллект Джейми равен зубочистке, а он все же сам понял, что любит Валери. Правда, до него долго доходило. Ну и подталкивать приходилось. Да и сыкло он то еще: Темпла испугался, кис-кис-кис.
Лукреция взорвалась смехом, тут же попытавшись заглушить рвущиеся из груди звуки рукой, но все же потерпела неудачу. Джейми бросил на нас недовольный взгляд, и я поспешил отвернуться, чтобы излишне не привлекать внимание этого психа. Любимого психа. Хе.
- Ты все-таки не хочешь попробовать с Айрин? - неожиданно спросила Лукреция.
Я тут же отрицательно покачал головой и схватился за бокал недопитого виски.
- Нет, Лу, незачем давать нам обоим надежду на то, что заведомо обречено?
- Но..., - начала Лукреция.
- Никаких "но", - отрезал я. - Ты пойдешь против воли своего отца? - Лу отрицательно покачала головой. - А я никогда не нарушаю свои общения: я дал твоему отцу слово и сдержу его, как это положено мужчине. Нас обоих не спросили. Мы оба этого не хотим. Но мы обязаны.
Лукреция тяжело вздохнула.
- Я знаю, - удрученно ответила она. - От этого еще тоскливее.
- Лу, - обратился я к ней, обдуманно произнося каждое последующее слово: - несмотря на то, что наш брак не будет консумирован ( а ведь христианские законы этого требуют), ты все равно будешь моей женой: это значит, что я буду оберегать тебя, защищать, помогать, находиться рядом и в горе и радости. Я не стану изменять тебе, не буду заводить любовницу, как это делают многие женатые мужчины. Ты не просто женщина для меня, Лу, ты - моя подруга, - я ласково коснулся ее лица. - Я не стану требовать от тебя того же: ты в праве делать то, что ты хочешь. Но помни всегда, что я рядом и сделаю все возможное, чтобы ты наслаждалась своей жизнью.
На глазах Лукреции выступили слезы, я поспешил утешить ее.
- Нет, Эйден, - проплакала она, - все хорошо. Просто..., просто..., - не находя слов, бормотала она. Джейми и Валери вопросительно взглянули на нас, но я покачал головой, после чего поспешил вывести Лукрецию из арендованного замка на свежий, морозный воздух. Сняв пиджак, я тут же накрыл им обнаженные мягкие плечи девушки. - Я..., - продолжала бормотать она, - я..., - она зарыдала.
Я растерянно смотрел на нее, не понимая, что нужно делать, а затем, отключив мозг и доверившись инстинктам, обнял Лукрецию, прижал ее головку к своей груди. Она долго плакала, не в силах высказать то, что накопилось в ее сердце, я обнимал ее и с ужасом утверждался в мысли, что понимал ее. И я запер в сердце то, о чем не мог говорить.
- Ну полно тебе, Лу, - проворковал я, поглаживая ее волнистые тяжелые волосы. Она плакала так, словно рядом пищал котенок. - Все будет хорошо...
Лукреция сделала шаг назад и взглянула мне в глаза.
- Нет, - отрицательно покачала головой она, - дело не в том, будет ли все хорошо или нет. Просто..., просто..., просто ты такой хороший, Эйден! В тебе столько добра, сострадания и желания помочь, что это разрывает мне сердце! Ты, как никто из нас, заслужил быть счастливым, любимым, окруженным теми, к кому ты будешь неравнодушен! - она положила руку мне на грудь, и на мгновенье мы оба застыли, слушая, как мое сердце учащенно бьется. - Ни один человек в моей жизни не был готов так самоотреченно пожертвовать собой ради тех, кого он любит. Ты предпочел быть несчастным в браке со мной, с нелюбимой и нелюбящей тебя женщиной, когда мой отец поставил перед тобой ультиматум, обещавший спасти твоих друзей! Эйден! - она прижала мою ладонь к своим разгоряченным губам и, прежде чем я успел понять ее замысел и отнять ладонь, оставила на нем поцелуй.
Я задрожал от услышанного и увиденного.
- Прекрати, Лу! - нахмурился я. - Это жизнь! Я не сделал ровным счетом ничего героического. Так бы сделал на моем месте любой друг .
Она отрицательно покачала головой и печально улыбнулась.
- Нет, Эйди, так сделал бы только ты, - она прижала мою ладонь к своему лицу. - Если бы я встретила тебя раньше, мое сердце навсегда было бы похищено тобой, ангел. Я не хочу делать тебе больно и обрекать на несчастье в лице меня.
Я отнял руку, обхватил ее плечи и слабо встряхнул тело девушки.
- Да что с тобой такое?! Прекрати говорить это все! С чего ты взяла, что мы с тобой будем несчастны?! Разве друзья, которые ценят компанию друг друга, могут быть несчастны?!
Она печально улыбнулась.
- Но супруги связаны друг с другом не только дружбой, понимаешь? - ее палец указал на место, где располагалось сердце. - Мы с тобой им не связаны друг с другом и никогда не будем.
Не будем. Это правда. Она мой друг, не более. Я ее друг, не более. От отчаяния хотелось кричать, но нужно было оставаться сильным. Ничего не говоря, мы с ней сели на недалеко стоявшую лавочку: она положила мне голову на плечо. А снег все кружил и кружил в воздухе, будто не слышал нашего разговора, не чувствовал нашей общей боли и не переживал за будущее, казавшееся туманным, но однозначно обреченным на супружеское несчастье.