Глава 19
"Если бы я знал, когда видел тебя в последний раз, что это последний раз, я бы постарался запомнить твое лицо , твою походку, все, связанное с тобой. И, если бы я знал, когда в последний раз тебя целовал, что это — последний раз, я бы не остановился"
(Майк Ханниган "Друзья")
Двадцать пятое октября. Он женится сегодня. Эта мысль отозвалась в моем теле болью, но я не даже не вздрогнула, продолжая лежать в одной позе в кровати уже несколько часов. Мне хотелось исчезнуть. Слезы потекли из глаз, и я вжала голову в подушку, надеясь, что мои сдавленные всхлипы никто из семьи не услышит. Рейчел настояла на том, чтобы я переехала к родителям, когда узнала, что я несколько дней ничего не ела и тупо лежала в кровати.
Внутри такая пустота. Ненавижу влюбляться. Ненавижу это состояние, когда из-за человека ты теряешь самого себя, когда не знаешь, куда деть себя, чтобы твоя душа наконец нашла успокоение. Во сне и наяву я постоянно видела Эйдена, который то смеялся, то улыбался мне, глядя озорно глядя своими проникновенными глазами цвета летнего леса. Сколько раз я сдавливала рукой свою грудь в надежде вытащить оттуда образ этого человека, позволить своему раненому сердцу на краткий миг забыть о боли, что оно испытывает ежесекундно.
Я скучаю по нему.
Я так сильно по нему тоскую, что меня разрывает.
Я не знаю этого человека настолько хорошо, чтобы влюбиться в него, я толком с ним даже не общалась, но почему-то меня так сильно тянет к нему...Что, что он сделал со мной?! Как добился того, что я думаю о нем и днем и ночью, молю Бога, чтобы мы вновь с ним встретились, плачу от того, что понимаю, что эти встречи бессмысленны, что он с сегодняшнего дня будет принадлежать другой.
Меня пробила дрожь, из глаз ручьем текли слезы.
Я устала. Хочется спать. Но я не могу уснуть вот уже вторую ночь, все думая о том, что вновь влюбилась в человека, который не предназначен мне Богом.
- Зачем Ты сделал это? - проплакала я, хватаясь за крестик, висевший у меня на шее.
Его подарила мне Паола, когда мы ездили в Мексику. Я провела пальцем по ровному металлу, сжала его и громко зарыдала, представляя, как Эйден сегодня поведет Джейн к алтарю.
Послышался скрип половиц: кто-то поднимался по лестнице, затем дверь в мою комнату открылась, и я учуяла аромат куриного супа, которым мама поила меня всякий раз, когда я заболевала - душевно или физически. Желудок болезненно сжался, к горлу подкатила тошнота, и я заверещала:
- Убери это! Убери! Я не хочу есть!
Мама как вкопанная остановилась, глядя на меня удивленными глазами. Ее лицо исказила материнская боль за ребенка, что не мог найти покоя. Я заплакала еще сильнее.
- Ты никогда еще не отказывалась от куриного супа, дорогая, - дрожащим голосом произнесла она.
Я схватилась за грудь, не в силах выдержать эту боль, и ударила себя несколько раз, мысленно проклиная тот день, когда встретилась с Эйденом.
- Мама..., - задыхаясь произнесла я, - он не...поможет мне...на этот...раз...
По лицу мамы потекли слезы. Она положила поднос на стол и села ко мне на кровать, крепко сжимая мою свободную руку.
- Я устала, мам, - прошептала я, глядя на нее. Хотелось спрятаться в ее объятиях, стать той маленькой девочкой, которой ничего не страшно, потому что рядом есть родители. - Я так сильно устала...Я не хочу просыпаться, не хочу просыпаться..., не хочу испытывать это все..., - мама заплакала сильнее, то глядя на дверь, то на меня, то на обводя взглядом комнату. - Я хочу заснуть, мам, и проснуться тогда, мое сердце полностью излечиться! Я не знаю, что делать, мама, я не знаю, куда мне спрятаться от мыслей и чувств! - я металась в кровати, не зная, как точнее выразить то, что было на сердце. - Я хочу спрятаться, мам, я хочу спрятаться от боли, хочу, чтобы она забыла обо мне! Я хочу прекратить думать о нем, хочу, забыть его, понимаешь?!
Я заскулила, сжавшись пополам, и мама сверху накрыла меня своим телом, громко рыдая в ответ.
- Айрин! - звала она меня. - Айрин, прекрати! Айрин, я...Айрин!
- Мама, я задыхаюсь, - прохрипела я. - Как такое возможно? Я, толком не зная человека, влюбилась в него, как полная дура, и теперь рыдаю из-за него...Как так могло произойти?! Мама? Мама! Ты знаешь, что он женится сегодня? - я взглянула в ее глаза и печально улыбнулась. - Он наденет кольцо другой, поклянется ей в вечной любви, будет с ней до конца: и в радости и в горе..., - я ударила себя по щеке, чтобы выбить наконец из своей тупой башки мысли о нем. Ударила второй раз, третий. Мама схватила меня за руки, громко крича. - Я сумасшедшая! - закричала я. - КАК МОЖНО СТРАДАТЬ ПО ЧЕЛОВЕКУ, КОТОРОГО ДАЖЕ ТОЛКОМ НЕ ЗНАЕШЬ?! ПОЧЕМУ МНЕ ТАК БОЛЬНО?! ПОЧЕМУ?!
Я вскочила с кровати, не в силах больше находиться здесь, выбежала из комнаты, слетела вниз по лестнице, не обращая внимания на кричавшую позади маму и испуганного отца, что стоял в входной двери. Открыв ее настежь, я вышла во двор, упала на мокрый асфальт и почувствовала, как дождь, что лил еще со вчерашнего вечера, хлестает меня по лицу, остужая разгоряченное тело.
- Не трогай ее, - послышался голос папы.
- Но она заболеет! - воскликнула мама.
- Оставь ее.
Я громко, звучно дышала, вбирая в себя холодный воздух, слушала, как дождь барабанит по окнам, черепице, асфальту, чувствуя, как вода сталкивается с моей кожей.
Я дура.
Я сумасшедшая.
Сердце вновь сжалось, стенки легких слиплись, и в какой-то момент мне стало трудно дышать. Я открыла глаза. Стояла ночь, темное небо заслонили тучи, скрывавшие от нас месяц и те немногочисленные звезды, что обычно освещали путникам дорогу. Поэтому я заблудилась? Потому что они больше не хотят светить мне? Потому что мой внутренний компас сломался? Потому что я так легко поддаюсь эмоциям и влюбляюсь в людей?
Как я могла? Как я могла так легко отдаться ему во власть? Как я могла променять душевное спокойствие на чувства, что сейчас угнетают меня и делают такой слабой? Как я могла так легко поддаться в этой игре, устроенной мне жизнью? Как я могла быть такой легкомысленной? Влюбиться в человека, у которого есть невеста? Влюбиться него, зная об этом? Продолжать мечтать о нем, когда он без пяти минут женат?
Я громко закрыла пылающее лицо руками в надежде, что дождь смоет мой позор, смоет то, не дает мне покоя, сделает так, что сердце перестанет чувствовать то, что оно чувствует. Но оно не переставало. Я всхлипнула и закрыла уже уши руками.
- Почему, Эйден, это должен был быть ты? - шепот вырвался из груди. - Почему ты не можешь оставить меня в покое? Я хочу забыть тебя. Хочу, чтобы это все прекратилось...
***
Я не мог уснуть. Ворочался в кровати, пока наконец не встал с нее и не сел на стул, напротив окна. В груди все ныло. Навалилась ужасная усталость. Я взглянул на небо, что изливало на Эдинбург всю свою грусть, всю ту печаль, что мучала его. Сегодня свадьба Грегга. Скоро и я женюсь. И женюсь на очень хорошей и красивой девушке, которая очень близка моему сердцу. Но почему тогда сердце от боли так сильно сжимается в груди? Почему мысль об этом заставляет меня метаться по комнате, словно я дикий зверь в клетке?
Это все из Рафаэля.
Я устало потер глаза, которые почему-то щипало. Мой брат держал внутри себя обиду на меня за предательство, которое я не был намерен совершать, пока мне не поставили ультиматум. Знал ли, что в обмен на помощь, отец Лукреции попросит меня жениться на ней? Нет. Знал ли я, что мне придется дать ему непоколебимое слово? Нет. Знал ли я, что наша жизнь станет такой? Нет. Мог ли я предвидеть все это? Нет, нет и еще раз нет. Но тем не менее я испытывал такой чувство вины, от которого, как мне иногда казалось, я мог сойти с ума.
Мой необдуманный поступок привел нас к тому, что мы все оказались около разбитого корыта.
"Но ведь ты такой не только из-за Рафаэля", - шепнуло сердце, и я согласно кивнул, услышав резкий треск.
Не сразу поняв, что произошло, я только через пару секунд догадался взглянуть на свою руку, в которой лежал сломанный карандаш. Когда он успел оказаться у меня?
Я сделал больно сразу трем людям. Рафаэлю. Лукреции. И моей бедной Айрин. Невольно я положил руку на грудь. Как она там? О чем думает? Что делает? Меня охватила тоска. Странно все это: как так получилось, что она понравилась мне, когда я даже толком не узнал ее? Как так получилось, что теперь из-за нее мое сердце не находило покоя? Почувствовав жжение в глазах, я потер их, не дав волю эмоциям, встал и сделал несколько кругов, ходя по комнате. И все же одна слеза скатилась по щеке.
Я тут же стер ее, ударив себя по щеке. Я не должен плакать. Я должен быть сильным. Отец избивал меня всякий раз, когда ругал меня и думал, что я вот-вот заплачу. И я не плакал. Старался по крайней мере.
Я тоскую по Айрин. И я не знаю, чем заткнуть ту дыру, что образовывалась в моем сердце.
Схватив спички, я подошел к столу, взял свечку, что мне подарили, и зажег ее, с наслаждением слушая, как затрещал деревянный фитиль. Создав иллюзию уютного вечера, я вновь сел на стул и посмотрел на хмурое небо. Почему-то меня потянуло взглянуть в сторону, и, сделав это, я с удивлением обнаружил Айрин, сидевшую справа от меня и тоже наблюдающую за погодным явлением. Я тряхнул головой, не поверив увиденному, но все же остался недвижим, наблюдая за профилем той, что так будоражила мою кровь. Ее глаза бегали из стороны в сторону, словно их обладательница пыталась запечатлеть в своей голове каждое мгновение, губы то растягивались в улыбке, то округлялись, вместе со вскинутыми бровями выдавая ее испуг.
Вдруг она повернулась ко мне, открыв моему взору свое маленькое личико, и мне захотелось поцеловать каждую ее веснушку, которыми были усыпаны нос и щеки. На мгновенье она застыла, проникая в мою сущность при помощи завораживающих зелено-синих глаз с желтыми крапинками, а затем широко улыбнулась. Свет в комнате стал ярче. Она осветила ее тем солнцем, что жило внутри нее. От такой невообразимой красоты я обескураженно наклонил голову в сторону, схватившись за грудь, в том месте, где бешено стучало сердце. Мне хотелось упасть ей в ноги, согреться в лучах ее доброты, коснуться ее внутреннего солнца. И плевать, если я окажусь сожженным.
Словно Икар, я потянулся к ней,моему Солнцу, дотронулся рукой, и она...испарилась, исчезла - рядом стоял пустой стул. От разочарования и боли я громко вскрикнул, вскочил на ноги, обводя помещение взглядом. Ее нигде не было. Я рухнул на пол, уронив голову на тот стул, на котором несколько мгновений назад сидела она, и сжал его, умоляя ее вернуться.
Я не хочу жениться на Лукреции. Я не хочу разрушать ее и Рафаэля счастья... Я не хотел лишать счастья нас с Айрин...
В комнату постучались, но я не ответил. Я не мог дышать. Боже, когда это все закончится? Боже, за что ты так поступил? Зачем ты сыграл с нами такую злую шутку?! Я схватил стул и швырнул его об пол, затем еще раз и еще, пока от него не остались лишь жалкие куски, после чего схватил другой, бросил его сторону кровати, опрокинув при этом тумбочку.
Больно. Очень больно. Я бил себя по груди, пытаясь вырывать оттуда образ Айрин, но она словно была частью меня самого. В комнату кто-то зашел. Судя по шагам, их было двое.
- Эйден? - раздался рядом удивленный голос Джейми.
Я вновь ударил себя по груди, чувствуя, что задыхаюсь, упал на пол, понимая, что у меня начался приступ, которого не было уже очень давно. В последний раз я упал так в номере с Билл, когда мы пытались спасти ее от Карателей. Рядом раздались крики, меня начало трясти. Харви плеснул мне в лицо холодной воды, снял кофту и вытащил язык, а Джейми тут же затолкал в мою глотку таблетки, заставив проглотить их. Я не мог управлять своим телом: оно тряслось в конвульсиях. Голова, затуманенная, еле соображала. Харви держал меня в объятиях, Джейми звонил кому-то, в дверях появились Валери и Лукреция, за ними Джейн и Грегг.
Все были напуганы увиденным, а я был напуган тем, что больше никогда не возьму ее за руку и не услышу свое имя из ее уст.