Избранная [Justin Bieber]

Восемь месяцев спустя.

— Я не хочу, чтобы ты туда ехала, — проговаривает Джастин, поправляя галстук.

— Сегодня слушание и я должна быть там как свидетель, — поясняю я ему, застегивая пуговицы на рубашке.

Он нервничает не меньше меня.

— Ты беременна, Куинн. Ты почти на девятом месяце. Какое к черту слушание?

Он хмурится, потому что зол. Не на меня, а на ублюдков, которые решили устроить его на месяц раньше.

Я хочу сменить тему, но менять не на что. Меня волнует лишь один вопрос.

— Как думаешь, почему суд снова? — тихо спрашиваю я, накидывая на плечи кремового цвета пиджак.

Джастин пожимает плечами и оборачивается ко мне.

— Надеюсь, это будет в последний раз, — произносит он и застегивает пиджак. — Тяжело находиться с ним в одном зале и не набить ему морду.

В последний раз, когда Джастин удалось хотя бы притронуться к Марку был тот день, когда я чуть не попрощалась с жизнью. Тогда он разбил ему губу и разбил бы еще что-нибудь, если бы его не оттащили.

— Ты сказал Джейсону чтобы вечером он подъехал к нам? Мы должны съездить в новый дом и решить некоторые детали.

— Да, он будет к пяти, — мямлит Джастин.

Ему не нравится то, что нам придется распрощаться этим домом, но я понимаю, что ему тяжело распрощаться не с ним, а с ней. С воспоминаниями о ней в этом доме.

Я подхожу к нему ближе и обнимаю за шею уткнувшись носом в плечо. Джастин делает то же самое и я понимаю, что он не хочет никуда ехать так же, как и я. Он хочет провести этот день как обычно: за фильмами со вкусной едой и рядом со мной. Все эти восемь месяцев он не упускает меня из виду. Это иногда немного раздражает, а затем я понимаю, что он боится.

— Нам нужно выезжать, — шепчу я и он кивает.

Отстраняется чмокнув меня в лоб и спускается вниз, чтобы подготовить машину. Я стою посреди комнаты и смотрю на себя в зеркало.

Готова ли я увидеть его снова?

Готова ли я увидеть его после того, как видела его в последний раз. Шесть месяцев назад, когда подписывала бумаги о разводе.

У него была борода и волосы длиннее чем обычно.

Марк не изменился. Но изменился его взгляд. Теперь он говорил о его сущности. О том, что он действительно утопил беременную девушку.

Я подхожу к двери и взгляну на себя еще раз в зеркало спускаюсь вниз. Джастин уже в машине и ждет меня. Я присаживаюсь на переднее сиденье. Он застегивает аккуратно на мне ремень, а затем заводит машину.

Поездка удается молчаливой, потому что мы оба переживаем.

Больше всего, я не хотела бы ворошить прошлое. Его прошлое. Потому что каждый раз, когда дело касается Марка, он вспоминает Хлои.

Он не врет мне и не отнекивается что дело в чем-то другом, а говорит напрямую, что чувствует. Так мне легче и ему тоже.

Я кладу руку на его ногу, и он немного успокаивается. Сжимает правой ладонью мои пальцы, а затем целует их, поворачивая налево.

Возле суда нас уже ждет Джон и адвокат Джастина.

Джон для нас как отец. Он часто бывает у нас и очень любит зеленый чай. Я считаю Джона своим отцом больше, чем своего родного, хотя вижу его не реже. Мать же все еще в замешательстве, но, кажется, начинает смиряться с тем, что произошло.

Она не очень любит Джастина, потому что он всегда забывает, как правильно выражаться при ней.
— Привет, милая, — целует меня Джон, а затем пожимает руку Джастина.

Мы направляемся внутрь, чтобы показаться что мы уже на месте.

— Не расскажешь нам в подробностях, зачем мы здесь? — интересуется Джастин, и Джон останавливается, обернувшись к нам.

— То, что ты нашел в бостоне склад — не конец. Они нашли еще что-то. И здесь она. Лидия тоже в суде.
Лидия.

От одного ее имени по моему телу бегут мурашки.

Лидия была в лечебнице. Но сегодня Лидия на суде.

Я не хочу её видеть. Не хочу смотреть в её глаза, потому что в них я уже давно мертва.
Я начинаю нервничать даже, не дослушав его.

— Я не хочу быть там, — проговариваю я, взглянув на Джастина. — Можно я буду здесь?

Джастин соглашается. Он с самого начала не считал это лучшей идеей.

— Давай я позвоню Тайлеру, и он отвезет тебя домой?

— Нет, я подожду тебя здесь, — проговариваю я и присаживаюсь на кресло. Он качает головой.

Двери резко распахиваются, и я вижу его в компании двух полицейских. Он в оранжевой форме и в наручниках. Его волосы стали еще длинней, но бороды нет.

Он смотрит в мою сторону и не сводит взгляда с моего живота. Мне хочется плюнуть ему в лицо каждый раз, как только я его вижу, потому что я помню, что было на той кассете.

Они толкают его в зал суда и Джастин с Джоном уходят вслед за ним.

Я жду. Жду около пятнадцати минут. Поднимаюсь с кресла и начинаю ходить из стороны в сторону. Нервничаю больше, чем когда-либо за этих восемь месяцев.

Мне нельзя нервничать.

Присаживаюсь обратно на кресло и закинув ногу на ногу начинаю расслабляться.

— Сама Митчелл, — слышу я голос рядом и вздрагиваю.

Лидия стоит прямо передо мной. Рядом с ней её психотерапевт, который разговаривает по телефону. На Лидии тоже наручники.

— Здравствуй, Лидия, — более спокойно проговариваю я.

— Пытаешься быть милой? Все мы знаем, что ты дрянь, Митчелл, — выплевывает она. — Трахалась с Бибером, пока была замужем за Марка.

— Лидия! — вскрикивает женщина рядом с ней, и та смотрит на нее с отвращением.

Я молчу.

Я не собираюсь спорить ней или ругаться, поэтому опускаю голову и пытаюсь отвлечься на что-то другое.
Волнение берет верх. Мои руки становятся холодными от одного ее присутствия.

Уходите отсюда, сейчас же.

Но они здесь. Ждут, пока их позовут.

Лидия начинает напевать колыбельную и по моему телу бегут мурашки. Я пела её для Адалин.

— Для нее тоже петь будешь? — спрашивает она, а в моем горле становится ком. — Расскажешь ей, что у нее должна была быть сестра?

Я молчу, а она снова поет.

Я поднимаюсь с кресла и хочу уйти, как слышу сзади себя крик и чувствую толчок мне в спину. Падаю на колени и с моих губ срывается стон.

Она кричит. Она истерически воет сзади у меня, пока я поднимаюсь на ноги и делаю несколько шагов назад, обернувшись к ней.

Лидию держат два полицейских, а из зала ожидания выбегает Джастин.

Он обеспокоенно бросается в мою сторону и взяв мое лицо в ладони что-то кричит.

Я не слышу его.

Я слышу колыбельную.

Закрываю глаза, прислушиваясь к собственному сердцебиению и первое что происходит это крик, который вырывается из меня.

Я хватаю его за плечо и сжимаю слишком крепко, от чего он хмурится, но терпит.

Она толкается во мне. Она не просто толкается, она будто пытается высвободиться из меня.

Еще рано. Еще не срок.

— Куинн? — кричит Джастин. — Джон, заводи машину. Куинн?

Я не могу говорить, потому что мне больно.

Я кричу.

***

POW Джастин

Больше всего на свете, мне хочется развернуться и задушить эту суку у всех на глазах. Заткнуть её так, чтобы она не смогла сказать больше не слова.

Хренова Лидия.

Даже когда я усадил Куинн в машину, даже когда села за руль и завел её, я слышал её долбаный крик.
Я поворачиваю влево и ощущаю дрожь по всему телу.

Она тихо стонет и выгибается на сиденье.

— Куинн, — шепчу я, схватив её за руку.

Она сжимает её со всей силы и мои пальцы немеют.

Она должна была родить через полторы недели. Это неправильно что все происходит именно сейчас.

Я начинаю чувствовать тот же страх что и каждый раз, когда она чувствовала боль, когда волновалась. Я боюсь их потерять.

Навигатор оповещает о том, что до больницы еще пару поворотов.

— Джон, звони в больницу, предупреди что мы едем.

Он кивает и набирает номер. Что-то быстро и неразборчиво проговаривает, а потом его голос заглушает её крик.

Он разрезает мое сердце.

Она плачет. Я плачу вместе с ней.

— Я больше не могу, Джастин, — плачет она.

— Потерпи, солнышко, — тихо шепчу я.

Я понимаю, что ни хрена здесь не потерпишь, но на большее я не способен.

Она снова кричит и скручивается в клубок. Я останавливаю машину возле больницы и вижу, как к нам приближаются два санитара с коляской. Выхожу из машины и открыв дверь с её стороны беру её на руки. Усаживаю её на кресло и иду рядом с ней, пока её везут в лифт.

Она снова кричит.

На четвертом этаже нас встречает врач и велит мне остаться в коридоре, когда её увозят в палату.

Я даже не успел поцеловать её. Я даже не успел ей сказать, как сильно люблю её.

Каждый её крик режет меня на куски. Он раздается эхом в пустом коридоре, и я хочу ворваться туда чтобы успокоить так, как делал это каждый раз, когда она просыпалась ночью вся в поту после очередного кошмара.

Я хожу из стороны в сторону пока не перехожу в состояние полного не понимания, потому что я больше не слышу криков или просто отказываюсь их слышать.

Гляжу на часы и понимаю, что уже прошло не менее шести с того момента, как мы здесь оказались.

Джон приносит мне третий стаканчик кофе и присаживается рядом.

Он вымотан так же, как и я.

Мы оба ждем.

— Ты позвонил её родителям?

— Им плевать, — тихо шепчу я. — Они не придут пока я здесь.

— Как насчет её отца?

— Ты её отец, Джон, — поднимаю я голову. — А тот просто гребет из нее деньги. Я не хочу, чтобы он знал, почему мы были в суде.

— Ты скажешь ей сегодня?

— Для начала я хочу убедиться, что с ней все в порядке, — проговариваю я и поднимаюсь со стула. — Почему так долго?

Джон улыбается. Вымученно, но искренне.

— Что будите делать с этой виллой?

— Понятия не имею, — чешу я затылок. — Пусть Куинн решает. Это её владение.

— Она твоя жена, Бибер, — проговаривает Джон. — Прими тот факт, что теперь вы решаете все вместе.
Она моя жена.

Прошло всего две недели с того, как мы обвенчались.

От мысли, что эта красотка моя жена, по моему телу бегут мурашки и я становлюсь твердым. Я скучаю по её телу.

Дверь палаты открывается, и доктор направляется к нам. Он такой же уставший, как и мы. Даже больше.
— Мистер Бибер, — проговаривает он.

— Что с ней? Она в порядке?

Он вздыхает, а затем проводит ладонью по лбу.

— У вас девочка, мистер Бибер, — улыбается он.

Я стою. Я стою достаточно долго, чтобы люди вокруг меня подумали, что я впал в ступор.

— Джон, у нас девочка, — шепчу я, все еще стоя на месте.

Он появляется передо мной, и я вижу улыбку на его губах, а затем слезы.

— Девочка, Джон, — снова проговариваю я и попадаю в его объятия.

— Не хотите повидаться с ней?

Я киваю.

Джон остается в коридоре, а я следую за доктором, оказавшись в уютной палате.

Куинн улыбается мое. Её волосы мокрые, а глаза блестят от слез.

Куинн, у нас дочь.

— Посмотри, Элизабет, это твой папа, — шепчет она.

Элизабет.

Я люблю Элизабет.

Я подхожу к ней ближе и склоняюсь, чтобы оставить поцелуй на её лбу.

Она потрясающая. Она будет потрясающей матерью. Она справилась.

— Я люблю тебя, Куинн, — шепчу я и чувствую, как по моим щекам плывут слезы. — Она просто... она такая красивая.

Элизабет смотрит на меня голубыми глазами, и я готов утонуть в них. Я готов утонуть в её первой улыбке и смешке. В её первых шагах и слове «папа».

Куинн протягивает мне её, и я аккуратно покачиваю Элизабет.

Дверь в палату открывается, и я вижу Джона. Он смотрит на Элизабет, и я вижу, как его глаза наполняются слезами.

У Джона была семья. У Джона была дочь, но её убили, когда ей было двадцать три. Джон счастлив за Куинн как за собственную дочь.

Джон тоже любит Элизабет.

Я присаживаюсь рядом с Куинн и наклоняюсь, чтобы поцеловать её.

Она гладит меня по волосам и прислоняется лбом к моему лбу.

Мы оба счастливы.