Хрупкое равновесие

«Мы так часто видим лишь то, что хотим видеть, что забываем взглянуть на себя настоящих.»

Солнце уже давно скрылось за горизонтом, оставляя за собой лишь багряные отблески на темнеющем небе, но никаких новостей так и не поступало. Юна сидела на кухне, в звенящей тишине. Свет почти не проникал в квартиру, лишь одинокая лампа освещала небольшой участок кухонного стола.

Девушка нервно покачивала ногой и украдкой поглядывала на телефон, словно надеясь, что он зазвонит и принесет хоть какую-то весточку. Внутри нее нарастало тревожное предчувствие, которое она отчаянно пыталась подавить.

Вдруг по всему дому раздался скрип входной тяжелой двери. Юна не обратила внимания, но ей стало немного спокойнее от мысли, что она, наконец, не одна в этой гнетущей тишине.

– Юна? – тихо спросил Инхо, проходя по коридору. Заметив сестру за столом, он облегченно выдохнул. – Почему в темноте сидишь? – тихо спросил он, щелкнув выключателем. Яркий свет затопил кухню, прогоняя последние тени.

Девушка внимательно осмотрела брата и, не ответив, молча отвела взгляд в сторону, на свои сцепленные руки.

Инхо понимающе кивнул, зная, как ей сейчас тяжело. Он помедлил, прежде чем сесть напротив нее. Достал какие-то бумаги из своей сумки и принялся их разбирать, что-то проверять, заполнять. Юна даже не обратила на это внимания. Инхо сильно изменился с тех пор, как начал работать в компании отца: вечно занятой и молчаливый. Как отец когда-то.

– В эти выходные похороны, – начал он, прерывая напряженное молчание, и, не отрываясь, продолжил заполнять бумаги.

– Я не пойду, – сразу же перебила его Юна холодным, как лед, голосом.

Инхо тяжело вздохнул и отрицательно покачал головой.

– Ты обязана.

Юна резко подняла взгляд, пронзительно вглядываясь в брата.

– Я же сказала, что не пойду, – ее голос стал громче, в нем звучало неприкрытое раздражение. – Зачем мне там быть? Чтобы поддержать авторитет нашей прогнившей семьи? Соберется куча репортеров, важных шишек из бизнеса, профессора. Все будут наигранно нас жалеть, а потом распространят на весь Сеул слухи о нашей великой утрате. Хочешь, чтобы я на камеру поплакала? Рассказала, каким замечательным человеком был господин Сан? Какие великие успехи он принес для Кореи? Зачем?

Инхо напрягся, сжал в руках ручку и резко отложил гору бумаг в сторону, устремив свой тяжелый взгляд на сестру.

– Прекрати вести себя как ребенок. Сама же понимаешь, что от этого тебе не отвертеться. Маме и так сейчас тяжело, она не сможет прийти. Так что ты должна там быть, – он замолчал на мгновение, и его взгляд смягчился. – Разве ты сама не хочешь напоследок его увидеть и по-человечески с ним проститься? Это все же наш любящий отец.

– Любящий отец?! – Юна резко вскочила с места, ее глаза метали молнии. – Да ты вообще ничего не понимаешь... Ты хоть знаешь, сколько мне пришлось с ним пережить? Это вы с мамой вечно надеялись на чудо, что он хороший человек, что он изменится. Он меня ненавидел, считал виновницей всего, и умер с этим чувством. Пытался напоследок откупиться от своих грехов, пытался все изменить. И что это изменило? Абсолютно ничего!

Девушка схватила телефон и подошла ближе к Инхо.

– Да что ты вообще знаешь о моих чувствах? Он умер на моих руках, а не на твоих! Это он у меня умолял прощения, это у меня были руки в его крови! Это я увидела, как в его глазах потух огонь жизни! А не ты!

Внезапно в воздухе раздался резкий хлопок. Пощечина. Инхо ударил ее. Щека горела огнем. Юна растерянно уставилась на брата. Этот взгляд... Он пробил ее до мурашек, точно такой же ледяной и безжалостный, как у отца.

– Прости, – вдруг тихо прошептал он, отводя взгляд. – Юна...

Юна приложила ладонь к горящей щеке и тут же направилась к выходу.

– Постой! – крикнул следом Инхо, бросаясь за сестрой. – Ты его совсем не знала!

– Это я-то не знала?! – крикнула в ответ она, не оборачиваясь. Накинула ветровку и решительно направилась к двери. – Да я его всю жизнь пыталась понять, пыталась хоть что-то сделать, хотела помочь ему. Это вы совершенно ничего о нас не знали!

– Я знаю, что тебе тяжело, пожалуйста, остановись, – Инхо выбежал на улицу следом, хватая девушку за руку.

– Ты ни х*я обо мне не знаешь! – голос сорвался на крик. Она вырвала руку, отталкивая от себя брата. – Просто отвали от меня! Сгинь на хрен из моей жизни! Оставьте меня уже в покое!

Юна стиснула зубы, пытаясь сдержать слезы. Щека все еще предательски горела, напоминая о произошедшем.

– Ты такой же, как он, ничуть не лучше, – тихо добавила она и быстро развернулась, направившись в сторону дороги.

– А сама-то? Не замечала, что такая же, как и он! Смирись с этим, Юна, и живи! – кричал Инхо ей вслед.

Юна, не останавливаясь, ускорила шаг, скрываясь в ночной темноте.

Скрывшись за ближайшей стеной, она обессиленно сползла по ней на землю.

– Черт, – выругалась она, ударив кулаком по шершавому асфальту. Схватилась за волосы, нервно лохматя их.

Тяжело выдохнув, она достала телефон из кармана и стала набирать номер Шиына. Гудок. Еще один. Потом еще. Он не брал трубку. Юна позвонила раз десять, но ответа так и не последовало.

– Чертов Шиын, сколько раз говорила не действовать в одиночку, – выкрикнула она вслух, злясь на свою беспомощность.

Юна нервно прикусила губу, лихорадочно размышляя, что делать дальше. Она снова разблокировала телефон, но уже ввела другой номер. Хёнтака. Приложив телефон к уху и услышав первый гудок, она тихо выругалась.

– Только попробуй не подними, кретин.

«– Юна?» – раздался негромкий голос Хёнтака по ту сторону.

Девушка облегченно выдохнула.

– Ты звонил Шиыну? Как там его план? – сразу же выпалила она, не тратя времени на приветствия.

«– Чёрт, не знаю... Мы с Джун Тэ у мотоциклов Дэсон. Представляешь, мы кое-что нашли».

– Вы что?! – Юна удивленно воскликнула.

Вдруг Хёнтак замолчал. По ту сторону начали издаваться непонятные звуки. Словно открывалась тяжелая дверь, словно в гараж.

«– Вот же...» – тихо прошептал парень.

– Хёнтак? У вас все хорошо? – Юна напряглась, стараясь расслышать происходящее. Она инстинктивно прислушивалась к каждому звуку, чтобы понять, что происходит.

«– Ты погляди на них, нашли все же, значит» – вдруг раздался грубый незнакомый голос, а затем последовал шум, словно от удара.

Внезапно раздались короткие гудки. Конец связи.

– Хёнтак!! Алло! – отчаянно пыталась докричаться девушка, но трубка была уже сброшена.

Юна стиснула зубы, брови нахмурились, образуя гневную складку на переносице. Что-то внутри нее заклокотало.

– Пора перестать быть паинькой, – медленно прошептала она, и в её голосе прозвучала ледяная решимость.

Юна убрала телефон в карман куртки, застегнула ветровку до конца и уверенно поднялась на ноги. Спрятала темные, длинные волосы под капюшон, чтобы не мешали. Вздохнула полной грудью, набираясь сил, и решительно зашагала в сторону гаражей, по нужному адресу, который дал Хён-мен. Быстро перешла на бег, стараясь как можно быстрее успеть, предчувствуя неладное.

Её больше не волновало, во сколько она вернется домой, то, что может с ней случиться. Ей было плевать, что скажет Инхо. Сейчас её волновало только одно – друзья, которые, как она чувствовала, были в опасности. Инхо слишком сильно ее ограничивал, совершенно во всем. Когда Юна решила заняться боевыми искусствами, оказавшись в Тэгу, он был против. Запрещал драться. Не позволял вникать в передряги. Следил за тем, чтобы она вовремя возвращалась домой. В общем, вел себя как строгий родитель, лишая ее свободы. Но сейчас это не имело никакого значения. Сейчас она была сама по себе, и она собиралась сделать то, что считала нужным. И если для этого ей придется пойти против воли брата, то так тому и быть.

Юна прибежала в незнакомый ей район. Запыхавшись, она остановилась и осмотрелась, пытаясь понять, куда именно ей нужно идти. Напряженно вслушивалась в ночную тишину, стараясь уловить хоть какой-то звук, который помог бы ей сориентироваться. Вдруг до нее донесся приглушенный шум с левой стороны, и, не раздумывая, она рванула туда.

Увидела, как Хёнтак, изрядно потрепанный, отбивается от здорового парня из Союза. Лицо Хёнтака было в ссадинах и кровоподтеках, но он упрямо держался, не давая врагу ни малейшего шанса. Юна сжала кулаки, внутри нее вспыхнула ярость.

– К черту это все... – тихо прошептала она и, сорвавшись с места, побежала к ним. Резко вскочила сначала на ящик, потом на капот стоящей рядом машины и с размаху, в прыжке, нанесла удар ногой прямо по челюсти противника. Сон Мок потерял равновесие и с глухим стуком рухнул на землю, потеряв сознание.

– Юна? – удивленно уставился на нее Хёнтак, не ожидавший такой внезапной помощи.

– Чего позиции так рано сдаешь? Или твои руки только баскетбольный мячик хорошо кидают? – девушка усмехнулась, но подбадривающе похлопала парня по плечу, тут же направляясь к Джун Тэ, которого загнали в угол другой парень из Союза.

Юна схватила валявшуюся неподалеку деревянную палку и с размаху ударила Дон Ха прямо под ребра. Тот отшатнулся в сторону, болезненно откашливаясь.

Увидев девушку, он злорадно усмехнулся, но тут же получил мощный хук от Хёнтака, воспользовавшегося замешательством противника.

С этого момента битва превратилась в слаженный дуэт. Юна с палкой в руках кружила вокруг Дон Ха, заставляя его постоянно пятиться и уклоняться от ее молниеносных ударов. Хёнтак, оправившись от предыдущих ударов, молниеносно врывался в бой, нанося короткие и точные удары, изматывая противника. Юна отвлекала внимание, Хёнтак наносил решающий удар. Они двигались в унисон, словно знали каждый шаг друг друга, словно танцевали смертельный танец. Их слаженные действия выводили из себя Дон Ха, который не понимал, как противостоять их слаженному дуэту.
Дон Ха неожиданно попал ногой в живот Юны, заставляя ту отлететь. Девушка отдышалась, но обратила внимание на второго друга.
Юна, согнувшись, подошла к Джун Тэ.

– Живой? – обеспокоенно осматривая парня, который сидел, прижавшись спиной к стене и часто дышал.

Джун Тэ закивал головой, немного трясясь от пережитого страха. Вдруг раздался резкий звук удара. Прямо рядом с ними по стене сполз вниз Хёнтак, тяжело дыша и держась за окровавленный бок. Юна резко выпрямилась, напрягаясь.

– Хёнтак, – позвала она друга, при этом внимательно следя за Дон Ха и Сон Моком, который только что поднялся на ноги, злобно ухмыляясь. – Отдохни пока. Я сама разберусь.

Оставшись одна против двух, Юна не испугалась. В ее глазах горел огонь решимости. Она крепче сжала в руках палку и приняла боевую стойку, готовясь к нападению. Дон Ха и Сон Мок, оправившись от неожиданного нападения, бросились на нее одновременно. Юна увернулась от первого удара, ловко поднырнув под рукой Сон Мока, и нанесла резкий удар палкой по колену Дон Ха. Тот взвыл от боли и упал на одно колено. Сон Мок, увидев это, попытался схватить Юну, но она резко развернулась и ударила его локтем в лицо. Тот отшатнулся назад, держась за разбитый нос. Юна, не давая ему опомниться, нанесла серию быстрых и точных ударов, лишая его возможности защищаться. Она била без жалости, вкладывая в каждый удар всю свою ярость и ненависть к тем, кто посмел угрожать ее друзьям. Компания парней из Союза, словно стая хищников, окружила её. Их было много, слишком много, и Юна невольно замерла, словно загнанный зверь. В животе похолодело от предчувствия беды.

Дон Ха, ухмыляясь, воспользовался её замешательством. Быстрым движением он выбил из её рук деревяшку. Юна не успела среагировать, как мир взорвался болью. Резкий удар пришелся прямо в переносицу, искры посыпались из глаз. Не успела она прийти в себя, как ноги подкосились от пинка. Она едва удержалась на ногах, но тут же почувствовала, как чья-то грубая рука вцепилась в её волосы. Оглушительный удар коленом под ребра выбил весь воздух из легких. Юна согнулась пополам, не в силах дышать. А затем, с размаху, её швырнули в сторону. Она с глухим стуком рухнула на землю, поднимая клубы пыли, словно кукла, брошенная небрежным движением.

Из горла вырвался болезненный кашель. Юна, с трудом переводя дыхание, судорожно хваталась за бок, пытаясь отползти подальше от нападавших. Слезы жжения текли по щекам, смешиваясь с грязью.

—Юна! — прозвучал полный ужаса и беспокойства голос Хёнтака. Он подлетел к ней, присел на корточки, дрожащими руками пытаясь ощупать, проверить, насколько серьезны повреждения. Его глаза метали молнии,—Юна, ты как? — он помог ей сесть, с тревогой вглядываясь в её окровавленное лицо. Ярость вскипела в его крови. Он резко выпрямился, загородив её собой, словно щит, готовый отбиваться от любой угрозы. Ноздри раздувались, руки сжались в кулаки. Он не боялся, он был в ярости.

Вдруг раздался жалобный стон. Не один. А целая какофония боли и испуга. Что-то произошло с той компанией парней из Союза, что подоспели недавно.

Это был Баку.

Словно вихрь, он обрушился на них, неудержимый и беспощадный. Его движения были молниеносными, точными и смертоносными. Не было никакой бравады, никакой демонстрации силы, только холодная, выверенная эффективность. Он не дрался, он калечил.

—Что ты делаешь, конченый? — прохрипел Дон Ха, приближаясь к Баку. Его лицо исказила злоба. — Ты член «Союза». Предатель!

—Ты должен сдохнуть, — лишь кратко, словно приговор, ответил Баку. В его голосе не было ни капли сомнения, только стальная уверенность.

Дон Ха злобно рассмеялся, в его глазах плескалась жажда мести. Но не успел он сделать и шага, как воздух прорезал рёв мотора.

Словно из ниоткуда, вынырнул мотоциклист, несущийся на огромной скорости. Мгновенно стало ясно, что это не случайность. Он целился прямо в Баку.

Прежде чем кто-либо успел среагировать, железная труба, зажатая в руке мотоциклиста, обрушилась на голову Баку. Звук удара был оглушительным. Баку согнулся от боли.

Дон Ха, почувствовав шанс, набросился на него, осыпая градом ударов. Баку, оглушенный и ошеломленный, не мог сопротивляться. Но на третий удар, нащупав в себе остатки сил, он резко выпрямился и, собрав всю свою ярость в кулак, нанес сокрушительный удар под ребра. Дон Ха отлетел в сторону, издав крик боли, и скрючился на земле, беспомощный и жалкий.

Баку тяжело дышал, пот заливал глаза. Он почувствовал, как кровь стекает по голове. В висках стучало. Но он не мог позволить себе упасть.

Вдруг рёв мотора раздался снова. Мотоциклист вернулся. Он ехал прямо на Баку, не сбавляя скорости, словно намеревался отрубить его насмерть.

Остальные замерли в ужасе. Баку не отступил. Он понимал, что это может быть его конец, но он не мог позволить этому ублюдку выиграть. Он замахнулся и со всей силы обрушил кулак на шлем мотоциклиста, пробив его насквозь. Удар пришелся прямо в лицо.

Мотоциклист с воплем вылетел из седла. Мотоцикл, потеряв управление, на огромной скорости проскользил по земле, оставляя за собой сноп искр.

Баку выпрямился и взглянул на Сон Мока. В его глазах не было ни злобы, ни ненависти, только ледяная решимость. Он не получал удовольствия от насилия, но и не испытывал жалости. Он просто делал то, что должен был сделать, защищая тех, кто ему дорог.

Баку направился прямо к Сон Моку. Парень заметался, не зная, что ему делать. Но все же кинулся первым, словно загнанный в угол зверь.

—Ублюдок! — заорал он, пытаясь ударить Баку.

Но Баку был быстрее. Он схватил Сон Мока за горло и, словно тряпичную куклу, прижал его к ближайшей стене. Пальцы сжались, перекрывая доступ к кислороду. Сон Мок из последних сил пытался вырваться, его лицо багровело, глаза наливались кровью.

—Пак Хумин! — отчаянно крикнул Хёнтак, подбегая к ним. — Баку! — он попытался оторвать руки Баку от горла Сон Мока. — Хватит, болван, прекрати! Я сказала прекрати! Эй, помогите остановить его!

Юна медленно подняла голову, осматриваясь, словно просыпаясь от кошмара. Боль в теле пульсировала, но она понимала, что нужно что-то делать. Она увидела, что Джун Тэ, все еще не в состоянии встать, достал телефон. Ему кто-то позвонил.

—Да прекрати ты! — надрывался Хёнтак, безуспешно пытаясь оттащить Баку.

—Отстань, козел! — прорычал Баку, не ослабляя хватки.

Собрав все свои силы, Юна резким толчком поднялась с земли и, пошатываясь, подошла к парням, пытаясь помочь Хёнтаку остановить Баку.

—Баку, остановись, прошу, — тихо прошептала Юна, вкладывая в эти слова всю свою боль и отчаяние.

—Пожалуйста, остановись, — умоляюще прокричал Хёнтак, его голос дрожал от страха.

В этот момент к ним подбежал Джун Тэ.

—Баку, — сказал он, заставляя парня поднять на него взгляд. Его голос был странно спокойным, словно он знал что-то, чего не знали другие. — Это Шиын...

Баку словно окаменел. Услышав это имя, он тут же ослабил хватку. Сон Мок, задыхаясь, сполз по стене на землю, судорожно хватая ртом воздух.

Юна затаила дыхание, внимательно вглядываясь в Джун Тэ. В его глазах она искала хоть каплю надежды, хоть намек на ошибку.

—Шиын... он, — медленно проговорил парень, словно вытягивая каждое слово из глубины души. — Он в больнице.

Мир вокруг Юны рухнул. В одно мгновение всё стало чужим и враждебным. Замогильный холод сковал её сердце. В ушах зазвенело, словно тысячи осколков стекла разбились одновременно. Перед глазами поплыли темные пятна, искажая реальность. Нет. Не может быть. Она не хотела в это верить. Она отчаянно цеплялась за соломинку надежды, шепча про себя, что это не может быть правдой. Только не Шиын. Он не мог...

Дыхание перехватило, словно невидимая рука сжала горло. В груди поднялась паника, сдавливая легкие. Девушка затряслась, теряя самоконтроль. Мир сузился до размеров тоннеля, в конце которого маячила лишь одна мысль: Шиын в больнице. И эта мысль была подобна удару под дых.

Хёнтак, заметив её состояние, аккуратно обхватил её за плечи, пытаясь вернуть в реальность. Но Юна уже была где-то далеко, в плену собственного ужаса.

Баку, осознав весь масштаб трагедии, сжался, словно от удара, и тут же, словно сорвавшись с цепи, ринулся бежать. Джун Тэ, неуверенно оглядевшись, побежал следом за ним, понимая, что сейчас важна каждая секунда.

Хёнтак, бросив взгляд на Юну, увидел в её глазах такую боль и отчаяние, что его сердце сжалось от жалости. Но сейчас не было времени на утешения. Он понимал, что ей нужно увидеть Шиына.

Юна крепче сжала кулаки, ногти впились в ладони, оставляя кровавые полумесяцы. Она оторвалась от Хёнтака и, словно подгоняя его, направилась следом за остальными.

Они бежали в больницу. Юна не слышала ничего, кроме оглушительного стука собственного сердца. Этот ритм, раньше такой привычный и успокаивающий, сейчас превратился в набат, предвещающий беду. Она не хотела верить в правду. Она отчаянно надеялась, что это какая-то ужасная ошибка, что ничего серьезного не случилось. Пусть это будет дурацкая, неудачная шутка, чем самая настоящая реальность. Она не могла потерять и Шиына.

Она бежала второй, после Баку. Ей было плевать на свое состояние, на то, что тело ломило и болело, на то, что кровь пульсировала в разбитом носу. Юне нужно было увидеть Шиына здоровым и живым. Ей нужно было убедиться, что он в порядке.

Компания ворвалась в больницу, словно вихрь, сметая всё на своем пути. Они, не останавливаясь, судорожно оглядывались, ища знакомое лицо. И когда увидели, что за прозрачными дверями реанимации лежит Шиын, то все застыли в оцепенении.

Он лежал на койке, без сознания. Его бледное лицо казалось нереальным. С ним сидела его мать и безутешно плакала, её плечи вздрагивали в беззвучных рыданиях. В тишине был слышен лишь размеренный звук прибора, поддерживающего дыхание. Этот звук был подобен отсчету времени, отмеряющему драгоценные секунды жизни.

Юна смотрела на лицо Шиына, пытаясь найти в нём признаки жизни. Нет. Почему именно он? Почему он лежит там, беспомощный и сломленный? Юна застыла, ей показалось, что она даже не дышит. Она будто вышла из реальности, оказалась где-то за её пределами. Тело её не слушалось, ноги словно приросли к полу. Перед глазами всё плыло, но четким и ясным оставалось лишь лицо Шиына.

Юна закрыла глаза, делая глубокий вдох, словно пытаясь набрать воздуха на всю оставшуюся жизнь. Она медленно выдыхала, пытаясь прийти в себя. Возвращаясь обратно в реальность. Тело тут же пронзила острая боль, словно кто-то вонзил в неё тысячи игл. Девушка закрыла рот руками, сдерживая рвущийся наружу крик, а горячие слезы потоком полились из глаз. Она не могла больше сдерживаться. Она была сломлена.

Прошло бесконечное количество времени. Время, казалось, застыло в этом стерильном, пропитанном запахом лекарств месте. Больница опустела, словно вымерла, если не считать немногочисленных врачей и больных, затерянных в лабиринтах коридоров. Компания сидела в холле, сломленные и подавленные горем.

Юну удалось немного успокоить лишь после того, как ей дали успокоительное. Но это была лишь временная передышка. Внутри неё бушевал ураган эмоций, которые она с трудом сдерживала. Все были сломлены, каждый боролся со своей болью в одиночку. В воздухе висела гнетущая тишина, никто не говорил. Все понимали, что каждому тяжело, что слова сейчас бессмысленны.

Хёнтак, краем глаза взглянув на Юну, почувствовал, как сердце сжимается от жалости. Он не представлял, что творится у неё в душе, какую боль она сейчас испытывает. Он понимал, что любые слова утешения сейчас будут лишь пустой формальностью.

Юна молча смотрела в пол, её взгляд ничего не выражал. В нём не было ни отчаяния, ни надежды, лишь пустая, всепоглощающая пустота. Она лишь периодически крепко сжимала рукава своей ветровки, словно пытаясь удержаться за что-то реальное, и глубоко набирала воздух, пытаясь унять дрожь в теле.

По холлу раздались глухие шаги. Звук приближающихся шагов нарушил тишину. Юна подняла заплаканное лицо и увидела маму Шиына. Все парни тут же встали, проявляя уважение. Юна медленно и с большим усилием постаралась подняться на ноги, чувствуя, как тело отзывается болью на каждое движение. Хёнтак аккуратно помог ей, придерживая за плечи, словно боясь, что она упадёт.

—Как Шиын? — тихо спросил Баку, нарушая молчание. В его голосе звучала тревога и надежда.

Мама Шиына тяжело выдохнула, словно выдыхая всю свою боль и отчаяние.

—Его состояние стабильное, так что не волнуйтесь и идите домой. Родители, наверное, ждут вас, — устало произнесла она, глядя на них потухшим взглядом.

—Всё в порядке. Мы все друзья Шиына, — ответил Баку, пытаясь заверить её, что они не оставят Шиына в беде.

—Нет, — вдруг четко отрезала женщина, в её голосе прозвучала сталь. — Я не это имела в виду.

Юна, не понимая, что происходит, уставилась на неё. В её глазах читалось замешательство и тревога.

—Пожалуйста, не надо дружить с Шиыном, — умоляюще проговорила она, в её голосе звучала мольба, полная боли и отчаяния. — Прошу вас.

Госпожа развернулась и ушла, оставляя их одних, в полном недоумении. Слова матери Шиына повисли в воздухе, словно зловещее проклятие.

Юна растерянно провожала взглядом удаляющуюся женщину. Её слова, словно ледяные иглы, пронзили сердце, оставив после себя лишь боль и непонимание.

Все остальные, опустив расстроенно взгляды в пол, молча развернулись, направляясь к выходу. Безмолвная покорность судьбе.

Но Юна не могла так просто сдаться. Она нахмурилась, почувствовав, как внутри неё поднимается волна протеста. Резким движением вырвалась из хватки Хёнтака, который пытался её удержать.

—Юна... — тихо прошептал он, его голос звучал умоляюще. Он понимал, что она сейчас чувствует, но боялся, что это может быть опасно.

Девушка ничего не ответила, лишь медленно, придерживаясь за бок, направлялась в другую сторону, прочь от выхода, прочь от обречённости.

—Юна, — позвал её Баку, в его голосе звучала тревога.

—Я не могу так его оставить, — уверенно сказала она, не оборачиваясь. Её голос дрожал, но в нём чувствовалась непоколебимая решимость.

Девушка скрылась за углом, следуя к нужной палате. Шаги становились всё быстрее, по мере того, как она приближалась к своей цели. Она чуть ускорила шаг, увидев мать Шиына, что сидела в коридоре, за пределами палаты, на скамье. Её лицо было осунувшимся и измученным.

Юна молча подошла к ней. Госпожа подняла свои заплаканные глаза на девушку и непонимающе застыла.

—Что такое? — тихо спросила она, в её голосе звучало раздражение и усталость. — Я же сказала, что можете идти.

—Нет, — четко ответила Юна, хотя голос охрип от слёз и перенапряжения. — Вы не понимаете...

Юна присела рядом с женщиной, набираясь сил. Тело снова пронзила мелкая дрожь, словно от сильного озноба.

—Шиын мой друг, самый близкий друг, которого я встречала за всю свою жизнь. Я не могу потерять и его, — голос дрогнул, она нервно сглотнула и продолжила, — я понимаю вас и вашу боль. Но прошу, дайте мне с ним побыть. Я не могу оставить его сейчас и просто уйти.

В её голосе звучала такая искренняя боль и мольба, что сердце матери Шиына дрогнуло.

Госпожа, собрав остатки сил, вытерла слезы и кивнула головой, разрешая ей остаться.

Юна тут же встала с места и низко поклонилась, в знак благодарности за понимание. Она тут же поспешила в палату, чувствуя, как внутри поднимается волна облегчения.

Присев на стул рядом с койкой, Юна медленно подняла взгляд на лицо Шиына. Её глаза вновь наполнились слезами. Она неуверенно взяла парня за руку, нежно поглаживая его ладонь.

—Прости, — прошептала едва слышно она, вкладывая в это слово всю свою боль, вину и любовь. — Прости, что снова оставила одного. Прости, что так редко была рядом, прости тогда, что не помогла Сухо, прости, что уехала тогда, будто ничего не случилось, прости за то, что вернулась, как ни в чём не бывало, прости, что не остановила тебя сегодня и что не пошла с тобой. Прости меня за всё.

Девушка тараторила, словно заученный наизусть текст, речь, которую она репетировала бесчисленное количество раз. Каждое слово было пропитано горечью сожаления и невысказанной любовью.

Слёзы одолели её, и она больше не могла вымолвить и слова. Она тихо припала к нему, кладя голову рядом с его рукой, и закрыла глаза, тихо плача. Тяжёлые, беззвучные рыдания сотрясали её тело.

Не заметив, как пролетело время, от усталости и эмоционального истощения Юна уснула.

Когда девушка открыла глаза, она не понимала, где очнулась. Перед глазами была непроглядная темнота. Чёрный омут, в котором затерялись все ориентиры. В груди росла паника, сдавливая горло. Юна тяжело дышала, ощущала, что лежит в какой-то луже, насквозь мокрой и холодной.

Впереди вдруг появилась лампа, одиноко освещающая небольшой участок пространства. Тусклый свет выхватывал из темноты какие-то неясные очертания.

Юна огляделась, медленно встала и неуверенно направилась вперёд, к источнику света. Чем ближе она подходила, тем лучше прорисовывалась картина. Это было её воспоминание. Тот самый разговор на кухне с Инхо, прежде чем она ушла. Юна прикусила губу, наблюдая за тем, как брат, разъярённый её решением, ударяет её по лицу. Боль ощутилась на щеке так же остро, как и в тот раз.

Вдруг воспоминание стало рассеиваться, чёткие рамки и границы поплыли. Остался лишь силуэт Инхо, размытый и неясный. Брат резко повернулся и посмотрел прямо на Юну, наблюдавшую за этим со стороны. Его лицо исказилось в гримасе гнева.

—Прибежала к своему дружку, осталась на ночь, а на отца даже взглянуть не хочешь? — голос был чужим, хриплым, словно принадлежал не ему. Слова эхом отдавались по тёмному пространству, усиливая ощущение нереальности происходящего.

Юна застыла на месте. Тело обдало ледяным холодом.

—Ты нас никогда не ценила, — продолжал Инхо, его слова звучали как обвинение. Он повёл рукой в сторону, указывая на новое воспоминание — тот самый день аварии, когда он едва не погиб. — Из-за тебя я потерял годы жизни, гния в больничной палате. А ты уехала в Сеул и ни разу не навестила меня. Наплевала на мою жизнь. Это ты там должна лежать. Это должна была быть ты.

Голос твердил одно и то же, заставляя Юну дрожать. Девушка замотала головой, пятясь назад, словно пытаясь убежать от правды.

—Нет, нет... Инхо бы так не сказал. Он любил меня...

Она столкнулась с новой оболочкой воспоминаний. Резко обернулась и отскочила в сторону.

Перед ней стоял отец, в своём привычном строгом костюме, с уставшим, грубым взглядом. В руках он держал бокал виски, который нервно крутил в пальцах.

—Это ты во всём виновата, — раздался грубый, надтреснутый голос мужчины. — Вечно приносишь одни неудачи. Ты проклятие нашей семьи.

Бокал выпал из его рук, разбиваясь вдребезги о пол. Отец протянул к Юне руки, с которых сочилась кровь, окрашивая светлые обои в зловещий алый цвет.

—Это ты меня убила, это твоих рук дело, — говорил он, его голос становился всё тише и слабее.

Юна судорожно закричала, пытаясь заглушить его слова.

—Нет! Ты сам покончил со своей жалкой жизнью, — она стала быстро махать руками, пытаясь растворить образ отца, стереть его из своей памяти.

Туман рассеялся, открывая новый образ.

Юна застыла, дыхание перехватило. Сердце бешено заколотилось в груди.

—Бом Сок... — прошептала она и, не раздумывая, ринулась бежать к нему. Он стоял неподвижно, не исчезая, но отдаляясь всё дальше и дальше, словно мираж в пустыне.

—Это ты во всём виновата. Пыталась нас вечно помирить, но тебе было так же плевать на мои чувства, как и им всем, — раздался голос старого друга, полный горечи и разочарования.

—Нет... — Юна упала на колени, не добежав до парня. Слёзы ручьём текли по её щекам.

—Ну и получилось у тебя что-то поменять?— с усмешкой спросил он, прежде чем окончательно раствориться в темноте.

Образ парня тоже исчез, оставив Юну снова одну в зловещей темноте. Вода стала стремительно заполнять пространство вокруг неё. Юна судорожно била по ней руками, пытаясь проснуться, вырваться из кошмара.

—Нет, нет, нет, — лишь твердила она, словно заговор.

Перед глазами поплыли обрывки воспоминаний, словно кадры старой киноплёнки. Все вокруг твердили одно и то же.

—Это ты во всём виновата.

Голоса сливались в зловещий унисон, становясь всё громче и навязчивее.

Брат, мама, отец, Сухо, Бом Сок, Миён, Баку, Хёнтак, Джун Тэ... Все они смотрели на неё с укором и обвинением.

Вода поднялась до уровня шеи Юны, сковывая движения. И вдруг перед ней появился образ Шиына, растворив всех остальных. Он стоял, словно призрак, и смотрел на неё холодным, безучастным взглядом.

—Ты виновата, — холодно проговорил он, и его слова стали последней каплей.

Вода заполнила всё пространство, захватывая лёгкие Юны. Девушка стала судорожно вздыхать и плескать руками и ногами, пытаясь выплыть на поверхность. Она пыталась крикнуть, но ничего не выходило. Лёгкие горели от нехватки воздуха.

Она вдруг замерла, закрыла глаза и больше не двигалась. Она больше не сопротивлялась.

«Я не виновата. Не виновата. Я никогда не была виновницей всего, отец. Я лишь была ребёнком, который хотел любви от тебя. Я не виновата в том, что случилось с Инхо. И ты это знаешь. Ты никогда меня не винил, лишь помогал, так же как и я тебе. Я не виновата, Бом Сок. Ты сделал сам этот выбор. Я не могу нести ответственность за чужие решения.»

"Я всегда была рядом с вами. Я ни в чем не виновата."

Юна вздрогнула. Чей-то голос, словно тихий шепот, прозвучал в её голове. Она открыла глаза и почувствовала, как кто-то прикасается к ней. Лёгкое, настойчивое прикосновение. Она судорожно стала мотать головой, пытаясь отмахнуться от навязчивого видения. Кто-то тащил её на поверхность, вырывая из пучины отчаяния.

Вынырнув, она жадно вдохнула воздух, откашливая воду. Лёгкие горели, но глоток свежего воздуха принёс облегчение.

Инхо вытащил её на сушу.

—Ты меня напугала, Юни. Зачем пошла в воду без меня? Ты же плавать не умеешь, — перед девушкой стоял маленький Инхо, его лицо выражало испуг и беспокойство.

Точно, это было её воспоминание из детства, на Яве. Воспоминание о том дне, когда она чуть не утонула. Только тогда она не очнулась сразу, а пролежала ещё несколько дней в больнице, после случившегося. Ушла слишком далеко в воду и начала тонуть. Инхо, рискуя собственной жизнью, бросился её спасать, и всё обошлось. Они ещё тогда были совсем детьми.

—Прости... — прошептала она, касаясь руками щек брата. Маленькие, испуганные глаза смотрели на неё с тревогой.

—Ты чего, — отмахнулся он от её прикосновений, — ты ни в чем не виновата. Просто будь осторожнее.

Эти слова, простые и искренние, эхом раздались в голове Юны, смешиваясь с тихим шепотом из её видения. И она резко проснулась.

Девушка резко вскочила на стуле, тяжело дыша. Сердце бешено колотилось в груди. Пот струился по вискам. Она вернулась в реальность, а перед ней всё так же лежал Шиын, неподвижный и бледный, словно восковая фигура. Звук медицинского оборудования, поддерживающего его жизнь, эхом отдавался в палате, напоминая о хрупкости человеческого существования.

"Вина - это лишь эхо чужих голосов. Научись различать свой собственный, и ты услышишь правду."