Тульмонт

Я шла одна. Я сражалась одна. Я утонула одна.

На периферии слуха возник гул. Винты с гудением остановились, тело дёрнулось, замерев на морской глади. Оптика мгновенно нашла дымы к востоку на горизонте. На море был штиль. Это было далеко. Пока еще далеко. Двигатели завыли, из дымовой трубы пошёл пар, став в устойчивую позицию, я двинулась на юг, там, острыми верхушками ёлок ощетинились несколько небольших островов. В ушах свистел ветер, орудия следили за дымами.

Я погибла там. Я погибла по настоящему. Одна.

Дымы увеличивались в размерах. Это были эсминцы. Я знала это еще до того, как они появились в зоне видимости. Они бы меня не догнали, если бы не были эсминцами Легиона. Я увидела их силуэты, не меньше троих. Следом придут еще.

Они поставят точку.

Ход был замедлен, я распознала головной корабль в эскадре, рванула наискосок по направлению к нему. Нельзя было подпускать их достаточно близко, но уходить по прямой было слишком опасно, я двигалась на юго-запад. Эсминцы шли быстро, на их глазах был хищный оскал. Дальномеры засекли дальность в восемнадцать километров. Я отходила задним ходом, двигатели остановились на долю секунды, словно сердце пропустило удар, корпус сильнее погрузился под воду от такой остановки, орудия выстроились "лестницей" - каждое на пятнадцать градусов выше предыдущего. У меня было шесть выстрелов, двести восемьдесят три миллиметра в каждом орудии, три центнера смерти в каждом снаряде. Залп. Орудийная вспышка поглотила зрение огнем, двигатели тут же заработали. Дым развеялся секундой позже, в воздухе виднелись белые, горящие точки - снаряды. Эсминцы разбежались в стороны, их дымовые трубы запыхтели чёрным дымом, они бежали от своей смерти, я не медлила. На ходу орудийные башни повернулись и дали еще несколько беглых залпов. Я стреляла так быстро, как могла и ни секунды не проходило без очередного одиночного выстрела. Руль был переложен в обратную сторону, я почувствовала, как ноги начинают быстро поворачиваться в сторону, к эсминцам.

Охотник стал жертвой.

Первые снаряды разорвались о морскую гладь. Всплески с мой рост, эсминцы начало качать. Я шла им навстречу. Новые и новые выстрелы гремели, не прекращаясь. Я смеялась. Смеялась ли я?

Тьма. Я плакала. Я помню, как я плакала тогда, спустя все то время. Я не пролила ни одной слезы с тех пор, как они только заперли меня там, в этой ужасной комнате. Хоть пол и был пропитан кровью. Я не умела плакать. Я дрожала. Я дрожала тогда, я не могла остановится, я не знала, что со мной происходит. Но потом он подошёл ко мне. И я заплакала. Тело болталось, подвешенное на верёвках. Кровь капала на пол.

Это все ложь. Я утонула там.

Свет. Эсминцы начали терять стройность построения. Сначала они разбегались организованно, однако чем ближе падали мои снаряды - тем хуже они держались. Я видела, как новый разрыв покрыл осколками большую площадь, в ней оказалась и одна из эсминцев. Смертоносная шрапнель со свистом разлетелась в стороны, острый кусок металла попал по лицу эсминца, вонзился прямо в глаз. С него потекла кровь. Она остановилась, потеряла устойчивость, я остановилась вместе с ней. Орудия остановились прямо на её фигуре, между нами было не больше троих километров. Залп. Свист снарядов. Мощь карманного линкора вырвалась в беззащитное тело эсминца, союзницы были слишком далеко, сама она даже не стреляла. Прямое попадание.

Ей разорвало брюхо, чёрная, венозная кровь потекла по её светлой одежде, она пошла на дно за считанные секунды, успела только увидеть её мертвый взгляд одного целого глаза. Загрохотали орудия помельче. По мне открыли огонь. Орудия противоминного калибра повернулись на рефлексе, те, что имели калибр десять сантиметров, открыли огонь. Я пошла быстрее. Волны расходились под моими ботинками, главный калибр уже поворачивались на новую цель. Несколько секунд не могла отвернутся от кровавого пятна в океане.

Они все мертвы. И я с ними. Я утонула.

Оставшиеся двое двигались ко мне с двух сторон. Пытались окружить. Расстояние - шесть и восемь километров. Чем ближе - тем лучше. Главный калибр был наведен. Залп. Залп. Залп. Волосы колыхались от орудийных вспышек, вспомогательный калибр тоже обстреливал противника. Это был эсминец класса "Флетчер". Четыре её орудия выстрели вновь, её глаза были в слезах, должно быть, я убила её сестру. Её залп был слишком точным, он врезался в меня, я почувствовала рябь по всему телу. Броня выдержала, только с правой руки потекла кровь. Царапина, не страшно. Мой ответ был страшнее.

Я протянула руки вперёд, главные орудия навелись. Выстрел с одного, потом второго и так далее каскадом, шестое закончило. Смотреть, что произошло с ней я не хотела. Я знала. Она мертва. Двигатели снова заревели. Я двинулась вперед. Последняя была близко. Гул пропеллеров. Авиация.

Они придут. Я знала.

Противовоздушные орудия открыли огонь. Самолет превратился в горящий факел, с воем он свалился в море грудой обломков. Но он был лишь первым, лишь весточкой.

- Шпее, очнись.

Я засмеялась. Последний эсминец. Напуганный, ошеломленный, делает то, что умеет делать лучше всего - сцепив зубы, пускает торпеду. Выстрел с моей стороны. Её рука превращается в кровавый ошметок с торчащей белой костью, выстрел с её стороны, осколки рвут моё плече. Снова моя очередь. Попадание, её живот расцвёл как цветок красными красками, кишки вышли наружу. Пенистый след торпеды в сотне метров от меня. Смена курса. Одна торпеда прошла далеко, другая ближе, осталась третья. Она была прямо по курсу. С тяжёлым стоном переложила вес на правый борт. Моя левая закованная в тяжёлые латы нога поднялась в воздух, я думала, что смогу увернутся. Взрыв.

Это конец.

Броня была порвана в клочья, нога едва уцелела, я застонала от боли и заскрипела зубами, глотая в себя крик, который хотел вырваться из моей глотки. Больно. Я вернула ногу в воду. Еще больнее. Соль омыла рану бритвенным холодом. Заревели самолёты, снова. Я обернулась так быстро, как только могла. На горизонте она. Я знала, что это была она, хотя не верила до самого конца. Тяжёлый авианосец "Энтерпрайз". Группа бомбардировщиков впереди была косой Смерти, занёсшейся над моей шеей. Теперь я закричала. Огонь со всех орудий. Безрассудный, отчаянный огонь. Полный вперед.

Звуки выстрелов оглушали, я стреляла со всего, в ответ вражеские самолёты превращались в пепел. Новые и новые, но взамен становились только новые. Они дёрнулись, начали набирать высоту. Я распрощалась с жизнью. Не прекращала стрельбу. Бомбардировщики начали пике, их моторы заревели, бомбы были выпущены, они падали прямиком на меня. Грохот. Жуткий грохот и боль поглотило меня одним мигом. А следом - удушье и боль по всему телу, горячо, холодно, больно.

Я открыла уцелевший глаз, другой лопнул. В шее торчал кусок шрапнели, дрожащей рукой выдернула его. Нос был искромсан, почти оторван, по всему телу выбоины, глубокие, большие. Кровь потекла одним мигом повсюду. Ноги дрожали, они превратились в месиво. Но я не хотела, больше всего не хотела падать в океан, чувствовать жестокое прикосновение солёной, холодной воды. Страшно. Стало страшно.

Я все еще была жива. Неправда. Все это неправда.

- Шпее!

Ноги дрожали, авиагруппа торпедоносцев приближалась ко мне. Все что осталось - два орудия в единственной уцелевшей башне главного калибра. Руки дрожали, я подняла свое оружие навстречу своей судьбе. Выстрел подкосил мои ноги. Я увидела, попала в один из самолетов, но сразу следом я начала опрокидываться. Лишь успела увидеть небо и затаить дыхание, готовясь к тому, что последует дальше. А дальше последовала боль. Все раны по всему телу запекли в несколько раз сильнее. Было больно. Ужасно больно.
Это сводила с ума, вся кожа горела, кипела, а голова разрывалась от крика. Слёзы потекли рекой. Смерть не приходила и не приходила, мне было страшно, я умирала вечность.

Я утонула там. Одна.

Тьма. Мне не хватало руки. Я знала, помнила, он оторвал мне её. Я была подвешена к потолку на цепях, все тело тряслось, в камеру зашёл он. Мышцы рефлекторно начали сокращаться, мне было страшно, ужасно от одного его вида.

Свет. Я корчилась в агонии. Соль в ранах рвала мой здравый рассудок на куски. Он склонился надо мной. Там были и другие: "Энтерпрайз", "Айова", "Йорктаун". Два корабля снабжения подводили носилки. Медикаменты. Игла пронзила кожу. Что-то впрыснули в вену. Становилось лучше. Тише. Спокойнее. Его улыбка. Добрая.

Тьма. Он подходил ко мне. На его лице - элегантная, неброская улыбка. Но я дрожала, только лишь от его присутствия хотелось вжаться в стену, провалится в сам ад. Только бы не видеть этого лица. Ведь я знала, что последует дальше. Меня трясло, язык был проткнут множеством иголок, я не могла произнести и слова, а он все приближался. И тогда я заплакала. Мне было так страшно, мое тело не придумало лучшей реакции. Солёные слёзы потекли по щекам, а следом вниз, смешиваясь с кровью, попадая в раны. Пекло. Больно. Он взял меня за подбородок. Я заплакала только больше, а следом, упиваясь каждой секундой, он принялся слизывать капли слёз с моей щеки.

- Шпее!

Я открыла глаза. Свет. Свет! "Энтерпрайз" смотрела на меня, там были и другие.

- Все хорошо? - спросили у меня. Я стояла на ногах. Снаряды были поданы к орудиям.

- Да. "Энтерпрайз", ты можешь не беспокоится.

Она улыбнулась мне. Я не сделала того же в ответ. Не умела.

- Ну хорошо. Продолжаем движение, мы же хотим побыстрее закончить патруль, чтобы порадовать адмирала, ведь так? - произнесла девушка.

- Конечно! Любимый Адмирал должен получить эти ресурсы в кратчайшие сроки! - послышался молодой голос.

Три эсминца класса "Флетчер" шли впереди. Я посмотрела на них. Это были они. Те, кого я разорвала на куски. Я скрипнула зубами. Молча прибавила ходу.

Я шла одна. Я сражалась одна. Я утонула одна.

Линейному крейсеру класса "Дойчланд" с личным именем "Адмирал Граф Шпее" посвящается.