Глава 26
– Посмотрела? – голос дяди в трубке звучал так же чётко, как если бы он стоял рядом. Да уж, паблик-оратор – это не профессия, это судьбоносное призвание. Если человеку повезло родиться с острым умом и крепкой глоткой, можно не сомневаться, что он преуспеет в жизни.
– Угу, – промычала Чезара в ответ, не переставая жевать. Глупая привычка, какая-то плебейская, но делать несколько дел одновременно, экономя тем самым время для выполнения других задач, было свойственно натуре леди Боэно в той же степени, в коей её высокородному дядьке было свойственно вообще забывать поесть, сконцентрировавшись на делах.
– Что скажешь?
– Новый игровой зал ещё уродливее остальных. Контактная голография – жуткая безвкусица, по правде говоря... Но с идеологической точки зрения придраться особо не к чему, я внесла лишь несколько мелких замечаний касаемо деталей, – воткнув серебряную вилку в десерт, Чезара осторожно отхлебнула горячий чай. – Вот уж интересно: автор этого кошмара безумец или гений? Такие хтонические твари просто не могли родиться в здоровой голове. С другой стороны, так элегантно балансировать между идеологически правильным искусством и откровенным китчем способен только человек на редкость светлого ума.
– Будь уверена, Лебовски больше гений, чем безумец, – отрезал Алваро Боэно. – И именно поэтому он гораздо опаснее, чем может показаться.
– Опасен? – Чезара, подцепив вилкой яблочную дольку, вынула её из своего десерта и придирчиво осмотрела. – Хм... Полагаю, не для меня. Тем более что я уже почти держу Лебовски за горло.
– Неужели тебя пустили осмотреть нижние уровни? – насмехается. Ну-ну...
– Даже не представляю, как бы им удалось меня остановить. Теперь доподлинно известно, что нижние уровни стоят пустыми. Ты любишь загадки, дядя? Отгадай-ка: куда могли деться четыреста человек из каменного мешка?
– Вот только не надо иронии, она сейчас неуместна. Кому надо, тот знает, куда деваются рабы Колизея... А если уже закончила с ревизией, у меня для тебя будет ещё одно поручение.
– Завершу обед, допишу отчёт и... минут через сорок буду в Министерстве в полном вашем распоряжении, патрон.
– Нет, задержись. Сейчас в ресторан придёт наш драгоценный государь. Понаблюдай немного за ним и его пассией.
Не успел Второй закончить фразу, как в зал действительно вошёл канцлер в сопровождении своих Псов и красноволосой женщины. Хм... женщины ли? Высший свет столь погряз в распущенности, что удивляться не приходится уже ничему.
– Это Рей или Ред? Я их, увы, не различаю.
– Окстись, девочка, – буркнул голос Алваро Боэно в телефонной трубке. – Уж чего, а содомских пристрастий я у своего подопечного не замечал.
– Пристрастие к андрогинам – тоже своего рода разврат, – заметила Чезара между прочим.
С момента их последней встречи прошло всего два дня, но Амари Симон сегодня выглядел определённо свежее и спокойнее. Тот убогий комок нервов, коий предстал перед невестой на смотринах – куда всё это подевалось?.. Стройный молодой человек с благородной осанкой и аккуратно зачёсанными назад по моде длинными каштановыми волосами воплощал изысканный лоск. Сдержанность и достоинство... ну просто-таки образцовый аристократ! Каждый жест его, каждый поворот головы, был неторопливо размерен, почти картинно элегантен. Отодвинув стул перед своей спутницей и отдав какие-то распоряжения стюарду, Амари Симон воссел напротив Рей Салливан. Будто невзначай положил руку на скатерть так, чтобы чуть касаться её длинных изящных пальчиков.
«Руки художника, – отметила Чезара про себя, – красивые, очень женственные... и наверняка нежные». Между прочим, леди Рейчел – одна из тех, кто работал над оформлением зала контактной голографии. Художник она, пожалуй, так себе... Но привлекла Рей сэра канцлера уж точно не своими трудовыми заслугами. Не статусом и не родословной – они, как и репутация леди Салливан, оставляют желать лучшего. Чем же тогда? Это ещё следует выяснить. А пока...
Чезара Боэно старательно облизала вилку и бросила её на пол. Прибор с громким бряцаньем стукнул по мрамору, отскочил, гремя покатился по проходу. Не обратить внимания на этот звук у господина канцлера не было ни единого шанса: он повернул голову... и сбледнул с лица, встретившись взглядом с коварной невестой. Нелепо вжался в спинку стула, нервно сдвинул колени, будто опасаясь за сохранность своих благородных яйчишек. Пх-х-х, как же невежливо было бы рассмеяться сейчас в голос! Чезара с трудом сдержалась. Нет, столь откровенно потешаться над Первым среди Высших непозволительно даже ей.
Симон смущённо отвёл взгляд, вернув лицу приличествую случаю невозмутимость. Завёл беседу со своей красноволосой спутницей, и даже принялся за ней ухаживать, как подобает галантному кавалеру. Чезары Боэно для него больше словно и не существовало. Самообладание на высоте!.. Только дрожащие руки выдают напряжение, с коим полностью справиться канцлер так и не смог. Нервничает. Будто школяр, пойманный за чем-то непристойным... Но неужели он думает, что Чезаре есть дело до его любовных похождений? Покойный Блез был тем ещё ходоком – а яблочко от яблони недалеко катится. Наивно полагать, что мужчина из дома Симон станет вести аскетический образ жизни. Окружённый доступными женщинами с самых юных лет, отпрыск Бархатного канцлера даже не считает нужным скрывать свои интимные связи накануне грядущей женитьбы... в самом деле, какая милая непосредственность! Как любит говаривать дядя, одного Симона это уже сгубило.
«Распущенность порочна», – тоже дядины слова, и справедливость их не подлежит сомнению. Если Министерству нужно прижать кого-то неблагонадёжного, достаточно просто хорошенько покопаться в его грязных простынях. Плоть слаба... а мужская плоть слаба вдвойне. Пусть раскапывание чужих тайн – не самая приятная работа, но кому-то нужно делать и её. В обязанности начальника отдела пропаганды это не входит – однако раз патрон приказал, придётся выполнять без ропота. Рейчел Салливан... пожалуй, леди Рейчел недурна собой. И определённо неглупа, раз умудрилась стать канцлерской фавориткой. Может, не зря дядя бьёт тревогу?
– Что-то есть в ней... не знаю, как выразиться, – произнесла Чезара, удостоверившись, что Второй ещё на связи.
– Шарм? – предположил тот.
– Да. Пожалуй, – согласилась леди Боэно.
Шарм в облике сестрички Салливан определённо присутствовал. Каждая деталь её причудливого туалета была подобрана очень продуманно – может, эта девушка и посредственная художница, но хорошим вкусом в одежде она определённо не обделена. Приталенный брючный костюм благородного бордового цвета сидел на ней безупречно, а ярко-рубиновый шарф выгодно оттенял румяные щёчки. Преувеличенно живая мимика, чересчур активная жестикуляция – в исполнении кого-то другого это выглядело бы вульгарно, но Рей была полностью естественной.
– Тебе нужно с ней подружиться, – добавил голос в трубке.
– Подружиться?! – наследница дома Боэно прыснула. – Боюсь, эта задача даже мне не по плечу. На что угодно готова спорить, Рей меня ненавидит.
– Ненавидит, – с готовностью согласился Второй. – И всё же тебе придётся втереться к ней в доверие, потому что я приказываю сделать это. Женщина, с которой спит мальчишка Симон, может знать о нём больше, чем я. А я не могу позволить кому-либо знать больше, чем я, – он задумался и потом добавил. – Веришь ли, у меня впервые за много лет такое чувство, будто от меня ускользает что-то важное. По городу разгуливает наёмный убийца. В недрах Бездны строит козни безумный старикашка, – Второй со значением повысил голос. – И даже моя племянница, кровь от моей крови, моя драгоценная Чезарита, ведёт какую-то свою, не вполне понятную мне игру.
– Моя игра примитивна до безобразия, – парировала Чезара. – Но чтобы понять её, нужно быть женщиной.
Когда дядя смотрит на Амари Симона, он видит ребёнка-неумеху, пытающегося играть во взрослые игры. Когда смотрит Чезара... она видит мужчину. Очень молодого и недостаточно ещё поднаторевшего в искусстве великосветских интриг, однако он не хуже и не лучше других. Не хороший и не плохой. Но мужчины слабы – и что добавляет изюминку этой игре, каждый из них слаб по-своему. С десертом покончено, пора заняться делом. Превратить соперницу в союзницу... почему бы и нет? Решать нетривиальные задачи всегда особенно интересно.
– Ещё один бокал? И стул? Зачем? – послышался взволнованный речитатив канцлера. Стюард лишь недоумевающе пожал плечами, подвигая к столику третье кресло. Ай да дядюшка! Даже об этом позаботился! Раз место для Чезары за государевым столом уже готово, непростительно будет не занять его прямо сейчас.
– Весьма признательна за приглашение, сэр, – наследница Второго дома непринуждённо перепорхнула в мягкое кресло по левую руку от канцлера. – Леди Салливан, рада встрече. Такая удача – заприметить здесь знакомые лица... а то я, знаете ли, терпеть не могу обедать в одиночестве. Но кому как не канцлеру Иммортал-сити находиться посреди дня в лучшем ресторане города – мы-то, простые смертные, обычно столуемся без отрыва от производства.
– Однако вы, я смотрю, тоже не на работе... – не скрывая враждебности, процедила Рей Салливан.
– Отнюдь, – Чезара провела кончиком пальца по воротнику форменной куртки, – я как раз при исполнении. Но если по долгу службы мне необходимо проводить ревизию Колизея... почему бы и не перекусить прямо тут? Можете мне поверить: у нас в Министерстве не подают таких восхитительных десертов!
«Но в самом деле, как это мило – разыгрывать светскую беседу перед людьми, всем сердцем питающими ко мне неприязнь! Интересно, кому из двоих больше хочется сейчас вытолкать меня взашей? Ей? Нет... пожалуй, всё же ему»
– А вы не опасаетесь, что в ресторане Колизея вам подадут яд вместо пирожных? – съязвил канцлер. – Наслышан, вы с Лебовски нынче на ножах.
– Как это трогательно, что вы заботитесь о моём здоровье! Нет уж, будьте уверены: этот шут нахален только с теми, с кем ему позволено. И... я думаю, слухи преувеличивают масштабы нашего с ним конфликта. Разумные люди всегда сумеют договориться без яда и ножей. Ведь так, леди Рейчел?
Если бы взглядом можно было заколоть, Чезара уже истекала бы кровью. Ах, у Рей Салливан такой выразительный взгляд!
– Чем же вам не угодил Майк Лебовски? – канцлер спрятал заметно дрожащие руки под салфетку. – Он преданный слуга.
– И он... талантлив! – возмущённо добавила Рей.
– Боюсь, я не являюсь почитательницей его творчества. Вы уже видели новый зал? Как по мне, то таких вот «талантливых» следует лечить! Да, мисс, лечить принудительно!
Звяк! Изящные пальчики Рей Салливан гневно сжали ножку бокала – да так, что переломили его надвое. На манжету девушки брызнула кровь. Та ойкнула, и, пробормотав что-то среднее между «Извините, мне нужно в уборную» и «Змея бессердечная, да что ты понимаешь в искусстве!», леди Рейчел выбежала вон. Амари даже не успел ничего проворковать ей вслед – зато Чезаре ему было что сказать:
– Что вы творите?! Вы это намеренно?! Рей... леди Салливан тоже принимала участие в оформлении этого треклятого зала! О, ну вы же сами это знаете!
– Разумеется, вы правы, – с притворным смущением промычала Чезара, силясь не рассмеяться. – Критика художникам противопоказана. Они такие ранимые... и совсем не способны понять, когда творят бесполезную чушь.
– Любой труд важен! Каждый человек в этом городе делает то, что должен, и старается выполнять свою работу хорошо!
– О, это же цитата из паблик-обращения, текст к которому писала я сама! – обрадовалась Чезара. – Очень приятно, что вы цените и мой талант.
– Леди Боэно, вы невыносимы... – Амари Симон почти стонал.
– Я посмотрю, как там леди Рей, – пора ретироваться. Чезара, отодвинув нетронутый бокал, встала.
– Что?! Я сам! – канцлер вскочил следом.
– Сэр Симон... – Боэно смерила его саркастичным взглядом. – Ещё не хватало канцлеру лично метаться по женским уборным. Я, как ваша покорная слуга, с радостью сделаю это за вас.