глава 13
Дамиано
Клары не было уже двадцать минут.
Я смотрел на закрытую дверь уборной, словно она могла ответить мне, где она, что делает, почему так долго. С каждой секундой внутри меня нарастало раздражение, как раскалённый металл под кожей. Я сжал кулаки, постучал пальцами по столу, потом резко встал. Терпение кончилось.
Быстрым шагом подошёл к двери и без колебаний её открыл.
Я замер.
Клара сидела на полу. Лицо мокрое от слёз, волосы растрёпаны, она задыхалась, как будто только что всплыла из глубины, куда её держали головой вниз. Её руки сжимали собственные волосы, ногти впивались в кожу головы, как будто она пыталась вырвать из себя боль. Она дрожала всем телом.
Что с ней? Чёрт возьми, что случилось?
Я подбежал, схватил её за плечи и рывком прижал к холодной кафельной стене.
- Успокойся! - процедил я сквозь зубы. - Что с тобой?!
Вместо ответа - кулак в грудь. Потом второй. Потом удар по лицу. Она кричала, визжала, как бешеное животное, вырывалась, царапалась, пыталась лягнуть. Я пытался удержать её, но она была неукротима - как дикая кошка, в которой заживо горит отчаяние.
Меня это утомило.
Я толкнул её.
Она с глухим звуком упала на пол. Сильно не ударилась, но явно почувствовала боль. Её тело затряслось. Она лежала ко мне спиной, дрожа и глядя в одну точку, будто я был призраком, которого она больше не может видеть.
Я смотрел на неё сверху вниз. Во мне клокотала ярость. Что это за сцена? В чём я провинился? Что она себе позволяет?
Я подошёл ближе и присел рядом, хрипло дыша.
- Если ты мне не расскажешь, что случилось, - произнёс я с ледяным спокойствием, - ты отсюда живой не выйдешь. Я слушаю.
Она затихла, но потом внезапно развернулась ко мне, в глазах - не слёзы, а злость. Ярость. Разочарование. Презрение.
- Марко... - прошептала она.
Я нахмурился.
- Марко? Кто он?
Она встала. Я медленно поднялся следом.
- Не тебе ли лучше знать, кто Марко, а?! - закричала она, голос срывался. - Убийца. Грёбаный убийца!
И снова она бросилась на меня. Я перехватил её в движении и с силой прижал к стене. Она извивалась, но я скрутил её руки за спиной одной рукой, а другой грубо сжал подбородок, заставив смотреть мне в глаза.
- Ещё раз посмеешь со мной заговорить таким тоном... Ещё раз поднимешь на меня руку - я тебе их оторву и в задницу засуну. А язык твой оторву и буду использовать как игрушку для дрочки. Поняла меня, сучка?
Она расхохоталась истерически - будто от безумия.
- Чтоб ты сдох! - выплюнула она. - Чтоб у тебя все твои заводы, бары и клубы взорвались! Чтоб тебя предали! Чтоб ты сдох в одиночестве! Чтоб тебя собственные родители своими руками убили!
Я не выдержал.
Удар.
Моя рука сжала её затылок и со всей силы ударила головой об стену. Звук - глухой, как раскалывающийся кокос.
Тишина.
Её тело обмякло.
Я не дал ей упасть. Поймал, прижал к себе, как мёртвый груз. Глаза её закатились, губы чуть приоткрыты, дыхание поверхностное. Без сознания.
Всё моё тело дрожало от гнева, как натянутая струна. Я перекинул её через плечо, как мешок. И направился на выход.
Плевать на этого ебаного иностранца. Всё уже подписано. Казино теперь моё.
А вот эта... сучка. Она была на краю. Ещё бы пару её милых улыбок - и я бы влюбился, как мальчишка. В двадцать пять лет, как последний идиот. Я видел в ней что-то чистое. Что-то, что захотелось прижать. Забрать. Защищать.
Сегодня она это уничтожила.
Она разбила всё.
Теперь я её ненавижу.
Я испорчу ей жизнь. Я уничтожу её изнутри. Она заплатит за свои слова. За своё поведение. За Марко. Кто он? За всё.
Я бросил её на заднее сиденье машины, захлопнул дверь, сел за руль. Завёл.
Газ.
Мысли крутились в голове, как бешеный вентилятор.
Марко.
Из-за него она так на меня смотрела? Кричала? Била? Проклинала?
Я снова слышал её голос.
«Чтоб ты сдох. Чтоб у тебя всё взорвалось. Чтоб тебя предали. Чтоб ты умер. Чтоб родители своими руками тебя убили...»
Мои руки вцепились в руль, пальцы побелели. Газ - до упора. Машина выла, как зверь.
Родители…
Моя мать умерла в день, когда я появился на свет. Я не знал её — только по фотографиям и скупым рассказам тех, кто знал её до конца. Говорят, она была доброй, светлой, с глазами, в которых отражалась нежность. Но мне не досталось ни её рук, ни её улыбки, ни её защиты. Вместо неё у меня остался отец.
Отец… Он ушёл в мир мафии задолго до моего рождения, и с тех пор, кажется, уже не возвращался. Он был жесток, холоден, молчалив. Меня он не любил. Ни разу не обнял, не сказал, что гордится мной. Он смотрел на меня и видел лишь боль утраты, живое напоминание о женщине, которую он действительно любил. Только ради неё он и оставил меня рядом. Он дал обещание заботиться обо мне… но если это и можно было назвать заботой, то в самом искажённом смысле.
Он вырастил из меня такого же монстра, каким стал сам. Воспитал меня, как оружие — без страха, без слабостей, без права на чувства. Я рос среди крови, лжи и насилия, не зная, что такое настоящая любовь. Я стал его отражением. Не по выбору - по наследству.
И эта женщина... с её наивным лицом, с её воплями и обвинениями... она только что вскрыла ту самую рану, которую я зашил и похоронил глубоко внутри. Она расковыряла меня, как грязью под ногтями. Она заставила меня вспомнить.
Я посмотрел на неё.
Бледная. Губы синие. Без сознания. К счастью - жива.
К сожалению - жива.
Мы приехали.
Я поднял её на руки и понёс в дом. Спустился на минус второй этаж. Подвал. Тот, в который никто никогда не заходил. За тяжёлой металлической дверью - бетон, кандалы, цепи, звук капающей воды. Холодно. Сырость. Темнота.
Я бросил её на старый матрас в углу.
Связал руки за спиной. Ноги. Плотно, чтобы не выбралась.
Намотал кляп на рот - не хочу больше слышать её голос. Эти проклятия. Эти слова.
Сел на табурет напротив. Смотрел, как она дышит. Спокойно, пока без сознания. Но это ненадолго.
- Ну что, Клара, - прошептал я. - Готова молить меня о пощаде?
Пощады не будет.
Ты вскрыла меня.
Ты разорвала старые швы и вылила туда свою желчь.
Ты понесёшь за это наказание.
Ты узнаешь, что такое боль. Настоящая. Та, что ломает не кости, а душу.
Скоро ты будешь плакать не от страха, а от желания умереть.
И я тебе этого не дам.