Пролог. Часть 7
Разум затуманился. Хвала богам, что есть катализаторы, благодаря которым, даже тело аристократа поддается алкоголю. Опьянение дает облегчение, пусть даже призрачное.
Тяжелый месяц. Неделю мы просто висели на орбите планеты, пока комиссия не закончила расследование. Разумеется, они ничего не нашли, да и не искали слишком рьяно. Генераторы разорвали толстые слои породы и там, как и думал, находились обширные полости с газом миндлита. Даже в специальной защите, там небезопасно.
Долгий путь домой. Помню его совсем смутно, будто в страшном сне. Я все время находился в своей каюте, и допускал лишь Нальмиру, которая приносила еду. Лоинар не навещал меня, и я ему благодарен – видеть его осуждающий взгляд, даже хорошо скрываемый под идеальной маской, просто невыносимо. И потом, он невольно возродит воспоминания разговора на той горе. Момент, когда на секунду, но все же решился убить собственного брата.
Я много думал об этом и удивлялся, как близость триумфа ослепила меня. Сколько ошибок допустил? Доверился Ульварту, хотя знал, что он за человек, должен, нет, обязан догадаться, что такой мерзавец найдет уязвимости в моей защите, и нанесет удар тогда, когда я меньше всего его ожидаю. Следовало лично контролировать поставки через черный рынок, но в желании отдать все время работе, я передал это Ульварту – еще одна брешь. И самое главное – я почему-то поверил, что Лоинар, останется на моей стороне, будучи главой семьи.
Ничего не могло сложиться иначе. Я здесь только благодарю собственной глупости и те унижения, что сегодня перенес – заслуженная кара. На глазах у всех, я бывший Лид-лорд Вайлдхельм Этэрлей, признал свои грехи перед свидетелями, перед богами и судом Империи. Больнее всего – они заставили меня дать клятву аристократа. Теперь, никогда и не при каких обстоятельствах, я не смею возвращаться к генетическим исследованиям, я навсегда отказался от возможности сделать что-то значимое и полезное для Империи. Отказался от победы, когда оставался последний шаг.
Теперь, будучи простым лордом, иду по саду, на последнем этаже дворца нашей семьи. Радует, что здесь ничего не поменялось. Наш отец не смел ничего здесь трогать после ее смерти и моего рождения. Я не понимал почему и никогда не задавал вопросов, помня, как отец однажды пришел в ярость, когда мы с Лоинаром сломали ветку у одного редкого дерева из столицы. Тогда в первый и единственный раз, Нормунд ударил меня по лицу. Помню, что плакал всю ночь, ведь знал, что виноват Лоинар, но тот был любимчиком, первенцем, будущим Эром, а я тем, ради кого мама отдала собственную жизнь. Лоинар провел ту ночь со мной и все время извинялся. Самое забавное, что я простил его, но было приятно, что любимый брат хоть в чем-то оказался не образцом для подражания.
Зашумела листва. Ветер здесь теплый, даже на высоте сотен метров и ему не сравниться с холодом моей планеты. Столичный город огромен, сотни небоскребов возвышаются над облаками, ночное небо полно огней от постоянно прилетающих и отбывающих кораблей, а космическая вервь на орбите заметно разрослась с момента моего последнего пребывания. Лоинар неплохо справляется, но моя маленькая колония под алым куполом щита, нравится мне куда больше. Жаль, что никогда ее не увижу.
Кажется, начинаю трезветь. Опрокинул и осушил бутылку, ощущая горлом приятный жар от благородного напитка. Тяжелые мысли следует прогонять сильными ногами и поэтому я просто углубился в сад. Через пять минут вышел к рукотворному озеру. На его поверхности плавали крупные, овальные листья, по дну суетились диковинные рыбки из разных уголков галактики, а вокруг, словно единой стеной, возвышались старые, толстые стволы темно-зеленых деревьев. Никакой дополнительной подсветки, никаких механизмов, только природа, почти в первозданном виде. Лоинар говорил, что это любимое место матери, и теперь понимаю, почему. Ее дикое сердце муад, требовало иметь уголок в этом продвинутом имперском мире, отдушину, что позволяет пусть и временно, но вернуться назад, на свою планету и к своему народу.
Хотел отхлебнуть еще, но вспомнил, что бутылка давно пустая. Аккуратно поставил старое вино рядом и сел на траву, ощущая, как молодые стебли ласкают кожу.
В самом центре озера стояла статуя Отцу и Матери. Внушительный монумент из черного и белого мрамора изображающего женщину с младенцем на руках и мужчину с мечом. Спустя десятки лет, лица, скрытые за капюшонами, бросают меня в дрожь. Незримые, всесильные, всезнающие. Прародители людей и самой Империи, верховные божества, что даровали нам жизнь и смерть, боль и наслаждение, страх и надежду....
А еще они дали нам законы. Те самые истины, что мы вынуждены чтить и соблюдать. Без которых, Империя не может существовать.
Появись мой отец сейчас здесь, чтобы он сказал? Промолчал, наградил тяжелым презрительным взглядом и направился по своим делам, или долго причитал, разразившись настоящим бедствием, а может, ударил меня во второй раз, только сильнее, чтобы донести смысл, который никогда не смогу принять. А я ведь хотел за тебя отомстить, желал это всем сердцем, но боги распорядились по – своему.
Они жестоки. Все эти высокопарные слова о справедливом Отце и любящей Матери всех людей – не более чем прикрытие их высокомерия. Иначе не объяснить, зачем вы создали меня, даровали знания и разум способный создать нечто новое, а затем так вероломно отняли у меня все.
Над вашими трактатами я сегодня дал клятву никогда не пытаться вновь приблизиться к вам, не вмешиваться в ваши замыслы, отбросить саму мысль об этой попытке. Унижение, которое я испытал, приносит боль несравнимую ни с одной самой жестокой пыткой, известной людям. Это все ваша вина, ваше желание любой ценой сохранить свое положение на вершине пьедестала. И я вас понимаю, ведь если дар создания жизни попадет к нам в руки, если мы обретем власть над собственной судьбой, то вы, обожаемые всеми повелители, станете никчемными и ненужными!
И вы боитесь этого, как и любой человек страшится забвения, вы испытываете страх, что дети станут в какой-то момент независимыми. Вы стараетесь указать нам наше место всякий раз, когда кто-то осмеливается вам перечить! Сегодня вы победили, я произнес клятву, но я сделал это ради брата, ради семьи, что неповинна в моих грехах.Но это не означает, что вы победили. Да, Отец и Мать всех людей, я, Вайлдхельм Этэрлей, еще не сдался. Я сам решаю, как поступить со своей жизнью, и вы над этим не властны!
Я все еще могу сохранить свою честь, как и подобает аристократу, тому, кто несет в себе кровь первого из людей!
Поднялся на ноги. Вновь почувствовал былую силу и уверенность. Достал свой пистолет. Проверил. Патрон в стволе. Большего и не нужно. Приставил его к виску. Они все такие безликие, равнодушные стоят посреди зеркальной глади. Холодные и гордые.
Мы, свободные люди Империи верим, что после смерти попадаем на ваш суд. И равным на нем будет каждый: благородный, одаренный или простой человек. Я готов Отец и Мать, я предстану перед вами прямо сейчас!
Палец лег на спуск. Только не сейчас! Пусть та слабость, что не дала мне выстрелить на горе и не позволила убить творение, покинет меня сейчас! Хочу сам решать свою судьбу, хочу получить это право собственной силой!
Закрыл глаза. Всего лишь миг. Даже боли не будет. Давай, Вайлд! Сделай это!
Щелчок.
Открыл глаза и отбросил оружие. Осечка! Невозможно! Я посмотрел на статую и мне показалось, что там под каменными капюшонами, где трудами мастера, нет и не может быть ничего, отдаленно напоминающего лицо, виднелась вполне человеческая улыбка.
Ноги подкосились. Я упал и начал отползать назад, но стоило контакту на секунду прерваться, как передо мной все тот же мрамор и ничего более. Посмотрел на пистолет. Он лежал неподалеку, поблескивая золотой гравировкой. С того момента, как я получил титул лида и это оружие в качестве простого атрибута, никогда его не чистил. Вполне возможно, что вышла осечка. Старый механизм, предназначенный скорее для следования традициям, нежели для убийства, не идет ни в какое сравнение с современными аналогами.
Совпадение? Я хотел так думать. Просто не мог принять мысль, что это они не дали мне сотворить задуманное...
Меня бросила в жар. Медленно я подполз к оружию и поднял его трясущейся рукой. Перезарядил. Патрон вылетел и бесшумно упал в траву. Есть еще один. Вот только...
Я вдруг осознал, что не сделаю этого.
Все это настолько абсурдно и глупо, что я начал смеяться. Развалился на траве, и не сдерживаясь, позволил всему накопившемуся свободно изливаться наружу. Это похоже на бред, помутнение, куда более опасное, чем обычное алкогольное опьянение! Это крик души, смерть рассудка, полное и бесповоротное поражение...
Надо мной черное, ночное небо, но звезд не видно. Скоро может пойти дождь, нужно возвращаться. Вернул пистолет в кобуру, встал на ноги, и, не оборачиваясь, пошел прочь от этого места.
С каждым шагом непреодолимая слабость заполняла мое тело. Я почувствовал себя ничтожным и незначительным перед всей мощью этого мира. Это чувство терзало меня, причиняло почти физическую боль, оно не поддавалось разуму или воле, оно оказалось сильнее меня.
Лишь забвение, которое дарует вино и катализаторы, могут принести моей душе покой.