Антиморалисты

Т/И не могла бы сказать точно, когда всё началось и кто виноват в том, что к своим годам она порой оказывалась в полнейшем дерьме, иногда без возможности выбраться. Иногда утопая в нём с головой, потому что не было другого выбора, иногда просто застревая, радуясь, что ей не перекрыли кислород. Дерьмо всегда было противным и прочно липло к ней, тащилось домой, где всегда был Юнги, какого-то хера взявший на себя ответственность за девчонку, которая поступила с ним когда-то не совсем хорошо. Может, и к лучшему, Мин явно бы не был рад факту, что бывшая подруга поводила бы его за нос, прежде чем нагло бросить, потому что у неё роман на стороне. Хотя, какие романы в подростковом возрасте.

Дома был Юнги, взявший на себя роль старшего брата, которого у Т/И никогда не было. Родители разбежались уже после рождения девочки, мать оставила ту на плечи отца со словами, что ей ребёнок не особо и нужен. О каком тут старшем брате может быть речь, когда мама даже не помахала рукой своей четырёхлетней дочери. Просто собрала вещи и ушла, не оставляя после себя никакого напоминания, что здесь когда-то были не только мужчина и маленькая девочка, каждый вечер спрашивающая, где мама.

А потом появилась мачеха, которой было как-то всё равно на чужого ребёнка. Лишь бы гадость в дом не принесла и была нормальным ребёнком, что у Т/И получалось из рук плохо. Она дралась на улице с ребятами, таскала из магазина шоколадки и вела себя просто отвратительно для своих семи лет.

К пятнадцати она стала просто неуправляема. Ввязывалась в драки, приходила побитая, не сдерживала порой эмоции, отчего её записали на секцию по борьбе и ещё парочке подобных занятий, чтобы она хоть куда-то девала свою энергию.

В пятнадцать она сцепилась с Юнги и Чимином, оказалась брошена лучшей, как казалось когда-то, подругой, оставшись одна посреди зоопарка рядом с вольером с пандами.

В телефоне насмешливое: «Спасибо, что помогла. Меня парень заждался", а потом ещё и оказалось, что её в чёрный список занесли.

Друзья бывают порой такими суками. Т/И поняла это в пятнадцать, когда она просто не понимала, что так можно? Вот так бросить? Оборвать всё, что было? Они полтора года друг за друга держались, везде и во всём защищали и помогали. А тут такое, внезапное, больное, давящее где-то в груди и голове одновременно, отчего хотелось зареветь, только неподалёку сидели Чимин и Юнги, хмуро смотрели на неё. Т/И никогда не плакала, пыталась этого не делать, потому что сильная девочка, поэтому перед ними плакать не будет.
Не будет. Даже когда к ней подошёл Пак и протянул пакетик с безе.

Не стоит говорить о том, что они потом отследили, где была «подруга». Нашли тачку её хахаля, а ещё их двоих на заднем сиденье. Будучи любопытными подростками с бушующим пубертратом посмотрели на чужой секс через тонированные стёкла, сложив козырьком и тихо толкаясь.

А потом резко открыли дверь, сделали несколько фоток и, стоило только Т/И вылить на капот машины ведро помоев, сбежали, громко хохоча под чужие маты и крики.

Да, так и началась дружба в семь лет длиной, даже когда вляпывались в дерьмо.

Друг друга вытаскивали, да.

Но то дерьмо, в которое влезала Т/И каждый раз, было слишком вонючим, чтобы просить парней о помощи. Это потом не отмыть, девушка сама знала, даже когда соглашалась на предложение. Ей было семнадцать, она тогда любила мотоциклы, на заработанные деньги (а ещё одолжив немножко), покупала старые развалюхи, чтобы гонять на них.

Там её поймала полиция.

Там её вытащил мистер Мин, обещая, что Юнги ничего не скажет.

Был ли он уверен, что это Т/И не скажет, что мужчина занимается чем-то незаконным? Уверен на все сто, потому что у девушки были испуганные глаза, когда он привёл её на склад в разгар очередной стычки.

  — Это всё когда-нибудь достанется Юнги, — Мин Сонджун потрепал по волосам, тут же выстреливая в подбегающего им человека. Т/И тогда содрогнулась, — Но пока что мне нужна твоя помощь. Хочешь хороший байк? И немножко деньжат?

Не хотела.

Но пришлось.

***

  — Даже чай не предложишь? — отец Юнги присаживается на стул, глядя со знакомой усмешкой, которую видеть на лице его сына было привычнее. Юнги в такие моменты просто вредный становится, подкалывает, шутит, а мистер Мин так показывает, кто тут главный. Т/И просто улыбается в ответ, щурится немного и склоняет голову, изображая дружелюбие.

— Это ней мой чай, спросите у Юнги.

  — Брось, — Сонджун взмахивает рукой, — у Юнги все документы недвижимости оформлены на вас двоих, он даже после твоей пропажи не решился всё переписывать. Так что, это твой дом и твой чай.

  — Попросите секретаря.

Т/И босса уважала ровно до моментов такого нежданного вторжения в жизнь. И пусть это могло ей стоить чего-нибудь важного (байка там, денег), он ничего не мог бы сделать, что выходило за рамки. Мин Сонджун не такой, он любит сына и всё-таки порой воспринимает девушку как свою дочь, может не совсем родную, но дочь. Он взял её под крыло, подмигнул её родителям со словами, что они же хотели спокойной жизни? Пожалуйста.
Он тогда совсем увёл её из родительского дома, пусть и сделал так, потому что попросил Юнги, которого достали угрозы со сторону отца Т/И о том, что он поддаст в суд за похищение и удержание его дочери. Непонятно только, чего добивался. В чём был смысл этих попыток вернуть, если она всё равно была пустым местом. Лишним элементом в пазле, где уже была построена счастливая семья. Кровные брат и сестра, смотрящие с испугом и недоумением на появляющуюся порой дома Т/И.

«Кто это?».

Лишний пазл в вашей коробке картины счастливой семьи. Спасибо, что спросили, можете выкинуть.

Т/И была благодарна мистеру Мину за всё, но в работницы по наведению чая не нанималась, а хорошим и гостеприимным хозяином никогда не была.

  — Спасибо, что помогли выбраться оттуда, — девушка отодвигает стул и садится напротив мужчины, скрещивая на груди руки, — Но можно было и пораньше, там легко окочуриться и оказаться в общей могиле.

Сонджун рассмеялся.

  — Ты живучая, Т/И, умереть в какой-то исправительной колонии для тебя было бы слишком позорно. Да и я бы всё равно не позволил. Тебе просто нужно был немного исправиться, подумать. Отдохнуть, может быть. Знаешь, приравнивай это к Багамам.

— А вы сами на такие Багамы хотите?

  — Предпочитаю Карибы. Или Гавайи, там немного трясёт и вулканы извергаются, но так даже интереснее. Думаю с женой туда улететь скоро.

  — Как миссис Мин?

  — Всё так же, — мужчина пожимает плечами, — покупает платья, которые невозможно надеть на неё, коляска мешает. Но хотя бы улыбается. И лупит Юнги газетой, когда он решается показаться дома. Совсем от рук отбился.

Что-то не меняется даже спустя время. Платья Мин Хёрин и то, как она пыталась учить сына уму разуму, стоило ему только прийти домой. Удивительно, что Юнги на это ещё не пожаловался, хотя они и не разговаривали особо. В машине он был слишком обижен, когда приехали — спали, делали уборку и говорили о других вещах, вроде тех, где теперь лучшие коктейли, как часто они пропивают свою печень, есть ли сейчас уличные гонки и что в университете всё та же ерунда.

— Зачем вы пришли? Не просто на меня ведь посмотреть?

— Не просто, — мужчина кивнул, — после полудня тебе передадут документы по восстановлению в университете. Программу сама как-нибудь нагонишь, для всех у тебя была продолжительная болезнь, справку тебе оформил, преподаватели не будут сильно придираться. Права тебе тоже вернут, байк, к сожалению, нет, потому что ты уничтожила его к чертям, заметая следы. Телефон попроси купить Юнги… Ну, или купишь с первой зарплаты.

  — А когда у меня первая зарплата? — Т/И подалась вперёд. Сонджун улыбнулся.

  — Сегодня вечером, если доставишь кое-какие документы от моих конкурентов.

Вот так, из пламя в полымя.

  — Тогда мне нужен байк. Или я отберу его у Тэмина, а вы знаете, что бывает, когда забираешь его детку.

У Сонджуна, кажется, дёрнулся глаз.

  — Конечно.

  — И костюм мне тоже понадобится. И шлем. Не хочу светить своим красивым личиком. И пушку.

  — У тебя большие запросы.

  — Я же работаю на вас, — девушка улыбнулась, постукивая пальцами по столешнице, — Знаете, быть курьером у вас очень опасно. Не хотите же, чтобы это снова было потеряно, а вас попытались привлечь к перевозке наркотиков?

  — Порой мне кажется, что ты точно моя дочь, — Мин потёр переносицу, заставляя Т/И хмыкнуть.

  — По сравнению с Юнги я лапочка, так что нет, я не ваша дочь.

Через три часа из ангара одного складов вылетел байк, вздымая за собой пыль.

— Это моя детка! — парень подлетел к боссу, указывая пальцем в удалявшуюся точку, — Моя!

Мин Сонджун только развёл руками, тут же кидая взгляд на часы. Его дела не ждали.