Глава 9
После той страшной ссоры Йоссе запретили выходить из комнаты без необходимости. Целыми днями мальчик сидел на ковре и играл со всем, что попадется под руку: начиная с деревянных кубиков и заканчивая собственными пальцами на руках. Комната у Эссера младшего была самая экономная и самая маленькая. Изначально даже может показаться, что это вовсе не детская комната, а подвал, поскольку перед окном мальчика росло большое дерево, которое закрывало любой источник света с улицы. Обычная деревянная кровать, сделанная на скорую руку отцом, такой же деревянный небольшой стол и стульчик. Вещи лежали сложенные в каком-то деревянном ящике, который также смастерил Ханк. Тратить свои деньги на младшего ребенка семья Эссер не собиралась с самого его рождения. Хотя, Йосса не так уж и сильно расстраивался таким условиям жизни. В детский сад он не ходил, поскольку в Гепоре посещение детского сада стоило тоже немалых денег. Мальчик не видел, как живут другие дети, поэтому сравнивать ему было не с чем. Главное, что есть где спать, и дают покушать. А с остальным можно смириться. Правда, если бы еще не били по каждому пустяку, было бы еще лучше.
Так, сидя в очередной раз на ковре, который, казалось, никогда не стирали, с листом бумаги и ручкой, которую стащил у Джорет, Йосса нарисовал маленького человечка с грустным видом. Писать мальчик еще не умел, поэтому все, что хотел написать, говорил вслух.
- Это я, - сказал он самому себе, ткнув ручкой в человечка, - и мне грустно.
Рядом с человечком он нарисовал еще одного, только побольше. В руке у этого человечка Йосса нарисовал палку или что-то вроде этого.
- А это Арон. И он держит в руке деревянную палку, которую нашел во дворе у дома. А мне грустно, потому что братик бьет меня этой палкой по спине.
Мальчик зачеркнул на рисунке человечка с палкой, превращая его в черное пятно.
- Когда я буду большой, - продолжил он, рисуя рядом с грустным человечком большого и высокого, - я никогда не буду бить детей. Я буду самым добрым мальчиком в мире.
Тогда он нарисовал человечку жизнерадостную улыбку и сам невольно улыбнулся. Йосса часто задумывался о том, каким он будет, когда вырастет. Он мечтал, что будет жить в большом замке. Он будет жить в такой стране, где никто никогда не плачет, не дерется и не ругается. В стране, где за причинение боли другому человеку будет жесткое наказание. Каждой ночью, ложась спать, Эссер младший думал, что когда-нибудь он покинет дом родителей и уедет куда-нибудь далеко-далеко. Туда, где нет зла. Только смех, счастье и улыбки. Однако он не понимал, что такой страны не существовало и никогда не будет существовать.
За ужином семья сидела довольно тихо, что очень странно. Всегда за приемом пищи Ханк рассказывал о чем-то до жути важном, чего Йосса никогда не понимал. Или бывали разговоры про Джорет и ее молодого человека Анаеля. Мама уже мечтала отдать дочь замуж. Но на этот раз все было иначе. Все спокойно принимали пищу, даже не обмениваясь взглядами. Такая тишина просто безумно напрягала Йоссу, но нарушать ее он не осмеливался, ведь лучше не говорить, если нет необходимости.
- Завтра я уезжаю в Дортхайм, - сухо бросил Арон, нарушая тишину.
Ханк перестал жевать пищу и уставился на сына. Амелиа тоже перевела взгляд на юношу. Родители смотрели на него в упор, и казалось, что Арон прямо сейчас загорится, ведь в их глазах буквально горел огонь. Было ясно, что эта новость взрослых не обрадовала. Йосса исподлобья поглядывал на них.
- Йосса и Адри, - вдруг строго сказал отец, - выйдите из-за стола и уйдите в свои комнаты.
- Но почему только мы? - обиженно спросил Адри, - почему Джорет не уходит?
Йосса нервно сглотнул, слыша нотку спора в голосе брата. Если бы он был на его месте, его бы уже избили. Но на слова Адри родители реагировали совершенно иначе.
- Адри, не спорь. Джорет взрослая, ей можно. А вы еще маленькие. Выйдите из-за стола и не заставляйте меня повторять это в третий раз, - прошипел Ханк.
Мальчики вздохнули и слезли со стульев, а после удалились из кухни, но не до конца. Оставшись стоять за дверью, Адри прислонил ухо к ней, в надежде услышать хоть что-то. Йоссу разрывало от любопытства, поэтому он повторил действие брата, правда не до конца понимая для чего.
- А почему мы так стоим? - спросил он, но Адри лишь прислонил указательный палец к губам.
Йосса закрыл рот обеими ладошками и стал вслушиваться в происходящее на кухне.
Атмосфера была очень напряженная. Джорет сидела, чуть опустив голову, а Арон холодно смотрел в глаза отца. Амелиа тяжело вздохнула, но в этом вздохе не было жалости. Наоборот, какой-то холод и ярость. Тишина была тяжелой, но первым ее нарушил Ханк.
- В Дортхайм говоришь? На войну захотел?
- Да, на войну, - сухо ответил Арон.
Отец сжал руку в кулак, а его брови сдвинулись к переносице.
- Я пойду со стороны Касштадта, но сдамся Фреорусам. А после буду работать на них и воевать против этих поганцев, - продолжил юноша.
Мужчина ударил кулаком по столу так, что посуда на столе зазвенела. Адри и Йосса даже вздрогнули за дверью.
- Ты собираешься надевать форму Касштадтского солдата?! - взревел Ханк.
- Отец, это единственный выход.
- Не единственный! - вмешалась Амелиа, - поезжай в Фреорус, и оттуда воюй за нашу страну.
- Сейчас война, мама, - ответил Арон, - я не смогу туда уехать.
- Тогда вообще не лезь в это кровавое дело, - прорычал отец, - никто из моей семьи не посмеет надеть эту поганую форму. Никто. Разве только Йосса, которого я даже за сына не считаю. Какую же я ошибку сделал, когда перевез вас всех в этот проклятый Касштадт.
Джорет посмотрела на брата. Арон тяжело вздохнул и медленно кивнул. Он знал, как отец ненавидит Касштадт и все, что с ним связано. Все детство он мечтал уехать со своей Родины, но судьба вернула его назад, чем он не доволен.
- Хорошо, я понял, - наконец сказал юноша, - я никогда не надену форму Касштадтского солдата. Пусть этим занимается Йосса. А я буду воевать только за свою страну.
На этом разговор и кончился. Услышав, как заскрипели ножки стульев по полу, Адри и Йосса разбежались по своим комнатам, чтобы не получить подзатыльников за свое детское любопытство. Оказавшись в своем маленьком пространстве, Йосса сел на ковер. Что значит “поезжай в Фреорус, и оттуда воюй за нашу страну”? А разве эта не наша? И почему только он может носить форму Касштадтских воинов? Это что-то плохое?
- Папа говорит, что я не его сын, - в пол голоса сказал Йосса сам себе, - а если я не надену эту страшную форму, то папа будет меня любить? Тогда, я никогда тоже ее не надену. Буду как Арон. И буду воевать только за свою страну.
Но Йосса не понимал, что значит “своя страна”. И не понимал, почему за нее вообще нужно воевать. Время покажет.