Искры Свободы

Селин

Металл под ногой предательски скрипнул. Селин не успела отшатнуться — решётка дрогнула, и мир резко ушёл вниз. Воздух вырвался из груди вместе с коротким вскриком, а затем — удар. Глухой, звонкий, будто сердце само сорвалось в пустоту.Она оказалась в узком коридоре. Каменный пол был сухим, удивительно чистым, но холод пробирал до костей. В висках стучало, руки дрожали. Не подвал. Это не похоже на подвалы. Всё выглядело слишком ухоженным, слишком... намеренным.Тишина, густая и тяжёлая, была пронизана странным гулом. Казалось, будто здание дышит — медленно, ровно, как живое существо.И в эту тишину ворвался звук шагов.Вставая, Селин увидила колонны, примерно метра полтора в ширину и метров 5 в длину, услышав голоса, Селин резко вжалась в одну из этих колонн, зажала ладонью рот. Три фигуры выскользнули из соседнего прохода: один — в белой мантии, другой — в чёрной, третий — в серебряной с вышитыми символами. Свет, встроенный в стены, выхватывал их лица бледными пятнами.— Проникновение? — низкий, раздражённый голос.— Скорее сбой оборудования, — ответил другой.— Проверить всё. Докладывать Вестарию, если повторится, — холодно произнёс третий.Они скрылись, оставив после себя тишину, в которой сердце Селин казалось слишком громким.Она двинулась вперёд, почти не дыша. Коридоры тянулись один за другим — прямые, одинаковые, освещённые холодным белым светом. Металлические двери без ручек, каждая с выгравированным символом: звезда, круг, незнакомая руна. Всё это больше походило на какую-то ритуальную лабораторию, чем на храм.Селин заглянула в первый зал — и замерла.Зал тянулся высоко вверх, теряясь в темноте. Вдоль стен стояли цилиндрические капсулы. Внутри каждой, погружённый в зеленоватую жидкость, лежал силуэт — подросток или, может быть, лишь оболочка человека. Их лица были бледными, глаза закрыты, а губы едва заметно шевелились, будто они шептали молитвы даже во сне.Свет исходил не от ламп, а от самих сосудов. Зеленоватое сияние делало помещение похожим на подводный склеп, где вместо рыб плавали тени человеческих тел.Пол был выложен серыми плитами, в центре которых вырезаны круги и линии. Руны соединялись в узоры, образуя семь сплетённых символов. Слабое свечение пробегало по ним, словно они дышали.Ни решёток, ни кандалов — всё выглядело слишком чисто, слишком... правильно. Но именно эта правильность пугала больше всего.Селин затаилась за колонной, дыхание её рвалось. И тогда он появился.Высокий мужчина, словно высеченный из холодного камня. Его движения были медленными, отточенными, каждое словно заранее рассчитанное. Лицо с резкими скулами и усталым, пронзительным взглядом не оставляло сомнений: этот человек привык к власти. Его волосы — тёмно-зелёные, мягкими волнами спадающие на виски — блестели в странном свете.На нём был строгий костюм, застёгнутый до самого горла, поверх — чёрная ряса с тонкими красными узорами. Алый крест на цепи висел на груди, бросая кровавые отблески в мутное сияние капсул. Перчатки, что скрывали его руки, были местами порваны и испачканы буро-красным — он не боялся запачкать себя чужой судьбой, ему даже было плевать на эти бесконечные куски мяса, что находились в этом зале.Фигура стояла у алтаря, вытянув руки к лежавшей на нём девушке. Тёмное одеяние с золотыми швами, движения медленные, властные. Голос был низким, гулким, будто доносился из-под земли:— Вечное не ждёт. Оно берёт то, что мы должны ему отдать.

Селин съёжилась в тени, сердце билось в горле. Взявшись за вески, она поспешила себя успокоить, устаканить свой рассудок и мыслить здраво. Ей понадобилось пару минут, чтобы после увиденного, не задерживатся и поспешить изучить как можно больше, перед тем как, скрытся с этого места. Коридоры петляли. В одном из залов — книги и свитки, закованные в цепи. В другом — идеально застеленные кровати, пустые, будто ждущие кого-то. В третьем — руны на стенах, мерцающие слабо, словно дышащие. Закончив с небольшим обхором, она поспешила убратся с этого места.Она искала выход. Возвращаться тем же путём было невозможно — вдалеке уже слышались шаги, голоса. Селин ускорила шаг, пока не заметила в стене прямоугольную щель. Низкая, узкая — вентиляционный ход. Она поднялась на ящики, что стояли у стены, и протиснулась внутрь.Металл был холодный, колени скользили по железу, руки дрожали от напряжения. Воздух был затхлым, но впереди пробивался свет.Она ползла долго, пока лёгкие не начали гореть, пока плечи не ныли от тесноты. И наконец — решётка. Селин толкнула её всем телом, и металл поддался.Она выпала в небольшой тёмный чулан, пахнущий сухими травами и пылью. Он находился у служебного коридора на верхнем этаже Дома Учения — здесь стояли только двери с надписями «Обслуживание», редкие лампы горели тусклым светом. Запах был другой: спокойный, травяной, почти домашний. Девушка прислонилась к стене, закрыла глаза и впервые за ночь позволила себе вдохнуть глубоко. Но внутри горело одно ощущение: она увидела то, чего не могла объяснить, она видела многое в своей жизни, но такое... впервые...

Селин осторожно приоткрыла дверь и выглянула наружу. Коридор был пуст. Слышался гул голосов — студенты уже начинали собираться к утренним молитвам.Она поправила волосы, отряхнула с одежды пыль и медленно пошла вдоль стены, стараясь держаться в тени. Каждый шаг отдавался в висках, дыхание всё ещё было рваным. По пути ей пришлось дважды прижаться к стене, пропуская мимо сонных студентов в одинаковых белых туниках. Никто не обратил на неё внимания — но всё же, сердце колотилось так, будто её вот-вот поймают.Коридор вывел её к лестнице. Селин спустилась вниз, шаг за шагом, пряча руки в рукава, чтобы скрыть ссадины. Она уже почти добралась до жилого крыла, когда услышала знакомые голоса. 

Утро в спальне мужского крыла 

В спальной комнате мужского крыла спорили ребята. Йохан говорил резко, сдерживая раздражение:— Я вам говорю, так не бывает. Она не могла просто исчезнуть в никуда.— Может, вышла прогуляться? — попытался предположить Люк, но голос его звучал неуверенно.— Прогуляться? Ночью? В этом месте? — перебил Кай, сжимая кулаки так.— Ты слышал, что вчера по радио говорили...Юна сидела на диване, прижав руки к лицу. Её голос дрожал:— Она не вернулась в комнату. Я... я даже и не знала, что... что-то могло бы случится!Урия откинулся на спинку стула и усмехнулся, но даже в его голосе не было привычной лёгкости:— Может, вы преувеличиваете. Утром объявится.В тот самый момент дверь тихо скрипнула.Селин вошла. Волосы её были растрёпаны, платье порвано на подоле, взгляд — холодный и усталый. Она прошла в комнату, закрыв входную дверь и прижалась к стене.Юна первой сорвалась с места, протягивая к ней свои руки для объятий:— Селин! Где ты была?!Селин провела взглядом по лицам собравщихся в комнате, повисло напряжение, густое, как дым.— Там... — она на секунду прикрыла глаза, будто решая, что можно сказать. — Нам стоит убиратся отсюда.Она опустила взгляд, и голос её стал твёрже:— Я скажу только одно: всё, что мы слышали про исчезновения, — это не слухи. И, возможно... это связано с этим местом. Нам стоит быстро, насколько это возможно убиратся от сюда.

— Может ты объяснишь хоть что-нибудь? -. рявкул Йохан. — Например, где ты была? почему ты выглядишь так, будто ты от стаи диких животных убегала? И что не мало важно о чём ты говоришь? Не потруднишься рассказать нам всё?

Люк тут же его остановил: — Хэй! Не дави, посмотри на неё, она итак выглядит не важно. 

 — Я тоже считаю что стоит этот разговор оставить на потом. - согласился Майло. 

Не унимаясь Йохан продолжил давить: — И что? Вы хотите, чтобы я просто так ждал того момента, пока она одуплится что-либо сказать? Или когда уже кто-то из нас реально откинется?

Кай также решил вступится: — Давайте дадим немного времени отойти ей от произошедшего, а после уже и распросим что всё-таки произошло с ней.  

Урия также решил отреагировать шутливо: — Да ребят, не думаю что, нас так сразу пустят на фарш и тем более мы же вообще из академии Ореншилда, кто вообще в здравом уме захочет что-то с нами сделать?

— Вот вот! Правильно говоришь! - поддержала Юна.

Напряжённый разговор постепенно стихал. Каждый оставался при своём — Йохан нахмуренный и резкий, Кай молчаливый, Люк сдержанно переживающий, Юна с покрасневшими глазами. Селин же стояла прислонившись к стене, будто всё ещё не вернулась до конца из того места, где была.Она наконец заговорила, ровно и сухо:— Мне нужно умыться. И сменить одежду.Йохан хотел что-то сказать, но она прервала:— В женском крыле меня заметят. Слишком много вопросов. Лучше — в мужском.Она перевела взгляд на Юну.— Принеси мне новое одеяние. То, что нам выдали вчера.Юна замялась, но кивнула.— Хорошо... только... больше так не исчезай.Селин едва заметно улыбнулась уголком губ, но взгляд остался тяжёлым.

Вскоре Юна вернулась с аккуратно сложенным свёртком: светлая длинная туника, тонкая и струящаяся, с широкими рукавами и молочным оттенком ткани. Именно такие одеяния выдавали ученикам для службы.Селин скрылась за дверью в пустую мужскую купальню. Пар и запах влажного камня встретили её. Она смыла с лица и рук следы ночи, поправила волосы, надела тунику. Белая ткань мягко легла на плечи, скрывая всё лишнее. Теперь она выглядела такой же, как все.

Когда она вернулась, Йохан уже ждал у двери. Он посмотрел на неё — внимательно, слишком долго. Но ничего не сказал, только отвернулся. Последовав друг за другом, они поспешили в зал, в котором уже собрались другие ученики этой академии.

Гул стих. В зале слышалось только дыхание сотен учеников. Вестарий сделал шаг вперёд, его голос эхом разнёсся под сводами, будто древнее заклинание:— Слушайте, дети Новамериала. Слушайте сказание о начале и о конце, о пути, которым идёт каждая душа.Он поднял руку к своду, где через витражи падали лучи бледного утреннего света.— Вначале был лишь хаос. И из хаоса возникла Первая Искра. Она разгорелась и стала Великим Пределом — бесконечным небом, что простирается над всеми мирами. Там сияют Семь Врат Света. Каждое — созвездие, каждое — истина, что ведёт душу домой.Голос его становился всё более певучим, словно он не говорил, а пел старую балладу.— Первые аторнисты верили: звёзды — это не просто светила, но ключи. Они открывают тропы вечности. Они — мост между миром плоти и миром света. И каждому, кто ищет свой путь, открывается одно из семи созвездий.Он сделал паузу. В зале стояла мёртвая тишина.

— Аурион — ключ знания. Он открывает разум и ведёт к истине.— Селестар — свет верности. Он хранит тех, кто держит клятву.— Вейран — воин небесный, защитник от тьмы за пределом.— Люмиэль — чаша милосердия, из которой льётся сострадание.— Эстарион — феникс, что умирает и возрождается в новом теле.— Каэлис — весы, что взвешивают душу и определяют её равновесие.— Зенитра — тайна предела, круг незавершённый, врата, о которых знают немногие.

Слова звучали как стихи, тянулись, будто ткань, и каждый ученик, даже тот, кто не верил, ловил их, как древнюю песнь.— Но знайте, — голос его стал тише, и именно от этого ещё страшнее, — звёзды не только над небом. Они среди нас. Семь Врат имеют свои отражения на земле. С тех времён, как человек встал на ноги, Великий Предел избирал тех, кто несёт его свет.Он опустил глаза на учеников.— Их называют Алютеры.Это слово прозвучало, будто удар в тишине.— Они — живые воплощения созвездий. Их души связаны с вечностью, их судьбы не принадлежат самим себе. Они — столпы, на которых держится связь нашего мира с Великим Пределом.Голос его вновь стал размеренным, словно древний стих:— Так было всегда, так будет и впредь.Семь Врат — семь судеб.Семь звёзд — семь Алютеров.И каждый, кто внимает им, приближается к Этеральному Свету.Он развёл руки, и зал ответил движением — сотни рук поднялись вверх, повторяя жест веры.Селин стояла среди них, холод пробегал по коже. Для остальных это было красиво, величественно, как песня. Но для неё каждое слово отзывалось в памяти зелёным светом капсул и лицом человека, стоявшего среди них ночью.

Гул голосов стих. Ученики один за другим опускали руки, садились, шептались между собой. Зал снова наполнился обычными звуками жизни, но в воздухе всё ещё висели слова Вестария — тягучие, торжественные, словно заклинание.Семеро друзей вышли из зала бок о бок. Первым заговорил Йохан, резкий и прямой, как всегда:— Чушь. Красиво поют, а толку? — он скривил губы, сжал кулак. — Я не верю, что звёзды выбирают людей.Юна тут же нахмурилась:— А мне понравилось. Это... звучит обнадёживающе. Неужели тебе никогда не хотелось верить, что есть что-то большее? Что мы не просто живём и умираем?Йохан фыркнул:— Сказки, чтоб держать людей на поводке.— Может, и сказки, — вмешался Кай, тихо, сдержанно. — Но в каждой сказке есть крупица правды. Иначе зачем им такая сила над людьми?Майло шёл чуть позади, руки за спину, глаза холодные. Он произнёс спокойно, но с явной иронией:— Крупица правды или нет, а люди всё равно верят. Вера управляет ими сильнее, чем оружие.Урия хмыкнул и бросил через плечо:— Ладно вам. Хоть что-то интересное. Я чуть не уснул, пока этот тип декламировал свои «звёздные сказки».Люк же посмотрел на Селин, будто пытаясь уловить её реакцию. Но она шла молча, взглядом в пол.Юна первой не выдержала:— Селин, а ты что думаешь?Она подняла глаза, задержала паузу и ответила сухо:— Думаю, в красивых словах часто прячут самую страшную правду.Тишина повисла ещё гуще.И тогда Майло, словно желая её разрубить, сказал:— Хватит гадать.После уроков давайте выйдем в город. Посмотрим всё своими глазами. Может, найдём ответы там, а не в песнях под сводами.— Ты серьёзно? — прищурился Йохан.— Более чем, — спокойно кивнул Майло. — Если в этом городе что-то происходит... лучше понять это самим.Кай посмотрел на остальных, сжав челюсть.— Я за.Юна нахмурилась, но не возразила. Урия усмехнулся и пожал плечами. Люк кивнул. Селин же осталась молчаливой — но в её взгляде на миг мелькнула тень согласия. 

После уроков семеро вышли за ворота Дома Учения. Солнце клонилось к закату, окрашивая серые стены города в медный свет. Люнбрей встречал их не холодом, а размеренной тишиной, в которой было что-то умиротворяющее.Узкие улицы тянулись вдоль домов с крутыми крышами и резными окнами. Каменные мостовые были чистыми, даже слишком — будто кто-то каждое утро вычищал их до блеска. На перекрёстках висели фонари с тонкими витражами, отражающие оранжевые отблески заходящего солнца.Жители приветствовали учеников с уважением. Старики снимали шляпы, женщины склоняли головы, дети останавливались и с любопытством смотрели на белые одеяния гостей.— Кажется, нас тут почитают, — усмехнулся Урия, явно наслаждаясь вниманием.— Конечно, — заметил Люк, оглядываясь. — Для них студенты из Дома Учения — почти будущие наставники, служители. Это честь.В стороне проходили ученики постарше — в тех же белых туниках, но с тонкими серебряными поясами. Люди расступались перед ними, как перед кем-то значительным.— Они относятся к ним так... будто это будущие святые, — сказала Юна с лёгкой завистью. — Смотри, даже лавочники кланяются.Кай кивнул, нахмурившись:— Видимо, здесь служители церкви — главные люди города. Быть студентом в Люнбрее — значит быть почти избранным.— И ведь никто не боится, — добавил Майло тихо. — Посмотри: все улыбаются. Все верят, что из этих стен выйдут великие.Йохан хмыкнул, но даже он не нашёл повода спорить.Они прошли мимо площади, где стоял высокий каменный обелиск с выгравированными звёздными кругами. Перед ним горели свечи, вокруг молча стояли люди, склоняя головы в молитве.— Красиво, — признала даже Селин, хотя её голос звучал холоднее, чем хотелось. Она заметила, как в глазах жителей отражалась искренняя вера, не фанатичная, а простая — будто они действительно жили под защитой этих семи созвездий.Юна улыбнулась ей:— Видишь? Здесь всё... правильно. Может, мы зря так нервничаем?Селин ничего не ответила. В её памяти всё ещё стояли зелёные колбы и холодный голос внизу. Но для остальных Люнбрей пока казался городом спокойным и благочестивым.

Когда солнце окончательно коснулось горизонта и улицы Люнбрея зажглись мягким светом фонарей, они вернулись к высоким стенам Дома Учения.— Ну что, — сказал Майло, — если внутри нам не дадут ходить свободно, давайте хотя бы посмотрим снаружи.Они обошли первый угол. Каменные стены тянулись без единой трещины. Высокие окна, узкие, как щели, были украшены витражами — но ни одного намёка на вентиляционные ходы или служебные двери.— Идеально чисто, — пробормотал Люк, прикладывая ладонь к холодному камню. — Будто специально прятали всё, что можно.Йохан пнул сапогом нижний камень стены, но тот лишь отозвался глухим звуком.— Слишком крепко. Ничего тут не найдёшь.Они прошли дальше. За зданием тянулся ухоженный сад: дорожки из серого камня, фонари, ровные кусты, и ни намёка на скрытые люки. Вдалеке журчал небольшой фонтан — всё выглядело так, будто это не школа, а священное место.— Даже странно, — сказал Кай, озираясь. — Такое ощущение, что тут и не может быть ничего тайного.— Может, и правда нет? — осторожно произнесла Юна, пытаясь приободрить остальных. — Мы же видим: всё открыто, красиво. Люди тут уважают своих наставников. Может, это просто... страхи или же, это вообще никак не относится к школе?—Они сделали всё так хорошо, что даже и не поймёшь пока не попадёшься. - сухо выразила своё мнение Селин. Её взгляд скользил по каждой детали — по идеально ровной плитке, по камню, которому будто не свойственен износ. Всё было настолько правильно, что именно это казалось ей подозрительным.

Они обошли школу по кругу. Никаких следов потайных входов, ни следов копоти, ни потаённых ходов в землю. Даже стоки воды были закрыты решётками с выгравированными рунами.— Вот и всё, — пожал плечами Урия. — Красиво, чисто, спокойно. Хотите искать тайны — ищите под кроватями, а не в стенах.Йохан скривился, но промолчал. Остальные переглянулись: они ждали, что найдут хоть что-то. Но школа оставалась непроницаемой, словно сама отталкивала любые подозрения.И в какой-то момент им действительно показалось, что, может быть, это лишь выдумки, только страхи, вызванные слухами и радио.Только Селин шла молча, и её ладонь невольно коснулась стены — гладкой, холодной, будто чужой кожи.Они остановились у последнего угла Дома Учения. За стенами уже ложилась темнота, и фонари, развешенные вдоль улиц, зажглись мягким, почти домашним светом.— Ничего, — подвёл итог Люк, обводя взглядом ухоженный сад и ровные стены. — Ни потайных дверей, ни трещин, ни намёков. Всё идеально.— Слишком идеально, — хмыкнул Йохан, опираясь плечом о камень. Его голос звучал грубо, но в нём проскальзывало раздражение. — Так не бывает. Когда всё слишком чисто — значит, кто-то очень старается скрыть грязь.Юна покачала головой:— Может, ты просто ищешь то, чего нет? Посмотри вокруг — люди тут уважают школу, верят в неё. Даже нас на улицах приветствовали как будущих наставников. Это место... особенное.— Особенное, — повторил Майло тихо, но его глаза оставались холодными. — Слишком выверенное, будто каждая плитка уложена не для красоты, а чтобы отвлечь взгляд.— Да бросьте вы! — перебил Урия, вяло размахивая рукой. — Сад, фонари, дети улыбаются — рай для туриста! Вы реально думаете, что под всем этим прячется... кто? Убийцы, насильники и фанатики?Эти слова больно ударили по Селин. Внутри у неё всё сжалось, словно он невольно озвучил то, что она видела ночью. Но она не ответила — лишь крепче сжала рукава своего белого одеяния и отвела взгляд.В этот момент воздух словно стал гуще. Шаги. Медленные, тяжёлые, гулкие. Они звучали в тишине сада, как удары сердца.Все разом замолкли.Из-за поворота южного крыла появился силуэт. Высокий. Движения его были слишком спокойными, слишком уверенными, будто он уже знал — все взгляды прикованы к нему.Он вышел из тени и остановился прямо перед ними. Свет фонаря упал на его лицо: резкие скулы, миндалевидные глаза с усталым, но проницательным взглядом, тёмно-зелёные волосы, небрежно падающие на лоб. На груди — алый крест, мерцающий в свете. Его чёрная ряса была словно соткана из тени, красные узоры пробегали по ткани, как тонкие жилы.Селин обмерла. Она знала его. Узнала мгновенно. Это был он. Тот, кто стоял среди зелёных колб, окружённый тишиной и ужасом.Мужчина медленно обвёл их взглядом, но задержался на ней. Словно никто другой здесь не существовал. Он шагнул ближе, и воздух стал ещё тяжелее.— Редкость, — его голос был низким, мягким, с едва заметной усмешкой. — Такой цвет... — он протянул руку и коснулся её волос, пряди, горящей в свете фонаря, — ...в Новамериале почти невозможен.Селин замерла. Лёд прошёл по её позвоночнику. Она чувствовала его пальцы — лёгкие, но наглые. И в этот миг она ощутила, что не может ни вдохнуть, ни отшатнуться.— Руки убери, — голос Йохана разрезал воздух. Он шагнул вперёд, глаза его горели. — Сейчас же.Мужчина не двинулся. Его пальцы всё ещё держали прядь. Он чуть приподнял бровь, и на его лице мелькнула тень улыбки.— Дерзко, — произнёс он тихо. — Но мне нравится твоя прямота.— Я сказал, убери! — Йохан почти рявкнул. Его кулаки сжались так сильно, что костяшки побелели. Вся его поза была готова к драке.Мужчина наконец отстранился, будто из милости, убрав руку. Его губы изогнулись в насмешливом полупоклоне.— Прошу прощения, — его тон был ядовито-игривым. — Я забываю, как дороги вам ваши маленькие свободы, но вам стоит проявить больше уважения.Он выпрямился, развернулся к остальным и произнёс громче, торжественно, будто объявлял что-то важное:— Добро пожаловать в Люнбрей. Моё имя... Аурион.Имя ударило в тишину, как гром. Утром оно звучало в легенде Вестария — и вот теперь живой человек стоит перед ними, носит его, словно печать.Никто не ответил. Даже Урия, обычно весёлый и язвительный, стоял молча, нахмурив брови.Аурион задержал взгляд на каждом, словно отмечая их лица. Но снова остановился на Селин. Его губы тронула лёгкая, почти ласковая улыбка.— Слышал о вас, новые ученики по обмену, из академии Ореншейда. Уверен, вы найдёте здесь то, что ищете, — сказал он. — Или то, чего боитесь больше всего.Он развернулся и пошёл обратно в тень сада. Шаги его стихли, оставив только тяжёлое дыхание семерых.

Тишина тянулась слишком долго. Юна первой выдохнула, будто только что вспомнила, как дышать.— Это... был... — она осеклась, не находя слов.— Аурион, — мрачно закончил Кай. — Один из тех, о ком он говорил утром.Шаги стихли. Сад снова окутала тишина, но теперь она была иной — не умиротворяющей, а вязкой, как густой туман.— Это... был настоящий алютер? — Юна первой нарушила молчание, её глаза сияли. — Мы же слышали утром про созвездия! И он носит имя одного из них... Это невероятно!— Невероятно? — Майло посмотрел на неё хмуро. — По-моему, это слишком совпадает, чтобы радоваться.— Да ладно вам, — хмыкнул Урия, но его голос дрогнул. — Красивый город, красивая легенда, красивый мужик. Может, всё это — часть местной игры в мифы.— Игры? — Йохан резко повернулся к нему. —Я не верю в такие игры. Кай нахмурился, но говорил тише:— Возможно, он просто особенный наставник... или хранитель этой школы. Но его поведение было... странным.Люк шагнул ближе к остальным, будто хотел их уравновесить:— Мы не знаем, кто он. Не стоит делать выводы.На этом наступила пауза. Все переглянулись, и только Селин всё это время молчала. Она стояла чуть в стороне, но наконец сделала шаг вперёд. Её голос прозвучал твёрдо, без лишних эмоций:— Я знаю, кто он.Все взгляды обратились к ней.— Сегодня ночью я оказалась там, куда нас не водили. Под школой есть место... похожее на второе здание, в одной из залов было что-то похожее на лабораторию. Огромные колбы с жидкостью. Внутри — люди. Не куклы. Люди. Я не знаю, живы ли они... но это не похоже на что-то хорошее.Тишина стала гробовой.— И он был там, — продолжила она. — Этот Аурион. Я видела его среди всего этого. Он наблюдал за телами. И выглядел так, будто всё это — его.Юна отступила на шаг, её восторг испарился.— Люди?.. Настоящие?..— Настоящие, — повторила Селин холодно. — И потому я говорю вам прямо: держитесь от него подальше. Он опасен.Йохан стиснул челюсть, кулак дрогнул у бедра.— Я так и думал.Остальные молчали. Кто-то — под впечатлением, кто-то — в страхе, но теперь каждый понимал: встреча с этим человеком — не чудо, а угроза.Селин отвела взгляд, и лишь в самом конце её голос стал тише, мягче, обращённый к Йохану:— Спасибо, что заступился.Йохан не ответил, только коротко кивнул, взгляд его остался жёстким, но в глубине промелькнуло что-то щемящее, напоминающее ему о прошлом.