6
Не надеясь на ответ вовсе, Бартон продолжает попытки. Внутри мужчины есть вера. Не в то, что обойдётся, а в него, в его старого друга, которому Клинт готов прийти на помощь. Слухи не появляются из неоткуда. Почти никогда. Укрывшись на минутку от назойливого и надзирающего над всеми взгляда Капитана Америка, Бартон снова пробует позвонить. Первое удивление — абонент теперь доступен. Половина успеха.
— Ты будто моя мамочка, которой я обещал вернуться домой к девяти, — наперёд говорит Баки и глушит мотор машины, на которой, собственно, доехал, куда было нужно.
— Какой праздник, он мне ответил, — язвит строгим голосом Клинт и закрывает глаза. Его друг жив, хотя бы жив, а это уже больше половины успеха. — Вроде это ты давно обещаешь стать моей мамочкой, отцом, бабкой, дедом.
— Не верь всему, приятель, — останавливает друга Баки и не спешит выходить, пока не договорит. — О, да, напомню, я взрослый мальчик. Сам разберусь с тем, что навалилось. Поверь мне.
— С чего вдруг мне стоить верить тебе сейчас, когда я лично видел тело торчка на улице, который откинулся на моих глазах, засыпав в себя порошка средь бела дня? Ответ отрицательный.
— Я делал это раньше. Повторю успех. Ничего особенного.
— В прошлый раз у тебя не было других дел, я это точно помню. Теперь…
— Бартон, — раздаётся громкий голос Роджерса за спиной лучника.
— Мне пора, — коротко говорит Клинт и нажимает на экран, но нарочно промахивается.
— Кто это был? — чуть сдвинув брови к переносице, спрашивает Стив.
— Моя жена, — убирая телефон во внутренний карман куртки, отвечает Клинт. — Передам Бобби от тебя привет. Куда отправимся сегодня?
— Северное побережье.
Коротко улыбнувшись на одну сторону, Баки сбросил вызов. Он находится далеко от побережья, потому беспокоиться не о чем. Собственно, о том месте, куда приехал Барнс, никто посторонний знать точно не мог. Тёмная улица и такой же тёмный вход в здание, где подпольное казино работает с позволения и под покровительством Зимнего Солдата. В таком укладе главное — соблюдать баланс, не нарушать правил. Владелец казино совершил большую ошибку, не оплатив по счетам сполна, так ещё и был первым из тех, кто имел глупость сменить сторону и заявить об этом открыто «среди своих».
Настолько открыто, что Барнсу при входе в зал, где идёт очередная партия покера, тут же предложили на подносе нечто, что в представлении никак не нуждается. Перед тем, как сыворотка, подчиняющаяся волю человека, исчезла из города, а потом и страны; она была подвергнута некоторым изменениям, дабы её возможно было распознать. Едва заметный розоватый цвет сыворотки выдаёт яд, что течёт внутри шприца, который лежит среди прочего.
— Вот же блядь, — увидев наконец Баки, зашептал суетливо Дастин и закатал рукава, как делает это обычно.
Ярко-голубой пиджак отлично подходит теперь бледному лицу мужчины средних лет, более того альбиносу, который всю жизнь этого стыдится. Однако стыд в эту ночь за своё непослушание гораздо сильнее стыда за внешность. А уж о страхе и говорить нечего. Хотя страх Дастин старается скрыть, ведь не совсем уверен, чем закончится личная встреча с Зимним Солдатом, который не в своей «рабочей» форме выглядит как обычный мужчина.
— У тебя есть немного вариантов, — спокойно начал Баки и подходит ближе к столу раздачи, закатывая рукава в ответ, но делая это нарочно неспешно, а затем начал расстегивать запонки на дорогом костюме насыщенно чёрного цвета, под которым бледно-серая желетка на белоснежно-белой рубашке, — только ты и я, Дастин, одна раздача.
— Зачем мне…
Договорить глава казино не успевает. В неярком свете наконец блестнул протез Зимнего Солдата, который притягивает к себе внимание, а после ввергает в ужас. Нет. Нет-нет. Большая ошибка: «он обычный мужчина. Ну и ещё у него протез после войны» — эта мысль может стоить жизни.
«Может и зря я решил встать на другую сторону» — продолжает размышлять Дастин, а после замечает не только металлическую руку Зимнего Солдата, подмечает на ней кровь. Много крови, что пропитала рубашку. Конечно это кровь не Барнса. Само собой. На охрану у входа рассчитывать не приходится. Успеть позвонить? А на это стоит рассчитывать?
— Удача сегодня со мной, — нервно сглотнув, Дастин садится напротив Баки и подзывает крупье поближе к себе. — Что будет, если… ?
— Выиграешь — умрёшь быстро. Если нет — поднос окажется в тебе, — раскрывает суть сделки суперсолдат и взмахом ладони призывает к раздаче.
— В любом случае меня ждёт смерть, — бубнит Дастин, поднимая две карты, что решают его судьбу.
— Вопрос лишь в том, как это произойдёт. Я позволил тебе здесь остаться, позволил это, — Баки кивает головой на девушку брюнетку за плечом хозяина казино, которую он оставил сегодня себе, — а ты заигрался. За это заплатить придётся сполна.
— Раз уж мне конец, — Дастин поднимает глаза на своих постоянных гостей, что обрадовались возвращению разных развлечений, которые были долго под запретом, — то к чему это паршивое милосердие, которое закончится кровью?
— Ты можешь спасти тех идиотов, что стоят у меня за спиной, — на секунду опустив уголки губ, откровенничает Баки.
— Быть может, мы договоримся о снисхождении в условиях и тогда я скажу тебе имя?
— Никаких компромиссов. Или я, или он, — твёрдо ставит условия Баки.
— Пожалуйста… — отчаянно шепчет брюнетка и пятится спиной, пока на её пути отхода не возникает широкая грудь одного из мужчин.
Во взгляде загнанной в угол девчонки, которой и без того приходилось не легко, что очевидно, Барнс видит такую же отчаянную попытку выжить. На лице дёрнулась мышца под правым глазом непроизвольно, а после суперсолдат опустил глаза на стол, где Дастин перевернул свои карты.
— Каре, — с довольной улыбкой говорит глава казино. — Тебе давно пришёл конец. Прогрессивные взгляды — это не про тебя. Люди устали.
Мужчина упёрся ладонями в стол, стараясь хоть каким-то образом нависнуть над столом, чтобы напугать. Уверенности в этом извечно трусливом недобандите не очень много, больше осторожности, которой в последнее время Дастин пренебрёг. Мосты окончательно сожжены.
Первый выстрел пришёлся в правое плечо Дастина, а поскольку этого никто не ожидал, окончательно поверив в свою безнаказанность, последующие выстрелы последовали быстрее, чем посетители казино и последний живой, уже нет, личный охранник хозяина казино; успели внести хоть какой-то вклад в отражение смертельной угрозы в виде Зимнего Солдата. Кое-где на стенах скатываются мозги, а из тела прямо у входа вытекло столько крови, что ни переступить, ни перепрыгнуть не выйдет, придётся наступить в багровую лужу, хоть раз.
Когда-то мрачную, но вполне атмосферную игровую комнату заполнил не только устойчивый запах крови, но и крик Дастина, который катается по полу, схватившись за плечо. Живой ладонью Баки вытирает с брови сгусток крови, что попал на лоб и медленно стекал вниз, а после находит тот самый поднос, который несёт не меньше разрушительной силы.
Прозрачный шприц с бледно-розовой жидкостью цел, лежит на виду. А может просто Барнс слишком уж неравнодушен к дряни, что убила его жену? Кто знает, как сильно изменилась формула той дряни спустя почти шесть лет, но Баки ставит на то, что принцип действия одинаков. Отыскав без проблем источник крика, суперсолдат снял иглу со шприца и разлил содержимое по лицу Дастина. Этого более чем достаточно.
— Скури, снюхай, вколи все, что у тебя есть, — отдаёт команду Баки тому, кто в полной его власти уже с первой капли из шприца. — Кто я такой, чтобы встать между тобой и наркотой, — не без удовольствия рассуждает суперсолдат, прекрасно зная, что ждёт Дастина впереди.
Единственная выжившая — та самая брюнетка, что от страха не издаёт ни звука. Девушка рыдает взахлёб, нижняя губа дрожит, а лицо мокрое от слез. Прижавшись спиной к стене у выхода, девушка металась взглядом от лужи крови до Зимнего Солдата, которого даже не разозлили. Страшно представить, какой он может быть в гневе. Этим от страха и занималась Хейзел, сразу после того, как успела помолиться.
— Ну а ты… — обращается Баки к девушке в коротенькой юбке и откровенной блузке, вырез которой доходит почти до пупка.
Не найдя ничего лучше, Хейзел опускается на колени перед мужчиной, в надежде сохранить себе жизнь. Строгим взглядом Баки смотрит на девушку перед собой и ждёт. Когда же женские руки потянулись к его брюкам, он перехватил их своей металлической ладонью.
— Слышала про рыночные отношения? — спрашивает Баки, по-прежнему сжимая ладонь вокруг запястья девушки, но не слишком сильно. — По твоему просветленному лицу вижу, что нет. Это когда ты мне, я тебе.
Не получая даже зрительного ответа, мужчина начинает копаться по карманам в поисках налички, пока девушка поднимается с колен и подходит к столу за спиной суперсолдата.
— Этот грёбаный город совсем отбился от всякого порядка. Конечно они тебе не заплатили. Больные ублюдки, — бубнит Баки, продолжая доставать смятые купюры. — Двадцать, а где… Сотня… слушай, не знаю, какие сейчас цены, — рассуждает он и оборачивается на Хейзел, которая наклонилась так, что легла грудью на стол.
— Вот это поворот, — несдержался Баки.
Ей не в первой. Ей настолько плевать, что даже страшно. Ну какая разница, что просиходит вокруг? Стены в крови? Впервые Хейзел действительно видит «что же в его голове»? Тёмно-серая масса, мозг, мерзость. Очередная смятая купюра, что ляжет рядом после? Супер. Она даже не будет заляпала кровью самой Хейзел? Удача. Главное — остаться живой, а зачем и для чего — она разберётся потом.
Сначала девушка слышит, как туфли Зимнего Солдата с каждым шагом отрываются от пола, залитого кровью, издавая хлипкий, характерный звук; затем чувствует, как ледяная ладонь ложится ей на поясницу. До ужаса неприятно, пришлось инстинктивно дернуться, а по коже побежали крупные мурашки. Сильный рывок за верх юбки заставил девушку прижаться к Барнсу максимально близко. Ну а после…
Вместо того, чтобы поднять ту самую тугую, чёрную юбку Хейзел, Баки засунул сверху все, что у него было с собой и не удержался, шлепнул слегка девушку по заднице, аля «ну и чего ты ждешь?». Тот самый удивлённый взгляд девушки, что выпрямилась и обернулась на Зимнего Солдата, не только не убившего её, но и заплатившего за то, что сделали другие; надолго заставит Баки после чувствовать подступающую лёгкую усмешку.
— Я вернулся, а значит придётся и им напомнить о «рыночных отношениях» и правилах, — поясняет суперсолдат и вытерает с кулона в виде сердца на груди Хейзел кровь. — Ты тоже не забывай.
— …что?
— За шлепок расплачусь как-нибудь в следующий раз, ладно? — подняв ладони, пятится на два шага назад мужчина. — Виноват.
— А? — все ещё не понимает девушка и достаёт из-за спины ту самую наличку, что ей сунули, как стрептизерше.
— И больше не хочу чувствовать вину, уходя. Страшно утомительно.
— Это вроде какой-то парень, — неуверенно начала говорить Хейзел, заставляя Баки задержаться, когда он почти ушел. — Таким как я не нужно знать подобное, потому мне известно только то, что он совсем молодой и зовут его Red Hood. Услышала как-то раз всего, было шумно, но это все, что у меня есть.
— Ого, — без эмоций, но очевидно впечатлившись, говорит суперсолдат. — А эти предпочли пулю.
— Рыночные отношения, — пожимает плечами девушка. — Спасибо.
— Быстро учишься.
— Почему ты их убил? Всех, — теперь без страха осматривая трупы, интересуется Хейзел.
— Меня нельзя предавать.
— И это единственная причина? За тобой теперь точно откроют охоту, от тебя уже отвернулась большая часть, потому что захотела свободы, а ты убил этих последних идиотов, что ещё сомневались, только потому что не был в настроении?
— Такой я человек. Терпеть не могу предателей.
Положенное начало имеет большой импульс. Этого точно было достаточно, чтобы выйти на нескольких людей, которые сказали ещё чуть больше, а следующие ещё немного. Такой недлинный, но вполне продуктивный путь завёл Барнса на крышу здания, что стоит по соседству от одного из филиалов сети заводов «Арклаз» по всей стране. Пришлось узнать, что сотрудники здесь лишь числятся, а из здания сделали нечто иное.
За несколько проведённых часов на крыше Барнс заметил ровным счётом ничего, но не сильно этому расстроился, потому что не ожидал иного. При свете дня никто бы не вошёл и не вышел, но время на посту чрезвычайно важно, потому Баки сидит, стоит, лежит, но не уводит взгляда от цели. Умение ждать всегда было преимуществом как Барнса, так и Зимнего Солдата.
Когда на город спустилась ночь, суперсолдат почувствовал себя более комфортно. Появилось время подумать, а вот это уже плохо. Конечно телефон мужчины полностью недоступен, но Баки уверен, что Ванда позвонила уже много раз, оставила голосовое, где предлагает помощь, на которую мужчина не согласен. Не сейчас, не на это, может позже.
Сложно делать вид, что настойчиво всматриваешься в темноту, прекрасно понимая, что за спиной кто-то стоит. Откровенно говоря, Бартону тоже сложно делать вид, что он не знает, что Баки знает о появлении лучника«Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь» - цитаты великих. Вытянув носок, Клинт самодовольно вышагивает по краю крыши, бесшумно подбираясь к другу.
— Громко дышишь, — не выдержал Баки, ведь его к этому разговору всячески подталкивают. Этому человеку суперсолдат готов поддаться.
— Спасибо, — с облегчением благодарит Клинт и выдыхает ещё громче, резко, чтобы оставшаяся тяжесть окончательно спала с плеч. — Я ведь мог стоять тут всю ночь.
Резко поднявшись на ноги, Баки рассматривает друга в полном обмундировании с ног до головы, а затем с головы до ног.
— Я просил не вмешиваться, а ты ко мне лезешь, — со злостью напоминает Барнс.
— Но мой зад уже здесь, — широко расставив руки в стороны, словно нужен ещё больший эффект, говорит Бартон. — Ты можешь злиться, можешь не разговаривать со мной, но я не уйду.
— Конечно ты не уйдёшь, — закатывает глаза Барнс и толкает лучника в плечо слегка, в знак приветствия.
Несколько раз взмахнув руками в воздухе в попытке удержаться на краю крыши, Бартон все же теряет равновесие и падает вниз с огромной высоты. Совершенно не ожидающий этого Барнс краем глаза замечает, что его лучший друг летит вниз, в густой туман, с высоты, не имея при себе ничего, что бы его могло спасти от этого.
Судорожно взглядываясь в туман, Баки старается разглядеть Клинта, может его стрелу, выпустив которую лучник смог бы удержаться на высоте, а не разбиться. Ничего. Ни звука падения, ни стрелы, ни Клинта. Когда от прыжка вниз, с расчётом зацепиться металлической рукой за здание, Барнса отделяла секунда, суперсолдат услышал, как из колчана лучника упал один из запасных наконечников. На Клинта похоже.
На руках Бартон медленно и не очень ровно идёт по крыше снова к Барнсу, снова со спины, а после делает прыжок и встаёт на ноги. Делает также, как в старые и не добрые времена. Как делают в цирке.
— Я ведь трюкач из цирка, ты помнишь? — заметив на себе взгляд Зимнего Солдата, которого точно ввергли в ярость, напоминает Соколиный Глаз.
— Я помню, что ты просил о тех временах никогда больше не вспоминать, — хрипя от злости, напоминает в ответ Баки и садится снова на позицию, на край крыши, свесив ноги. — Можешь остаться со мной, только если заткнешься.
«Справедливо» — так и не сказал Клинт, ведь заткнулся. Лучник сел рядом с лучшим другом, о котором беспокоится, и также начал вглядываться в пустоту.
Приятно помолчать с тем, с кем тебе комфортно это делать. Чувствуется некая свобода, когда эта самая тишина ни на тебя, ни на него не давит. Обычно так и происходило — Клинт не лез в жизнь Баки, получая подобное понимающее отношение в ответ. Но этой ночью звуки города и только серьёзно действовали на лучника, который только что вернулся с задания. Возраст Бартона подводит, но к этому окружающие относятся с понимаем. Впрочем, сам Клинт не ждёт от себя той же прыти, не прочь поваляться в кровати, особенно если дело того не стоит, но засыпать на посту рядом с Баки лучник не планировал.
Тяжёлый ботинок Барнса толкнул ногу Бартона, которая безвольно дёрнулась в ответ. Перед лицом Клинта возник стаканчик кофе и хот-дог, которые лучник взял, чувствуя разочарование. Он себя подвёл. Даже если сотню раз сказать Клинту: «молчать», мужчина выведет человека напротив и заставит, вынудит с ним поговорить. С Барнсом, конечно, срабатывало не всегда, но довольно часто. Бартон подозревал, что все дело в симпатии к нему со стороны Зимнего Солдата, которого не так-то просто вывести из себя, но все же ему приятно было думать, что шарм лучника имеет место быть.
— Спасибо, — виновато благодарит Клинт и получает кивок согласия в ответ.
— Не ходи на такие задания, — заботливо предупреждает Баки, — ты храпишь. И за мной тоже не тоскайся.
— И это все? — возмущённо Клинт выпрямляется во весь рост и разливает от того кофе. — Да ты хоть представляешь, что…
— Что за мной теперь охотятся? — прерывает друга Баки. — О да, отчётливо. Видил ли я плакаты по подворотням? Ещё как. Удачное фото, кстати говоря, — спокойно рассуждает суперсолдат о плакатах с его фото, а ниже подписью: «вознаграждение». — А ещё я в курсе, что здесь, — Барнс указывает на здание, за которым следил, — этот Red Hood встретился с семеркой и пообещал защиту от меня, которую они не получат, ведь я доберусь до каждого.
Поставив точку в разговоре, суперсолдат направился к лестнице, засунув руки в карманы куртки.
— Значит мы станем делать вид, что внезапно оказавшаяся живой Саша никак не повлияла на твою жизнь, — кричит без зазрения совести Клинт и откусывает хот-дог. — Я тебя понял, приятель, — с набитым ртом продолжает он.
— Клинт, я отпустил её, — повернув только голову на лучника, говорит Баки. — Мы попрощались и живём дальше. Забудь и ты об этом.
Потеря близкого человека сильно сказывается на людях. Каким бы сильным снаружи ни был Баки, время от времени он приходит к ней. К своей Бекки. Казалось, ещё совсем недавно он прижимал к себе в последний раз свою младшую сестрёнку, с которой жизнь разводила его много раз, но с момента смерти Ребекки Барнс прошёл не один год.
Удирая из военного лагеря для встречи с ней, Джеймс всегда приносил то, что попадалось по пути. Летом — ромашки, которые росли у соседей под окном. Зимой — роза, хоть и одна, но честно купленная в цветочном за поворотом дома приёмных родителей Бекки. Поздней осенью Баки принёс своей любимой сестрёнке букет орхидей, которые ему отчего-то настойчиво пыталась продать миловидная девушка. Внешний вид цветов Барнса устроил, потому он не стал препятствовать. Орхидея так орхидея.
Вслух Баки никогда не говорит с сестрёнкой, ведь она его не услышит. В этом он не сомневается. Сырая земля и тёмный камень не слышат ничего. Мужчина верит, что сестрёнка услышит его так, без слов. И хотя земля не ответит ему, Барнс продолжает приходить сюда, чтобы положить цветов, которые не успел подарить при жизни. Эту слабость он себе позволяет.
— Когда я вышел, то вдруг понял, что ушёл и сделал ей больно, как она сделала мне в 43-м. Впервые я осознал наиболее ясным образом, сравнив ситуацию с этой, что она тоже не могла поступить иначе. Я это знал, но вдруг понял. Мне нужно было сюда вернуться и я оставил её одну, ночью, сразу после того, как мы, вроде как, навсегда попрощались. Вот только не нужно меня осуждать, ладно? Я встретил её первым, но это вдруг стало не важно, как только в её жизни появился Дэдпул. Это больно. Рядом с ним я становлюсь вторым. Ты мне не веришь? Бэкки, ты просто этого не видела. Хорошо, я позвоню ей…
— Ну что там? — в нетерпении продолжает спрашивает Бобби Бартон, но продолжает слышать тишину в ответ.
— Погоди, — наконец говорит Клинт, выискивая в бинокль нужное место. — Да, он здесь, — рапортует жене Клинт и натягивает кепку ещё ниже, на глаза, хотя и стоит до неприличия далеко. — Уже уходит.
— Цветы? — задаёт по телефону главный вопрос Бобби.
— Одна роза.
— Та самая?
— Именно. Та самая.
— Одна, но зато какая, — с довольной ухмылкой говорит Бобби и сбрасывает вызов.
Холодный пластик самого простенького телефона, что Баки держит живой рукой, лениво отогревается в ладони, прежде чем экран загорается. Это происходит не сразу, но это вполне устраивает мужчину. Пусть так.