Лето. Жара. Мертвецы. [Приостановлено]

    На город опустился вечер. Солнце, скрытое весь день за тучами, уступило место Луне, так же тщетно, как и Солнце, пытавшейся пробиться сквозь тучевой занавес. Начинал накрапывать мелкий дождик, омывая живительной влагой уставшие от продолжительной жары растения, дороги и постройки. Воздух, наполненный влагой, стал ещё горячее, от чего создавалось ощущение того, что сидишь в едва нагретой бане.

Те пять часов, что были обещаны Боссом на подготовку, прошли на удивление быстро, отчасти от того, что всё это время я провёл в полудрёме. Я не думал о том, что будет со мной дальше. Я думал о Фелиции. Как она там? И зачем, черт возьми, она это сделала? Хотя, если разобраться, то я наверняка поступил бы так же...

Но что касается того, что она сказала перед тем, как её унесли... Вряд ли стоит на что-то рассчитывать, ибо, скорее всего, она произнесла это в состоянии шока. Наверное, она даже не отдавала себе отчёт о том, что говорит... Ладно, об этом позже. Сейчас всё же нужно бы подготовиться к тому, что приготовил для меня Босс. Зная его извращённый ум и фантазию, меня точно не ждет ничего хорошего.

Выведет вместо Фелиции Лану? Сомневаюсь, что на это ему может понадобиться целых пять часов.

Сомневаюсь, что он назвал это испытание Ареной просто так. Если вспоминать арены в средневековье, то на них обычно проходили бои. Возможно, что, оправдывая название своего испытания, Босс готовит бой и мне. Но с кем? С другими пленниками, что более вероятно, или с кем-то из общины? Или вообще с каким-нибудь диким животным? Догадок может быть бесконечное множество, но какая из них верна, я смогу узнать  только тогда, когда для этого придёт время. Сейчас же мне остаётся лишь ждать и готовиться морально.

И вот, наконец, включились прожекторы, освещая поле ярким светом. Зная то, сколько электричества они расходуют, я удивился, сколько же генераторов нужно для их корректной работы. Плюс ко всему, эти генераторы нужно постоянно заправлять. Следовательно, цифра, показывающая расход топлива в литрах за час, была двузначной. Ведь вдобавок к прожекторам, электричество расходовали колонки, экраны, оборудование для контроля над самими экранами, да ещё и мало чего расходует электричество в здании арены, переделанного под жильё.

Трибуны стали стремительно наполняться разношёрстной публикой: охотники, стражи, женщины-повара, простые жители. Так же был выделен отдельный сектор для рабов, у которых хватило сил придти сюда после тяжёлого трудового дня.

Места на трибунах были заняты, по крайней мере, вдвое больше, чем в первый раз. Отсюда же возникал вопрос: сколько же здесь жителей? Сама арена вмещала около полутора тысяч человек, но, так как заняты были не все места, присутствовало здесь не менее тысячи. Если вычесть сектор для рабов, то около восьмисот. Цифра впечатляла. В частности из-за того, что за всё время я не встретил здесь ни единого человека, приносящего бы мне или моим товарищам по несчастью сострадание. Все они смотрели на нас как на низших существ. Они видели в нас только рабочую силу, и ненавидели за то, что мы – куча «голодных ртов». Пусть и еды выделялось на нас крайне мало, но каждый понимал, что сейчас любой грамм даже самой гнилой крупы лишним не бывает. А мы – пожиратели этой крупы. Как бы ты не старался, отношение ни одного из жителей к тебе не изменится. Они по-прежнему будут брезгливо тебя обходить и задерживать дыхание, когда ты рядом, словно боясь заразиться твоей ничтожностью.

Когда трибуны были полны, и не наблюдалось новоприбывших уже несколько минут, экраны снова зажглись, показывая меня, по-прежнему сидящего у стены и щурящегося от ослепляющего света прожекторов.

- Друзья мои, я рад приветствовать вас на втором туре Адской Арены!

После стольких часов тишины, голос, прорвавший её, показался мне настолько громким, что пришлось невольно зажать уши ладонями. Однако голос, ставший для меня самым ненавидимым звуком на свете, просачивался даже сквозь плотно прижатые к ушам ладони:

- Как я и обещал, на приготовление второго тура ушло ровно пять часов. Ни больше, и ни меньше. А сейчас, дамы и господа, вы увидите то, отчего ваше сердце наполнится безудержной радостью. Денис, соизволь поднять свою задницу и выйти примерно к центру поля.

Я не знал, чем здесь карается неповиновение, но и узнавать не хотел. Превозмогая боль в ушах, я отнял от них руки, поднялся с травы и побрёл в сторону злосчастного кресла. Кровь, разлитая под ним, уже почти высохла, но мелкие капли дождя снова пытались её разжижить. Наконец, достигнув кресла, я повернулся в сторону судии, в которой ранее сидели комментаторы, а сейчас греет свою задницу Босс.

- Посмотрите на него, друзья мои! – камера взяла меня крупным планом, оставаясь вне зоны досягаемости. – Он измучен каждодневной работой, подавлен произошедшим на его глазах убийством и раздавлен тем, что его подружка вскрыла себе вены прямо у него на глазах. Но он не сдаётся. Он не знает, что его ждёт дальше, но он стоит, не показывая страха, хоть его коленки и трясутся. Я это к тому, что вам нужно брать с него пример. Только с такими людьми как он можно построить буквально бессмертную общину.

Зрители неопределённо ликовали, ни то от недовольства сравнения, ни то от восхищения моей персоной. Сектор рабов молчал, и лишь несколько человек, плотно общающихся со мной по месту работы, выкрикивали какие-то речи, разобрать которые я не мог на фоне окружающего гомона.

- Ладно, пора бы остановиться его нахваливать, а то гляди зазнается. – По трибунам прошла волна наигранного смеха. – Я хочу спросить у тебя, Денис: ты готов?

Я посмотрел на пришедших рабов. Среди них я различил Лану, ободрительно поднимающую кулак вверх. Рядом с ней сидел Дима, подняв руку в том же жесте. Кивнув им, я повернулся в сторону Босса и закричал как можно громче:

- Готов!

- Так начнём же второй тур Адской Арены!

Всего на арену было четыре входа – по одному в каждой четверти овала. По команде Босса они почти одновременно открылись, впуская на поле полчища мертвецов. По пять с каждой двери, как удалось почитать, бегло осмотрев каждую дверь. Каждого мертвеца удерживали веревки на шеях, тянущиеся за пределы арены. Мертвецы, однако, не нападали на удерживающих их людей, а яростно рвались в мою сторону. Должно быть, их привлекал запах лужи крови рядом со мной.

- Итак, боец, выбирай: колющее, режущее, или дробящее?

Без лишних слов было понятно, что речь идёт об оружии. Привыкший орудовать топором, я выбрал режущее оружие. Колющее оружие вроде заточенных железных прутьев или дробящее вроде бит, меня не привлекало.

Окно комнаты комментаторов открылось, и из него на землю вылетел большой кухонный нож. Не теряя ни секунды, я ринулся к нему. В ту же секунду послышался звук захлопываемых дверей, и мертвецы, лишённые удерживающих их людей, побрели на поле, разделяясь на две группы: те, что шли к луже крови и те, что шли на меня. Последняя группа была немного меньше, что давало мне небольшое преимущество.

Не доходя до ножа несколько метров, я резко остановился, едва удержавшись от падения. Путь к оружию мне преградили сразу двое мертвецов, издавая зловещее хрипение.

К моему счастью, мертвецы слишком тупы. Их удалось легко перехитрить, подбежав к ним почти вплотную, а затем резко свернув вбок. Твари, вытянув свои тощие руки, подались вперёд в надежде меня схватить, но наткнулись лишь на пустоту. Один из них, не удержав равновесие, упал лицом в траву. Судя по всему, он был очень «древний», так как от падения одна из его ног просто напросто отвалилась.

Подобрав нож, я обернулся и бегло оценил ситуацию: мертвец с оторванной ногой неуклюже пытался перевернуться на спину, второй обманутый мной мертвец вертел головой из стороны в сторону, основная часть по-прежнему пыталась добраться до лужи крови, толкая и пихая друг друга, и ещё два мертвеца брели в мою сторону.

Не желая терять ни секунды, я бросился к одному из обманутых мною мертвецов и всадил нож ему в затылок. Тот хрипло зарычал и свалился на землю, словно мешок с песком. Вторым был убит мертвец на земле. Хоть он и не представлял большой опасности, но вполне мог цапнуть за ногу.

Ещё двух мертвецов я убил по той же тактике обмана, что и двух предыдущих. Пока что дела шли лучше некуда.

Но вот, бросив попытки дотянуться до лужи крови через налегающую на них толпу, несколько мертвецов поднялись на ноги, осмотрелись, и пошли на меня. Всего их было четверо, и все они разбрелись так, что тактика обмана здесь уже не может сработать. Тогда было решено выманивать их по одному.

Оббежав тварей полукругом, я встал так, чтобы они выстроились в одну, хоть и неровную, линию. Далее, подпуская их почти вплотную, я пронзал их головы одну за другой. Рука, уставшая от таких нагрузок (воткнуть обычный, почти затупленный нож в твёрдый череп мертвеца – работа не из лёгких), двигалась всё медленнее. Кровь монстров залила её до самого локтя, и в прибавку к усталости, нож всё время норовил выскользнуть из пальцев.

Прикончив очередного мертвеца, я вытер руки и рукоять ножа об одежду одного из низ и перехватил нож в левую руку. И только сейчас я заметил то, что может облегчить работу почти до нуля – привязанные к горлу верёвки, за которые мертвецов держали перед выпуском на арену, по-прежнему висели на их тощих шеях.

Собравшись с силами, я как можно тише подобрался к тем, что слизывали остатки крови с земли. Аккуратно, чтобы твари ничего не почувствовали, я собрал удерживающие их верёвки в охапку, обхватил её двумя руками и дёрнул что есть мочи. И идея оказалась успешной – твари, не ожидая этого, распластались по влажной земле, беспомощно перебирая конечностями, пытаясь подняться на ноги.

Медлить было нельзя. Со скоростью, удивлявшей даже самого себя, я снова и снова вонзал нож в прогнившие головы мертвецов. Их иссиня-чёрная кровь, сочащаяся из зияющих ран, залила ноги по самую щиколотку, противно хлюпая под ногами.

Когда с последим из мертвецов было покончено, я отбросил нож в сторону и обессилено опустился на землю. Кровь бешено стучала в висках, с болью отдаваясь в мозгу. Измазанные в невероятно густой крови руки играли бликами в свете прожекторов, от чего к горлу подошла рвота. Так же рвотный рефлекс подкреплял и запах гнили, плотно витающий в воздухе.

Публика ликовала, восторженно подскочив со своих мест. Сектор для рабов, унылый в начале второго раунда, теперь наравне со всеми хлопали, сопровождая хлопки громкими овациями.

Босс за всё время боя не проронил ни слова, хотя я ожидал от него язвительных шуточек. Наконец, не выдержал и он:

- Вы только посмотрите на этого парня! – в его голосе слышался восторг, усилиями воли сдерживаемый в груди. – Двадцать мертвецов за каких-то пять минут! Чёрт, а я тебя недооценил! Готов ли ты к третьему туру?

По спине прошла ледяная волна, заставившая меня вздрогнуть. Третий тур? Что меня ждет дальше? Неужели ему мало того, что я уже пережил? Если он не шутит, то дальше будет только хуже.

- Молчание – знак согласия, - заключил Босс. – Заводите следующих! И, пожалуй, снимите с них верёвки. Всё должно произойти в честном бою!

Двери, безмолвно ждущие команды Босса, снова одновременно отворились, и их них буквально вылетели ещё четыре мертвеца, по одному на каждую дверь.

- Режущее, колющее или дробящее? – повторился знакомый вопрос.

- Режущее, - я не собирался отступать от своих предпочтений.

Как и в прошлый раз, окно кабинки комментатора открылось, и из него выпало оружие. На этот раз – обычный кухонный топор. Совсем новый, только недавно вытащенный из пластиковой оболочки – лезвие было совсем тупым. Даже если упереть в него палец и провести несколько раз от начала лезвия до конца, то максимум, что тебя ожидает – небольшая вмятина на пальце.

- Ой, кажется, я забыл его наточить! – Босс сделал свой голос наигранно виноватым. – Ну, уже ничего не исправить. Дерзай!

Топор я оставил на месте. В таком деле острый нож лучше тупого топора.

Мертвецы приближались ко мне. Почему всего четверо? Они не выглядят как-то особенно. Возможно, третий тур будет проходить в системе «волн»? Сначала четверо, потом шестеро, затем – двенадцать и так далее? Как бы то ни было, нужно расправиться с этим как можно скорее.

Подняв нож, я тут же бросился к первому мертвецу. Снова обман, разворот на сто восемьдесят градусов, замах, удар и... ничего. Нож вошёл в голову твари, не причинив ей никакого вреда. Мертвец подался вперёд, и нож выскользнул у меня из рук, оставшись торчать в голове твари. Противник тут же развернулся, лишая меня возможности вернуть нож обратно и, издав зловещий стон, прыгнул на меня с вытянутыми руками. Не ожидая такого расклада, я не удержал равновесие и упал на спину.

Не теряя времени, тварь потянулась к моему лицу, но вовремя выставленная рука, упёртая мертвецу в челюсть, нарушила его планы. Он взревел и схватил меня руками за волосы. Когда он сжал пальцы, я вскрикнул от боли – сила была такая, словно в любую секунду он выдернет у меня клок волос вместе со скальпом.

Рычание послышалось ещё с двух сторон. Боковым зрением удалось заметить ещё двух тварей, до ближайшей из которых оставалось не более трёх метров.

Стиснув зубы от напряжения, я упёр в подбородок монстра вторую руку и, поднатужившись, скинул его с себя. Удар в висок заставил его выпустить мои волосы, и я, воспользовавшись заминкой, тут же вскочил на ноги и бросился от него в противоположный конец стадиона.

- Ну, как тебе мои бессмертные друзья? – послышался насмешливый голос из колонок. – А топор ты всё же зря выкинул – даже тупой он может помочь тебе в схватке.

Публика ревела от зрелища как первобытное стадо, наблюдавшее за загоном мамонта. Никак по другому я и не мог представить присутствующих. Пещерные люди, тупые настолько, что насилие рождало для них радость.

Мельком взглянув на трибуны рабов в поисках поддержки, я её почти не нашёл: наверное, разбрелись ещё в тот момент, когда тварь повалила меня на лопатки, подумав, что мне пришёл конец. Ланы на трибунах тоже не было. И мне не за что её судить – наблюдать за смертью человека, с которым ты провёл столько времени, - не самое лучшее из занятий.

Подождав, пока все четыре твари подойдут достаточно близко, я побежал к топору, огибая их по широкой дуге.

И вот – он у меня в руках. Понятное дело, что просто так мне их не убить. Отрубить голову тупым топором – занятие не их лёгких. Я осмотрел арену в поисках решения проблемы: трава, трава, ещё раз трава, кресло, гора трупов, веревки на их шеях. Точно – верёвки!

В голове тут же созрел план, который я тут же начал приводить в исполнение. Для начала, нужно оттащить мертвецов от кресла и сложить их друг на друга, создавая некое подобие горы. Легко сказать, сложнее – исполнить. Уставшие руки ужасно болели, заставляя закусывать губу при каждом действии. Плюс ко всему, постоянно приходилось отводить бессмертных тварей на некоторое расстояние, чтобы те не мешались под ногами.

Люди на трибунах затихли, с интересом наблюдая за моими, как им казалось, бессмысленными действиями. Босс несколько раз как-то комментировал мои действия, но я его не слышал, с головой погрузившись в дело.

Когда, наконец, мертвецы были растащены в две неровные кучи, я, предварительно отведя бессмертных как можно дальше, стал осуществлять свой план. Верёвки, на одном конце привязанные к головам мертвецов, я привязал к креслу, создавая нечто наподобие игры, которая в детстве носила название «резиночка». В неё играли девочки, но мне несколько раз приходилось наблюдать за процессом, и созданная мною конструкция почему-то напоминала мне именно её.

И вот – решающий момент. То, ради чего я так долго здесь трудился, надрывая спину. Бессмертные твари, не обращая внимания на растянутые верёвки, идут на меня, а затем, запутав в верёвках ноги – падают на землю. Я, дождавшись, когда упадут все, подскакиваю к ближайшему мертвецу и всаживаю топор в его гнилую шею. Затем ещё раз, ещё и ещё до тех пор, пока не слышу хруст ломаемого позвоночника. Насколько я знаю, повреждение позвоночника, а вместе с ним – спинного мозга, лишает человека движения ниже сломанного места. Так и оказалось – лишённый контроля над телом, мертвец беспомощно завертел головой, пытаясь ухватить меня зубами за ногу. То же самое удалось сделать ещё с двумя тварями, но последняя, освободившись от пут, поднялась на ноги и почти бегом пошла на меня. С этим мертвецом расправиться удалось даже без помощи пришедшей в негодность конструкции – разбежавшись, я отвёл руку назад и, вложив в свой удар как можно больше сил, сломал твари ногу.

Мертвец повалился на землю и был добит так же, как и три предыдущих.

- Чёрт, парень, да ты просто бог! – Босс уже не скрывал восторга в своём голосе. – Убить четырёх бессмертных тупым лезвием – это сможет далеко не каждый!

Трибуны в очередной раз взорвались вспышкой оваций, смешиваемых в один сплошной гул.

Тело болело как никогда раньше. Каждая его клетка, казалось, выдавила из себя все силы, затратив их на этот бой. Грудная клетка болела не меньше, обрывая моё дыхание и не давая отдышаться окончательно. Ноги тряслись так, что мне казалось, что это трясутся не они, а сама земля.

Я повалился на спину, подставляя лицо дождю, разошедшегося не на шутку. Его большие тёплые капли смывали с моего тела застывшую кровь, образующую смердящий экзоскелет на руках ногах. Я ловил капли ртом, пытаясь утолить нечеловеческую жажду, но получалось, мягко говоря, не очень.

- Эй, ты что там, уснул что ли? Давай, поднимайся, готовься к последней битве!

Ещё одна битва? Черт возьми, да что же он за изверг! Обычные мертвецы, «бессмертные»... что дальше? Мутанты? Бронированные? Или что-то ещё хуже?

Я услышал глухой стук, усилием воли подняв голову, я заметил бензопилу, выброшенную из окна кабинки комментаторов. Следом – послышался рёв бензопилы. Рычала точно не та, что была только что выброшена на поле. И с каждой секундой её рычание становилось всё громче.

Наконец – одни из стальных дверей в очередной раз с грохотом отворились, выпуская на поле человека. Высокого и мускулистого, одетого в рваный строительный комбинезон и держащего в руках ту самую бензопилу. Лицо человека было наполовину в кровоточащих бинтах, и в этом человеке я узнал Дмитрия. Того самого, которому я сломал нос несколько часов назад. Он медленно, но твёрдо двигался ко мне, и я слышал, как он желает мне смерти.

Превозмогая боль и усталость, я вновь встал на ноги.