Сангвин

«Сегодня 7 ноября 1958 года. Я запишу это здесь, хотя мне и не положено.
Меня зовут Алехандро Моретти. Я родился 23 февраля 1925 года на острове Ла Сперанца, в небольшом городке под названием Персо, примерно в сотне миль к северу от Сангвина. Вкратце о том, как я пришёл к своим делам...
Я не могу рассказать что-то очень весёлое о своём детстве, оно не несёт с собой таких воспоминаний. Я был простым ребёнком из обычной семьи, так же, как и все дети, учился в школе, имел друзей.
То место было многонациональным. И хотя в школе нас обучали, как правило, лишь итальянскому и испанскому, я всегда общался только на английском. Всё моё окружение, за исключением некоторых, общалось на английском языке, хоть он и не являлся для меня родным.
К сожалению, общество, в котором я провёл всё своё детство, было не всегда ко мне благосклонно. Изо дня в день я наблюдал за детьми, их родителями, изучал их, пытался понять, что же во мне не так, как же стать таким же, чтобы меня признали в этом обществе, стали называть «своим». Мне было действительно трудно найти с кем-то из них общий язык и уж тем более подружиться. И когда мне становилось одиноко, на поддержку приходил лишь один человек - Аферио Дзаботтини. Так мы стали лучшими друзьями. Время, проводимое с ним, отбивало у меня желание кому-то подражать, вливаться в компании, которые до тошноты мне были неприятны. Так у меня стали зарождаться собственные принципы, правила, нормы, своё личное мнение в тех или иных ситуациях. Такими категориями владеть было непросто. Когда я не сдерживался, выходил из себя и пытался что-то в открытую доказать этим идиотам, чаще всего, всё заканчивалось дракой. Дракой, в которой их, как правило, чуть больше пяти, а меня целых один.
В общем я не помню за все десять лет ни одного такого человека, который стал бы мне близок по духу так, как Аферио. Тем не менее, мы очень разные. В условиях тогдашнего постоянного несогласия с его безобидной, но правильной натурой, он ко всему старался относиться проще и спускать на тормозах даже самые неприятные ситуации. Я же о любой проблеме заявлял открыто. Наверное, поэтому меня и в школе, и на улице били чаще...
Мальчишка Алехандро был далеко не самым сильным и ловким, но то и дело любил нарываться, на кого не стоило. Да, удивляли многие вещи, о которых сверстники, а порой и взрослые молчали. Иногда мальчишку это заставляло чувствовать себя психически неуравновешенным. Если все вокруг терпят и улыбаются, ему обязательно необходимо максимально сблизиться с источником проблемы и во имя, о, Господи, справедливости высказать ей всё в лицо. Так и получались новые синяки, болячки и прочее. И что самое интересное, ничего в этих людях не менялось. Пытаешься призвать всех к свободе, а не терпению? - Умница, пытайся и дальше... Ещё будучи глупым мальчишкой, я дал себе слово сделать людей счастливее, избавляя их от подобных «проблем».
Со временем я понимал всё больше. Если в обществе нет динамики, когда оно инертно и однотипно движется во времени, вертеться в нём становится в десяток раз проще. А отдельно взятых лиц гораздо легче устранять.
В 1948-ом Персо, не особо ощутивший на себе все ужасы Второй Мировой, где и мне пришлось побывать, стал весьма стремительно набирать «печальную», как они тогда писали в газетах, известность. Тела десятков воров, разбойников, насильников и прочих, многие из которых появились в списке мальчишки Алехандро ещё до начала войны, находили в разных уголках Ла Сперанца. Что любопытно, никто так и не смог найти и поймать злодея. Так уж вышло, что следов оставлять он не предпочитал. Порой трудно было понять, имело ли место убийство в принципе, ведь всё так сходило на суицид, несчастный случай или даже подставу.
Нет, я не пожалел ни одного из них. Они и им подобные доставили немало проблем простым людям. Именно они во время войны лишили меня семьи. Нет, даже тут я не хочу писать об этом... В том же 48-ом, когда я обратил взор на свою последнюю жертву, ещё и представить не мог, что за мной ведётся активная слежка.
Дело было в родном Персо. Если не изменяет память, в мае. Да, именно в мае... Тем тёплым весенним деньком Роберто Катарди по кличке «жирдяй», которую я дал ему лично, достаточно нервно возвращался домой после очередных новостей о том, что все негодяи, которых он охотно крышевал долгие годы, истреблены. Не дословно, конечно же, но о том, что именно связывало всех этих людей, знал лишь он и ещё пара ребят, которые также были мертвы. В полицию он, конечно, идти не решался и потому хотел смыться из города на следующий же день.
Его путь домой лежал через стройку. В те дворы на машине не заедешь, я знал, что он будет идти именно там. Строящееся здание было ограждено со всех сторон, за исключением одной. Той, через которую доставляли материалы. «Жирдяй», как правило, ближе к ней и прогуливался. Я решил воспользоваться этим.
Попасть на стройку было достаточно просто. Изучил каждого рабочего, нашёл слабое место, добыл каску, переоделся, испачкался цементным раствором и незаметно пробрался на крышу, сразу после окончания переклички. Считал, что главное ни с кем не заводить разговора, да и вообще, держаться от остальных как можно дальше, чтобы и скрыться было проще.
Некоторые строительные материалы доставлялись на верхние этажи с помощью люльки на тросах. Но моя задача состояла не в том, чтобы обрезать эти тросы в момент, когда под ней окажется Роберто, а в том, чтобы в этот самый момент сломать рычаги от них. Этот способ был гораздо надёжнее.
Благо для меня, всё прошло, как надо. Люлька приземлилась на «Жирдяя» в рассчитанном месте и в рассчитанный мною момент. Я скрылся так быстро, как только мог, попутно сбросив вещи и каску в заливаемую бетоном яму, пока строители отвлеклись на инцидент. Далее и началось самое интересное...
На улице, по пути в убежище, меня остановили двое незнакомцев. Пригрозив оружием, мне приказали проследовать в машину. Внешне они напоминали федеральных агентов, однако никакого документа ими представлено не было, а обвинения уж тем более.
Я прошёл за ними, мне не стоило светиться. Тогда для побега нужен был подходящий момент. Голову же мою охватили мысли вроде: «Не уж то я допустил какую-то ошибку?», но по дороге в неизвестное место меня довольно быстро ввели в курс дела. Тот мужик за рулём сердито глянул в зеркало и, обращаясь ко мне, сказал следующее: «Мы всё знаем о вас. Вы всерьёз заинтересовали наше агентство. Следовать нашим инструкциям будет в ваших же интересах, Алехандро.». 
Я не стал задавать вопросов. Молчал все два часа, что мы добирались до Сангвина... До того я бывал в нём всего пару раз и то в далёком-далёком детстве. Он был потрясающ... Все эти сооружения, грандиозные высотки, живописная архитектура, здорово дополняющие друг друга. По размерам своим он не уступит даже Нью-Йорку. Думаю, что они очень похожи в этом плане.
Исторически сложилось так, что районы Сангвина разделены по национально-расовому признаку. Я могу даже перечислить... К примеру, в северную часть города входят сразу три района: Пьемонтский, Венетский и Лигурийский. Деление исторически происходило в зависимости от языкового диалекта. Так здесь люди и делили территории, а всё равно живут вместе, плечом к плечу.
Восточный Сангвин был, как правило, больше испанским. Сюда входят два довольно больших района: Пальмера и Тиовиво. Однако эти делятся не по диалектам. Так уж вышло, что Тиовиво появился ещё задолго до появления Пальмеры. Последняя изначально напоминала лишь небольшой кусочек Тиовиво, но со временем разрослась аж на восемь миль вдоль восточного побережья огромного острова Ла Сперанца.
Запад города представлял собой колорит таких слоёв населения, как русские, китайцы, а также встречались выходцы из Восточной Европы. Здесь камень чаще всего прилетает в азиата. В этой части города их около семидесяти процентов, а то и больше. Так или иначе, люди они прекрасные. Возможно, потому мне очень нравятся те места, ведь я имел шанс пожить там какое-то время. Китайские кварталы впечатляют своей красочностью, атмосферой переливающихся огней, всё это действительно радует глаз.
В южной части города я, признаюсь, ещё ни разу не был, но могу сказать совершенно точно, что всё там, включая центральный Сангвин, принадлежит еврейской части населения, а также американским бизнесменам. В военное время и недалеко после подобное трудно было представить, но некоторые вещи, всё же, с тех пор изменились...
Мигрировавшие с середины двадцатых в Америку и Ла Сперанца граждане принесли с собой немало проблем. Самое время немного написать и о мафии.
Фашисты ещё в 22-ом объявили войну сицилийской организации на полное уничтожение. Однако здесь обосновались не только сицилийцы и итальянцы, но и преступные группировки, состоящие из афроамериканцев, китайцев, а также испанцев с колумбийцами. Все подобные группировки настолько бурно развивались в довоенное время, что сегодня их конкуренция ужесточена до предела.
Я неоднократно слышал от этих людей про три семьи Сангвина, о некой комиссии, контролирующей город. Признаться, меня это интересовало не так сильно, ведь я думал, что мои цели никогда не были связаны с мафией. Однако вскоре слухи о пропадающих людях заинтересовали всех, и разыскивать меня стала не только полиция.
Двое агентов, чьи имена я сейчас не назову, прибыли в пункт назначения - УССЛС, оно же - «Управление стратегических служб Ла Сперанца». Меня это не сильно обрадовало, но куда было деваться...?
Авто проехало вглубь огромной стоянки, расположенной под главным зданием. Тогда я ещё и не подозревал, что это пятнадцатиэтажное сооружение ровно на столько же этажей уходит вниз. Мы вышли из машины, один из агентов достал ключ, закреплённый на ремне и открыл внутренние ворота. Мы прошли вдоль длинного тёмного коридора. Зайдя в лифт, агент использовал некую комбинацию цифр на панели для того, чтобы отправиться вниз, а не вверх, как и ожидалось изначально.
Странностей становилось всё больше. Никогда ничего подобного не видел. Готов сказать, что чувствовал страх внутри. Это не было похоже на обычное офисное помещение с кучей рабочих мест. Я, скорее, увидел перед собой огромное фойе. Для грязного тёмного подвала смотрелось симпатично: сияющий мраморный пол, узорчатые колонны вокруг, тихий декоративный водопад на фоне. А посреди этой красоты нас ждали люди. Все красивые, в деловых костюмах - что господа, что дамы. Два охранника стояли позади, впереди всех – Конор Франчайз, глава агентства. Слева и справа от него две девушки: Хелен Бёрнвуд и София Духович. Я как вчера помню ту беседу, которую начал Конор:
- Я никогда ничего подобного не видел.
Я обернулся, как бы делая вид, что речь не обо мне, и они углядели что-то там, сзади.
- Здесь и вправду красиво. Я-то ждал тёмного подвала с крысами и электрическим стулом... Но и так неплохо. – Продолжал я, покачивая головой.
- Вы здесь не для пыток, Алехандро. Мы – секретное международное контрактное агентство. И нас интересуют ваши способности.
- Хм, значит, вас интересуют мои способности, но вы даже не перестраховались на случай моего бегства? Не слишком ли смело?
- А кто станет бежать от помощи? – Продолжал Конор. – Или вы думаете, что можно поднять на уши целый Ла Сперанца и тихо уйти от ответственности?
- Понятия не имею, о чём вы говорите.
- Разумеется. Но мы давно следим за ситуацией и единственное, что я могу сказать точно - это то, что Роберто Катарди стал последней жертвой в вашем кровавом «хит-параде». Мстительный Алехандро Моретти решил заняться зачисткой города...
Далее Франчайз стал называть имена жертв. До сих пор не понимаю, как он запомнил их в таком количестве... Вскоре я прервал его:
- Всё это не более, чем несчастные случаи или самоубийства. И вы решили найти крайнего? И где же тогда доказательства?
- Они не понадобятся.
- Полиции ещё как понадобятся!
- Я говорю... Не о полиции. – Сквозь паузу сказал он. – То, что ты натворил, затронуло интересы одной из преступных структур Сангвина. Тебе что-нибудь известно о семье Коул?
- Впервые слышу.
- Потрясающе. Ты убил одного из их капореджиме - Роберто Катарди.
- Что значит это «капожердиме»?
- Это, Алехандро, значит, что теперь тебе без нашей помощи крышка.
Постепенно страх утих, и Конор сказал мне, что я тот, кого они искали все эти годы. Понятное дело, что мне не особо хотелось вести с ними дел, но одним из условий моего согласия стал ультиматум: либо я с ними и в тени, либо один, но в опасности. И всё же, ключевым условием стал не ультиматум, а то, что я нашёл себя со временем. Действительно взошёл до совершенства и стал лучшим в этом.
Нутром чую, что конец семьи Коул близок. Я никогда прежде не был уверен в этом. Почти 10 лет прошло, и все нити моего пути должны были рано или поздно привести к нему. На следующей неделе у Фредди и его семьи будет проходить совещание в Отеле Юнион Парка. И если это не конец, то гори всё прошлое вечным пламенем...»

Конец 9 главы.