Глава девятая «Ночной кошмар»
Шторм разыгрался не на шутку: ветер из лёгкого бриза превратился в свирепый ураган, приятный дождик перешёл в колючий и холодный ливень, который заливал костры и часовых, ну а тучи и морская пучина стали ещё мрачнее и опаснее. Сверкали грозные молнии, по небу гремели громовые раскаты, ветер норовился опрокинуть палатки или, забавы ради, подхватить язык огонька и поджечь убежища беглых европейцев. Но только вот дождь всё веселие портил, как на зло, тушил небольшие огоньки, которые отбились от общей массы кострищ.
Больше всего от природных забав страдали часовые. Промокшие до нитки, окатанные холодным воздухом и водой, они пытались согреться возле очагов огня. Капитан разрешил им выпивать немного вина, прогнать кровь и взбодрить тело. Но это не очень помогало - матросы дрожали от холода, как осенняя листва, и проклинали тот день, когда они покинули порт Кубы:
- Дьявольский шторм... Он хочет забрать, что ему причитается, но не может. Поэтому мстит... Проклят тот день, когда мы решились выйти в море во время зимы.
- Я не верю во всяких дьяволов и богов, но ты прав, Илия: это самоубийство - выходить в это время в плавание. Нам повезло, что мы не потонули.
- Но я не чувствую себя в безопасности, Марио. Эта земля проклята. Мы найдём здесь только смерть.
- С чего это ты вдруг так поник духом? Разве Кубу не трепали такие сильные ветра и волны.
Собеседник вздохнул и с блаженством продолжил:
- В портах крепкие стены, тёплые и приветливые таверны, где вдоволь вина и распутниц, с которыми ни гром ни молнии не страшны. А здесь даже укрыться негде. Палатки протекают, а всё тепло разносится ветром, особо не погреешься.
- Тоже верно... - грузно ответил Марио. - Куда собрался, Илия?
- Мне перед тобой отчитаться, под какой куст я срать хожу?..
Франческа спала очень плохо. Она ворочилась с боку-на-бок, часто дышала, будто ей не хватало воздуха и вздрагивала. Вдруг она просто тихо заплакала и начала сквозь сон звать маму:
- Мам, мамочка... Мне страшно... Спаси...
- Сестрёнка, - обняла её Чолито, и только тогда Франческа открыла глаза:
- А где мама?
- Мама сейчас с папой. У них совещание...
- Какое совещание может быть в такую ночь? - всхливывала «Каштанчик». - Я хочу к маме, мне страшно...
Тут свернул хлыст молнии, и страшный громовой раскат прокотился по небу. Испуганная девочка вжалась в сестру и ещё громче заплакала:
- Это Боженька нас наказывает за «Барашика», я знаю...
Чолита гладила кудряшки своей маленькой сестрички и напевала ей мамины колыбельные. Франческа улыбнулась сквозь слёзы и чмокнула в носик свою любимую сестричку.
Рядом спала безутешная Анна-кормилица. Она выплакала много слёз и была обессилина, чтобы обращать внимание на непогоду. Её сердце было разбито дважды: первый раз, когда ещё в Генуи она влюбилась в брата Елизабет, Марчело, который славился своим буйным нравом, но для неё он всегда был идеальным мужчиной, тихим и порядочным. Конечно же, были и тайные встречи в саду под луной, где влюблённые обнажали свои чувства и тела... Анна искренне верила, что Марчело тот самый «принц» который избрал её своей «принцесой». Но реальность оказалась куда прозаичнее той сказки, в которую поверила бедная девушка. «Принц» использовал её как тренировочный «лагерь» для своего «Фалоса», чтобы тот не закостневал и был в тонусе. Причем его законная невеста знала о его похождениях и ... не припятствовала. Наигравшись в благородного паладина, Марчело вместе со своей невестой уехал в Верону-град, оставив Анну с ребёнком под сердцем. Опороченная девушка не хотела оставаться в доме Росси, где с ней так жестоко обошлись, но Елизабет проявила к ней своенравное благородство: разрешила ей оставаться в поместье, выполнять лёгкую работу и даже рожать. Она расчитывала сэкономить на кормилице, ведь тоже хотела завести ребёнка. А ещё выставить своего братца в самом дурном свете, потому как отношения у них были, мягко выражаясь, прескверны. И каждый из них пытался пакостить «любимому родственничку» с постоянной регулярностью, но разной степенью пакости. Обычно повышая эту самую степень...
Анна родила мальчика и назвала того Сергио. Он стал её отрадой и утешением. А скоро родила и сама Елизабет и начала принуждать Анну отдавать большую часть молока её дочери.
«Ты же понимаешь, я не могу допустить, чтобы мои груди обвисли, и с лица сошла красота моя? Тебе это не грозит. А мне... нужно быть всегда красивейшей перед моим мужем...»
Анна покорно выполняла прихоти синьоры, от чего её малыш часто не доедал. Но каким-то чудом он смог выжить и окудрявится. Он рос относительно послушным мальчиком и опорой для своей матушки. Анна строго воспитывала сына, чтобы он не стал таким ублюдком, как его папашка. И очень огорчалась, когда узнавала о недетских шалостях своего сына. За что его наказывала со всей строгостью. Но бестрашный Сергио был кудрявый и упёртый, как баран, и ни как не собирался остепениться. То и дело, выжидал маленький бестыдник момент подглянуть за своими «сестрёнками», когда те купались. Ох, а уши как после этого болели!..
А теперь он болтается на верёвке, как какой-то страшный разбойник, повешеный своим «дядюшкой», который взял его в пажи, и обещал пропихнуть в армию.
Больше не услышит Анна его смех и не увидит улыбку и кудри, не обнимет его и не поцелует. А он не защитит её от плохих людей или не выполнит её просьбу - принести холодной воды из родника. Его больше нет. Жестокие мойры обрезали его нить жизни в таком юном возрасте, без особой жалости и сострадания. Они уродливы и слепы. Им чужда жалость, они - безкомпромисны. Ни мольбы матерей, ни слёзы жен, ни причитания сестёр не смогут остановить их костлявые руки, которые перезают нити жизней кривыми ножницами.
А сердце Анны было раздавленно второй раз. И кто этот самый ублюдок, который поглумился над ней - Росси. Человек, который боролся за христианские нравы и считал себя лучше Папы и его кардиналов, которые несправедливо казнят невинных людей. Это ли не было лицемерие?
Можно отомстить ему: отравить его семью и исполнителя приговора, Бианче. Да, тогда её сердце наполнится желчным удовлитворением, но... Разве ли этому учил Христос? Нет, Он учил прощать врагов, и не подобает христианке уподобляться язычнице, верша самосуд над обидчиком и его семьёй. Ведь девочки не виноваты. Не своей ли грудью Анна кормила их, когда те были совсем крошками? Нет! Анна не сможет убить своих «родственников», не по христиански это. Пусть Бог всех рассудит....
- И снова боги подают нам знамя - видели, мои воины, как молния ударила в море! Самый раз напасть на чужаков и отомстить за наших убитых братьев! Убить всех мужчин, женщин не трогать, их мы возьмём и поработим! Это наша добыча! - воодушевлял своих воинов новый вождь, Зуб Ягуара. А ведь касики подошли под покровом непогоды и ночи. Они были готовы убивать и жечь чужаков. Дурные вести принесли в селение выжившие охотники. Они были оставлены наблюдателями в чаще жрецом и старым вождём, на всякий случай. Охотники доложили, что вождь с остальными охотниками вошли в лагерь чужаков, долго там были. А потом чужаки начали стрелять из гром палок, и никто не выжил из их братьев. Только потом трупы вынесли и бросили гнить. Среди убитых были и вождь с жрецом... Дозорные хотели уходить, но у лагере опять началась возня, и чужаки вывели «жертвенного мальчика, воздать хвалу своим богам за победу». К нему приходили ещё две огненно-волосые девы, проводить его в последний путь.
Касики не стали долго думать, что им делать - месть!!! Сын Лапы Ягуара, Зуб Ягуара, взял полномочия верховного жреца и вождя, кинул кличь на сбор всех воинов для мести вероломным пришельцам. Как верховный жрец, он распорядился принести жертвы прямо перед самой атакой, а сейчас нет времени на это - нужно спешить покарать врагов. И вот ночным маршем отряд касиков в 500 воинов подошли к лагерю европейцев и незаметно для последних стали выжидать знамя богов, принеся им человечиские жертвы.
Когда очередная молния хлыстом ударила по грозной пучине, а очередная волна с шипением разбилась о берег, вождь дал команду наступать. Касики тихо крались к палаткам и к кострам. Часовые, которые потеряли бдительность и-за непогоды стали для них лёгкой добычей...
- А-а-а, Марио, выручай! - послышался вопль его напарника из кустов.
- Илия?
Марио насторожился. Он взял пистоль в правую руку и горящую головню - в левую. Медлено моряк входил в тёмные кусты, освещая дорогу факелом. Тут в него влетел дротик и поразил бок.
- Чёрт!
Марио выстрелил в темноту, и отуда донёсся предсмертный стон.
«Попал, молодец, Марио...» - похвалил себя моряк и взялся за бок. Дротик глубоко не прошел - кожанная желетка оказалась хорошей защитой. Выдернув дротик, Марио тотчас всадил его во второго индейца, который будто вырос у него за спиной:
- На те, чёрт поганый! - выкрикнул Марио, всаживая в горло противника острый наконечник. Касик только хрипло захлебнулся в крови и свалился на мокрую землю. А Марио бежал со всех ног в лагерь поднимать тревогу:
- Индейцы!!!
А чем был занят сам Росси, когда его людей резали кровожадные упыри? Что же за важное совещание такое у него с женой и без капитана, и без падре?
Он всё же решился пойти к падре и покаяться в своём злодиянии. Падре его слушал и кивал головой. А затем как начал низвергать на Росси громы и молнии праведного гнева: мол почему привёл в лагерь индейцев, не уследил за своими девками, и самое непростительное - разрешил капитану совершить детоубийство. На что уже Росси начал сам обвинять падре в его теплохладности. Ведь сам Иоан тоже был сведетелем произвола, но как непоследний человек в его общине, не попытался даже возразить маньячному капитану в его кровожадном замысле. В самый ответственный момент Росси сломался и не захотел брать вину на себя. Падре тоже пассовал. Иногда и мудрейшие мужи, и смелейшие рыцари сдают заднюю...
Не сумев утешиться через исповедь, Росси решил, что именно в женских ласках и вине он утопит своё чувство вины и найдёт утишение. Поэтому вызвал её «на совещание»...
Грех отравил его душу и сердце. Вино пленило разум и раскрепостило его. Викторио в шутку называли «римляном времён Республики» за его сдержаность в делах интимных, но в ту ночь он стал «помпейским мужем начала Империи»8.
Росси так горячё и страстно имел свою жену, что чуть не опрокинул лампу с подсведчником, а Елизабет получала долгожданное удовольсвие, прогибаясь, как кошка, и бессовестно выкрикивая: «Ещё!..»
- Знаешь, любимая, я был таким дураком... - с задышкой молвил Росси по окончании бесстыдных игрищь. - К чёрту эти ограничения и предписания! Я не нашел утешения у падре. Он такой же лицемер как и остальные служители Папской Короны.
- Дорогой, - отвечала Елизабет, играя с волосами мужа, - ты слишком кидаешься в крайности. Найди середину. Определись: ты добрый католик, или...
- Женщина! - подхватив бедро жены, отвечал, обезумевший от вина, торговец. - Мы в недосягаемости от тех королей и пап с их псами, мы свободны от правил, которые нам они задают! Здесь мы можем ходить голышем, как Адам с Евой в раю, и никто не скажет, что это плохо! Мы можем заниматься любовью, как это делают дикари - открыто и страстно! Раз Бог отвернулся от меня, зачем тогда мне слушаться Его законам?!
- Ты пьян и не ведаешь, что говоришь. Но мне это... по душе.
Рыжая бестия льстиво заулыбалась и закусила губу:
- Ты наконец-то проявил себя как настоящий мужчина. Зачем лить слёзки и-за того бастарда моего чёкнутого братца? Он ведь подставил нас, - пьяная женщина взяла чашу с вином и вмокнула в неё палец, а затем облизала его с самым настоящим бестыдцтвом. - Нам грозит большая неприятность и это мягко сказано... А что если... - Елизабет уселась на колени мужа, похабно подняв подол и раскрыв груди. - Если завтра пойти к индейцам и предложить мировую и отдать то, что они так хотели.
- Ты про наших девок? Прекрасно. Отлично... Мы ещё десять таких наклепаем, да любимая... Ух-х, какой запах...
Тут раздался выстрел из пушки, который нельзя было спутать с небесным громом. Пара начала прислушиваться. Сквозь ливень и гром начали доносится звуки битвы, стоны раненых и предсмертные вопли.
- Что это? - испугано спросила Елизабет у мужа. Тот не знал, что ответить. Вдруг в шатер вбежал Бианчи с шпагой в руке, держась за правый глаз - ему его выбили в схватке:
- Я прошу прощение, что не вовремя, но на нас напали! Синьор, синьора, хватайте детей и бегите в лес! Мои матросы дадут вам время укрыться.
Тут распутники поняли, что не стоит утруждать себя походом к индейцам - индейцы сами пришли к ним. Только теперь со злым намерением убить и пограбить.
- Мои девочки! - выкрикнула протрезвевшая в миг синьора.
- Я сопровожу Вас! - вызвался капитан, но сразу же схватился за спину. Его поразили дубинкой, дважды ударив по спине. Капитан закорчился от боли, и тут его схватило пару рук и утащили в темень. А в шатёр вошло пару индейцев с боевой раскраской на телах и лице. От их вида женщина ужаснулась и в страхе закричала. А индейцы, похожие на демонов, расхохотались и начали окружать хрупкую женщину. Та в страхе пятилась назад, пока не упёрлась в подпорочный столб.
- Сукины дети, умрите! - выкрикнул Росси, бросаясь на защиту жены. В руках он держал свои два пистоля, кторые предпочитал шпаге или мечу, и расчитывал на один точный выстрел, а стрелял Росси искустно, почти каждый раз побеждал врагов своим оружием и мастерством владения им. Так и сейчас Викторио не сплошал и не дрогнули его руки - ни левая, ни правая. И неосмотрительные индейцы пали бесславно и «некрасиво».
- Любимая, возьми рапиру со стены и беги найди девочек, и прячтесь в лесу.
- А ты, Викторио?
Росси улыбнулся и поцеловал жену:
- А я ... убью предводителя индейцев и поведу оставшихся людей в атаку. Мы обязательно победим...
От грохота пушки встревоженно проснулась Анна:
- Мадонна, что случилось, кто стрелял? Девочки, вы тут?
- Д-да... - послышался дрожащий голосок.
- Анна, нам страшно... Где мама? Там кто-то страшный ходил. М-мы видели силуэт, похож на д-демона. - заплакала «Каштанчик»
- Тише. Не дышите... - приставив палец к губам, молвила Анна. Она тоже увидела силуэт индейца, который хищником рыскал меж палаток. Он держал в руках факел и не опасался быть замеченым. Бойня уже началась и скрываться не было большой нужды. Страшные звуки перебивали истошный шум дождя и вместе с его каплями просачивались в палатку через тонкие стенки из парусины. Они будто невидимыми путами связывали малышек, и те не могли ни пошевельнуться, ни закричать.
Вот индеец остановился и развернулся к палатке, наводя на неё факел...
- Этот индеец учуял нас... Он отбросил факел в сторону и сунул свою поганую рожу внутрь. Анна ему ножем в глаз ударила... Знаешь, как мы испугались тогда?
- Могу только догадываться, - понимающе ответил Диего, помогая вылезть Чолито из боченка. - Побудь пока в этом, - он протянул ей свой плащь, - сейчас дам чистую одежду... Может, она для тебя и великовата, но это лучше чем совсем голышем...
- И то правда, - с улыбкой ответила Чолито, надевая рубаху.
- Ого, сиськи компенсируют размер по фасону, но рукава нужно подкатить, ай... - за грубые слова Диего получил лёгкую пощечину:
- Как грубо Вы выражаетесь о моих грудях. Компания грязных солдафонов Вас портит, барон.
- Извините, Ваше лесное Высочество, что так грубо и не подобающе назвал Ваши прелести, - перекривил Диего девушку, и та уже хотела ударить его ещё раз, но на этот раз барон ухитрился поймать её руку и прижал к себе тело девушки:
- Да убоится жена своего мужа... Так ведь падре сегодня читал на венчании?
- Но там ещё было: «и да возлюбит муж жену свою», - отвечала Чолито с горящими глазками.
- Ты очень внимательная девочка, я не ошибся в тебе, - целуя маленький носик, ответил барон. - Поужинаем?
- Да, кажется уже отбили склянки к ужину...
Получив пайку галет и тарелку горячего, молодожены уселись возле палатки Диего и начали ужинать. Молодому человеку не терпелось узнать, что случилось той злополучной ночью, ведь рассказ оборвался на самом интересном месте. Поэтому, не сумев обуздать своё любопытство, спросил у Чолиты:
- Слушай, Лисичка, а что дальше было? Той ночью.
Чолито не сразу ответила. Слишком тяжелые для неё воспоминая были. Но, подкрепившишь и переведя дух, она всё же удовлетворила любопытство юного сеньйора:
- Мы закричали от ужаса. Эта страшная морда при свете молнейносных вспышек и огня казазалась поистене, дьявольской. Он начал не спеша сунуть на нас, а мы, как мышата, забились в угол. Мы прижимались друг ко дружке... Анна бросилась на него, как кошка на орла, пытаясь нас защитить... и он безжалостно убил её. Нам было не видно, но, кажется, я слышала как дважды хрустели её рёбра. А когда Анна упала, она повернулась к нам, держась за рану на груди...
- М-малышки... п-рост.. прости-те... я не смогла вас... - простонала кормилица, закрывая глаза. Обмяклое тело Анны распласталось на песке, а убийца, пнув его ногой в сторону, начал подходить к девочкам.
Испуганные дети не могли уже кричать, только плакали, вжимаясь друг в друга. И тут кто-то схватил индейца за волосы и вытащил на ружу. Послышался глухой вздох и треск костей. А затем в палатку вошел Марио, держа факел в правой руке:
- Синьорины, не время плакать. Вставайте! Я вас уведу в лес.
- А где наша мама? - слабым голосом спосила Франческа, подымаясь и вытерая слёзы.
- Клянусь Вам, синьорина, я обязательно найду Вашу матушку, но сначала я должен спасти вас!
Марио вынул из ножен окровавленый палаш и прорубил выход с другой стороны палатки:
- Сюда, с той стороны много индейцев...
Мышками прошмыгнули девочки в дыру и начали бежать за бравым квартирмейстером.
Не смотря на обильный ливень, индейцам удалось поджечь лагерь, закинув горящую лучину в палатку с порохом. Они бросали факелы во все палатки, и не знали, чем череват поджёг пороха. Раздался мощный взрыв, убивший многих людей и вызвавший пожар. Яркое пламя перекинулось на палатки и начало пожирать их. Те, кто был ранен и не мог бежать, погибали от удушья или просто сгорали заживо, издавая истошные крики и вопли.
Франческа присела на корточки и закрыла уши, чтобы не слышать всего этого:
- Мама, мамочка... Где ты? И папа? - шептала она сквозь слёзы. Чолито подхватила её:
- Бежим, сестрёнка. Иначе мы погибнем...
- Я не могу... Сил нет... - всхлипывала девочка. Марио отдал факел «Лисичке», а сам подхватил на руки Франческу:
- Я вынесу Вас, госпожа...
Беглецы были почти за лагерем, как им преградили дорогу дюжина чертей. Квартирмейстер остановился, за его спину спряталась Чоли, а Франческа вжалась в плечё. Страх и ужас сковывал детей, но не Марио; он сжимал в руке свой палаш и с усмешкой смотрел на превосходящего числом противника.
- Вот чёрт, нас выследили... Синьорины, мой долг спасти вас. Но, похоже, я не смогу выполнить его. Даже лев проигрывает стаду гиен...
Тут двое касиков кинулись в атаку на моряка. Тот метнул свой палаш в самого буйного и поразил в шею. Пришлось моряку грубо отбросить в сторону девочку, чтобы она не стала жертвой второго нападавшего. А его Марио приласкал факелом, который он выхватил у Чолиты. Индеец застонал от боли и отошел в сторону, уступая дорогу остальным упырям. А те уже ринулись толпой на храбреца.
Марио выхватил свою дагу9 , и, подпустив к себе ещё одного самого смелого, вскрыл тому горло - только кровь брызнула на лицо моряка, а поверженый труп грузно ляг на мокрый песок. Не устрашились касики потери ещё одного товарища - продолжили напирать на морячка. Пытались его колоть копьями и ножами, проломить дубинкой голову, или сломать ноги - не давался Марио просто так. Использовал он факел для блокирования вражеского оружия и лица врагов им жёг. А кинжалом своим добивал самых неудачливых.
Но даже лев не может выиграть бой, если гиены атакуют стадом. Индейцы отступили назад, потеряв в атаке пятерых братьев. Они начали хитрить и выматывать Марио ложными выпадами в его сторону, надеясь что их противник клюнет на уловку. Но Марио оказался смышлённым малым и только пару раз взмахнул факелом, чтобы отпугнуть настойчевых дикарей. И тут ему в затылок с большой силой и скоростью ударил камень. Нет, Марио не дал тем семерым ублюдкам себя обойти. Просто к ниму в спину вышли ещё пара индейцев, искавшие огненно-волосых девочек, и выпустили у Марио снаряд из пращи. Потемнело в глазах моряка, тело зашаталось, он только и успел схватиться рукой за окровавленный затылок и упал лицом вниз.
- Нет.. нет.. Марио... - заплакала Чолито, видя, что теперь они с сестрой остались беззащитные. А тем временем их начали обступать индейцы. Они ухмылялись и потерали руки, ведь именно они нашли этих девчёнок, а значит они получат от вождя награду.
Чолита совсем поникла духом и уже не могла ни бежать, ни сопротивляться. Только пятилась назад, пока не споткнулась и не упала. Её успел подхватить один упырь за край зелёного платьеца и взвалил на плечё, как мешок картошки. Чолита начала бить того по спине кулачками, но индеец только насмехался над ней.
А вот Франческа вдруг расхрабрилась и решила просто так не здаваться. Как только к ней потянул руки другой упырь, дерзкая девчонка вгрызлась в руку касика. Так сильно, что до крови прокусила. Индеец взревел от боли и швырнул в сторону маленькую чертовку. Ей повезло упасть возле Марио, ведь в его руке был кинжал. Девчёнка шустренько подобрала кинжал, и когда её ещё раз попытались схватить, она вонзила клинок в стопу очередного неудачника. Франческа выставила кинжал перед собой и угрожающе выкрикивала, что убьёт каждого, кто тронет её и сестру.
- Сестрёнка, я спасу тебя!
- Нет, Франческа, беги за помощью! Ты не справишься одна!
- Да сестра... Стой, зарежу! - люто огрызнулась маленькая бестия, когда к ней приблизился укушеный ею касик. Но либо он не понял, либо очень хотел поквитаться с ребёнком, и не внял словам Франчески, схватив её за шкирку. А Франческа не стала долго думать и всадила кинжал в шею индейца. Это было первое убийство маленькой синьорины. На миг ей стало дурно, и её маленькие ручёнки задрожали. Она вынула клинок из горла, обогрившись вражеской кровью. Дрожащими пальчиками девочка коснулась лица и нащупала тёплую и вязкую жидкость. Ей стало не по себе, она выронила кинжал и в слезах бросилась бежать:
- Чоли, я вернусь, обещаю, только взрослых найду... Они спасут тебя! - выкрикнула малышка на последок.
- Девчёнку не приследовать! Ей не куда бежать, там наши воины, они её схватят и тоже получат награду, - распорядился индеец, державший Чоли у себя на плече...
Франческа испуганой ланью металась по горящему лагерю, спотыкаясь о трупы убитых моряков, и прячась от рыскающих индейцев, которые собирали трофеи.
- Дядя, не лежи... Вставай, мне нужна помощь... - пыталась поднять Франческа умиравшего матроса, но тому не хватало сил даже говорить. Хрипло вздохнув, матрос скончался, не сумев попросить воды на последок.
Так и металась Франческа по лагерю, ища помощи, но увы, никто не мог оказать маленькой девочке её. Испачканая и уставшая Франческа вышла на другой стороне лагеря и ужаснулась от увиденного: возле орудия стояли на коленях её родители и капитан Бианче. Их придерживали за волосы страшные индейцы, а их предводитель ходил из стороны в сторону и насмехался над пленниками:
- Жалкие чужаки, никчёмные обезьяны, вы стоите перед мной на коленях и дрожите, как листья на деревьях, вы боитесь Зуба Ягуара! Бойтесь, ибо Зуб Ягуара беспощаден к своим врагам! Ваш колдун уже мёртв - ему срезали его волшебную голову. Мы заберём её как талисман*!
Индейцы громко закричали и били оружием по щитах. Когда они затихли, вождь продолжил:
- Пусть вы и никчёмные, но я отдаю должное твоей храбрости, чужак, - похлопал он ладонью по щеке Росси, - ты сразился и убил отца Зуба Ягуара, Лапу Ягуара, храбрейшего и сельнейшего из нашего племени. Зуб Ягуара уверен был, что благодаря твоему колдуну ты победил, потому что на воина ты явно не похож. Поэтому Зуб Ягара заберает голову твоего колдуна и твоё сердце и печень*!
Снова раздался противный крик касиков, а в море опять ударила молния:
- Боги войны и погоды одобряют выбор Зуба Ягуара*.
- Пусть вождь вкусит сердце чужого вождя и возьмёт его женщину прямо здесь*!
- Пусть*! - вопили касики.
Елизабет поняла, что ей грозит обесчестие прямо на глазах у супруга, и не стала дожидаться, когда над ней это совершиться. Гордая женщина резким рывком вырвалась из лап язычника, оставив тому только прядь волос, и выхватила у вождя нож и-за пояса:
- Нет, уродец, не будет тебе удовольствия поиметь меня*!
И с этими словами бестрашная и гордая Елизабет перерезала себе горло. Падая на холодный песок, она увидела свою дочь, но так и не смогла ей ничего сказать на прощание. И только открытые глаза продолжали смотреть в её сторону, и не было в них уже жизни, только мёртвый взгляд...
Франческа уже не могла ни кричать, ни плакать, она выплакала все слёзы, от чего её лицо стало красным и опухло. Но она не обращала на это внимание. Тяжёлым шагом она доковыляла к своей матушке, и, опустившись рядом на коленки, еле слышно приговаривала, положив головку на бездыханное тело:
- Мамочка, любмая, почему ты меня бросила? Почему, почему???
- Не-ет! - завопил Росси. - Елизабет, зачем ты так?! Доча, где Чоли? Она жива?
Но Франческа уже не могла отвечать, только безнадёжно лежать и гладить свою маму.
- Ублюдки! Дайте мне оружие, я хочу умереть в бою как воин, а не, как свинья на бойни*!
- Какое смелое заявление, синьор, - ехидничал капитан, - у Вас был шанс, Вы его просрали... Вождь, у нашей стране есть обычай последнего желания. Завяжите мне глаза - не хочу видеть, как вы вырезать будете внутренности моего вождя*.
Зуб Ягуара люто посмотрел на одноглазого подранка:
- Не хочешь смотреть на священный обряд*?!
И со всей лютью выдавил оставшийся глаз. Страшный вопль разнёсся по округе, перебивая громовой раскат.
- А-а, темно, ни чего не вижу!.. А-а, Господи, не вижу ничего!!! Темно... Боже, прости, за мой грех, что парня невинного и-за ножа проклятого на смерть отправил... А-аг-аа, Боже, дай мне смерть быструю - не могу так в темноте мучаться...
Опять закричали индейцы бесовским криком, будто демоны из преисподней.
- Будьте вы прокляты, изуверы! Сгорите в аду, откуда вышли! - кричал Росси. - Капитан, ты навлёк на нас эту беду, теперь страдай, палачь проклятый. Это расплата тебе за всё... Отпусти меня*!
Пара индейцев распластали Викторио у лафета пушки и крепко держали его за руки:
- Ну, давайте, зарежте меня, как свинью, черти поганые! Я не боюсь умирать, у меня была индульгенция*...
- Заткнись, - на отмашь ударил торговца Лапа Ягуара, - когда Лапа Ягуара говорит, все молчат! Чтобы получить душу воина, нужно живое сердце врага, в мёртвом сердце нет души, она вылетает от туда*!
- Нет, нет, нет, сначала перережте мне глотку, чтобы я не мучался... А-а-а-а!!!
Франческа закрыла глаза и уши, чтобы не слышать и не видеть, как её отца заживо расчленяют...
Вырвав сердце, которое ещё пульсировало, Зуб Ягуара начал смаковать его, с дьявольским наслаждением поглощая его. Съев сердце, демон во плоти вырезал печень и также с наслаждением начал смаковать её.
- Подведите Зубу Ягуара огненно-волосою девчёнку, - чавкая, приказал вождь. Воины подхватили Франческу и подвели к своему господину. Тот обернулся к ней с дьявольской ухмылкой на своей роже и протянул ей кусок печени:
- Ешь, будующая жена Лапы Ягуара! - и громко и страшно захохотал. От страха Франческа зажмурилась, а затем открыла глаза...
«Опять этот кошмар... - тяжело дыша, молвила «Каштанчик» - Опять он меня душит... Эта чёртова ночь. Чёрт, опять плакала во сне. Нужно умыться...»
Франческа встала на ноги и отряхнулась от налипших на потное тело веточек и листвы. Взяв свой лук и колчан на восемь стрел, она пошла по тропке к водопаду. Было ещё темно, солнце только подымалось из могучих пучин, и его лучи не достигли густых зараслей джунглей. Но вот мелкая живность уже чувствовала восход великого солнечного диска и потихоньку пробуждалась. По дереву скакала юркая обезяна, ища свежий плод, чтобы поживится им. Но не суждено маленькому зверю было насладится утренним рассветом и завтраком. Метким выстрелом, молодая охотница поразила обезяну в шею, и та камнем упала к её ногам:
- Жаль, сестра, ты не увидила, как я её подстрелила, - подбирая добычу, молвила про себя охотница. - Расстались мы с тобой навсегда. Но я обещаю, что тот поганый стручок, который обесчестил тебя, я лично вырежу и скормлю его носителю...
Иллюстрации к главе:
Бой в лагере Росси
Пленение Чолито и Франчески
Франческа Росси, она же Каштанчик, она же Львица С Востока
Чолито Росси, она же Лисичка, она же Ведьмочка, она же Бледная Трость Сахарного Тростника