Несуществовавший

Алексей

Время от времени в моей голове всплывает вопрос: что было бы, если бы я не болел, не дошел до отчаяния, не совершил самоубийство, и не оказался втянут в эту осточертевшую мне «игру» с вечным спасанием мира от злодейских козней рыжеволосого ублюдка с труднопроизносимой фамилией Ван Вермескеркен. Помнится мне, у Богомила Райнова в романе «Что может быть лучше плохой погоды?» был персонаж – коммерческий директор фирмы «Зодиак» с такой же фамилией. И что характерно, тот тоже был последней мразью. Так вот, возвращаясь к моему извечному вопросу «что было бы, если бы все сложилось иначе?»: ответа на этот вопрос нет. Другого меня никогда и нигде не существовало. Есть одна аксиома – история не знает сослагательного наклонения. Все случилось именно так, как должно было случиться. И я такой, какой я есть именно потому, что я прошел весь этот тернистый путь. Хотел бы я его не проходить? Вопрос риторический – конечно не хотел бы. Вряд ли можно представить себе человека, который добровольно согласился бы на тяжелую болезнь и череду злоключений ради ницшеанского мироощущения и бесконечной игры в спасение человечества. Самое же нелепое – это то, что человечество не особо заслуживает спасения. Когда я болел, сколько насмешек и издевательств я перенес только потому, что был инвалидом! И вот сейчас я спасаю, в том числе и тех, кто надо мной жестоко издевался. Заслуживают ли они этого? Нет. Но в этом мире, как и в его отражениях, живут дорогие мне люди, ради которых я не знаю покоя.

Впрочем, этот философский оксюморон меня занимает сейчас меньше всего. Меня мучает иной вопрос: погиб ли Ван Вермескеркен? Когда мы с Тилем спасли девчонок, ангар взорвался. Времени у моего антагониста было вполне достаточно, чтобы покинуть самолет и выбежать из ангара. С другой стороны, Ван Вермескеркен после взрыва в ангаре пропал. И если он все-таки погиб, то позволю себе следующее замечание: моя «игра» подходит к концу. И эта новость настолько же ужасна, насколько и прекрасна.

Поскольку сейчас на кону стоит буквально всё, мне надо навестить друга. Без его помощи даже мой острый ум не сможет отгадать самую важную загадку: как остановить «игру» без лишней крови и ненужных жертв. Ради встречи с моим другом я сегодня прилетел в Пулково, и поехал в местечко Элисенваара в 194 километрах от Питера.

В Элисенвааре меня будет ждать сменный автомобиль, который мне должна оставить Лаура Романо. Лаура – в некотором смысле подруга по несчастью Тиля – агент, которого хотел устранить Ван Вермескеркен, но которую я успел спасти, обставив все так, как будто она погибла. Точно также как и Тиля, я (не без помощи Жюстин) спрятал Лауру подальше от крупных городов в карельской глубинке. И вот сегодня спасенная мною барышня должна была мне оставить свой «Луноход» – внедорожник ЛуАЗ 1302 с местными номерами. Близость финской границы заставляет местных жителей и полицейских быть особо бдительными, поэтому и нужен знакомый здешним жителям автомобиль с местными номерами, который не вызовет подозрений. Да и проходимость по бездорожью у «Лунохода» отменная – этот угловатый автомобильчик способен на бездорожье уделать УАЗ, «Ниву», «Ленд-Ровер Дефендер», «Гелендваген» и даже «Хаммер».

Как и в случае с Тилем, каналом связи с Лаурой была местная приграничная радиостанция. Позавчера в эфире станции прозвучал сигнал – поздравление любимого учителя Матиаса (это был мой позывной) с двадцатой годовщиной выпуска от его учеников – одноклассников Пиркко, Антти, Каарины и Матти (код подтверждения), а просьба поставить любимую песню Матиаса – «Highway star» Deep Purple – сигнал об обеспечении логистики.

Дорога из Санкт-Петербурга до Элисенваары заняла около трех часов. Свой автомобиль я оставил за квартал до железнодорожной станции Элисенваары, рядом с которой меня ждала Лаура.

– Ну, что, здравствуй, Леша, он же Матиас. – Улыбается Лаура, когда я сажусь в «ЛуАЗ». – Что-то серьезное, раз ты меня расконсервировал?

– Серьезное. Иначе не дергал бы тебя.

– Высадишь меня у «Сбербанка». Сейчас по улице Петровского на улицу Октябрьскую, а дальше – ты уже один. Я встречу тебя завтра в Ихале. Я в «Бруснике» забронировала и оплатила домик. Документы в бардачке.

– Ты чудо, Лавруша. – Хлопаю по плечу девушку.

– Смотри, не угробь Лумумзика, – строго посмотрела на меня Лаура.

– «Лумумзика»?

– Автомобиль мой. Я привязалась к нему. Да и много на доработки потратилась: электроусилитель руля от «Калины», прямоток, итальянская катушка зажигания, карбюратор «Нивовский», «Пекаровский» бензонасос, дисковые тормоза, штампованные колёса от «Мазды 626» на четырнадцать дюймов, салон утеплен и шумоизолирован, шведский масляный радиатор.

– Может, проще было присмотреть новую машину, а не тратиться на исправления ошибок луцких авто-конструкторов?

– Не проще. Лумумзик по проходимости даст фору даже старому «Лендкрузеру». В Карелии, понимаешь ли, проходимость – штука нужная. Да, без доработок у «ЛуАЗа» руль «тяжелый», генератор слабый, система охлаждения подтекает и шумоизоляция плохая. И что? Можно чуток поколдовать, и со всеми усовершенствованиями Лумумзик – всем машинам машина! Я бы хотела еще, конечно, попробовать заменить движок на дизель от «Пежо» – на XUD-9. Жалко только, что здесь нет мастера, который мне бы изготовил переходную плиту для трансмиссии и помог собрать новую систему охлаждения под французский дизель. Как ты сам понимаешь, в интернете я не могу заказать комплектующие и переходники – «светиться» мне нельзя.

– Ты, я посмотрю, уже заправская авто-леди. Лавруша, – я приноравливаюсь к водительскому месту, – можешь меня застрелить, если я побью твою машину.

– Эй! Сбербанк уже. Ты меня высадить здесь должен. – Лаура открыла дверь, когда я притормозил около банка. – До завтра. И смотри, аккуратнее с «Лумумзиком»!

– Я – сама нежность. Давай! – Машу на прощанье рукой.

Не доезжая несколько километров до Ихалы, сворачиваю на просеку. Километра два по просеке, а потом еще полтора километра пешком на запад и я буду на месте – там, где среди глухого леса обитает мой друг.

Впрочем, от самой Элисенваары меня не покидало ощущение слежки. Неприятное и очень специфическое чувство, которое ни с чем не перепутаешь. Выйдя из «Лумумзика», прислушался: судя по ровному урчанию мотора, по просеке где-то в полукилометре от меня медленно ехала машина. Ошибки не было: за мной следили.

Вариантов несколько: первый – Лаура скурвилась, второй – на мне или в машине есть устройство слежения, третий – про моего друга известно кому-то еще. Ни один из вариантов меня не устраивает. Но выход только один – дождаться незваного гостя и нейтрализовать его.

Я затаился в рощице недалеко от моей машины. Скоро появился мой преследователь – пешком (наверное, его машина завязла на просеке). Судя по некоторой неловкой настороженности передвижений, следивший за мной совершенно не ориентируется на местности, а значит, пришедшая мне в голову уловка должна сработать: скрывшись в сумраке перелеска, я затаился за массивным валуном в мертвой зоне обзора следившего за мной. Ломаю сухую ветку, громко хрустнув ею так, чтобы незваный гость услышал.

Залитая желтоватым светом луны, поляна у валуна окрасилась темно-синей тенью моего преследователя. Тихое неуверенное шарканье сообщало о приближении неизвестного: три метра, два с половиной, два, полтора (я уже мог различить стройный женский силуэт), метр, прыжок!

– Руки! – Не теряя драгоценных мгновений, взвожу курок пистолета, уткнув его в затылок следившей за мной девушки. – Шелохнешься, и я тебе башку снесу, ясно?

– Леша... – Смесь страха и радости отозвались в голосе девушки, которую я держал на мушке.

Это была Катя. Девушка рухнула на колени и зарыдала.

– Катя? – Я не ожидал здесь увидеть мою минскую подругу.

Девушка обернулась и посмотрела на меня заплаканными глазами. Не решаясь несколько мучительно долгих секунд, она все же вскочила и бросилась мне на шею.

– Лешенька.... – Заключив меня в объятия, тихо всхлипывала Катя.

– Что ты здесь делаешь? – Я немного приобнял Катю, впрочем, не стараясь скрывать того, что я ей не особо рад.

– Ты нас спас тогда... – Катя заливалась слезами – ... а потом ... опять пропал. А я... я не знаю ... мне просто было важно ... еще раз тебя увидеть.

– Слушай, все никак не получалось спросить тебя: Катя, свет очей моих, почему ты меня помнишь? – Я не мог не задать этот вопрос.

– Я не знаю...

– И все-таки, почему?

– Почему? – Катя повторила мой вопрос как говорящий попугай.

– Почему ты меня помнишь? – Еще раз задаю свой вопрос.

– Потому... – стройная девушка, словно сошедшая с полотен Бугро, разомкнула объятия и вгляделась мне в лицо, – что... я тебя...

Она замолчала. Я знал, что последнее непроизнесенное слово, скорее всего, было «люблю». В роще было темно, и едва ли можно было разглядеть мое лицо, так как луна, скупо освещавшая майский карельский лес, была за моей спиной. Но, даже не смотря на это, Катя с обожанием рассматривала мое лицо, почти полностью укрытое ночным сумраком спящего леса. Так девушки смотрят только на возлюбленных. Предположим, что Катя меня не забыла по этой причине. Но все же этому должно быть другое логическое объяснение: маловероятно, что после перемещения я не пропал из ее памяти только из-за того, что Катя влюбилась в меня.

– Это все равно ничего не объясняет. – Пожимаю плечами.

– Тогда, может, ты мне объяснишь? – Голос Кати прозвучал столь отстраненно и измучено, что мне даже стало стыдно за все ее злоключения, свалившиеся на ее несчастную голову после моего исчезновения.

– Что ты хочешь знать? – Я вздохнул.

– Все! – Решительно выпалила моя коллега по ООО «Банзай Медиа Групп». – Абсолютно все.

– Катюша, свет очей моих, долгий разговор предстоит. Ты не устанешь меня слушать?

Девушка помотала головой в ответ.

– Ладно. Только давай я расскажу тебе все по дороге.

– По дороге куда? – всхлипнула девушка.

– Увидишь. Пошли.

– Куда ты меня ведешь?

– Катя, ты как дитя малое, честное слово! Позволю себе следующее замечание: я тебя не звал, уж извини за прямолинейность. Но оставить тебя здесь я не могу. Поэтому не задавай лишних вопросов. Просто иди за мной. Тебе ясно?

Катя обиженно замолчала, кивнула головой и покорно последовала за мной. В ответ на просьбу девушки рассказать ей все, во мне на мгновение проснулась тяга исповедоваться, пересказав свою жизнь полную нелепых злоключений. Но смысла обнажать перед ней душу, я все же не видел.

– Почему меня похитил какой-то псих с непроизносимой фамилией, – Катя нарушила молчаливый поход по лесу, – почему в меня за прошедшие два месяца регулярно тычут пистолетами, и что, черт побери, вообще происходит?

– Ты влезла туда, куда не следовало. Мартин Ван Вермескеркен – бандит, который возомнил себя богом. Но он не главный в этой игре. За ним стоит кто-то гораздо более могущественный, хитрый и очень умный. У меня есть догадки, кто это, но я до конца не уверен. Ну, а то, что происходит, правильнее было бы назвать мировым заговором или попыткой переустройства мира по чьему-то плану.

– Как? – Односложно спросила девушка.

– Ты когда-нибудь слышала ли про интерпретацию Эверетта?

Катя помотала головой.

– В одно и то же время параллельно друг другу существуют несколько абсолютно одинаковых миров. Поскольку я – не физик-теоретик и до конца не понимаю природу этого явления, как это устроено я тебе не объясню, но это – чистая правда. Я собственными глазами видел девять разных вариантов нашей планеты, не считая того, в котором я появился на свет. Не знаю, есть ли еще миры, но десять существует точно.

– Ты меня разыгрываешь?

– Душа моя, Катерина, а как ты объяснишь то, что я исчез не только из памяти всех, с кем общался, но и с фотографий и видеозаписей?

– Предположим. – Было видно, что Катя мне не верит. – А зачем тогда это плохим парням?

– Видишь ли, – я задумался, – шесть из десяти известных мне множественных вселенных удивительно похожи друг на друга. И если в параллельной вселенной спровоцировать какое-нибудь событие, то в нашей версии мира его можно будет повторить по тому же сценарию. Оно будет иметь тот же результат с точностью до миллиметра – как по нотам. Эти шесть вселенных похожи друг на друга настолько сильно, что их можно различить только по микроскопическим деталям: вроде нелепых новостей про матерное слово, выложенное фермером на поле, или самолет, сбивший палатки на фестивале шоколада.

– Теперь понятно, – пробубнила под нос Катя, – почему ты так разволновался, когда про самолет услышал. А Ван Вермишелькин тоже путешествует между мирами?

– Нет. Он существует во всех шести мирах. А путешествия между разными вариантами вселенной возможны только в том случае, когда ты – так сказать, «несуществовавший». То есть, когда ты изначально существуешь только в одной вселенной, а в других вселенных ты никогда не существовал. Как, например, я. Понимаешь?

– Не-а....

– Смотри: хоть множественная вселенная в каждом из своих вариантов материальна, ты не можешь перемещать материю между ними. Вместо материи перемещается то, что в физике называют «струнами» – это что-то вроде несущих информацию о материи субатомных радиоволн, способных легко переходить в параллельные измерения. Когда человек перемещается между разными вселенными, на самом деле перемещается информация о нем, а не материя, из которой он сделан. А когда в параллельных мирах существует один и тот же человек, то во время перемещения из одного мира в другой информация о нем исказится.

Представь стакан с водой. Стакан – это измерение, в котором ты живешь, а вода – это ты. Переместить человека – как перелить воду из стакана в стакан. Если есть десять стаканов: девять пустых и только в одном есть вода, ты можешь переливать воду из стакана в стакан без потерь. Но если в шести из десяти стаканов есть вода, возникнет проблема: переливая воду из стакана в стакан, ты перемешаешь их содержимое и разольешь половину воды на пол. Человек, точнее информация о нем, смешается с информацией о нем из другой реальности, и возникнет нечто ужасное: человек или останется полоумным паралитиком, или вообще превратится в месиво.

– А почему ты хотел покончить с собой?

– Откуда ты знаешь, что я сводил счеты с жизнью?

– Санаюшкин дедушка рассказал.

– Мамору-сан? Ты виделась с семьей Санаэ?

– Да. Мне дедушка Мамору многое рассказал про тебя.

–Теперь понятно, как ты меня нашла.

– Так почему?

– Знаешь, Катя, я не горю желанием ворошить в памяти прошлое.

– Но ты обещал ответить на все мои вопросы!

– Ладно, слушай. У меня было врожденное заболевание нервной системы. Лет с шестнадцати, болезнь начала активно проявляться, а с двадцати лет болезнь стала активно прогрессировать. Когда нашелся нейрохирург, способный удалить опухоль на спинном мозге, я согласился на операцию. После операции у меня развилось осложнение, меня перевели в другую больницу, где из-за врачебной ошибки, когда мне внесли внутрибольничную инфекцию, у меня начались заражение крови и воспалительный процесс в спинном мозге. Из-за этого я трижды был при смерти, но, все же остался жив. В итоге меня мучили постоянные боли. Боль не прекращалась ни на секунду: бóльшую часть дня боль была более-менее терпимой, но где-то раз в час случались приступы адской боли. Но последней каплей стало понимание абсолютной безысходности, так как улучшений состояния здоровья просто не могло случиться. Состояние моего здоровья с каждым месяцем делалось все хуже. Да и с личной жизнью все было грустно.

– Боже! Сколько же всего выпало тебе на долю... – Катя вытирала слезы в уголках глаз. – Просто ужас какой-то... А твоя девушка?

– Ты сейчас зачем это спрашиваешь?

– Неужели она не поддержала в трудную минуту?

– У меня не было девушки. И, к сожалению, не могло быть.

– Что ты такое говоришь?

– Катя, – я нахмурился, – из-за опухоли у меня был поврежден паховый нерв, а из-за внутрибольничной инфекции возникли тяжелые урологические последствия. Поэтому вопрос близости с девушкой был для меня таким же, как вопрос бега с препятствиями для безногого инвалида. Тем более, от вполне естественной мужской реакции обязательно случалось обострение уретрита. И самое ужасное было не то, что я никогда не был с девушкой, так сказать, наедине, а то, что уже никогда и не смог бы быть.

– Так ты что, девушку никогда ... это самое? – Катя насторожилась.

Вопрос Кати меня разозлил. Точнее, меня разозлил тон, которым девушка его задала. Может ли она себе представить, каково мне было жить? Как и любого нормального молодого мужчину, меня привлекали девушки и волновали мысли о близости с представительницами прекрасного пола. Правда, мысли о девушках – это единственное, что я мог себе позволить. Мои сверстники встречались с девушками, бросали их, заводили мимолетные интрижки, а для меня это было просто непозволительной роскошью.

Полностью согласен с Эрихом Фроммом, что секс без любви – штука вредная для психики, а любовь без секса – штука напрочь лишенная смысла. Не спорю, что именно возвышенные платонические чувства, никогда не спускавшиеся до эротики, вошли в историю человечества, как самая великая люовь: Данте Алигьери и Беатриче Портинари, Петрарка и Лаура де Нов, например. Но, это примеры неразделенной страдальческой любви: ни Данте, ни Петрарка не знали и не могли знать счастья с возлюбленными. Позволю себе вот какое замечание: если девушка ответила взаимностью, к сожалению, без эротической любви, ее платонические чувства к тебе угаснут, как камин, в который забыли подбросить дров. Ты можешь быть умный, заботливый, верный как Грейфраерс Бобби и надежный как сейф в швейцарском банке, но если ты не в способен на физическую близость, тебя выкинут на метафизическую свалку. Суровый естественный отбор отсеет тебя, как эволюционный мусор. Поэтому-то едва уловимая саркастичная нотка в вопросе Кати чуть не заставила меня ей нагрубить. Ладно, я же знаю, что Катя сказала это не со зла. Она не понимает, что наступила мне на больную мозоль.

– Откровение Иоанна Богослова, – уже не сердясь на Катю, я тяжело вздохнул, – глава четырнадцатая, стих четвертый.

– Я не знаю Библию наизусть. – Недовольно буркнула девушка.

– «Это те, которые не осквернились женами, ибо они невинны...». Из-за проблем со здоровьем у меня никогда не было женщин.

– То есть, как это «не было женщин»? – Катя заметно оживилась. – Жюстин мне сказала, что ты расстался с невинностью в ее объятиях!

– У нас была близость уже после того, как я совершил самоубийство.

– Бред какой-то... – Горестно вздохнула девушка с полотен Бугро. – Ты сам-то не запутался? Нонсенс! Если ты совершил самоубийство, то должен был умереть, но ты же живой! И, по-моему, вполне здоровый.

– Это нонсенс только на первый взгляд. Я действительно совершил самоубийство: у меня остановилось сердце и прекратилось дыхание. В том мире, в котором я жил, я на самом деле умер. Но вместо того чтобы исчезнуть насовсем, я попал в параллельную вселенную.

– То есть, когда мы умираем, мы переносимся в параллельный мир?

– Нет, не переносимся. Перенесся только я. Потому, что меня спасли.

– Как?

– Если мозг еще не погиб, то умирающего человека можно отправить в другую вселенную, исказив информацию о нем, исключив из передаваемого сигнала данные о смертельном ранении, или травме, а из информационного поля его мира – информацию о нем. Впрочем, с твоей стороны, логичнее было бы спросить кто меня спас.

– И кто же тебя спас?

– Жюстин.

– ЧТО?!! – Катя вскрикнула от негодования. – Опять ОНА?

– Катя, душа моя, – я остановился и недовольно посмотрел на девушку, – не кричи, мы в лесу. И если здесь нет наших врагов, то точно есть дикие животные. Май месяц – звери активны как никогда. Ты что, хочешь, чтобы нас волки задрали? А если вернуться к вопросу о Жюстин, то что, собственно говоря, тебя так возмутило?

– В твоей жизни есть место только этой тупой наглой блондинке! – Слезы полились по Катиному лицу. – А для меня даже самого крошечного, самого малюпасенького уголка не найдется!

– Жюстин вовсе не тупая блондинка, она – доктор наук в области квантовой механики. Насчет того, что она наглая я, пожалуй, соглашусь. А к вопросу о месте для тебя в моей жизни: для тебя у меня уже находилось место, вот только у тебя не было уголка для меня.

– Неправда! – Опять чуть ли не вскрикнула девушка с полотен Бугро.

– Я же говорю, не кричи! С Жюстин я был знаком еще с шестнадцати лет, и был в нее влюблен по уши. Много лет спустя, если быть точным: в две тысячи тринадцатом году, я поступил в магистратуру Академии искусств. Там я встретил, если можно так выразиться, «лекарство от Жюстин»: девушку-второкурсницу, в которую даже ненароком влюбился. Но сколько бы я не пробовал познакомиться с ней и добиться ее расположения, она была неприступна. И этой девушкой была ты, Катя.

– Не было такого! Я бы тебя точно не стала игнорировать!

– Увы, но ты меня на самом деле игнорировала. Ты не можешь этого помнить, потому что забыла меня точно так же, как меня забыли ребята из редакции после истории с бельгийской атомной станцией. После самоубийства я пропал из памяти всех в своем мире.

– А может, это была не я, а Катя из параллельной вселенной?

– Нет, свет очей моих, Катюша, это было именно то измерение, в котором мы с тобой сейчас находимся. А это значит, что это была именно ты. Но даже если по какой-то невероятной причине ты могла бы вспомнить этот эпизод своей биографии, то вряд ли признала бы в стройном аккуратном сослуживце из редакции затрапезного полноватого однокашника-инвалида из студенческого прошлого.

– Подожди! – Девушка, словно вышедшая из-под кисти Бугро, задумалась, осмысляя мои слова, – Ты сейчас сказал, что ты меня любил?

– Когда учился в магистратуре.

– То есть, – голос Кати зазвучал торжественно и одухотворенно, – ты меня ЛЮБИШЬ?

– Как тебе сказать? – Я не стал кривить душой. – Скажем так: ты мне очень симпатична, но прежних чувств, которые я испытывал к тебе тогда, когда учился в магистратуре, я сейчас не испытываю.

– Вот как... – одухотворение Кати в секунду исчезло без следа.

– Знаешь, в песне финской рок-группы Lordi есть такие строки: «Would you love a monster man, could you understand beauty of the beast?». В мою бытность хромым и бородатым, но добродушным чудищем, ты не смогла принять меня. Когда мы с тобой встретились в редакции, и я уже не был «бородатым чудищем», ты вдруг стала строить мне глазки. Ты можешь себе представить, как мне было обидно? Ведь и там и там был один и тот же я.

– Прости, пожалуйста, – всхлипнула Катя.

– Проехали.

– Ты меня не простил? – Опять всхлипнула девушка.

– Как говорил кардинал Ришелье: «Я простил, но не забыл». Катюша, свет очей моих, давай оставим эту тему? Договорились?

– Договорились ... – Замогильным тоном произнесла расстроенная моей откровенностью девушка, словно сошедшая с полотен Вильяма Бугро. – Скажи, ты же понял, что ты мне очень нравишься?

– Да. Я это понял.

– Ты сам сказал, что я не могу помнить ту историю с магистратурой. – Катя очень волновалась и с трудом подбирала слова. – Может, нам с тобой стоит попробовать еще раз?

– Об этом мы поговорим как-нибудь потом.

– По-о-о-то-о-ом.... – Обреченно вздохнула Екатерина.

За разговором мы, наконец, добрались до места, где обитал мой друг. Вот огромный валун, а за ним виднеется ветхая избушка-землянка.

– Все, пришли! – Я жестом указал на избушку.

– Куда пришли?

– В гости к моему другу.

– Твой друг живет ЗДЕСЬ?

– Да. Проходи. – Я с трудом открыл дверь избушки и пригласил жестом Катю внутрь.

Девушка прошла внутрь малюсенькой землянки, осмотревшись по сторонам. Внутри стояли две широкие лавки и большая тумба.

– Здесь никого нет. – Моя коллега по ООО «Банзай медиа» растеряно посмотрела на меня.

– Он неподалеку. Раздевайся.

– Что? – Ошарашено переспросила Катя.

– Раздевайся. Ты меня поняла правильно.

Включаю маленький переносной светильник, закрываю ставнями два маленьких окошка, плотно закрываю дверь в избушку, снимаю с лавки дощатый настил, расчехляю спрятанную под ним металлическую кушетку, потом снимаю доски с обшивки крыши над кушеткой и разворачиваю оттуда большой светильник.

– Это что? – Катя явно удивилась тому, что в неприметной избушке были спрятаны медицинская кушетка и странной формы светильник.

– Раздевайся. И ложись на кушетку.

– Я себе это как-то совсем по-другому представляла... – Подавленно промямлила девушка. – Но если ты так хочешь...

– Катя, черт возьми, просто разденься и ляг на кушетку! Я отвернусь, чтобы тебя не стеснять. – Поворачиваюсь спиной к девушке.

– Мне п-п-п... полностью раздеваться? – Слышен голос из-за спины.

– Да, полностью. Догола. Раздевайся и ложись.

Тихо всхлипывая, Катя стала раздеваться, о чем свидетельствовало шуршание ткани ее одежды, слышное за моей спиной. Затем послышалось, как скрипнула половица возле кушетки, и шум прекратился.

– Я готова.... – Голос девушки прозвучал так, словно она поднялась на эшафот для собственной казни. – М-м-м... мне... ноги раздвинуть?

– Просто полежи пока. Зажмурься только. И не подсматривай.

Вот же дура! Понабрала в голову мыслей идиотских! Решила, наверное, что я с ней собираюсь здесь сексом заняться! Чтобы система безопасности в доме моего друга не уничтожила нас, надо сделать скан квантовых струн Кати. Собственно ради сканирования ей и надо было раздеться.

Открываю тумбу, нащупываю под полкой старый галетный переключатель, и ввожу с его помощью кодовый сигнал: три щелчка влево, один щелчок вправо, два влево, четыре вправо, один влево, один вправо, пять влево, один вправо, один влево и шесть вправо. Считаю от пятнадцати до одного и повторяю последовательность два раза и зажмуриваюсь. После того, как я ввел команду, лампа над обнаженной Екатериной ярко вспыхивает, горит секунд десять и затухает.

– Одевайся. – Закрываю тумбу. – Замерзнешь. Ночи еще прохладные.

– Это все? – Слышен обескураженный голос Кати из-за спины.

– Все. А ты ждала что-то другое?

– Я думала, что ты хочешь со мной.... – Девушка заплакала.

– Индюк тоже думал, да в суп попал!

– И что это было?

– Это было сканирование – процедура авторизации. Если ее не сделать, система безопасности тебя бы убила. Ради бога, одевайся! Времени мало!

Вновь послышалось шуршание ткани, скрипнула половица, и раздался «вжик» от застежки-молнии куртки Екатерины.

– Гхм-кхм. – Катя робко покашляла. – Я ... это самое... оделась.

Поворачиваюсь к девушке, и сворачиваю систему авторизации: убираю лампу, закрываю ее досками обшивки крыши, зачехляю металлическую кушетку, после чего закрываю ее дощатым настилом лавки и, наконец, снимаю с окошек ставни.

– А ты?

– Ты хочешь посмотреть на меня в костюме Адама?

– Но если надо авторизироваться, чтобы не погибнуть, то как же ты?

– Я авторизировался еще в апреле.

– Твой друг какой-то чокнутый параноик. – Зло буркнула девушка.

– Есть немного. Теперь выходим.

Мы вышли из избушки, и подошли к небольшому лесному колодцу. Журчание под тяжелой бревенчатой крышкой свидетельствовало о том, что система безопасности спускает воду в шлюзовой камере. Журчание прекратилось. Поднимаю крышку – вода из колодца ушла. Можно идти.

– Прыгай в колодец. – Командую Кате.

– Вот уж нет! – Недовольно разразилась девушка. – Я не затем...

– Ну и ладно! – Я первым прыгаю в колодец, не дождавшись окончания реплики девушки с полотен Бугро.

– Леша!!! – Катя кричит надо мной.

– Да не ори ты так! Прыгай за мной! Тут от силы метра полтора. Я тебя поймаю.

Немного поколебавшись, Катя перелезла через край колодца и стала спускаться вниз. Не успела залезть в колодец, как бревенчатая крышка над нами захлопнулась, а бетонный пол, на котором мы стояли, устремился вниз, подобно опускающемуся лифту. Наконец мы остановились.

– Зажмурься и не делай резких движений. – Кричу Екатерине.

В ту же секунду пространство заполняет нестерпимо-яркий свет прожектора и раздается громкое щелканье.

– Что это щелкает? – Испуганно кричит девушка.

– Реле системы самоуничтожения. Но, поскольку мы оба авторизированны, взрыва не будет.

Через десять секунд яркий свет гаснет, остается только тусклый желтоватый свет немногочисленных ламп на стенах. Подхожу к одной из ламп, тяну ее, набираю на вылезшей за лампой клавиатуре код, и бетонная стена отъезжает.

– Какой-то сюр! – Катя явно не верит глазам.

– Дамы вперед. – Жестом приглашаю мою подругу зайти внутрь.

Мы прошли по узкому коридору, спустились по железной лестнице, и, наконец, оказались около открытой двери в небольшую уютную комнатку, обставленную в духе типичной советской квартиры конца восьмидесятых годов прошлого века.

– И где твой друг?

– Здесь.

– Но здесь никого нет! – Разозлилась девушка с полотен Бугро.

– Я здесь. – Раздался механический синтезированный голос.

– Кто это? – Катя вцепилась в меня от испуга.

– Мишутка. – Вновь послышался механический голос.

– Какой еще Мишутка?

– Квантовая нейронная электронно-вычислительная машина. – Представился механический голос.

– Ты меня обманул! Ты сказал, что твой друг – человек!

– Я не говорил, кто мой друг. Я сказал, что мы пришли к моему другу. И это правда. Мы с Мишуткой – друзья.

– Твой друг – компьютер? – Голос Кати дрожал.

– Искусственный интеллект.

– Но почему «Мишутка»?

– Машинный Интеллект Шестого Поколения; Универсальный, Квантовый, Автономный. – Расшифровал свое имя искусственный интеллект.

– Получается «МИШПУКА». – Катя надула губки.

– Больше имя Мишутка нравится мне. В нем уютное и доброе есть что-то. Нравятся мне и детеныши медведя бурого, а принято их здесь Мишутками называть. – Продолжил искусственный интеллект.

– А что он как Магистр Йода разговаривает?

– Это его особенность. Речевой грамматический модуль у него еще с конца восьмидесятых.

– Так он что, в восьмидесятые годы был сделан? – Удивилась Катя.

– Истинно это. Но обновлял часто меня создатель мой. – Вновь зазвучал механический голос Мишутки.

– Блин! Это ж какие компьютеры у нас могли быть! – Простодушно заметила девушка. – Ради этого сюда стоило прийти.

– Сюда ты с Алексеем вместе пришла, любовь потому что испытываешь к нему. – Мишутка озвучил очевидный факт.

– Тихо ты! Это слишком личное! – Разволновалась моя подруга.

– Я, в отличие от Кати, сюда пришел по важному вопросу. – Мне не терпелось расставить все точки над «i» в опостылевшей мне игре с Ван Вермескеркеным.

– Так, значит, мои чувства не важны тебе? – Возмутилась девушка с полотен Бугро. – Я, значит, ему...

– Да помолчи ты, в конце-то концов! Ты мне тоже не безразлична! – Я машинально выпалил на гора, оберегаемый мной факт. – Но я пришел сюда еще и потому, что хочу, чтобы ты была в безопасности! ... Черт...

– Что ты сейчас сказал? – Перемены настроения Кати были просто феноменальны: секунду назад она готова была мне влепить пощечину, а сейчас она была в благоговейном умиротворении.

– Сказал он, что чувства твои разделяет.

– Мишутка! Не вгоняй меня в краску! – Я нахмурился.

– Прости благодушно. Эмоции мне не известны. Но ты, Алексей, уходи сейчас лучше. С Екатериной разговор буду иметь я.

– Вот так вот! – С помпой произнесла Катя.

– Слушай, Мишутка, – мне было даже досадно то, что я впустую потратил столько времени, и даже расконсервировал агента, – Катя здесь совершенно не причём. Она не в курсе этой проклятой «игры»....

– Алексей не упрямься, прошу. – Мишутка не отступал. – Отгони подальше Кати машину. И потом к машине своей возвращайся.

– Черт! Мишутка, если Катя влезет глубже в эту чертовщину, она подвергнет себя слишком большой опасности ...

– Уходи. – Перебил меня Мишутка. – Машину отгони.

– Нашли, блин, мальчика на побегушках! – Я понял, что искусственный интеллект со мной не станет разговаривать. – Катя, умоляю, дров не наломай.

– Ты не о том думаешь. Уведи из леса машины подальше. – Механический голос опять принялся меня выпроваживать.

– Да понял я! – Я не скрывал недовольства.

– С миром иди. – Искусственный интеллект выпроваживал меня.

– А Катя?

– О ней позабочусь я сам.

– Парочка – гусь и цесарочка! – Я вышел из комнаты и пошел по узкому бетонному коридору к выходу. – Машина-параноик и девушка-воображала!

Мне понадобилось несколько минут, чтобы покинуть бункер, где находился «Машинный Интеллект Шестого Поколения; Универсальный, Квантовый, Автономный». В одиночку вернулся к «Лумумзику», на котором я подъехал к Катиной машине – видавшей виды старой «Вольво», застрявшей в грязи на просеке. Десять минут потратил на то, чтобы вытащить застрявшую машину при помощи внедорожника Лауры – вот где «ЛуАЗ» был во всей красе. Отогнал «Вольво» к Ихале. Слава богу, в багажнике «Лумумзика» Лаура предусмотрительно на всякий случай оставила велосипед, на котором я вернулся назад к просеке. На все про все у меня ушло около часа. Когда же я добрался до припаркованного на опушке леса «ЛуАЗ 1302» и убрал велосипед, послышались шаги. Я машинально вскинул пистолет и затаился за деревом. Через минуту на опушку вышла Катя, сияющая, как отполированный медный таз. Ставлю пистолет на предохранитель и убираю его в кобуру.

– Лешенька. – Улыбнулась Катя. – Мишутка сказал, чтобы ты к нему не ходил – он тебя не примет.

– Чудесно! – Не скрываю досады. – О чем вы говорили?

– О нас с тобой. И еще немного о Жюстин. Вот скажи мне, Лешенька, как ты мог с ней спать? – Поморщилась Катя.

– Мой камрад Екатерина, – я начинал сердиться, – я же не спрашиваю тебя, сколько мужчин у тебя было до того, как мы познакомились?

– Это неприличный вопрос.

– Твой вопрос тоже.

– Поехали. – Катя села в «ЛуАЗ».

– Раскомандовалась! Кстати, ты как дорогу к машине нашла? – Я сел на водительское место.

– Мишутка объяснил, как дойти. Он – такой душечка.

– Он, между прочим, не настоящий.

– Это Жюстин твоя ненастоящая! А у Мишутки просто нет тела, а так, он – очень умный, добрый и милый. Ну, мы поедем, или как?

– Обо мне ты так не говорила.

– Не ревнуй!

– Больно надо! Ты, Катюша, извини, но я тебя отвезу сейчас до вокзала, посажу на поезд, а дальше – ты сама по себе. Тут тебе нечего делать.

– А как же «Брусника Виллидж»? – Катя явно обиделась. – Там нам Лаура домик сняла. Она мне сама сказала, что лучше места не придумать, чтобы с тобой уединиться.

– Женская солидарность в действии! – Я завел мотор и поехал по просеке. – Две дуры набитые!

Разговорить Катю о ее разговоре с Мишуткой не получилось. Единственное, что я понял точно – вопросы про Ван Вермескеркена и «игру» Катя Мишутке не задавала. Мир на грани чудовищной катастрофы, а она болтала с лучшим искусственным интеллектом про то, как я встречался с Жюстин! Единственная тема, которую все время нашей поездки муссировала Катя: как я посмел спать с Жюстин. Я же не спрашиваю Катю, как она посмела иметь интимную близость со своими бывшими ухажерами, которых, кстати, было аж шестеро! Всю дорогу до Ихалы Катя не смолкала, я же практически все время молчал, изредка отвечая на Катины вопросы.

Через час мы подъехали к Ихале. На обочине недалеко от въезда в карельский поселок стояла «Субару WRX» Лауры с питерскими номерами. Да уж, «неприметнее» автомобиля, чем «заряженный» спортивный японский седан, да еще в перламутровой окраске придумать сложно.

– Лавруша, свет мой солнце, – я здороваюсь с Лаурой, когда она подходит к «Лумумзику», – а неприметнее машины ты не могла найти?

– По документам ты – успешный предприниматель из Санкт-Петербурга, а Катя – твоя новоиспеченная супруга. Так что машина – в самый раз. Успешный молодой бизнесмен, молодая жена, весна, медовый месяц в Карелии ... – Лаура многозначительно подергала бровями, подначивая меня. – Тихое, уютное местечко, домик на берегу озера аж с пятью спальнями. Панорамное окно с видом на озеро. Будете любоваться закатом, а потом ...

– По жопе долотом! Лавруша, ты с ума сошла? Какой к чертовой матери медовый месяц? Ну, ладно Катя вечно ищет себе приключений на свою задницу, но ты – умудренная опытом разведчица! Ты о чем вообще думала?

– Не хочешь с Катей оставаться наедине, можете съездить на экскурсию. Тут много романтичных мест: Гора филина, водопад Ахвенкоски, мраморный каньон Рускеала, водопад Юканкоски.

– Да-да! – Вмешалась Катя. – А еще здесь недалеко есть парки «Тропа викингов» и «Змеиная гора», остров Коно... Койо... Койоно... как его там?

– Койонсаари, – поправила Катю Лаура.

– Лавруша, черт побери, – я вышел из «ЛуАЗа» и под локоток отвел Лауру в сторону, – ты что, не понимаешь, что сейчас не время глупостями заниматься: играть в туристов-молодоженов и по паркам шляться?

– А это не глупости. Я тоже с Мишуткой говорила. Мой тебе совет: определились, кто тебе ближе – «Дедушка Гунарс», которая сейчас в Лумумзике сидит, или «Шарлотта Крюгер», которая скоро сюда приедет.

– Ты сюда позвала Жюстин? Лавруша, зачем?

– Раз позвала, значит, на то была причина. Она должна быть с минуты на минуту. – Похлопала меня по плечу Лавруша. – Алексей, честное слово, ты бы к Кате присмотрелся.

– Вашу мать! – Я не верил в то, что за моей спиной Лаура устроила мне такой сюрприз.

Я присел на крыло «Субару» и закурил. Вдалеке раздался рокот мотора. Правильно! Жюстин же не сможет вытерпеть, если я буду наедине с соперницей, да еще когда по легенде я и Екатерина – молодожены. Судя по приближающемуся рокоту, машина ехала на скорости под двести.

Вот ужена повороте появился силуэт мчащегося на всех парах «Мерседес CLS». Вдруг изперелеска на обочину выскочил заяц. Дальше все было как-то нереально:«Мерседес» рванул в сторону, чтобы не сбить лесного жителя, и на всей скоростивлетел в дерево. Несколько раз перевернувшись, искореженная машинаостановилась. Я, не помня себя, рванул к автомобилю. За рулем была Жюстин. Ихоть подушки безопасности сработали, молодая сосенка, росшая у обочины, прошиланасквозь ее горло. Жюстин была мертва.

Элисенваара - посёлок в Лахденпохском районе Республики Карелия.

В «Бруснике» - Имеется в виду база отдыха «Brusnika Village» в карельском городе Лахденпохья.

Интерпретация Эверетта - Интерпретация квантовой механики, предполагающая существование параллельных вселенных, в каждой из которых действуют одни и те же законы природы и мировые постоянные, но которые находятся в различных квантовых состояниях.

Грейфраерс Бобби - Пес породы скай-терьер, получивший известность в XIX веке, после того, как на протяжении четырнадцати лет, до своей собственной смерти 14 января 1872 года, охранял на эдинбургском кладбище могилу его умершего хозяина Джона Грея.

Would you love a monster man, could you understand beauty of the beast? - «Сможешь ли ты полюбить монстра, сумеешь ли ты понять красоту чудовища?» (Англ.)

Магистр Йода - Персонаж киноэпопеи «Звездные войны», говоривший, переставляя местами слова в предложении.