Aut vincere, aut mori [Брок Рамлоу/Деккард Шоу]

— При всем уважении, Капитан! Я первым же делом, я вобью тебе зубы так глубоко в глотку, что чистить тебе придется их через задний проход!
©Люк Хоббс, Форсаж 8

Погода стоит сносная. По ушам бьют стрекотание и шум винтов, по-честному, это даже убаюкивает. Рамлоу, опираясь локтями об колени, пялит себе в ноги. Внезапный храп вынуждает обратить на себя внимание.

— Не спи — замёрзнешь, — лейтенант легонько пинает ботинком ногу напротив сидящего Милковича, заставляя распахнуть глаза, повертеться и сделать вид, якобы не дремал пару секунд тому назад.

Походу Всевышний решил всё-таки воздать за грехи...Проклятье.

Команда из совсем ещё зелёных бойцов и старик в напарники. Что может быть лучше? Подобная операция, наверно, пришла в голову больному, а кому-то ведь приходится осуществлять задумку. Столько парева, ради папочки с документами?

— Прогоним ещё раз план, Брок? — мягко улыбается Милкович, успевший заметно взбодриться. Ещё с базы резкий переход на имя, ложное ощущение сближения, играет на нервах, как на долбаной скрипке.

Брок хмурится, но при том согласно кивает. Ему повторение ни к чему, а самой команде, высока вероятность, будет кстати. Лейтенант опускает раздражённо голову и лишь ушами прослушивает ленивую трактовку плана от Джона.

Подозрительное умиротворение Милковича не помешало бы сейчас Рамлоу. Хреновое предчувствие спокойствие собой не несёт. Опыт сегодня не играет...

—...Заходим спереди.., — твёрдо оглашает Милкович, делает паузу, а после разъясняет кто о каком этаже позаботиться из его подчинённых, разбивая их на группы.

— Сзади, — исправляет Брок и поднимает хмурый взгляд на Джона. Тот улыбается и тут же повторяет верный вариант сам. Специально сказал. Некая проверка на внимательность. Ну что ж..это срабатывает.

Опасения вызывает исключительно внезапная миссия. Ясен пень, других засад так-то не имеется. Роллинс сработал на отлично, уже успел отчитаться сообщением, хотя мог этого и не делать. Несложно заметить, Ролинс всё равно сделал, получать нагоняи не хотел, особенно от своего лейтенанта.

Весёлый, дружный коллектив разбавляет крайне мрачная мина Рамлоу, только одним вид которого грозится всех прикончить сию же минуту. Короче..отряд его побаивается. Да в друзья никто и не напрашивается, Рамлоу сидит с краю, широко разведя колени и равнодушно смотря в пол.

— Очём задумался, лейтенант? — снова докучает вопросами Милкович, по-видимому, испытывающий неподдельный интерес к персоне агента.

Терпение исчерпывается, Брок прикусывает щёку изнутри и крепче сжимает кулаки.

— Можешь не отвечать, — посмеивается старик и посматривает время от времени на своих подопечных, даже не обращающих на него с лейтенантом никакого внимания в потоке своих бесед, — я был таким же... Только вот «такие» плохо кончают.

В ранее коварном и весёлом взгляде проблёскивает нечто печальное. Воспоминания его терзают, это заметно. На кой хрен он рассказывает это Рамлоу? Если бы только это было известно.

— К чему ведёшь? — холодно спрашивает Брок без особой заинтересованности.

— Я не прав? — имитирует удивление и отворачивается Джон. Ему похоже забавно в компании чёрствого Рамлоу.

— Смотря про что ты говоришь...

Брок щурится, всё-же недопонимая, но решение не развивать столь трепетный разговор перевешивает.

— Что за отряд у вас, блять? — решается спросить Рамлоу. Странность бросилась в глаза сразу, даже утруждаться не пришлось, чтобы высмотреть.

— От тебя ничего не скроешь, так? — опять пытается свести всё к шутке, но за два часа это тоже не становится открытием. Пришлось выкладывать начистоту, — За многие годы работы я и заметить не успел, как из самого резкого и эффективного агента превратился в просто пушечное мясо. Мой отряд бросали в самое пекло, без цели, без шансов. Но такие уж мы, — вновь на губах растягивается лукавая усмешка, но впервые нервная, — хотим жить. Однако, смерть уже не вызывает прежнего ужаса. Теперь это вызывает исключительно облегчение.

У всех свои тараканы. Рамлоу частенько натыкается на тяготы, как-никак выкручивается.

Мысли о смерти, о вечном покое, никогда голову лейтенанта не посещали. Быть всегда на волоске, на краю, но никак не умерать стало почти привычкой.

Спросить — другие сказали бы, что Рамлоу из тех, у кого «руки по локоть в крови». Опять-таки, они плохо его знают, иначе выразились бы иначе: Рамлоу весь и полностью в чужой крови, от головы до пят. Рамлоу — палач, чёртов паромщик в мир иной. Легче закрыть глаза и промолчать, лишь бы не говорить о всех смертях, особенно о смертях невинных.

Рамлоу далеко не тот, кого стоило бы жалеть. Сказать больше, вероятно ему бы стоило загнуться ещё тогда, при первой поразившей его грудь пули, или от свалившихся поверх обломков с весом под парочку тонн. В любом случае, шансов отбросить коньки было дохуя и больше.

Видимо, его время попросту ещё не настало.

Внезапно лётчик оповещает о прибытие на указанное место. Отряд шибко расслаблен, даже не слышат сказанного.

— Хорош трепаться, — гаркает Брок и натягивает на пару секунд слабую улыбку, смахивая на безобидное подтрунивание. Едва ли оно таковым является. Рамлоу поднимается и принимается проверять экипировку быстрыми хлопающими движениями: застёжки и ремни, кобуру и прочее.

Рамлоу потихоньку двигает к двери-трапу, но подмечает на себе ожидающие каких-то слов глаза.

— У нас есть цель. Будьте готовы ко всему. Я ожидаю, что каждый из вас сегодня будет вести себя как солдат, а не как новичок. Ясно ли я выражаюсь? — строгим тоном ораторствует Брок и, получив удовлетворительный

ответ, кивает.

Больше нет причин медлить, экипаж покидает вертолёт.

Что ж, вечеринка начинается.

Поднимается нехилый ветер, когда вертолёт вновь взлетает в воздух. И всё-таки, когда операция приходит в исполнение, то тревога отпускает — будет, как будет.

— Лейтенант, по-видимому, настало время разлуки, — посмеивается Милкович, указывая жестом своим людям приступать, заходя с другой стороны, — чаюсь увидеться через час.

— Блядская надежда умирает последний? — мрачно бросает через плечо во время спуска по лестнице вниз Брок.

Каждый шаг по ступенькам кажется громче прежнего. Голоса боевых товарищей снаружи перестают доносится до ушей. Тем временем, тишина стремительно растёт. Рамлоу осматривается, держа палец на курке. На пути встречаются небольшие комнаты с обшарпанной краской, моментами с слезшими обоями. Под подошвой галька, да и в целом камни от стен, от пола создают шорох.

Ох не нравится же мне эта тишина.

Кто бы мог подумать, что такое бывает...

Рамлоу всё идёт и идёт. Всё слишком гладко. Вот и дело, что слишком. Такого не бывает. Даже, если задача абсолютно проста, и угроза не подстерегает — всегда случается херня.

Неужто зря брехал?

Рамлоу оглядывается и присаживается на корточки, разглядывая следы подошв на пыли. Он задумчиво отводит взгляд в сторону, стиснув зубы. Понять бы, есть ли тут сквозняк, проходит ли ветер... Один хрен! Недавно проходили. Только вот когда? Глаза стопорятся на еле заметной, как и полагается, лезке, растянутой на проходе в следующую комнату.

Хренова растяжка... Во дела.

Рамлоу включает рацию, пересаживаясь ближе к дверном проёму и отодвигая ранее замеченную деревяшку, что прикрывала одну из гранат.

— На третьем этаже обнаружена растяжка и следы. Внимание, мы здесь не одни. Приём. Как слышно? Мы здесь не одни! Приём, — громко, чётко и отрывисто сообщает лейтенант.

Больше внимания требует к себе разминирование. Рука осторожно обхватывает рубашку гранаты, одновременно с тем палец просовывается в кольцо готовой выдвинуться из запала чеки. Глаза холодно и расчётливо следят за смертоносным механизмом.

Помру, так помру...

Брок сжимает в руке гранату, медленно наклоняя в сторону натянутой проволки, ослабевая напряжение. Дело остаётся за усиками, которые получается живо развести. Всё-таки опыт сегодня играет.

— Доложить обстановку! Приём, — твёрдо отдаёт приказ, достаёт из кобуры на ноге нож и срезает проволку. Больше растяжка угрозы не представляет, что сложно сказать про возможные остальные.

В правом ухе слышится только противное, но давно ставшее привычным шипение. Глушат сигнал? Ни голоса. Агент прижимает наушник сильнее к уху в попытке расслышать хоть что-нибудь. Долго гадать не приходится: слышатся выстрелы. Эхо было достаточно гулким, однако как разобрать на каком этаже происходила перестрелка — чёрт знает.

Рамлоу подскакивает и бежит на звук. Дальше происходящее мигает перед глазами на бешенных скоростях. Из-за угла выбегает потенциальный враг и получает две пули в грудь. Второй пользуется отвлечённостью, смертью товарища, и сразу переходит в рукопашку. Это ли не отчаяние? Хитрость на ранних стадиях прокатывает, автомат благополучно падает на землю. Рамлоу хватает смельчака за затылок и перерезает ножом глотку. Кровь брызжет. Ужасающе завораживающее зрелище того, как медленно уходит жизнь. Умирающее тело брезгливо отбрасывают и переступают.

Эхом среди старых массивных стен доносятся звуки пальбы, причём совсем поблизости. Это придаёт мотивации ускориться и позабыть про оставленное оружие. Рамлоу резко заворачивает за угол и тут же останавливается, пальцы крепко сжимают угол дверного проёма. В огромной расползающейся луже крови лежит Милкович. Уже и не поймёшь сколько пуль в него всажено.

Земля тебе пухом, Джон. Говорил, смерть будет облегчением. Ну что ж... Пусть будет так.

Над трупом Милковича сгибается на вид очередной мелкий наёмник. Как правило, они особо не прорубают, не думают вовсе, но, падла, остервенелые... В руках убийцы мелькает нож. Рамлоу даже не хочет предполагать с какими намерениями тот его достаёт, но медлить не решается — противник был всё ещё вооружён, представьте себе, автоматом.

Нарочно не придумаешь...

Зверьё так пускает слюни по своим бредовым фантазия, что Рамлоу даже не приходится красться на цыпочках, чтобы оказаться рядом. Брок выхватывает автомат и выбивает знатно прихеревшему от такого поворота событий наёмнику глаз, тем самым заставив повалиться наземь. Враг истошно кричит и хочет ринуться махать пером, однако ботинок придавливает руку с ножом, заставив «игрушку» упасть рядом с владельцем.

— Скажи мне, подонок, что ты собирался сделать? — откидывает автомат в сторону Брок, как только обнаруживает отсутствие патронов в магазине. Ответ был понятен без каких либо слов — выпотрошить.

Наёмник замолкает, но, встречая с смотрящим в упор ожесточённым, леденящим душу взглядом, вновь приступает верещать. К его же сожалению, визги лишь вызывают головную боль и окончательно снижают и без того жалкие шансы откинуться быстро.

Исход был очевиден. Лейтенант не позволял ни умереть, ни потерять создание хотя бы на секунду. Когда дело касается расправы и жестокости, то он в этом профи. Рамлоу лишил врага языка, затем переломал ноги, распорол брюхо и лишь тогда, и только тогда, когда это животное увидело собственные кишки, вырезал последний оставшийся глаз. После подобного сломанная шея была снисхождением.

Рамлоу приседает у тела Милковича и закрывает покойнику глаза.

Мерзавец огрёб сполна, можешь не волноваться.

Моменту воинской солидарности приходит конец. Время всегда тикает, оно никого и никогда не ждёт. Брок поднимается и проходит к вентиляционной решётке. Нож ловко справляется с откручиванием шурупов. Хвала небесам! Железяка падает, с земли поднимается небольшое облако пыли. Лейтенант кашляет и прячет нож за пояс. Лезть по вентиляции — зашибись, но передвигаться напрямую излишне рисково. Брок, конечно, может и дальше двигаться так, медленно, убивая направо и налево, но в приоритете цель.

Сейчас бы карта здания не повредила бы.. А то что это... Дали глянуть одним глазком на базе и хуй с ней?

Ржавые трубы комфорта не прибавляют, как и внезапные подъёмы. Благо трубы сами по себе большие.

Наконец-то отдалённо слышатся голоса. Лейтенант проползает до места, откуда идёт звук, и заглядывает в щёлочку. Растрепались про новости, вы прикиньте, во дают... Как успевает заметить беглый взгляд, комната — что-то вроде дежурки. Тем временем руки нащупывают нож и принимаются вновь раскручивать шурупы. Одна морока. Из отряда на камерах никого заметить не удаётся. Теперь не знаешь ставить ли крест на молодых аль настолько удалые. Пальцы обхватывает решётку и беззвучно сдвигают её в сторону.

Бла-бла невозмутимо продолжается. Рамлоу уже успевает выпрямиться и попутно прихватить глок с дряхлого деревянного стола, да ключи в придачу. Пистолет уже наведён на неприятелей, как из микрофона раздаётся звук разбитого стекла.

Мужская фигура, облачённая в чёрную спецформу сворачивает руку одному из банды наёмников, уводит её за спину и разбивает лицо в кровь о металлическую трубу.

Сердцебиение Рамлоу учащается, пока глаза буравят монитор. В голове раз за разом прокручивается: «Сука».

Мужчина поворачивает голову в сторону камеры, обнажает клыки в надменной ухмылке:

— Сюрприз.

Локоть прилетает в камеру. Сигнал пропадает. Поднимается суматоха, возня. Рамлоу делает ровно два выстрела: по одной в затылок каждому охраннику. Лейтенант подхватывает табурет и расправляется со всеми приборами наблюдения. Где-то в душе он не на шутку зол, но это лишь где-то в душе. Разумные мысли поступают в голову отрывистыми сигналами, блокируемыми кишащими эмоциями: уже пора бежать на поиски херова кабинета.

Чёрт побери... Этот ублюдок плохо действует на мозги.

Действительно, только Шоу умел заставить Рамлоу злиться, как цепной пёс.

Дверь вроде та. Брок пару раз пытается вставить ключ в замок, но руки уже не слушаются. Именно это его раздражает прямо сейчас больше всего. На заметку, раньше такого никогда не было или было только тогда, когда руки попросту отказывали. Казалось, с хрена ли, но простейшим решением данной проблемы — просто выбить дверной замок с корнем.

В кабинете полная разруха: бумаги лежат как на столе, так и на полу. Да уж...работёнка, конечно, чёрт ногу сломит.

Лейтенант, обойдя стол, присаживается на корты, дёргает за ручку — закрыто, и приступает ковырять лезвием отверстие для ключа. Содержимое ящиков, одно за другим, оказывается вываленным. Сколько хлама, вы бы знали, умереть — не встать. Создаётся мнение, каждый шаг был задокументирован. Гляди и делай выводы.

Ручка двери скрипит в оповещение о приходе незванных гостей. Брок, ни на секунду не отвлекаясь от пролистывания новой стопки документов, ставит руку с пистолетом на гладкую поверхность стола.

— Рамлоу, доигрался с сигаретами, теперь не видишь? — хрипло доносится с порога.

Твою ж за ногу... Всегда вовремя.

— Шоу..., — ласково произносит Рамлоу, проклиная всё и вся про себя, — за словом в карман не полезешь. Если нам нужно одно и то же, можем побадаться, если нет — смысл?

— Хватит паясничать, — раздражённо просит Деккард, — на кой чёрт тебя сюда занесло?

— Бумажки, красавчик, бумажки, — насмешливо даёт ответ агент.

— Считай, тебе повезло, — фыркает.

Рамлоу подавляет желание поднять глаза. Кто знает, когда крышу окончательно сорвёт? Поймите, денёк нервный выдался.

Под руку попадается папка с красным гербом Гидры — оно! Внутри обнаруживается лишь мелкая флешка. При дальнейшем обсмотре на скорую руку ничего другого не находится: ни листочка, ни надписи. Можно полагать, нужна лишь флэшка. Чёрт с ней, пусть будет только она. Рамлоу убирает предмет себе в нагрудный карман, пока поднимается с приседа.

Шоу, не сводя прицел с Брока, уже снял потрескавшийся и знатно пожелтевший за многие годы пейзаж с стены и шарил рукой внутри открывшегося за картиной шкафа.

— Ты что здесь забыл? — решает поинтересоваться агент, прожигая дыру в столе и на него же операясь рукой от скуки.

Хриплая усмешка. Его смешит формулировка, якобы он может что-то забыть.

— Забыл всадить кое-кому пулю в башку, — чуть погодя отвечает, крутя в руке небольшую тёмную коробочку, а после пряча её в карман штанов. Шоу поворачивает голову в сторону, чтобы взглянуть на «друга». — Твои солдатики мертвы, валяются на первом этаже. Но, думаю, ты в курсе.

Сильного удивление сказанное не вызывает, скорее подтверждает догадки. Эти слова — чистая провокация.

— Значит, твоё дело — перебить банду наёмников. Блять, как-то пока хреново получается. В чём проблема? — каждое слово пропитано особой едкостью.

Рамлоу поднимает глаза на Шоу, стоящего вполоборота и смотрящего весьма озадаченно и раздосадованно наверх, куда-то в потолок. Да, раздражает, когда метко сделанное наблюдение, словно прокрученный меж рёбер секач.

— Дай угадаю, их больше, чем ты ожидал? — вновь попадает Рамлоу.

— Больше, чем говорили. Но это не твоё собачье дело...

— Мы в одной лодке, — Брок опускает глок первым. После стольких обещаний убить друг друга подобный риск кажется безумством, но кто скажет, что Брок не долбанный псих?

Шоу недоверчиво слегка наклоняет кольт м1911 в сторону, взвешивая «за» и «против», и всё-же следует примеру Рамлоу, чьи мотивы предсказать почти невозможно.

Сейчас они двое обезоружены друг перед другом.

Судить более критично, Брок всегда обезоружен перед Деккардом. И нет, речь далеко не про пушку в руке. Речь про крайне поршивое чувство, когда перед каждым нанесённым ударом в груди что-то ёкает. «Что-то» — это сердце, но Броку ещё нужно время свыкнуться с этой мыслью. Да и вообще много с чем свыкнуться. Например, с тем, что какой-то мужик так глубоко засел в голове и что этот мужик — сам Деккард Шоу, чёрти его б драли. Как-то так. Чувства — это слабость. Хотя про признания чувств ещё и мыслей не было. Закрыли тему.

Что более важно, сейчас они на одной стороне.

За дверью слышатся голоса. Рамлоу бы стоял и дальше, как вкопанный — похуй, дело пяти секунд. Угроза не ощущалась и в помине. Однако Деккард делает несколько решительных шагов вперёд и рукой отводит Брока за свою спину, становясь плечом к плечу вдоль стены. Ладонь Шоу ложится на грудь Рамлоу, чтобы не дёргался и дал послушать о чём трёп. Из-за приоткрытой двери слышен разговор наёмников.

Было бы полезно послушать о чём болтают те двое, если бы не грёбанная ладонь Шоу на груди. Слегка растёгнутые броник и кофта дают руке лечь прямо поверх майки, позволяя лейтенанту ощутить тепло чужого тела.

Очередное истязание.

Брок наблюдает за Деккардом. Солнце уже заходит, погружая комнату в вечернюю темноту. Сейчас лицо Шоу отвёрнуто к двери, видна лишь линия скулы, которую на мгновение освещает фонарь за дверью. Блять, в сумерках он ещё обаятельнее.

Имеется вера, что Шоу не заметит бешеный пульс под пальцами.

Рамлоу опускает глаза. Чертовски непривычно.

Ситуация очень интимная, и это вполне себе устраивает Рамлоу. Брок проводит кончиком пальца по ладони Шоу, его прикосновение легкое, но ощутимое.

Неистовое желание захлопнуть эту дверь к чертям собачьим и устроить проверку на прочность столу. Блядство..

Бррр...

Рука Брока накрывает ладонь Деккарда, сильнее прижимая к своей пылающей груди. Лейтенант, заметив сконцентрированность Шоу, насмешливо улыбается и наклоняется к нему ближе.

— Как думаешь, сколько ещё раз, без последствий, ты сможешь зажать меня где-нибудь? — шепчет он очень тихо, почти касаясь губами уха. Рамлоу кажется эта почти что привычка забавно. — Услышал что хотел?

Шоу быстро поворачивается, чуть ли не рефлекторно. Их носы на секунду соприкосаются.Почему на секунду? Потому что для Рамлоу это полноценное столкновение, естественно, он отстраняется, но героически стерпливает. Деккард вырывает резким движением руку.

Сукин сын...

Деккард плохо скрывает раздражение, его взгляд подобен стали. Брок тоже напряжён, как оголённый нерв. Будь меньше терпимости к буйному характеру Шоу, то въебал бы с головы. Всё по-обычному, хоть что-то не меняется.

— Они сползаются на нижние этажи. Разделимся, — командует Шоу.

Губы Брока сжаты тонкой линией, лицо ничего не выражает, а глаза выжидающе сузились. Он, смотрит, не издавая ни звука, как будто всё ещё изучает Шоу.

Шоу видит, что зрачки Рамлоу слегка расширились, свидетельствуя об интересе, и добавляет:

— Постарайся не сдохнуть, хотя, по-честному, мне наплевать.

— Я выживу, — твёрдо даёт знать лейтенант и замолкает, начиная вести наблюдения: видно ли кого в щелке или уже ушли.

— Поправочка... — Деккард направляет лезвие на грудь Рамлоу. Когда он успел достать FS? — я выживу, а ты сдохнешь.

Рамлоу сложно сдержать улыбку, он добровольно упускает возможность выхватить нож. Такой самодовольный, грозится его прикончить и тем не менее, сейчас они в одной упряжке.

Деккард толкает дверь и выходит. Брок на пару секунд прикрывает веки, собирая волю в кулак. В воздухе ещё остался запах одеколона.

Господи, что он со мной делает?..

Рамлоу делает несколько шагов, чтобы выйти в коридор. Он смотрит вслед Деккарду, усмехнувшись и наклонив голову набок. Шоу двигается в сторону мутных, панорамных окон, видимо, он слышит Брока, и салютует ему от виска неглядучи.

Лейтенант направляется в противоположную сторону. Тут же его встречает вылетевшая навстречу пятёрка наёмников. Рамлоу выхватывает пистолет из набедренной кобуры и успевает схватить на удушение одного сзади, перестреляв четверых оставшихся. Последнего прикоанчивает выстрелом в висок и отпускает падать его тело.

Это было достаточно просто.

Подбегают ещё двое, затем ещё и ещё. Рамлоу не замечает, как переключается на нож. Кажется, бой только начат, но Брок уже весь покрыт кровью. Грёбанная мясорубка.

Даже на первый этаж не успели спуститься... Скорее всего, вся операция — одна большая подстава. Бог знает, сколько ещё этой мрази осталось, надо было что-то делать, причём срочно.

— Шоу! — гаркает Рамлоу и пронзает насмерть уже двадцать третьего по счёту врага.

Из-за дальнего угла показывается Деккард. По-видимому, он выхватил автомат из рук какого-то наёмника и теперь палил из него по ним же. Шоу бросает оружие, как только кончаются патроны и, раскинув руки по сторонам, вопросительно поворачивается на Рамлоу.

— Чего?

Подходящий момент.

Рамлоу достаёт гранату и резко выдёргивает чеку. Деккард машет головой, выражая категорическое несогласие. Поздно. Брок бросает снаряд себе за плечо и быстро бежит навстречу к Шоу.

— Хватайся за меня!

— Ишь раскомандовался!

Рамлоу подхватывает Деккарда, обхватывая руками его корпус и утыкаясь носом в изгиб его крепких плеч, пока тот до последнего пытается вырваться из сильной хватки.

Стекло бьётся, и они вдвоём падают.

Взрыв.