Конец Войне
В скрытой крепости железной страны, защищённой снегами и нейтралитетом, шёл Совет Пяти Кагэ. За столом сидели Казекаге Сабакуно Гаара, Хокаге Цунаде, Цучикаге Ооноки, Мизукаге Мэй Теруми и Райкаге А. Рядом с Гаарой стояла Амо, внимательно наблюдая за каждым из присутствующих. Обсуждение было напряжённым: речь шла о возможной угрозе, нависшей над миром.
Амо стояла чуть в стороне, сосредоточенная. Мысли её были заняты тем, как не допустить гибели своих товарищей. Её цель была одна — сохранить жизни. Она наблюдала, вслушивалась, просчитывала шаги.
И тут, внезапно, пространство в центре зала исказилось. Из пустоты появился мужчина в маске с единственным глазом. В его взгляде — мрак. Все Кагэ вскочили, чакра мгновенно поднялась в воздух.
— Я пришёл с предложением, — спокойно произнёс он. — Отдайте мне всех бидзю, сдайтесь, и я открою путь в мир Вечного Цукуёми. Когда Десятихвостый пробудится, начнётся новая эра. Без боли. Без войн. Только вечный сон.
Тишина. Никто не проронил ни слова. Но вдруг раздался смех. Яркий, звонкий, дерзкий. Это была Амо.
— Ты серьёзно сейчас?! — рассмеялась она, аплодируя. — Ха-ха-ха! Боже... Десятихвостый? Мир Цукуёми? Это даже звучит как чья-то больная фантазия. Запомни, идиот в маске! Пока я стою здесь, пока моё сердце бьётся... Я никогда не сдамся такому придурку, как ты!
Мужчина в маске (Обито) посмотрел на неё долго и холодно.
— Отлично... Тогда я объявляю Четвёртую Мировую Войну Шиноби. И ты, Амо... пойдёшь первой.
Он исчез, оставив после себя гнетущее напряжение. Все переглянулись. Амо медленно повернулась к Кагэ, её взгляд был железным. Она ударила ладонью по столу.
— Слушайте внимательно! До пробуждения Десятихвостого остались считанные дни. Все деревни обязаны объединиться. Забудьте старые обиды и счёты. Сейчас у нас один враг. И если мы сражаемся вместе — мы победим! Он падёт!
И тогда родился Альянс Шиноби.
Война началась.
/Вечное Цукуёми/
Ночь. Тишина нависла над полем битвы. Десятихвостый пал. Но не мир. Он пришёл.
Мадара, в белом одеянии с Риннеганом и третьим глазом на лбу, взмыл в небо. Он вытянул руки вверх. Луна засветилась зловещим светом.
— Вечное Цукуёми... настало время спасти этот мир... моим способом...
В следующее мгновение Луна изменилась. Из неё вырвался мощный луч света, охвативший всё небо. Свет начал падать на землю, как будто сам мир начинал тонуть в ослепительном сне.
Амо стояла посреди отряда шиноби Суны. Она почувствовала это мгновенно. Волна чакры, которая пронизывала всё. Голоса во сне. Лица, искажающиеся от боли и блаженства.
— Нет... это оно... Цукуёми! — закричала она. — ВСЕ, ГЛАЗА ЗАКРЫТЬ! НЕ СМОТРИТЕ НА ЛУНУ!
Некоторые уже попадали. Их тела застывали, лица становились умиротворёнными. Их чакра исчезала. Один за другим — шиноби падали под иллюзию. Друзья. Братья.
Амо сорвала с себя свиток и, не колеблясь, ударила ладонями в землю:
— Фуиндзюцу: Барьер Светотени!
Вокруг неё вырос купол, полупрозрачный, трещащий от давления внешней силы. Внутри — десятки шиноби Суны, которые ещё были в сознании. Гаара стоял у самого входа, израненный, но живой. Его взгляд встретился с её.
— Ты… спасла их… — прошептал он.
— Не всех... но хотя бы их… — ответила Амо с болью. — Иначе нас бы уже не было.
В этот момент на поле уже не было криков. Только сон. Только иллюзия, в которую погрузился весь мир.
Они остались одни. Несколько душ, стоящих наперекор Божественному Дереву.
Амо упала на колени. Барьер гудел. Он трескал. С каждой секундой он мог рухнуть.
И тогда она почувствовала чакру Наруто и Саске — далеко, но приближающихся. Как свет в конце кошмара.
Она стиснула зубы.
— Наруто… пожалуйста… успей…
Мир дрожал. В небе больше не было Луны — осталась только тусклая дымка. Дерево, что когда-то возвышалось, как символ божественной силы, начало разрушаться. Его корни обугливались, исчезая в воздухе. Кагуя была побеждена… наконец.
Где-то на поле битвы.
Амо держалась из последних сил. Её барьер давно исчез. Она упала на колени, еле дыша, но её глаза были открыты. Она чувствовала — что-то меняется.
Гаара, покрытый пылью и кровью, подошёл к ней. Он протянул руку:
— Вставай… Всё. Он проиграл.
И тогда это началось.
Словно невидимая волна прошла по миру. Один за другим, в коконах, повисших на деревьях, начали двигаться люди. Сначала слабо. Потом сильнее. Коконы начали лопаться, как рваная ткань сна, и люди падали на землю.
Первый, кого Амо увидела — был Канкуро. Он кашлянул, глядя в небо. Потом — одна за другой — фигуры шиноби Суны, Конохи, Киригакуре… Все они возвращались.
Темари очнулась, сдерживая слёзы. Где-то вдали Сакура пыталась встать, помогая другим. Даже Куренай, ослабленная, держала руку на груди, глядя вверх, будто из самого сердца почувствовала, что дух Асумы тоже свободен.
Амо стояла молча. Её руки дрожали. Она не верила глазам.
— Получилось… — прошептала она. — Они… вернулись…
И вдруг её обняли. Со всей силой.
Гаара. Он ничего не говорил. Только стиснул руки сильнее.
— Ты сделала это, Амо… Ты спасла столько людей.
Она хотела что-то сказать. Не смогла. Слёзы залили глаза. А потом — раздался знакомый голос:
— Ну вот… А вы уже обниматься начали без меня.
Амо подняла голову.
— Наруто!
Он стоял, улыбающийся, грязный, растрёпанный — но живой. Рядом с ним — Саске, молчаливый как всегда.
Амо шагнула вперёд и ударила Наруто кулаком по плечу.
— Ты идиот, конечно. Но… спасибо тебе. За всё.
И он… просто обнял подругу.
Амо стояла перед Наруто, прижавшись лбом к его плечу — на краткий миг братской тишины, когда всё ещё звенело от только что окончившегося Цукуёми. Затем она медленно отступила. Мир начал пробуждаться, но для неё весь шум исчез — остался только он.
Гаара.
Он стоял рядом, будто ждал, но не смел подойти ближе. В его взгляде было всё: и усталость, и тревога, и облегчение, и… ожидание.
Амо не сказала ни слова. Она быстро подошла, шаг за шагом, не отводя от него глаз. Вся внутренняя дрожь сменилась решимостью. Она встала перед ним, резко обняла его за шею — и поцеловала.
Гаара замер на миг. Его глаза расширились — он не верил, что это происходило. Но через секунду он закрыл их, и его руки мягко, но крепко обвили её талию. Он отвечал на поцелуй — с тем же теплом и тихой страстью, которую хранил в себе слишком долго.
Вокруг кто-то вскрикнул от удивления. Кто-то усмехнулся. Кто-то ахнул. Но они ничего не слышали.
Когда их губы разъединились, Амо смотрела на него со слезами и радостью в глазах. Она отступила на шаг и, вложив в голос всю силу, громко произнесла:
— Казекаге-сама! Я люблю тебя!
И улыбнулась — по-настоящему. Ярко, свободно, как человек, который больше не боится.
Гаара не произнёс ни слова. Он просто снова притянул её к себе, крепко, как будто теперь, когда она сказала это, он не позволит себе отпустить её никогда.
Несколько дней спустя.
Мир пришёл в себя. После хаоса, боли, потерь — наступил долгожданный покой. На границе между Конохой и Суной был устроен большой праздник, где собрались шиноби со всех пяти деревень. Это был не просто пир. Это было торжество мира, жизни и нового начала.
Флаги деревень развевались в ветре. Музыка звучала повсюду — барабаны, флейты, смех. Люди, ещё недавно державшие кунаи и катоны, теперь держали чаши с саке и палочки с жареным мясом.
Амо стояла в стороне, в нарядной, но простой одежде. Без доспехов, без бинтов. Впервые за долгое время — свободной. Её волосы были распущены, на губах играла лёгкая улыбка. Рядом с ней — Гаара, тоже без мантии Казекаге. Просто мужчина, просто счастливый человек.
— Смотри, — сказала она, глядя на весёлый танец Ли, Гая и Наруто, — теперь всё действительно кончено. И мы живы.
Гаара кивнул и тихо ответил:
— И теперь у нас есть шанс… жить.
— Вместе, — добавила она.
Он посмотрел на неё. Медленно, сдержанно взял её за руку. Она сжала его пальцы. В этот момент не нужно было слов.
Темари махала издалека, зазывая их к столу, где уже сидели Канкуро, Шикамару, Куроцути и Даруи. Кто-то напевал песню, кто-то разливал саке, кто-то пытался уговорить Какаши надеть праздничную маску.
— Пошли к своим, Казекаге-сама? — с улыбкой спросила Амо, едва заметно подтягивая его за руку.
— Только если ты пойдёшь со мной, — ответил он.
Они подошли к остальным. Лёгкий смех, звон чаш, и крики «За мир!» прокатились по поляне. Амо подняла свою чашу и громко сказала:
— За всех, кто остался с нами! И за тех, кого мы не забудем!
Все поддержали — шумно, с аплодисментами, кто-то даже пустил фейерверк. И в этот миг, среди искр, смеха и ночного неба, Амо впервые за долгое время почувствовала себя по-настоящему счастливой.